Ты готов принять моих демонов?

– Как вы могли такое допустить? Яростный крик Силко разносится по дому и смешивается со звуками его шагов. За окном ещё темно, даже луна не хочет показываться из-за туч. Комната освещается лишь приглушённым светом светильников, ещё больше утяжеляя обстановку. Сейвика и Синджед, коих мужчина созвал сиюминутно, молча принимают на себя весь гнев хозяина, пока главная виновница всей этой разборки извивается в судорогах на кровати и морщится от боли. – Почему ты не уследила за ней? – обращается он к своей помощнице. – Это что, так сложно? "Вообще-то, да" Хочется ответить ей, но она лишь виновато тупит взгляд. Сейчас с ним спорить бесполезно. Хотя, он и сам это прекрасно понимает. Джинкс неуловимая и своенравная. К тому же, не совсем здорова. Даже ему, отцу, не под силу её контролировать. А что уж говорить о женщине, с которой они на дух друг друга не переносят? Но сейчас ему плевать. Его малышка страдает, и он обязан наказать всех, кто хоть как-то к этому причастен. – А ты? Глупец! Как ты посмел предложить ей наркотик? Ты в своём уме? – со зверским рыком кричит мужчина на учёного, чувствуя, как теряет своё последнее самообладание, а злость и волнение клокочут в нём всё сильнее. – С-сил… Силли… Тихий дрожащий шёпот словно даёт охлаждающую пощёчину, и Силко моментально оборачивается, встречаясь с измученным взглядом дочери. Несмотря на туманнящую рассудок боль, она с трудом фокусирует на нём свой взгляд, собирается с силами, чтобы о чём-то сказать. И он видит. Видит её попытки, и потому подходит ближе, опускаясь на одно колено у кровати, нежно берёт её за протянутую дрожащую ладонь и успокаивающе поглаживает. – Не… Не трогай их… – девчонка с усилием сглатывает подступивший к горлу ком и продолжает. – Это всё - только моя вина… Если бы…не Сейвика, я сейчас уже не разговаривала бы с тобой… А на м-мерцание я сама согласилась. – Но зачем? – Я не…не хотела, чтобы ты узнал о том, что я натворила… – она резко выгибается от сильного спазма в теле и судорожно дышит. – Я думала, что справлюсь с его действием, но… Силко слушает и не верит своим ушам. Его девочка разрушает саму себя и постоянно из-за него. Самое паршивое то, что он даже не знает, что ей ответить. Единственное, о чём мужчина сейчас может думать, это как уменьшить её боль, прекратить мучения. К сожалению, выход ему известен лишь один. Но к нему прибегать ему не хочется. – Синджед, как долго её ещё будет ломать? – Фостер продолжает гладить её по бледной коже, не отрывая от неё взгляда. – Полагаю, что ещё несколько часов. Однако, если мерцание оказало слишком большое влияние на её организм, то ломка может не отступать целые сутки. Она может этого не пережить… "Проклятье…" – А если дать ей совсем незначительную дозу? Только чтобы ослабить последствия, – Силко подходит к доктору почти вплотную и говорит так тихо, чтобы разговор остался только между ними. – Слишком рискованно. Хочешь сделать её зависимой? – Хочу, чтобы она выжила. Учёный раздумывает пару минут, взвешивает все "за" и "против", а Силко считает секунды, вслушивается в каждый тяжёлый вдох позади. Это ужасно непростое решение. Но стоит ли его принимать? Он снова оглядывается на свою девочку. Сейчас она выглядит такой хрупкой, и даже многочисленные мышцы, чётко выделяющиеся от напряжения, не делают её сильнее. Но морально она ведь сильная. Правда? – Мы можем попробовать кое-что другое, – вдруг начинает Синджед после недолгих раздумий, возвращая внимание босса к себе. – Мы можем усыпить её. – Усыпить? – бровь мужчины вопросительно приподнимается вверх. – Что ты имеешь ввиду? – Вместо дозы наркотика, мы можем ввести ей приемлемую, но сильную дозу снотворного. Сон будет