Маркус Флинт не любит перемен

Глава 1

Маркусу Флинту никогда не нравилось пробовать что-то новое. Воспитываясь с самого детства в уважении к традициям, со временем он стал находить некую притягательность в обычной рутине. Повторяющиеся изо дня в день действия плавно и гармонично складывались в установленном порядке в дни, недели и даже годы. Жизнь казалась размеренной и упорядоченной, протекая в удобном ему ритме. Скажем, например, если уж Маркус взял себе за правило регулярно до завтрака устраивать тренировочный получасовой полет на метле, то должно было произойти что-нибудь из ряда вон выходящее (например, возрождение Темного лорда или перенос финала Чемпионата по квиддичу на раннее утро), чтобы он отказался от своей привычки. Ну, вот скажите на милость, зачем гоняться за пресловутой новизной, пытаясь отыскать идеальное блюдо, напиток или, допустим, метлу, а также до хрипоты спорить о том, кто является лучшим игроком Высшей лиги, когда это и так очевидно, проверено опытным путем и не вызывает у людей, находящихся в здравом рассудке, никаких сомнений. И даже если кто-то с пеной у рта будет доказывать обратное, Маркус уже давно знал единственно верные ответы: говядина в луковом соусе а-ля домовики Флинтов, крепкий кофе, последняя модель Нимбуса (треклятая Молния, несмотря на скорость, значительно проигрывала в маневренности) и, конечно же, Эдвард Коул — охотник команды «Сенненские соколы». Да-да, невзирая на неоднократные обвинения в грязной игре! Это же квиддич, мать его, расслабьте резиночку на трусиках, девочки! К тому же тратить время, а тем более рисковать остаться разочарованным Маркус считал крайне нерезультативным итогом, а он, будучи капитаном сборной Слизерина по квиддичу, всегда играл на результат. Его жизненные планы были просты и понятны: пусть и со второй попытки, но закончить-таки седьмой курс, отобраться в команду «Сенненские соколы» на позицию охотника, стать звездой Высшей лиги и капитаном, безжалостно выпнув с этого поста старину Коула. Восхищение восхищением, а утвержденные планы превыше всего. Финальной точкой своего маршрута Маркус видел жизнь, заполненную до самых краев скоростью, возбуждением от многочисленных побед, наградами и тренировками. А если еще к тому же по дороге удастся избежать Черной метки, то будет вообще полный улет. Все эти пожирательские маневры сильно отвлекали от игрового процесса. Так что утритесь, доморощенные колдопсихологи! Маркус Флинт крепко стоял на ногах и был твердо уверен в завтрашнем дне. Будущее не без оснований казалось предопределенным и прекрасным ровно до тех пор, пока одним судьбоносным летним днем Эдриан Пьюси, беззаботно развалившийся на кровати Маркуса, как бы мимоходом не сообщил: — Днюху отметим в Сохо. Грэх весь пузырями изошел от магловских баров. Маркус, пролистывающий в этот момент коллекционное издание «Квиддич сквозь века», в замешательстве уставился на него. Привыкшая к порядку душа оказалась на распутье: с одной стороны, то, что Пьюси ежегодно в конце августа прямо перед началом учебы с размахом праздновал день рождения, вполне себе вписывалось в устаканившуюся жизненную концепцию Флинта, но, с другой стороны, они никогда до этого не выбирались в магловские районы. Ведь уважающему себя волшебнику там абсолютно нечего делать. Пьюси, зная загоны Маркуса (все-таки лучший друг), умоляюще посмотрел на него и продолжил: — Грэх раздобыл по этому случаю магловские документы, так что с алкоголем проблем не будет. Задолбало из раза в раз накачиваться огневиски. Восемнадцать лет исполняется раз в жизни, — и, видя, что на Флинта все вышесказанное не произвело никакого впечатления, поспешно добавил, подмигнув: — Грэх клянется, что там полно классных девчонок, и они, как ты догадываешься, не носят мантии. Флинт устало вздохнул и приготовился к долгому разговору. — Эд, я, конечно, понимаю, что Монтегю долбаный извращенец, но нафиг так резко менять вектор полета? Всегда же отмечали в Косом переулке. Никто не жаловался. — Знаешь, Марк, — насмешливо проговорил Пьюси, лениво