Ты готов принять моих демонов?

Способны ли наркоторговцы испытывать чувство вины? Сомнительно. Да и за что? Их цель - получить прибыль от зависимости других людей. Вряд ли такие люди вообще способны на подобные чувства. Однако Силко способен… Сейчас, обнимая своё любимое рыдающее дитя, он чувствует себя ужасно виноватым. Не пришёл, хотя обещал. Всё это время Джинкс покорно ждала его, а он совсем забыл о времени. А когда вспомнил, оказалось уже поздно… Он не знает, что здесь произошло, но понимает, что эти драгоценные слёзы пролиты из-за него. Он бесконечно корит себя за столь небрежное отношение к дочери. Вероятно, вновь дали о себе знать психические расстройства, а его не было рядом, чтобы облегчить приступ. "Что ж я за отец-то такой?" Истерика не спешит сходить на нет. Руки Джинкс беспорядочно цепляются за ткань его красной рубашки. Она пытается что-то сказать, но слёзы притупляют все слова. Щурится сквозь солёную пелену в попытках разглядеть близкого человека. Жадно хватается за его шею, боится. Боится, что это очередные галлюцинации, и в любой момент он может исчезнуть, испариться. А она вновь останется одна… – Не плачь, детка! Я здесь, я рядом… – тихо шепчет ей на ухо, поглаживая по волосам. Пусть и с трудом, но она постепенно успокаивается. Плечи вздрагивают всё реже, а отчаянные рыдания сменяются одиночными всхлипами. А вскоре и они прекращаются.

