Маркус Флинт не любит перемен

Эпилог

Пять лет спустя

Ласковое утреннее солнце затопило ярким светом уединенную террасу. Снизу доносились звуки плещущейся воды и переругивания гондольеров. Приятный легкий ветерок обдувал лицо Флинта. Он по-кошачьи зажмурил глаза, подставляясь теплым лучам, и с удовольствием потянулся. Красота-то какая! Сезон завершен. Волнения из-за решающего матча остались позади. Очередной Кубок завоеван, нежно обласкан и надежно спрятан в недрах главного штаба «Ос». Вся шумиха улеглась. Нервотрепка закончилась. Наступило время межсезонья. Время, когда можно расслабиться и немного отпустить себя. Время для них с Оливером. К сожалению, сам Оливер не имел ни малейшего желания предаваться сонной неге. Скорее даже совсем наоборот. И вот это-то самое "наоборот" наполняло Маркуса трепетом и, чего уж там скрывать, настоящим ужасом. Его кошмар наяву начинался сразу же после финального свистка, извещающего об окончании Чемпионата. Из года в год все повторялось по одному и тому же сценарию. Никаких отклонений и отговорок! Даже Маркус, который очень часто оказывался заложником своих собственных привычек, мог бы позавидовать такому постоянству. Так что он совершенно не сомневался в том, что же произойдет дальше. Не сомневался и был напуган до чертиков! Ну, можно хотя бы немного потянуть время. Что он, как правило, и делал, наматывая бесчисленные круги над стадионом и обмениваясь радостными приветствиями с партнерами по команде. Однако внутри нарастал неконтролируемый страх перед неизбежным. Потому что на земле Маркуса поджидало дикое и голодное Чудовище. Оно в нетерпении перебирало лапами, щелкало зубами и неотрывно следило за ним алчным воспаленным взглядом. Чудовище со светло-ореховыми глазами. Его Чудовище! Это случилось в первый же год их триумфального перехода в Высшую лигу. Все складывалось так удачно. Они с блеском пробились в финальную стадию Чемпионата, по пути безжалостно разбивая в пух и прах всех конкурентов. Замечательный старт для новичков. Жизнь представлялась чудесной и удивительной. А потом произошло ЭТО. Оливер просто взял и в одностороннем порядке объявил целибат. Конечно, не навсегда. Только до завершения сезона. Сказать, что Маркус впал в ступор, услышав о таком нестандартном и неоднозначном решении, было бы ничего не сказать. Какого черта! Ведь они оба молоды, полны сил и до безумия поглощены друг другом. Что за дичь! Поэтому он тут же взбунтовался и попытался взять штурмом неприступную крепость, но получил в ответ пространную лекцию, изобилующую такими выражениями как «нормализация сердечного ритма», «уровень тестостерона» и «витальная энергия». Стало ясно, что дело дрянь! Все указывало на то, что к новоявленной экспериментальной методике успел приложить свои сухенькие ручки никто иной как главный девственник Хогвартса — пресловутый Перси Уизли, который, так уж сложилось, как раз накануне нанес им неожиданный визит. Теперь понятно о чем они с Оливером так долго секретничали на кухне. Маркус свято верил — в том, что касалось воздержания, надоедливый рыжий придурок мог дать фору любому волшебнику. Но это же не повод творить такой беспредел! Черт, он же оставил их наедине всего лишь на каких-то пару часов. И вуаля! Его Олли испорчен! А потом начался настоящий ад. Оливер уперся рогом, не допускал ни малейшего контакта и каждый раз плотно заворачивался в одеяло, когда они ложились спать. Такой близкий и одновременно недоступный. Маркус зверел все больше и больше. Конечно же, несколько раз он пытался пробить оборону. Так что не обошлось без пинков и зуботычин. Но дело с мертвой точки не сдвинулось. Тогда-то и созрел коварный план, как вернуть их отношения на круги своя. Знал бы Маркус, к чему все это приведет... Ведь именно из-за его просчета и родилось Чудовище. Грозное и беспощадное. Замысел был прост и элегантен. Раз упертый Вуд продолжает сопротивляться неизбежному, то следует его проучить и наглядно продемонстрировать, от чего ему хватает наглости отказываться. Маркус провел тщательную подготовку. Он принял душ, скрупулезно проинспектировал каждую мышцу и даже несколько раз отжался от пола, чтобы придать себе еще больше крутизны и рельефности, а потом с чувством выполненного долга оценил результат проделанной работы в зеркале. Оттуда на него смотрел прекрасный экземпляр человеческой плоти. Кто бы