Маркус Флинт не любит перемен

Глава 15

Дни полетели очень быстро, сменяя друг друга. Маркус пребывал в состоянии какой-то странной эйфории и не мог точно сказать, отчего именно он так счастлив. Возможно, оттого, как приятно просыпаться рядом с теплым сонным Вудом под боком, а потом долго валяться под общим одеялом, медленно и лениво отдаваясь нежным поцелуям. Он даже забросил свои ежедневные утренние тренировки на метле ради такого дела. Заспанный Вуд пиздец как заводил. А может быть, оттого, как ярко блестят глаза Оливера и как звонко звучит его задорный смех, когда он уверенно ловит очередной коварный квоффл. Этот помешанный на квиддиче засранец заставил Маркуса показать тренировочную площадку прямо на следующий же день после приезда и сразу освоился на кольцах. Он беззаботно парил в воздухе, отбивая самые невероятные мячи, а потом кричал любующемуся на него Флинту что-нибудь наподобие: - Марк, ну чего ты там застрял? Давай уже по-взрослому! Выпускай бладжеры! — и закручивал несколько умопомрачительных петель, а яркое декабрьское солнце отражалось в каштановых волосах, придавая им ни с чем не сравнимый оттенок. Возможно, конечно, все дело было в том, как забавно злился Вуд, если не получал на завтрак плитку шоколада. Это так по-детски! Флинт даже отдал специальное распоряжение домовикам, чтобы те ни в коем случае не удумали положить заветное лакомство на стол при сервировке. Скармливать разозленному Вуду шоколад с руки — это отдельное удовольствие. Такого выброса адреналина у Флинта не было со времен покупки первой метлы. Один раз освирепевший от голода Оливер чуть ли не откусил ему палец. Зато как же здорово потом задабривать злющего гриффиндорца языком, пальцами, членом, вымаливая прощение. Но самым восхитительным, было то, как Вуд на него реагировал. Совершенно бессознательно, не отдавая себе в этом отчета, он всем своим телом стремился присоседиться поближе к Флинту. Оливеру чертовски нравилось касаться его за обеденным столом, убирая прилипшие к губам крошки от тоста. Ему совершенно точно пришлось по вкусу закидывать на Маркуса ноги, когда они вместе читали на диване свежие выпуски спортивных журналов. И, конечно же, каждую ночь он засыпал, привычно устроившись у Флинта на плече. А иногда в глазах Вуда проскакивало что-то такое интимное и одновременно смущающее, что желудок Маркуса делал сальто, и он не мог удержаться от того, чтобы не прижать теплое упругое тело поближе к себе, целуя, лаская и поглаживая любую доступную часть Оливера. Флинт не хотел давать определения своим чувствам, но подозревал, что влип по самые помидоры, а в подсознании навязчиво мерцало слово на букву «Л». Он отчетливо понимал только одно: несмотря на то, что сейчас Вуда стало пугающе много, желание быть рядом с ним лишь нарастало, приобретая угрожающие размеры. Это просто умопомешательство какое-то! Каникулы незаметно приближались к концу и, сидя перед камином с уютно устроившим свою голову у него на коленях Оливером, Флинт мысленно пытался подобрать правильные слова, чтобы донести основную мысль — «без обязательств» его больше не устраивает. Он нежно запустил пальцы в спутанные каштановые пряди, привлекая к себе внимание. Оливер оторвался от чтения и удивленно спросил: — Что, уже будем ужинать? Маркус замялся. — Олли… — начал было он, собираясь с духом, но им помешали. Камин внезапно затрещал характерным для телепортации звуком, и Вуда как ветром сдуло с дивана. Он только-только успел судорожно поправить на себе одежду, как из очага вышел отец Маркуса, явно удивленный встречающей его компании. — Отец! — воскликнул Флинт. — Ты решил вернуться пораньше? — Как видишь, — вместо приветствия пробурчал тот и