Ты готов принять моих демонов?

POV. Jinx Маленькая, практически пустая комната. Всё, что в ней есть, это не самая удобная кровать, одиноко стоящий напротив стул и раковина в правом дальнем углу. Раньше над ней висело небольшое, побитое жизнью зеркало, но его сняли в целях безопасности. Только вот до сих пор не понимаю: их безопасности или моей? Противно белые стены, покрытые незначительными трещинами, слишком сильно мозолят глаза. Так и напрашиваются небрежно замазать их чёрной краской и украсить яркими граффити. И решётка за небольшим окном, расположенным достаточно высоко, чтобы сложно было даже дотянуться до него, никак не даёт покоя моему сознанию. Каждый раз это напоминает мне об утраченной свободе… Спросите: "Что я здесь делаю?". Всё просто. Я убила свою старшую сестру. Зачем? Да я и сама толком не знаю. Так получилось… Жалею ли я о её смерти? Не особо. Почему тогда я не в тюрьме? Ну, во-первых, мне всего одиннадцать. А во-вторых, меня признали невменяемой. Ну да, ещё бы не признали. Не каждый адекватный убийца будет выводить кухонным ножом большое граффити обезьянки на мёртвом теле в качестве автографа. Ох, сколько было крови. Этот умопомрачительный металлический запах надолго остаётся в памяти и солёным послевкусием на губах. Как же хочется ещё… Единственное, о чём я действительно жалею, так это о потерянной свободе. Об этом говорят не только закрытая на замок дверь и решётка за окном, но и мои привязанные к кровати руки. Но так бывает вовсе не всегда. Только тогда, когда меня вновь накрывает волна безумия. С этими порывами не справилось ни одно успокоительное, которое обычно вкалывают в такие моменты. Наоборот. Этот холодок по венам добавляет ещё больше азарта и желания воткнуть этот шприц глубже, протыкая руку, или же вовсе чью-то чужую плоть. Жестоко ли это? Однозначно. Но мне чертовски это нравится. На самом деле психические расстройства начали проявляться у меня ещё лет с пяти, когда я впервые воткнула ветку в глаз мальчишки, который отобрал у меня любимую игрушку. Во мне тогда закипело столько злости, что рука сама потянулась к глазу. А после первой захотелось следом воткнуть и вторую. Хотелось увидеть, как и из другой глазницы брызнет кровь вперемешку с выступившими слезами. Это так заводит. Тогда родители сумели как-то замять это дело, ссылаясь на то, что я ещё маленькая. Но с возрастом всё становилось только хуже. И вот я здесь. Сегодня уже среда. Или четверг? А чёрт его знает! Я уже давно не ориентируюсь во времени. Ни с кем не общаюсь, лишь изредка пререкаюсь с медсёстрами и главным психиатром, который ведёт моё дело. Он уже несколько месяцев пытается вправить мне рассудок, но, как вы уже заметили, всё в пустую. Очередной обречённый вдох срывается с моих уст, когда я слышу приближающиеся к палате шаги. И к гадалке не ходи, стопроцентно мой "любимый" доктор. Пара щелчков замочной скважины и в дверном проёме появляется тот самый человек, который уже осточертел мне за это время. – Доброе утро, мисс Янг! Я надеюсь, что вы порадуете меня сегодня своими успехами, – он усаживается на стул, приветливо улыбаясь. Жалкий притворщик. – Не делайте вид, что рады меня видеть… – презрительно выплёвываю я, всем своим видом давая понять, что не намерена больше с ним разговаривать. – Всё упрямитесь… – он тяжело вздыхает, а глаза опускаются в пол. – Вы же понимаете, что я всего лишь пытаюсь вам помочь? – А может я не нуждаюсь в вашей помощи? Вы никогда не задумывались о том, что пытаетесь избавиться от того, что заложено природой? – я смотрю на него в упор, наблюдаю, как он морщит седые брови при упоминании истинных человеческих бесов. – Значит, не хочешь по-хорошему… – говорит психиатр, словно пытаясь напугать меня. Наивный. – С тобой хочет кое-кто поговорить. Заходите! Я не хотела никак реагировать на это, но любопытство берёт вверх. Краем глаза я вижу, как в палату входит невысокий мужчина, одетый в тёмную рубашку какого-то грязно-красного оттенка и строгие чёрные брюки. Особо ничем не примечательный, но лишь на первый взгляд. Когда он подходит ближе, я имею возможность рассмотреть его поближе, и первое, что бросается в глаза, это шрам на левой части лица, проходящий прямо по искусственному глазу. Как я поняла, что он искусственный? В нём не было ни эмоций, ни жизни. Он был неестественного чёрного цвета, а вместо радужки красовались фиолетовые жилки, соединяющиеся в крохотном, едва уловимом зрачке. С виду выглядело жутко, но не для меня. Он внимательно пробегается по мне взглядом, останавливается на связанных руках и сердито хмурится, косясь на доктора. – Развяжите ей руки. Такой ровный приятный голос. Он сказал это совершенно спокойно, но можно было услышать нотку недовольства. Ему не понравилось моё ежедневное наказание? – Вы уверены, сэр? Она ненормальная! – предупреждает мистер Стинк. Или как там его? Чёртов ублюдок. – Она мне не навредит, – он смотрит внимательно, ни на секунду не прерывает наш зрительный контакт. – Развяжите её! Мужчина колеблется. Но после нескольких секунд всё же сдаётся, подаёт сигнал санитарам, стоящим снаружи, и моим рукам, наконец-то, даруют свободу. – Оставьте нас… – произносит до сих пор неизвестная мне личность, вводя доктора в окончательный ступор. – Но это не по правилам, – говорит он, с недоверием поглядывая в мою сторону. Мудак. – Я сказал, оставьте! – незнакомец слегка повышает голос, не оставляя им выхода. – Хорошо, сэр, – и с этими словами они покидают палату, закрыв за собой дверь, а я вновь устремляю взгляд на гостя. – Кто вы? И что вам от меня нужно? – вопросы сами срываются с моих уст, хотя входить в контакт с этим типом в планах вовсе не было. – Я твоё спасение… Всего три слова. Казалось бы, ничего такого. Но почему тогда мне хочется ему верить? Я не знаю о нём ничего: кто он, чем живёт и зачем ему меня спасать. У меня пока нет ответов на эти вопросы. Хоть разум и кричит мне, что нужно держаться от него подальше, демоны науськивают обратное: я должна ему верить. И я решаюсь. Но… Чем же обернётся мой риск?