разглядывая ухоженные ногти, — в защиту Грэха могу сказать, что в последнее время наши посиделки все больше стали напоминать закуску «Волшебный котелок с колбасками всех мастей». Нам уже не по двенадцать лет. Нужны девчонки. — Ну, позови кого-нибудь с факультета, — пошел на уступку Флинт. — В конце концов, собирается слизеринская команда по квиддичу почти что в полном составе. Трусики будут мокнуть уже на подходе. — Марк, нам же потом еще целый год вместе с ними учиться, сидеть за одним столом. Повторяю, мне исполняется восемнадцать. Я хочу нахерачиться, забыться и оторваться безо всяких обязательств. Хочу, чтобы с утра единственное, что меня волновало — это похмелье. Мне это нужно, Марк, — и он выдал последний решающий аргумент: — Ты же в курсе, что происходит у меня дома. Флинт набычился и с раздражением захлопнул книгу. Ну, в общем-то, шах и мат. Вот она — козырная карта Эдриана Пьюси. Если ему действительно было что-то нужно, то на сцене сразу же, как по заказу, появлялись семейные проблемы. К слову, его приятель нисколько не преувеличивал. Дед Эдриана (единственный оставшийся в живых родственник) на протяжении последнего десятилетия долго и мучительно отходил в мир иной, благодаря какому-то особо мудреному неизлечимому проклятию. Вначале Пьюси очень сильно переживал и регулярно отлучался из Хогвартса, но к тому времени как болезнь растянулась не на один год, Эдриан, изо дня в день пребывая в подвешенном состоянии по поводу судьбы деда, выработал своеобразный иммунитет. И хотя он явно продолжал тревожиться, теперь переживания носили скорее практичный характер: где найти квалифицированного колдомедика или сиделку, например. Сам Пьюси принимал посильное участие в процессе. Особенно доставалось ему на каникулах, так что к концу лета Эдриан, как правило, впадал в легкую депрессию. Поэтому ход с проблемами в семье был такой действенный. К чести Пьюси, он пользовался им не так часто, отчего его эффективность только повышалась. — Мля, — пробурчал Маркус, — уболтал. Я подумаю. Пьюси довольно заулыбался. И Флинт сдержал обещание. Он подумал. И… когда наступила знаменательная дата, прямо с утра направил в адрес именинника сову с памятным подарком и пергаментом с пожеланиями всех благ, а также извинениями по поводу своего отсутствия на праздновании в связи с внезапным и совершенно надуманным недомоганием. Конечно же, лучшие друзья так не поступают и, когда этого требуют обстоятельства, идут на компромисс. Но почему-то именно сегодня все инстинкты Флинта будто бы взбунтовались. Он был твердо уверен в том, что если сделает даже малюсенький шажок в сторону от злополучных принципов и уступит, то гарантированно спровоцирует полный развал столь тщательно оберегаемой им системы, годами пребывающей в полном равновесии. И, забегая вперед, надо сказать, что по прошествии всего лишь нескольких месяцев Маркус получил все необходимые доказательства для того, чтобы убедиться — предчувствие его не подвело. Этот роковой день стал началом конца. Все завертелось, когда где-то в шестом часу вечера из домашнего очага родового поместья Флинтов вывалился злобный Эдриан, который, не обращая внимания на отчаянное сопротивление, сопровождающееся руганью, буквально впихнул немного опешившего приятеля в камин, всучил ему в руку щепотку пороха и прошипел: — Блядь, Марк, я задолбался доставая магловские шмотки. Будь так любезен, не выебывайся и, сделай уж мне такой подарок, пиздуй на квартиру к остальным. Мы скоро выдвигаемся. Или у тебя сложности с тем, чтобы нажраться и потискать маглянок? В принципе, против такого расклада Флинт ничего не имел. Надраться на празднике у Пьюси стало своеобразным ритуалом, и где-то в глубине души он соглашался с претензиями Монтегю по поводу отсутствия на посиделках противоположного пола. Ему-то в отличие от остальных вообще скоро стукнет целых девятнадцать лет. Гормональные прибамбасы никто еще не отменял. Потискаться он был бы не прочь. Смущали только пресловутые маглы и никак не желающее исчезать предчувствие чего-то особенно поганого.