беспокойным, но уже не таким болезненным, и ей будет легче это пережить. Мистер Фостер задумывается, потирая ладонью подбородок. Стоит ли? С одной стороны, это облегчит ей страдания. С другой - простит ли она ему это? Она ведь запросто может посчитать это своим поражением, и будет думать то он считает её недостаточно сильной для этого испытания. А чувствовать себя недостаточно идеальной для него девчонка не любит. Есть вероятность, что она вообще закроется в себе и не будет с ним контактировать, пока не найдёт способ проявить себя, доказать свою значимость и силу. Но только ей не нужно ему ничего доказывать. Для него она всегда была, есть и будет самой любимой и идеальной во всех смыслах. И сейчас, как отец, он просто обязан принять это решение для её же блага. – Неси своё снотворное, – коротко отвечает Силко и наблюдает за тем, как учёный слегка склоняет голову в знак почтения и покидает комнату. – Сейвика, – он переводит взгляд на женщину, – чтобы впредь была более внимательной по отношению к Джинкс, и никаких больше язвительных комментариев в её сторону. Я ясно выражаюсь? – Да, господин! – пристыженно кивает та. – Такого больше не повториться… – Я надеюсь, – он окидывает её строгим взглядом и вновь возвращает внимание к своей дочери. – Можешь идти… И отмени на сегодня все встречи, у меня есть дело поважнее, – произносит с неким пренебрежением и слышит звук удаляющихся шагов и скрип двери. Теперь они снова одни…

***

POV. Silco Я сижу с ней наедине несколько минут. Сжимаю в руках её холодную ладонь, периодически поглаживая в моментах сильной боли. Джинкс шепчет редкие извинения, всё ещё обвиняя себя в произошедшем. А я чувствую вину только за собой. Не доглядел я за ней. До последнего был уверен, что она здорова, но даже когда узнал об обратном, не поспешил что-либо предпринять. И во что это вылилось? Идиот. До меня доносится эхо приближающихся шагов, и я понимаю, что у меня очень мало времени сказать ей о главном. Убираю в сторону прилипшую ко лбу голубую чёлку, поглаживаю по голове. Посильнее обхватываю её ладонь, подношу к губам и нежно целую тонкие пальчики. Стараюсь делать всё предельно осторожно, дабы не причинить ещё большей боли, чем есть сейчас. Она смотрит на меня сощуренными глазами, в которых тонкой пеленой засели слёзы. – Всё будет хорошо, детка! – заверяю я, по-моему, больше пытаясь успокоить себя, нежели её. – Сейчас мы вколем тебе лекарство, и ты заснёшь. А когда проснёшься, всё уже пройдёт. Её брови сходятся к переносице ещё пуще прежнего, а голубизна глаз темнеет. Она явно недовольна таким решением. Сердце кровью обливается при виде обиды в её взгляде, но больше я ничего не могу поделать. Чувствую, как заметно начинает подрагивать её рука, а после её саму начинает знатно трясти. Ей хуже. Благо, дверь распахивается, и Синджед уже несётся со шприцом в руке, размахивая подолами белого халата. – Ты долго, – недовольно бормочу я, пока он находит нужную вену на запястье. – В этом деле спешить нельзя. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы я убил её случайно, – с явной усмешкой подмечает он, протирая нужное место спиртом. Джинкс неожиданно начинает дёргаться. Вырывает руку и прячет, отодвигаясь от доктора настолько, насколько позволяет кровать. Мотает головой, одержимо глядя на укол, и цепляется за меня как можно сильнее, кажется, даже позабыв, что у неё что-то болит. – Спокойно, Джинкс! Синджед не причинит тебе вреда. Это лекарство, – мягко шепчу я, поглаживая по забинтованной руке. – Ты считаешь меня недостаточно сильной, чтобы справиться с этим самостоятельно?! – она резко пронзает меня злым взглядом, полным горечи и слёз, что вот-вот, наконец, сорвутся. – Дело не в