пригвоздил сына мрачным взглядом, видимо, запатентованным их семьей. — А это…? — он указал на совсем оробевшего Вуда. — Добрый вечер, сэр, я Оливер Вуд, — Оливер нашел в себе силы включиться в разговор, искренне надеясь, что голос не дрожит от волнения. — Оливер Вуд? — Флинт-старший в задумчивости уставился на застывшего гостя, а потом перевел немигающий взгляд на сына. — Гриффиндорец Оливер Вуд? Это который вратарь? — Тот кивнул, подтверждая каждое слово. — И что же вратарь Гриффиндора Оливер Вуд забыл у нас в гостиной? — Я пригласил его на каникулы, — коротко ответил Маркус, осознавая, что сложившаяся ситуация вызывает некоторые вопросы. — Ясно, — протянул Флинт-старший, но по его лицу было понятно, что ясно ему далеко не все. — Останетесь на ужин? — обратился он к застывшему на месте Оливеру. — Нет, я думаю мне уже пора, — попытался побыстрее откланяться тот. — Родители как раз попросили меня вернуться сегодня. Так что я не буду вам мешать. Маркус с тоской наблюдал за метаниями Вуда и чувствовал разрастающуюся злость оттого, что их милый и уютный мирок, который им удалось создать всего лишь за несколько дней, был безжалостно растоптан одним неуклюжим движением. С другой стороны, он не до конца понимал, с чего так разнервничался Оливер. Ничего страшного ведь не произошло. Не в кровати же их застукали! Такого робкого и неуверенного Вуда Флинт еще никогда не видел. А может быть… Неужели Оливер опять решил, что Маркус его стыдится? Флинт нахмурился. Нет, он, конечно же, не собирался шокировать отца и вываливать на него все и сразу. Это-то понятно. Но и трусливо отступаться от своего свежеприобретенного… Друга? Любовника? Возлюбленного? Короче, от Оливера. Так вот, отступаться от Оливера он не собирался. — Эй! — Флинт осторожно коснулся плеча гриффиндорца. — Оставайся, потом сможем еще немного полетать после ужина. Вуд посмотрел на него круглыми от ужаса глазами и не смог вымолвить ни слова в ответ, просто безвольно позволяя отвести себя к столу, над которым вовсю колдовали домашние эльфы. Молчал он и тогда, когда Флинт-старший кратко рассказывал о своей поездке во Францию, переводя подозрительный взгляд с сына на нежданного гостя и обратно, и тогда, когда Маркус, видя, что Оливер даже не притронулся к еде, сам положил ему на тарелку немного говядины и заботливо подтолкнул вилку к руке, не замечая, какими глазами смотрит на него отец, и даже тогда, когда Флинт-старший, исподтишка наблюдая за реакцией собравшихся за столом, будничным тоном сообщил, что до конца учебного года его сын должен обручиться с неизвестной француженкой с труднопроизносимой фамилией. Квиддич квиддичем, а семейные интересы превыше всего. Заговорил Вуд только единожды. Лишь тогда, когда к нему напрямую обратился отец Маркуса. — А как вы относитесь к договорным бракам, Оливер? — непринужденно спросил он, как будто интересуясь прогнозом погоды. — Мне пока еще никто такого не предлагал, — прозвучал в ответ глухой и потерянный голос. Поле ужина Вуд вежливо попрощался, решительно отвергнув предложения Маркуса задержаться еще ненадолго, и, как только представилась первая же возможность, схватил немного пороха и уверенно вступил в очаг под пристальным взглядом Флинта-старшего. Наблюдая, как лицо Вуда растворяется в зеленых всполохах пламени, Маркус нутром почуял, что впереди его не ждет ничего хорошего. Под ложечкой мерзенько засосало. Предчувствия не подвели. Флинт несколько раз безрезультатно пытался выйти с Оливером на связь, но тот, видимо, заблокировал камин. Совы прилетали обратно с нераспечатанными конвертами. Глядя на очередную возвращающуюся усталую птицу, Маркус стиснул зубы и принялся терпеливо ждать возвращения в Хогвартс.