* * *

Стоя перед зеркалом в лондонской квартире Пьюси и рассматривая себя в зеркало, Маркус еще раз приказал инстинктам затихнуть. Да, выглядел он в магловских тряпках, мягко говоря, странновато, что, конечно же, раздражало. Его мощное, крепко сбитое, натренированное тело было выставлено практически напоказ. «Джинсы, блин, — подумал Флинт, разглядывая свое отражение. — Вот то ли дело мантии! Под ними вообще ни хрена не видно. И не надо париться. А тут, — он провел рукой по торчащему из-под короткого рукава рубашки накачанному бицепсу, — блядство какое-то! С другой стороны, может девкам такое и зайдет». Маркус был реалистом и прекрасно понимал, что большая часть его привлекательности расположилась ниже шеи. Нет, конечно, уродом он себя не считал, но то, что тот же Пьюси или Боул выглядели в разы предпочтительнее — это факт, от которого не убежишь. Так что с той частью программы, где предполагалось щупать маглянок, у него могли возникнуть некоторые затруднения. Возможно именно поэтому чувство тревоги перед чем-то неизбежным, скребущее внутренности изнутри, никак не хотело отступать. Решительно отогнав от себя все сомнения и повторив, что если от пьянки не уклониться, то нужно ее возглавить, Флинт схватил бутылку виски и направился к столу, за которым собралась вся компания. Грэхэм Монтегю о чем-то весело перешептывался с именинником, а Люциан Боул помогал Майлзу Блетчли правильно застегнуть магловскую одежду. — Так, парни, — пробасил Флинт, разливая шоты, — сейчас накатим по парочке для разогрева и выдвигаемся. Предупреждаю, что накатываем сразу по-взрослому. Поэтому если кому-то потом захочется коктейлей с зонтиками — да-да, Грэхэм, это я тебе говорю — то предлагаю раз и навсегда запомнить девиз этого вечера: градус мы нахуй не понижаем! Погнали! За Эда!

* * *

В Сохо кипела ночная жизнь. Отовсюду звучала громкая музыка, а в воздухе витала будоражащая смесь безбашенного веселья и волнения от предвкушения приключений. Везде сновали маглы. Поодиночке и шумными компаниями они под завязку заполнили темные улицы, перешучивались, громко спорили, выбирая бар, обжимались и совершенно не обращали внимания на то, что в их ряды затесалась группа надежно закамуфлированных волшебников, собирающихся затискать некоторых из них до смерти. Ну что тут сказать? В конце концов, они же гордые наследники своих отцов, надо же с чего-то начинать. И облапать парочку маглянок было прекрасным стартом. Во славу Темного лорда! Маркус усмехнулся. Он пребывал в благодушном настроении, подогретом несколькими шотами, выпитыми за здоровье Эдриана. Снисходительно рассматривая обтекающую их толпу, Флинт сказал себе, что если включить воображение и надеть на всех мантии, то можно притвориться, что они до сих пор находятся по другую сторону магического барьера, где все подчиняется знакомым правилам. Вот, например, молодая ведьма зазывает публику в «Дырявый котел». Он поводил глазами по сторонам. А вот старый волшебник спешит промочить горло в каком-нибудь пабе после целого дня утомительной работы в Министерстве. Маркус умильно заулыбался, продолжая наблюдения. Вот Вуд треплется с каким-то своим приятелем о квиддиче. И если допустить, что дряхлый Олливандер готов выставить в витрину магазина стенд с переливающейся всеми цветами радуги раскрепощенной вейлой, то возможно… И тут внутри что-то щелкнуло. Маркус резко остановился и замер, возвращаясь взглядом к парню так похожему на Вуда. Он даже протер глаза, все еще сомневаясь. Но нет, зрение оказалось в полном порядке. Это и был Вуд. В голове как-то сразу прояснилось, а благодушный настрой исчез без следа. Вуд! Гребаный вратарь затраханного Гриффиндора! В системе координат Маркуса