этом, детка. Вовсе нет. Я знаю, ты сильная. Но я - недостаточно. Не могу видеть, как ты страдаешь… Поэтому, пожалуйста, позволь сделать тебе укол! – прошу я, стирая пальцами солёные дорожки с её лица. Она медлит. Поджимает губы, всхлипывает. Смотрит мне в глаза и покорно кладёт руку на место. Синджед ворчит, ведь ему вновь приходится искать и обеззараживать нужное место, но всё так же осторожно делает свою работу. С замиранием сердца наблюдаю, как тонкая игла прокалывает кожу и входит чуть вглубь. Вижу, как Джинкс еле заметно морщится, когда жидкость из шприца попадает ей в вену. Она на это не смотрит. Продолжает не сводить с меня взора, и я вижу в нём некое смирение. – Всё, минут через пять уже начнёт действовать, – оповещает учёный, аккуратно вытаскивает иглу, зажимая место укола ваткой и, на всякий случай, перевязывает бинтом. Я благодарно киваю и прошу его покинуть комнату. Джинкс со всей силы сдавливает мою ладонь и болезненно стонет, стиснув зубы и согнувшись калачиком. Как бы мне хотелось, чтобы эти стоны были вовсе не от боли, и на её лице не было этой гримасы мучений. Вспоминаю, как ещё пару дней назад, она заявилась ко мне с небольшими ссадинами и задорной улыбкой. Последний раз, когда я слышал её смех. А потом всё испортил. Хотя, может, я с самого начала портил всё. Нужны были чёткие границы, которые я был не в силах построить. Я слаб. Чертовски слаб… А ещё планирую какую-то месть. Хах, глупец… – С-Силли… – её тело содрогается всё реже, и я уверен, что вижу, как тяжелеют её веки, а глаза постепенно пустеют. – Пообещай мне кое-что. – Всё, что угодно, – только и силюсь сказать я, аккуратно разминая пальчики её ладони, расслабляя суставы. – Что бы не случилось, не отпускай мою руку… – еле слышно шепчет она, моргая всё чаще. – Обещаю! – в очередной раз подношу её руку к своим губам и задерживаю её на своей щеке, в который раз поражаясь тому, какая она холодная. – И клянусь, что впредь больше не нарушу ни одного обещания, данного тебе! Никогда… Уголки её губ изгибаются в слабой улыбке, и веки, наконец, расслабляются. Дыхание становится более размеренным, а судороги сокращают свою частоту. Снотворное подействовало. Она спит. А у меня на душе скребутся тысячи кошек, крича лишь об одном: "Забудь о своей мести! Джинкс тебе важнее…" POV. Jinx Когда я просыпаюсь, первое, что чувствую, это ноющую боль в голове, которая моментально заставляет сморщится от столь неприятных ощущений. Какое-то время просто лежу, пытаясь прояснить сознание и хоть как-то пошевелить конечностями. Малейшее движение отдаётся ужасной крепатурой во всех мышцах, но я всё же сажусь, изо всех сил сдерживая рвущийся наружу болезненный стон. Оглядываюсь, когда глаза перестают слезится и более менее фокусируются на окружении. Я всё ещё в комнате отца. Здесь ужасно душно. Хотя, может, у меня просто ещё держится температура. Но дышать всё равно неимоверно тяжело. Сам Силко спит, сидя на полу и положив голову на кровать. Даже во сне не смеет отпускать моей руки. Как и обещал. Я невольно улыбаюсь и чувствую, как подрагивают губы из-за накатившей слабости. Намереваясь лечь обратно, вдруг отчётливо начинаю ощущать, что простынь, на которой я лежу, чертовски мокрая. Молюсь всем богам, чтобы это было не то, о чём я думаю, и я просто сильно пропотела. Но, увы, мои надежды не оправдываются, когда я через силу откидываю одеяло в сторону. – Проклятье… – вырывается у меня, и я тут же замираю, чувствуя, как мужская рука чуть сильнее сжимается на моей ладони, а её владелец начинает просыпаться. – Джинкс? – сонно произносит он, потирая заспанные глаза. – Как ты себя чувствуешь? Смотрю на него и не решаюсь произнести и слова. Ощущаю, как щёки наливаются жаром, и