* * *

Зайдя в Большой зал, Маркус сразу же отыскал такие знакомые, ставшие уже родными светло-ореховые глаза и решительно направился к гриффиндорскому столу. — Оливер, есть разговор, — сразу же перешел к делу он. Вуд оторвался от еды, и Маркус ужаснулся оттого, каким бледным он был, под глазами темными кругами залегли синяки. — Я занят, — буркнул Оливер в ответ и уткнулся обратно в тарелку. — А я, блядь, сказал есть разговор. Маркус схватил его за рукав и потащил к выходу. — Флинт, ты чего, не с той ноги встал? — крикнул ему вслед один из близнецов, но он даже не обернулся. Маркус промчался по коридору, волоча за собой свою вяло трепыхающуюся добычу, открыл ногой дверь в первый же попавшийся пустой кабинет, впихнул туда Вуда и, наконец-то оставшись с ним наедине, дал выход своей ярости. — Какого хрена происходит? — злобно зарычал он. — Что ты имеешь в виду? — попытался неуклюже съехать в сторону Вуд. — С какого рожна ты начал играть в гребаную молчанку? То, что напридумывал себе мой отец, никаким боком не касается нас. — Нас? — Оливер как-то истерично хохотнул. — Каких нас, Марк? Ты забыл, что это был всего лишь секс без обяза… — Заткнись, заткнись, заткнись! — Флинт со злостью впечатал Вуда в стену. — Если ты еще хоть раз посмеешь вякнуть про то, что между нами была просто ебля, я тебе башку снесу! — он уже не мог себя контролировать, но потом, с удивлением заметив стоящие в светло-ореховых глазах еле сдерживаемые слезы, немного ослабил хватку и тихо спросил: — Ты ведь тоже это чувствовал? Я уверен. Олли, ответь! Вуд поднял на него грустный взгляд, в котором явственно стояла вся тоска магического мира и надтреснутым голосом проговорил: — Чувствовал ли я? Тебе правда так интересно? Да, блядь, я чувствовал! И чувствую! И от этого мне пиздец как хреново! Это то, чего я боялся больше всего! Именно поэтому я и отказывался с тобой связываться! Того, что происходит между нами, не должно было случиться! О, Мерлин, да ведь Слизерин и Гриффиндор также несовместимы как огонь и вода! А мы с тобой и подавно! Это просто противоестественно! Но тебя же хрен остановишь! Ты знаешь, о чем я думал, сидя рядом с тобой на чертовом диване в твоей чертовой гостиной каждый чертов раз? Я думал, что как было бы здорово, если бы это никогда не заканчивалось. Вместе завтракать, обедать, ужинать, летать на метле и трахаться без страха быть пойманными. Зачем? Зачем ты сделал это со мной? Зачем сделал уязвимым? Как смог это допустить? — он с яростью уставился на Флинта. С Маркуса разом сошло все раздражение, как будто бы кто-то повернул вентиль. Он попытался осознать, что только что успел наговорить ему всегда такой упрямый и гордый Вуд, но, честно говоря, просто не мог сосредоточиться от затопившей его радости. Значит, не он один такой! Вуд тоже! Так какого же черта тогда вытворяет этот придурок? — Я ни хрена не понимаю, — признался Флинт. — Если все так, то с чего тебя корежит? Ты же не принял всерьез историю с помолвкой? Знаешь же, что кроме тебя мне никто больше не нужен. Олли, ну ты чего? — и он придвинулся поближе к таким манящим губам, собираясь поцелуем завершить эту досадную размолвку, но Вуд с непонятно откуда взявшейся силой решительно оттолкнул его. — Сейчас, возможно, это так! А что будет потом, Марк? Хотя бы через год или два? Мы закончим школу, будем играть за Сорок. У нас не получится всю жизнь иметь тайную интрижку. Твой отец прав, ты ведь его единственный наследник! Тебе нужно продолжать род. Рано или поздно то, что происходит между нами закончится, и мне будет в тысячу раз больнее, чем сейчас! Блядь, неужели ты не видишь, что я врастаю в тебя? Но давай даже допустим, что по какому-то невероятному стечению обстоятельств нам удастся урвать несколько счастливых лет. Что произойдет, если вдруг совершенно случайно правда выплывет на поверхность? Про Высшую лигу можно будет забыть! Ты помнишь, что я говорил? Все, что мешает квиддичу, идет на хуй. В том числе и я! И мои чувства! Так что даже если мне придется послать на хуй самого себя, то так тому и быть! — Квиддич? — Флинт как-то неверяще уставился на него. — Ты серьезно? Олли, посмотри мне в глаза и повтори, что ты готов променять вот это, — он перевел пальцем с себя на Вуда, — на блядский квиддич. Надо отдать ему должное, Оливер выдержал взгляд, собрался с духом и, оставляя в стороне все сомнения, решительно кивнул. — Понятно, — процедил Флинт. — Не утруждайся. Я сам пошлю тебя по нужному адресу. Иди на хуй, Олли. Просто. Иди. На хуй, — и он вылетел за дверь.