посмел побрезговать таким! Вот так-то! Весьма довольный собой он вышел из ванны, подрулил к уже привычно свернутому кульку из одеял, плюхнулся рядом и постарался принять как можно более провокационную позу. Как-то волнительно! Черт, это все равно что ворошить осиное гнездо! Но ничего, он справится. Маркус затаил дыхание и ткнул в кулек пальцем. Кулек недовольно заворочался, и из него показалась лохматая каштановая макушка. — Чего тебе? — с раздражением поинтересовался немного заспанный Оливер. Ага, этот придурок уже спал! Прекрасно! Значит, он не сразу сообразит что к чему! — Олли, — трагическим голосом запричитал Маркус. — Я тут мылся в душе и обнаружил кое-что ужасное. Они исчезли! — Что ты несешь? — из-под одеяла вылезла жилистая рука, и Оливер устало протер глаза. Так, так, так! Противник потерял бдительность. Маркус ни в коем случае не собирался упускать такой шанс. Он схватил Оливера за запястье и, пока тот не успел очухаться, положил его ладонь к себе на живот. — Кубики, Олли! Я не досчитался кубиков пресса! — Та-да-а-ам! Маркус заметил, как в одну секунду изменилось лицо напротив, и захлебнулся от восторга. Маска безразличия на мгновение съехала, обнажая тщательно скрываемые ранее чувства. Чего там только не было! И звериный голод, и едва сдерживаемое желание, и щемящая сердце тоска. Видимо, от дебильных идей Перси Уизли страдали они оба. — Ты просто потрогай, — взмолился он. Оливер молчал и хмурился. Очевидно внутри у него шла борьба между двумя фундаментальными постулатами под названием "Животная страсть к Маркусу Флинту" и "Контроль, контроль, сплошной контроль над всем и вся". Повисла напряженная тишина, которая буквально кричала о том, что ее нужно срочно наполнить требовательными стонами, пронзительными всхлипами и влажными шлепками. Оливер залип на своих пальцах, которые по собственной воле уже вовсю хозяйничали на теле Маркуса, медленно обводя контур каждого блядского кубика, и спускались все ниже и ниже. Черт, они не трахались целую вечность! Маркус завелся с полуоборота. Хотелось ускорить процесс, а может и вовсе пропустить ненужную прелюдию, но он просто продолжал неподвижно лежать, предоставляя Оливеру возможность выбора. Так, только так и никак иначе! Этот засранец должен сам попасться в расставленную ловушку и послушно захлопнуть за собой дверьку. Нехрен слушать советы всяких тупых рыжих уродов! Кончик пальца скользнул по дорожке из жестких волос и застыл в нерешительности на самом интересном месте. Еще чуть-чуть и победа будет за ним! Давай же! Оливер тяжело сглотнул. Он еще раз обежал возбужденным взглядом обнаженное тело Маркуса, а потом закрыл глаза, будто бы собираясь с мыслями. Его дыхание уже давно сбилось, а щеки порозовели. Очевидно же, что кое-кто знатно перевозбудился. Да-а-а, вот оно! Не отказывайся, поддайся! Ведь будет так хорошо и сладко! Минута медленно текла за минутой. Маркус застыл, боясь спугнуть свою удачу. И вот настал момент истины — Оливер вновь посмотрел на него. И Маркус обомлел. Что за черт! Во взгляде ни страсти, ни желания! Только искренняя и ничем незамутненная, всепоглощающая обида за такое жестокое издевательство, а также ярость, злость и кое-что еще. Что-то хищное и пугающее. Позже Маркус понял, что в этот самый момент и родилось Чудовище. — Вот же ты придурок! — прошипел Оливер, заворачиваясь обратно в одеяло. — Пиздец тебе после окончания Чемпионата! И он сдержал обещание, да еще как! Честно говоря, Маркус легкомысленно позабыл о прозвучавшей угрозе и, когда раздался финальный свисток, спокойненько почесал в раздевалку. По пути он обменивался поздравлениями с друзьями, беспечно улыбался и даже попозировал с Кубком для журналистской братии, не подозревая, что в подсобке затаилось и ждало своего часа нечто ужасное и безжалостное, а именно — осатаневший от месячного целибата Оливер Вуд. Поэтому, почувствовав грубый толчок в спину, он поначалу даже как-то растерялся. Его тут же схватили за шкирятник, впихнули в какую-то темную комнату и грубо швырнули на пол. Маркус неуклюже полетел в одну сторону, никому ненужный Кубок прозвенел в другую. Так он и познакомился с Чудовищем. Оливер всегда был щедрым и терпеливым любовником. Всегда. Кроме вот этих вот трех-четырех дней в году после завершения сезона. И в тот раз Маркусу посчастливилось на собственной шкуре испытать всю силу гриффиндорского