для него имелось особое место. Как бы это объяснить? У Темного лорда был Гарри Поттер, у Снейпа… Хм-м-м, все тот же Поттер. Как и у Малфоя, и у еще целого ряда незадачливых злодеев всех мастей, обреченных на бесславное поражение, потому что совершенно очевидно — среди родни у до омерзения удачливой очкастой козявки затесались лепреконы. Однако с каждым проигрышем враги становились гораздо более расторопными, находчивыми и, что немаловажно, озлобленными. Вот что значит верно найти личного противника. Маркус, в целом, концепцию оценил, но проявил незаурядную для магического мира оригинальность и остановился на Вуде, торжественно вручив ему статус соперника, возведенного до абсолюта. Решение принималось не наспех. К такому глобальному кастингу Маркус подходил с особой щепетильностью. Ведь личный враг подбирался на долгие годы. Требовалось тщательно взвесить все за и против. И, поразмыслив над этим, Флинт осознал, что Вуд — это одно сплошное за. Тут тебе и легендарная межфакультетская вражда, и прямое противостояние на поле между вратарем Гриффиндора и охотником Слизерина. Также имело значение, что оба со временем повесили на свои мантии значки капитана. Более того, вишенкой на торте оказалась явная повернутость Вуда на квиддиче. Он не собирался бросать спорт после школы, мечтая играть на профессиональном уровне, так что Маркусу не пришлось бы впопыхах искать запасного врага, внося в упорядоченную жизнь раздрай и хаос. Однако самым последним и решающим аргументом для Флинта стало то, что Вуд, даже сам не отдавая себе отчета, являлся воплощением понятия «борьба». Он был последователен и предсказуем в этой своей тупой гриффиндорской отваге и никогда не давал задний ход. Временами, конечно, терпел сокрушительные поражения, но, к извращенному удовольствию Маркуса, возрождался, как феникс из пепла, и снова бросался в бой. Да, так и должно быть. Ведь если над противником легко взять верх, то это и не противник вовсе, а сопля соплохвоста какая-то. Так что обойти Вуда хотелось везде и во всем. Именно матч с Гриффиндором считался ключевым в школьном чемпионате. Ради победы именно в нем Маркус беспощадно тренировался сам и не щадил парней. Флинт никогда не признался бы в этом вслух, но Вуд был действительно прекрасным вратарем, выполнявшим финты отнюдь не из учебной программы. На поле он пользовался не только стандартными игровыми схемами, но и многое брал от лучших команд Высший лиги, а иногда и вовсе придумывал свои собственные. Эти Маркус считал особенно рискованными и отмороженными, потому что от них так и разило гриффиндорским безрассудством, которое некоторые мудозвоны называют храбростью. Короче, кольца сборной Гриффиндора охранялись похлеще, чем сокровищница банка Гринготтс. Но если Вуда удавалось пробить, то ощущение триумфа походило чуть ли не на самый настоящий оргазм, и Маркус страшно гордился тем, что успешные атаки у него случались значительно чаще, чем у остальных. Идеальный враг… Проверенный временем… Никаких сюрпризов… Вот только… Флинт нахмурился. В голове прозвучали первые тревожные звоночки. Почему-то Вуд выглядел совсем не так, как в Хогвартсе. Всегда сдержанный и собранный, готовый в любой момент дать отпор, сейчас он казался своей полной противоположностью. Чересчур расслабленным, что ли. И эта режущая глаза магловская, чуть помятая одежда… Конечно же, гребаные джинсы, мать их так. Но самым пугающим стало другое. Вуд как-то слишком странно улыбался стоящему рядом маглу, не отрывая от того слегка затуманенного взгляда, а кончики его пальцев с нежностью поглаживали собеседника по плечу. Вверх-вниз. Флинт почему-то залип именно на этом, словно под гипнозом следя за равномерными