* * *

Все было испорчено! Несколько дней Маркус даже не пытался встать с кровати, пребывая в полной апатии. В какой-то момент пришлось даже вмешаться Снейпу, который заявил, что если Флинт будет продолжать пропускать занятия, рискуя вновь завалить экзамены, то он сварит и зальет своему ученику в глотку настолько хитрое зелье, что тот не сможет сомкнуть глаз, пока не сдаст все предметы хотя бы на удовлетворительно. Злить одного из лучших зельеваров современности Маркус не решился, завершив тем самым свое добровольное заточение. Конечно, теперь ему приходилось повсюду пересекаться с Вудом, но они, находясь в состоянии холодной конфронтации, по взаимообоюдному согласию игнорировали друг друга. Однако, каждый раз сталкиваясь с гриффиндорцем в коридоре, Маркус чувствовал, как в груди что-то противненько ноет и скребет. Все было хуже некуда! А потом у Пьюси умер дед, и стало совсем паршиво. Эдриан получил известие за завтраком. Обычной почтовой совой. Он, продолжая в своей обычной беспечной манере рассказывать друзьям какую-то забавную историю, развернул пергамент и, так и не донеся кашу до рта, выронил ложку, тупо уставившись на лежащее перед ним письмо. Флинт, тут же сообразивший что к чему, положил руку приятелю на плечо, не зная какие слова лучше всего подобрать. — Эд… — только и смог выговорить он, но тот как будто его не слышал. Одно дело — знать, что единственный оставшийся в живых родственник может скончаться в любую минуту, и совершенно другое — быть поставленным перед фактом, что это уже произошло и ничего нельзя отмотать назад. Внезапно Эдриан резко подорвался, вскочил со скамьи и на всех парах бросился к выходу. Маркус последовал за ним, в суматохе не замечая, как из-за гриффиндорского стола за ними с беспокойством наблюдают две пары глаз: свело-ореховые и цвета темного шоколада. Флинт присутствовал с Пьюси на всех необходимых официальных мероприятиях, начиная от ритуала в семейном склепе и заканчивая оглашением завещания. Эдриан практически все время молчал. И это стало самым ужасным и пугающим. Обычно его было не заткнуть. Где-то через неделю они смоги вернуться в Хогвартс. Хотя Пьюси теперь и являлся самым богатым волшебником магического мира, выпускной аттестат все равно был необходим. Флинт надеялся, что в знакомой обстановке окруженный близкими друзьями Эдриан быстрее вернется в нормальное состояние, но день ото дня становилось только хуже. Он практически постоянно оставался в их с Маркусом спальне, лежал на кровати, задвинув полог, и отказывался притрагиваться к пище. Не помог даже Снейп, на этот раз для разнообразия проявивший чудеса человеческого сострадания. Флинт делал все, что мог. Он приносил в комнату еду и питье, подолгу рассказывал какие-то глупые истории, не получая ответной реакции, а также старался по возможности не отлучаться от приятеля, опасаясь, что в подобном состоянии тот может выкинуть что-нибудь такое, о чем пожалеет. А потом начали прибывать совы. Вначале по две-три в день, а затем уже десятками. Еще бы! Империя Пьюси осталась без присмотра. Дела деда требовали срочного участия наследника, но Эдриану было абсолютно наплевать. Маркус первое время пытался как-то