нервно сглатываю, опуская глаза. Он прослеживает за моим взглядом и смотрит на мокроту подо мной, а я лишь стыдливо прижимаю к себе ноги. Знаю, что он не станет осуждать ни при каких обстоятельствах, но всё равно ужасно неловко. Такого давно не было… Силко ничего не говорит. Аккуратным движением убирает за ухо выбившуюся из косы прядь и нежно проходится тыльной стороной ладони по моей щеке. Потом подаётся чуть вперёд и целует в макушку, задерживая губы на моих волосах чуть дольше обычного. Его типичный жест, чтобы показать, что ничего страшного не случилось, всё в порядке. Вроде такая мелочь, но каждый раз от неё всё внутри как-то приятно сжимается. – Не волнуйся, детка! Это из-за отвара, – тихо шепчет он, прижимая меня к своей груди и поглаживая по плечам. – Отвара? – не помню, чтобы перед сном мне давали что-то выпить. – Да. Ты проснулась раньше времени, и Синджед принёс тебе травяной отвар, выводящий токсины из организма естественным путём. То, что ты заснула после его приёма, лишь счастливая случайность, ибо снотворного тебе больше не давали. После его слов я действительно начинаю припоминать, как проснулась. Помню, что невыносимая боль вернулась сразу же, как только я открыла глаза. Больно было до криков. Силко придерживал мне голову, аккуратно вливая в рот горький напиток, чтобы я не подавилась. Что-то шептал. Сознание размыто. Дальше ничего не помню. Но чувство стыда немного отлегло. – Так как ты себя чувствуешь? Он слегка отстраняется, вглядываясь в моё лицо, а я ловлю себя на мысли, что впервые не хочу воспользоваться моментом и поцеловать его. Дело не в том, что мои чувства к нему резко охладели. Нет. Всё по-прежнему, просто… Сейчас я выгляжу не очень должным образом. Да и чувствую себя ужасно. Думать о поцелуях в моём положении просто дико неправильно. Даже безрассудно, я бы сказала. К тому же, у нас уговор, который, хоть и хочется иногда нарушить, но я не буду. Он мне слишком дорог. – Голова болит ужасно, мышцы ноют, и слабость периодически даёт о себе знать. Но, в целом, лучше, чем могло бы быть, – выдавливаю улыбку настолько, насколько это возможно, а Силко лишь хмурит брови, напряжённо кивает и спустя минуту раздумий осторожно берёт меня на руки. – Куда? – Разве тебе не хочется принять душ? – несмотря на уставший вид, его губы тоже трогает улыбка. Он прав. От душа я не откажусь. Тело всё липкое и неприятно пахнет потом вперемешку с желчью и мочой. Такое себе сочетание, даже самой ужасно противно. Однако, Силко даже и носом не ведёт. Лишь прижимает меня к себе покрепче, изредка касаясь губами моего лба. И я безумно благодарна ему за понимание и отсутствие явного отвращения на лице. В ванной комнате отец аккуратно усаживает меня на стул, а сам принимается набирать ванну, предусмотрительно добавив в воду моей любимой пены с запахом жвачки. Всё это время мы молчим. Он временами отвлекается от своего занятия и смотрит, всё ли со мной в порядке. Хотелось бы мне улыбаться на каждый его обеспокоенный взгляд, но сил совсем нет. Наркотик слишком сильно истощает организм, и я убедилась в этом на собственном опыте. Больше не хочу… – Сможешь сама раздеться? – мягко спрашивает он, когда ванна наполняется достаточно, чтобы пена могла скрыть мою наготу и не дать замёрзнуть. Я отрицательно мотаю головой, чувствуя, что и сижу-то с трудом. Он медлит, разглядывает меня какое-то время. На секунду прикрывает здоровый глаз и делает глубокий вдох, явно собираясь с духом. Я уже догадываюсь, что он собирается сделать, и никоим образом не буду ему в этом препятствовать. Силко садится на корточки передо мной и с долькой нежности и какого-то сомнения смотрит мне в глаза. – Позволишь мне сделать это? Его голос