движениями. Такая знакомая рука. Он часто видел, как эти пальцы с силой обхватывали квоффл после удачно отраженной атаки, как они сжимались в кулак или нервно подрагивали при очередной стычке и, чего уж там скрывать, очень хорошо знал, как ощущается удар, выполненный этой самой рукой. Но то, что Маркус имел удовольствие лицезреть сейчас… Это был какой-то до неприличия неправильный Вуд. Звон колокольчиков в голове немедленно сменился оглушительным набатом. — На что ты так уставился? — перед глазами появился Эдриан, с неподдельным интересом пытающийся проследить взгляд Флинта. — А, близняшки! — он понимающе хмыкнул и шутливо приобнял приятеля за плечи. Маркус, с трудом оторвавшись от созерцания неправильного Вуда, растеряно посмотрел на руку Эда. Во-о-от! Так обычно и общаются друзья. Никто никого не оглаживает и не раздевает глазами, не наклоняется слишком близко и не ласкает пальцами. — А у тебя есть вкус, — одобрительно заметил мигом настроившийся на разврат Пьюси, плотоядно облизывая губы. — Ты предпочел бы левую или правую? Флинт наконец-таки рассмотрел, кого имел в виду Эдриан. На другой стороне улицы стояли две абсолютно похожие друг на друга маглы: одинакового роста, с одинаковыми улыбающимися лицами, прически тоже были совершенно одинаковыми и к тому же неряшливыми, по форме чем-то напоминавшими воронье гнездо. Хотя бы догадались одеться по-разному — и на том спасибо. Маркус про себя сразу же обозначил их как Близняшка-в-горошек и Близняшка-в-клеточку. Продолжая краем глаза пасти Вуда, Флинт попытался отсрочить неизбежное знакомство и потянул приятеля за рукав. — Да ну нахуй, Эд, какие-то они стремные. Зацени шухер на голове. Прямо как у грязнокровки Грейнджер. Один в один. — Не гони, — стало понятно, что Эдриана уже не остановить. — Где ты видел у нее такие формы? Спорим, размер не меньше бладжера? Он приветливо помахал рукой, близняшки дружно захихикали и направились в их сторону. — Привет, я Пейдж! — бойко представилась Флинту Грейнджер-в-горошек, случайно закрыв своим фигуристым телом обзор на Вуда. Флинт заскрежетал зубами от досады. — Маркус, — пробурчал в ответ он, вытягивая шею в тщетной попытке рассмотреть хоть что-нибудь. Предчувствие его не обмануло. Вечер действительно складывался самым неприятным образом, грозя обрушить основу основ, так сказать, фундамент системы жизненных ценностей Флинта, а именно: его представление об идеальном, несокрушимом противнике Оливере Вуде, находящееся сейчас под ударом. Хотелось верить, что еще не все потеряно, но требовались решительные действия. Возможно, если подойти и привычно переброситься с Вудом парочкой оскорблений, втащить ему несколько раз, удостовериться, что их годами нарабатываемым отношениям ничего не угрожает, то Маркусу полегчает, а тревожное чувство, сдавливающее грудь, уйдет. Флинт огляделся. Пьюси, не найдя в друге желанной поддержки, уже вовсю один работал на оба фронта, наглядно демонстрируя, что, хотя его семья и не входила в «Священные двадцать восемь», свои капиталы, добытые на юридическом поприще, они заработали отнюдь не за красивые глаза. Попиздеть Эдриан умел и любил. Гены есть гены. Их не пропьешь, как ни старайся. Даже употребляя магловское виски. Флинт поморщился. Обе Грейнджер, раскрыв рты, зачарованно слушали ахинею, которую Пьюси щедро навешивал им на уши. У Эда все было под контролем. — Я ненадолго отойду, — предупредил Флинт и, отвечая на недоумевающий взгляд друга, пояснил: — Показалось, что увидел кое-кого знакомого. Скоро вернусь. — Мы будем в этом баре, — крикнул вдогонку Эдриан, но Маркус его уже не слушал. Он принял решение и при этом, сам того не подозревая, сделал еще один шаг в сторону пугающих перемен.