***

POV. Silco Как часто вы чувствуете себя полным ничтожеством? С момента появления синеволосой девчонки в моей жизни я ощущаю себя таковым чуть ли не каждый день… Поначалу всё шло гладко. Она придавала мне уверенности и заставляла меня чувствовать себя героем, ведь я спас её. По крайней мере мне так казалось. Формально, я спас её только из заточения, клетки, в которую её поместили, посчитав опасной. Она видела во мне спасательный круг, вцепившись в меня обеими руками в попытке выбраться из пучины своего же подсознания. И как бы сильно я не пытался её вытащить, ничего не выходило. Я не стал её полноценным спасителем. Всего лишь жалкая пародия… Каждый раз, видя её страдания, я напоминаю себе об этом, и чувство полной ничтожности накрывает меня с головой. Тащит меня на дно. Словно сама Джинкс силком тянет меня за собой, мстит за обещанное, но так и не удавшееся спасение. Она живёт пустыми надеждами, что в один день всё наладится, всё пройдёт, и каждый раз страдает, осознавая, что чуда так и не случилось. И я ненавижу себя за это. За боль, наносящую очередную отметину на её психике. И вот она, сидит, обняв колени, с пустым взглядом и заплаканным лицом и в очередной раз разочаровывается во мне и во всём мире. И на что я надеюсь? Обычный антигерой, с мрачным прошлым, преступным настоящим и неизвестным будущим. Что я могу ей дать? – Почему ты не пришёл? – тихий шёпот разрезает тишину и проходится болезненной полосой по сердцу. – Совсем забыл о времени. Прости меня! – искренне шепчу я и протягиваю руку к её щеке. – Может, я тебе просто не нужна… – она отстраняется, а словами выбивает весь воздух у меня из лёгких. – Ну что ты такое говоришь? Конечно ты нужна мне! Ты моя дочь. Я люблю тебя! – грустно усмехается, смотря куда-то в пустоту. Не верит мне… – Тогда почему ты постоянно забываешь обо мне? – она поджимает дрожащие губы, пытаясь прогнать вновь выступившие слёзы. Только не снова. – Потому что из меня вышел никудышный отец… – придвигаюсь к ней ближе и аккуратно приобнимаю за плечи. – Я слепо верил, что смогу дать тебе всё, но… видимо, ошибся. Прости меня… Джинкс вся сжимается от услышанного, но молчит. Вероятно, обдумывает услышанное. Я лишь молюсь, что она всё поняла правильно и не станет думать, что я откажусь от неё. – Ты хороший отец, – наконец отвечает она и кладёт голову мне на плечо. – Это я эгоистка. Думаю только о себе, совершенно забывая о том, что, помимо меня, у тебя ещё куча проблем… – грустно усмехается и переплетает свои тонкие пальчики с моими. – Ты принял меня, когда все другие отвернулись. Вытащил со дна, заботился обо мне, а мне всё мало. Так что, кому и надо извиняться, так это мне. – Не вини себя, слышишь? Мы оба виноваты в том, что происходит. Давай отныне будем относиться друг к другу терпимее: я обещаю, по возможности, уделять тебе больше времени, а ты пообещаешь, что не будешь накручивать себя зря, если вдруг по какой-то причине я не смогу уделить тебе внимание. Договорились? – Я попробую, но… не уверена, что получится… – хрипло отвечает она, чуть поёжившись. Я знаю, что ей будет трудно, но она справится. Обязательно! Это же Джинкс. – Расскажешь, что случилось? – после долгой паузы, как бы невзначай, спрашиваю я. В ответ на вопрос она лишь хмурит брови и сжимает губы. Боится. Но чего? Что такого могло произойти, что она боится мне об этом рассказать? – Прошу, Джинкс, ответь! Ты же знаешь, что можешь рассказать мне всё, – мягко добавляю, нежно поглаживая большим пальцем тыльную сторону её ладони. Она какое-то время медлит. А после делает глубокий прерывистый вдох. – Она снова приходила… Паудер. Не может быть… Она же говорила, что демоны её давно не мучают. "А может она просто не всё тебе рассказывает?", – вдруг отзывается мой внутренний голос. Всё возможно. – Что было дальше? Что она сказала? – Она сказала, что, как бы сильно я не старалась, мне никогда не удастся избавиться от неё. Сказала, что мы с ней - одно целое, и… – она резко замолкает, пока я все ещё пытаюсь переварить эту информацию. – Что "и"? – напрягаюсь всем телом, чувствую, что она скажет что-то, что повергнет меня в ещё больший ужас. – Она… оставила мне это… – Джинкс протягивает левое запястье, демонстрируя след маленькой девичьей руки. Сердце пропускает удар, стоит мне только взглянуть на это. Отпечаток маленькой ручки, больше похожий на ожог, красуется на бледной коже, как бельмо на глазу. Как это возможно? Я медленно дотрагиваюсь до него кончиками пальцев, и она чуть морщит нос. – Больно? – лёгкий кивок, большего не надо. Я продолжаю внимательно рассматривать метку со всех ракурсов, пока она терпеливо молчит, сжимая губы в тонкую линию. Это невозможно! Так не бывает. Ведь Паудер - всего лишь её галлюцинации. Они не могут оставлять физических повреждений. И если я тоже его вижу, значит это не просто её очередной глюк. Но этого просто не может быть… – Мне страшно… – вдруг признаётся Джинкс, и в этот момент я чувствую лёгкую дрожь в её руке. Поднимаю на неё полный сожаления взгляд. Она смотрит куда-то в одну точку, не моргая. Её веки нервно подрагивают, что говорит об эмоциональной нестабильности, а в глазах бесконечным морем расстилается отчаяние. Вся эта ситуация… В очередной раз проклинаю себя за то, что не был с ней рядом, не пришёл, как обещал. Быть может, мне удалось бы найти хоть какие-то ответы. Что если Паудер - вовсе не игра больного воображения, а в действительности самый настоящий демон, сам Сатана. "Бред какой-то…" С психически ненормальной жизнь всегда полный бред, но это не значит, что эта теория не имеет места быть. "Ну как знаешь, тебе виднее." Вот и не возникай там! – Что если однажды я не смогу её контролировать? – продолжает она спустя минуты молчания. – Что тогда? Я не знаю её пределов. Она может сотворить всё что угодно, науськать мне свои желания, и я не смогу ничего с этим сделать! Что если… – зажмуривается, чувствует подступающие слёзы. – Что если однажды я убью тебя… От услышанного по моей голове мгновенно пробегает волна мурашек, а пальцы холодеют. Она ведь чертовски права. Если это действительно не просто галлюцинации, а настоящий демон, то всё в самом деле может закончиться именно так. Всё это время я был так беспечен, наивно предполагая, что Джинкс мне не навредит. Но после сегодняшнего… Я уже ни в чём не могу быть уверен. Однако… Как бы то ни было, она моя дочь. Я нужен ей. Я доверяю ей. Доверяю, потому что чертовски сильно люблю. Даже если однажды она вонзит мне нож прямо в сердце, я буду рад умереть от её рук. От рук моего ангела. Нежно обнимаю её, прижимаю к себе, утыкаясь носом в макушку и вдыхая запах её волос. Она какое-то время даже перестаёт дышать, не двигается. А потом неуверенно обнимает в ответ, обхватывает меня руками так жадно, словно цепляется за последнее, что у неё есть. – Ты… ты не бросишь меня? – она не плачет, но голос периодически срывается сквозь шёпот. – Ни за что на свете! Даже если мне придётся умереть, я никогда тебя не брошу… При упоминании моей смерти Джинкс вновь напрягается и сильнее утыкается лбом мне в грудь. Я приподнимаю её за подбородок, смотрю в виноватые синие, как море, глаза и соприкасаюсь с ней лбами. Прикрываю глаза, поглаживаю её по щекам и вискам, вычерчиваю линии скул. Заправляю за ухо выбившуюся из косы синюю прядь, прохожусь рукой по волосам и нежно целую её в бледный и, как оказалось, горячий лоб. – У тебя жар. Что-нибудь болит? – слабо мотает головой и устало улыбается, накрывая мою ладонь, всё ещё покоящуюся на её щеке, своей. – Тебе нужно отдохнуть… Беру её на руки, как маленькую, и несу наверх, в её комнату. Всю дорогу лёгкая улыбка не сходит с её лица. Она незамысловато вырисовывает пальцем невидимые узоры на моей рубашке и что-то периодически шепчет, прямо как в детстве. От этой мысли уголки губ медленно поднимаются вверх. Моя малышка. Моя Джинкс…