сортировать полученную корреспонденцию, но в конце концов сдался и просто сваливал непрочитанные письма в ящик комода. Ну что же, все это хотя бы отвлекало его от мыслей об Оливере. Так незаметно пролетело несколько недель. И тут произошло что-то абсолютно необъяснимое! В один особенно отвратный день, возвращаясь с совершенно провального занятия по травологии, Флинт увидел резво бегущего ему навстречу Вуда. Конечно же! Вот только этого ему и не хватало для полного счастья! Он привычно почувствовал, как учащенно забилось сердце и заныло в груди, сжал зубы и собирался уже было пройти мимо, как вдруг понял, что гриффиндорец направлялся прямиком к нему. Маркус аж застыл на месте. Что это тут вообще происходит? — Марк, пошли скорее! — Вуд, как будто абсолютно не чувствуя за собой никакой вины, беззастенчиво схватил Флинта за руку, потянул в сторону квиддичного поля и, видя, что Маркус не двигается с места, быстро объяснил свое внезапное поведение: — Там Пьюси. Рядом с Гремучей ивой. Пьяный. На метле. Нам его никак не удается снять. Быстрее! Флинт резко рванул вперед, пытаясь на ходу сообразить, что же делать: бежать в сарай за метлой или же сразу к чертовому хищному дереву. Выбрав второй вариант, он постарался ускориться, невзирая на боль в боку. «Блядь, Эд. Что же ты творишь?» — билось у него в голове, Вуд не отставал ни на шаг, рвано дыша ему в спину. Прибыв на место, Флинт тотчас же нашел в небе маленькую точку, раскачивающуюся на ветру. На поляне уже начали собираться другие ученики, кто-то просил позвать профессоров. Маркус хотел было отобрать метлу у стоящей неподалеку пухлой когтевранки, как вдруг заметил, что мимо него стремительно пронеслось облако растрепанных волос. Лучшая ученица Хогвартса мисс Гермиона Грейнджер почтила их компанию своим присутствием! Не в силах шелохнуться, Флинт ошарашенно наблюдал, как она ни минуты не сомневаясь, направила свою палочку в небо и произнесла какую-то невероятно мудрёную модификацию «Вингардиум Левиоса», медленно и осторожно левитируя абсолютно растерянного Пьюси вниз. Вернувшись на землю, он потеряно застыл перед ней, сгорбившись и опустив голову. Она долго и пристально вглядывалась в него, а потом с неожиданной злостью начала бить опешившего Эдриана по груди маленькими кулачками. Она била, и била, и била, не в силах остановиться, а из глаз безостановочно текли неконтролируемые слезы облегчения. Внезапно Пьюси отмер. Абсолютно игнорируя всех присутствующих, он схватил ее за руку, притянул к себе и крепко обнял, успокаивающе поглаживая по спине. Над поляной воцарилась полная тишина. Столпившиеся ученики с удивлением смотрели на столь необычную пару. Слизеринец и гриффиндорка. Коварный последователь Салазара и лучшая подруга Золотого мальчика. Но Эдриану с Гермионой было совершенно все равно. Концы небрежно наброшенного серебристо-зеленого шарфа переплелись на ветру с концами аккуратно повязанного красно-оранжевого. Так они и стояли, поддерживая друг друга, пока толпа не начала редеть. Флинт с трудом оторвался от такой странной и оттого завораживающей картины и, взглянув в глаза Оливеру, улыбнулся. Тот понимающе улыбнулся в ответ. В замок они возвращались уже вместе.