звучит тихо, неуверенно. Как-то слишком несвойственно для того мужчины, которого я знаю. Но так пленяюще и успокаивающе, что отказать просто невозможно. – Только тебе и никому больше… Уголки моих губ чуть приподнимаются в жалком подобии улыбки, но его взгляд остаётся всё таким же серьёзным. Он начинает с расплетания кос, вероятно, чтобы потянуть время и не переходить сразу к главному. Волнуется. Я его понимаю. У самой внутри всё сжимается, лишь от одной мысли, что это происходит при таких обстоятельствах. Всё должно быть по-другому. Но против судьбы не попрёшь. Поэтому мне остаётся лишь покорно сидеть и не давать своему организму слабину. На волосы уходит не меньше десяти минут. Могло уйти меньше, но краем глаза я вижу, как у него дрожат руки, поэтому не тороплю, стараясь не думать о возвращающейся тошноте. Знаю, что больше меня не вырвет. Больше просто нечем. Хотя при воспоминаниях о выпитом отваре, начинаю немного сомневаться и тут же жалею, потому что неприятное чувство в разы усиливается. Стараюсь дышать как можно глубже и ровнее, подавляя позывы. Ну нет, хватит на сегодня этих мучений! Дыши глубже, Джинкс. Всё хорошо, тебе уже лучше. Лучше… Чувствую, как последние пряди падают на плечи. Косы расплетены. Теперь самое сложное. Силко чуть нагибается, поддевает края моей пижамной футболки, и я замираю. Мурашки пробегаются по телу от одной лишь мысли, что, ещё мгновение, и он увидит. Увидит всё, что я так мечтала ему показать, но… Что, если я недостаточно привлекательна для него? Чёрт, Джинкс! Нашла время об этом думать… Он просто помогает мне, не более. Успокойся! Он ловко приподнимает ткань, и я поднимаю кверху руки, чтобы ему было проще. Вещь легко соскальзывает с кожи и летит на пол, а я рефлекторно тут же прикрываю грудь и зажмуриваюсь, сама не понимая, почему. – Я не буду смотреть, если ты не хочешь, – тихо шепчет Силко и как-то понимающе накрывает мои ладони своими. Я тут же расслабляюсь. – Н-нет, всё хорошо. Я просто… Не находя слов, я просто опускаю руки, открывая обзор, и не спешу поднимать взгляд. Жду. Хоть что-нибудь. Хоть какой-нибудь реакции. Но он молчит. Тогда я поднимаю голову, и он тут же устанавливает со мной зрительный контакт, теряя весь интерес к моим уже порядком затвердевшим соскам. Разочарован? – Обхвати меня за шею и, держась как можно крепче, потихоньку вставай, – Силко говорит чуть более увереннее, всё так же глядя мне в глаза, а семя неуверенности зарождается во мне всё сильнее. Делаю всё, как он говорит. Его кожа необычайно горячая под моими ладонями, а венки на шее ритмично пульсируют в такт сердцу. Он напрягается ещё сильнее. Не знаю только, от моего веса, который ему приходится удерживать, или от того, что моя оголённая грудь вплотную прижимается к его телу? Но будь это даже второй вариант, он ни за что не даст своему зверю вырваться наружу. Он - не я… Когда его пальцы аккуратно и медленно стягивают мокрые шорты и трусики, смущение вновь накатывает с новой силой. Как бы то ни было, тот факт, что именно Силко застал меня за этим конфузом, ужасно удручает. Хоть и говорят: "Что естественно, то не безобразно", всё равно очень стыдно. Пусть он этого и не показывает, как хороший отец, но думаю, что возиться со мной в таком состоянии ему не очень-то приятно. Внезапный холодок проходит по телу, и я вздрагиваю. Силко, явно почувствовав это, нежно обнимает меня за плечи, спускается по спине ниже, к ягодицам, и подхватывает за бёдра. Я понимаю знак и цепляюсь за него ногами, полностью повиснув на нём. Так он бережно несёт меня и усаживает в тёплую ванну. Вода и пена тут же заставляют расслабиться и блаженно прикрыть глаза. Однако, сердце всё равно было не на месте… – Ты…разочарован?