***

Время приближается к полуночи. В доме Фостеров царит тишина. Его хозяин мирно спит у себя в комнате или, по крайней мере, делает вид. Сон ему всегда даётся тяжело. Поэтому Силко просто порой лежит с закрытыми глазами, давая им отдых, и пытается выкинуть всё лишнее из головы. Однако, на этот раз сделать это не так просто… Джинкс занимает всего его мысли чуть ли не двадцать четыре на семь и сейчас не даёт ему уснуть. Сегодняшний случай никак не выходит из памяти: слишком много мистики вокруг его дочери. А ещё он чувствует себя гадко, оставив её с температурой одну в комнате. Но ему нужно было побыть одному. Нужно уединение. Слишком уж тяжело ему становится находиться рядом с ней. Особенно, когда она беззащитно сопит, лёжа на подушке с приоткрытым ртом, по губам которого стекает прозрачная слюна. Это чертовски ему нравится. Так и хочется подобрать эту жидкость большим пальцем, провести по нижней пухлой губе и… чёрт побери, поцеловать. Поцеловать так, как не умеет отец. Жадно. Страстно. Оставляя лёгкие укусы на мягких губах, проникнуть внутрь, поиграться с её языком и довести её до умопомрачения… Фантазировать дальше Силко себе, зачастую, запрещает. Постоянно повторяет, что так нельзя. Он её отец и не имеет право хотеть от неё такого. Это низко с его стороны. По крайней мере, он в этом уверен. Но в те дни, когда воображение всё-таки заходит дальше, ему приходится уединяться, как сегодня, чтобы не отыметь Джинкс прямо там, а снять настойчивое напряжение самостоятельно. Вдруг дверь со скрипом отворяется, и в комнату просовывается девушка с двумя длиннющими косами. Силко не раскрывает веки, знает, что это его девочка. Она часто приходит к нему посреди ночи и ложится рядом, если ей приснился кошмар или стало одиноко. Поэтому сейчас он совсем не переживает. А зря… Вместо того, чтобы лечь рядом, Джинкс садится на него, чуть выше области паха. От соприкосновения с её тёплой плотью, пусть даже и через одежду, тут же пускает волну возбуждения, что пульсирующим напряжением отзывается там, где не должно. Силко не выдерживает и открывает глаза. Всё, что ему удаётся разглядеть в темноте, это нависающую над ним фигуру, чьи косы спадают по обе стороны от него. Он слышит, чувствует её тяжёлое дыхание, когда она опускается всё ближе. – Джинкс? Что ты дела… Мужчина не успевает договорить. Его уста накрывают пылкие губы дочери. Впиваются так дерзко и неумело, но как же сладостно. Он уже готов сдаться, поддаться её искушению и удовлетворить, наконец, свои желания и её интерес. Да, интерес, не более. Он в этом уверен. Но когда её руки скользят по его оголённому торсу, обжигая своим холодом, его словно выдёргивает из пучины этого искушения. – Хватит! – Силко разрывает поцелуй и с лёгкостью перехватывает ладони этой девчонки. Она смотрит с ноткой непонимания, вглядывается в его лицо, пытается понять, что не так. Но безуспешно… Какая-то часть её упрямо твердит ей продолжать, а другая даже её пытается остановить. Она хочет продолжения. Всем сердцем жаждет получить Силко прямо здесь и сейчас, чтобы он принадлежал только ей одной. Только ей… – Что на тебя нашло? – пытаясь заглушить бурю эмоций, хрипло спрашивает он. – Я хочу тебя! Хочу, чтобы ты был только моим. Чтобы принадлежал только мне, – говорит судорожно, как одержимая. – Потому что я люблю тебя! – резко выпаливает c и также резко замолкает. – Люблю, не как отца… Силко застывает в немом шоке. Конечно, где-то в глубине души он знал это, но до последнего отказывался верить. Сейчас, когда он знает правду, его разрывают противоречия: с одной стороны, он безмерно этому рад и хочет ответить ей взаимностью, но с другой - нравственная часть его настаивает на том, что так быть не должно. И, как бы прискорбно ему не было, мораль берёт вверх над дикими желаниями. – Это неправильно… – это заявление выбивает Джинкс из колеи, она начинает паниковать. – Но ведь ты чувствуешь то же самое, разве нет? – Возможно, но… Как бы то ни было, так быть не должно. Нам нельзя, понимаешь? – Силко касается её щёки и с сожалением смотрит ей в глаза, что, кажется, вот-вот растекутся в два ручья. На её лице читается много эмоций, но самые чёткие - стыд, вина и обида. Всё это огромным грузом падает ей на плечи, заковывает в оковы грудную клетку, мешая дышать, и больно режет по сердцу. Боль в её глазах всё сильнее расплывается, пока первые слезинки случайно не срываются с ресниц. Слишком подавленный вид. – Я сглупила… – шепчет, отводя взгляд. – Прости… – бросает она, резким движением встаёт и за считанные секунды покидает комнату, шмыгая носом. Силко ещё пару минут сверлит взглядом дверь, а после устало рухает на подушку, закрывая лицо руками. И как теперь всё исправить?