возмездия. Отлюбили его по полной. И не один раз. Нельзя сказать, что ему не понравилось. Честно говоря, он даже кайфанул. Ох уж эта внезапность, спонтанность и испепеляющий жар от долгого воздержания. Тут-то можно бы и закончить! Но нет. Как выяснилось, эта выходка стала лишь небольшим превью перед полноценным многоактовым представлением. Чудовище наплевало на все правила, забило на пресс-конференцию и утащило его в свое логово, чтобы пропировать над желанной добычей целых три дня. Гермиона им потом весь мозг выклевала за распиздяйство. Но потом смирилась. Что тут поделаешь? Любовь. Ей ли не знать. Так у них и повелось. Из сезона в сезон. Иногда Маркус даже подумывал специально проиграть финал, но тогда Чудовище могло бы так сильно расстроиться, что трехдневный марафон имел все шансы растянуться на неделю. Так что теперь, увидев снитч в руках ловца во время финала, Маркус неизменно начинал ощущать родственную связь с многочисленными девственницами из сказаний, которых ежегодно отдавали на поругание какому-нибудь незадачливому дракону. С одной маленькой оговоркой. Девственниц было много. А Маркус-то один! Однако не стоило отчаиваться. Как правило, по прошествии трех-четырех дней Чудовище пресыщалось, и Оливер превращался в привычную версию самого себя. Он уже мог поддержать полноценную беседу, не срываясь на всякие пошлости, и даже проводил в одежде большую часть времени. Тогда-то и начинались их настоящие каникулы, заполненные нежностью, лаской и заботой друг о друге. Маркус вынырнул из своих воспоминаний и напомнил себе, что с момента финала прошло как раз три дня. Так что существовала очень большая вероятность того, что Чудовище уже успело наиграться в свои извращенные игры и убралось восвояси. Он с удовольствием сделал обжигающий глоток любимого крепкого кофе и потянулся было за свежими журналами, как вдруг из спальни раздался сонный и весьма недовольный голос: — Ма-а-арк? — Послышался шорох скинутого одеяла, шлепанье босых пяток по каменным плитам, и на веранде показался щурящийся от солнца Оливер. Домашний такой Оливер. Завернутый в белую простыню. Но Маркус не терял бдительности. — Какого черта, Марк? Почему я не вижу твоей задницы рядом с собой в кровати? Ты же обещал, что мы продолжим с утра. Маркус судорожно вздохнул. Черт, Чудовище проснулось и требовало плоти. Его плоти! — Давай для начала перекусим, — попытался применить тактическую уловку он, но Чудовище лишь усмехнулось. Что за детский лепет! Так просто его не провести! Поэтому когда в ответ на свое предложение Маркус услышал лишь послушное: — Хорошо, — он напрягся еще сильнее. Не к добру это. Нормальный совместный завтрак возможен только когда страсти поулягутся. Проверено опытным путем! Чудовище явно что-то замыслило и теперь пыталось коварно подобраться к нему, завернувшись в овечью шкуру. То есть в простыню. И, конечно же, инстинкты не подвели. Чудовище недолго думая обогнуло стол и приземлилось прямо на Маркуса, оседлав его самым неприличным образом. Сюрприз, сюрприз! Под простыней Оливер был абсолютно голый. Маркус почувствовал, что против воли откликается на восхитительную близость. Нет-нет! Нельзя поддаваться соблазну. Он потом еще неделю с кровати встать не сможет. Однако похоже, что Чудовище мало волновали его проблемы. Оно уже вовсю щелкало хвостом и било копытом, готовясь к новой атаке. — Чем ты тут занимаешься с утра пораньше? — непринужденно поинтересовался Оливер, изо всех сил стараясь выглядеть добропорядочным волшебником, дабы не спугнуть добычу. Но Чудовище не терпело излишне вежливых формальностей. Оно хотело — оно брало. Поэтому Оливер склонился к беззащитной шее и принялся прокладывать на ней аккуратненькую дорожку из поцелуев. Один нежный. Другой острый как бритва. — М-м-м-м-м! Как же ты потрясающе пахнешь! — он зарылся носом в его плечо и заурчал. Нужно как-то отвлечь внимание. Причем и свое, и Чудовища. Еще немного и они опять переместятся в горизонтальное положение. — Ты видел свежую обложку? — Маркус хватался за любую возможность. Он взял со стола позабытый на время журнал и сунул его Чудовищу под нос. — В этот раз награда твоя! Передовицу украшала фотография широко улыбающегося Оливера. Чудовище без особого интереса покосилось на нее и вернулось к первоначальному занятию. — Тебе что, совсем пофиг? — растерялся Маркус. — Я и так знал, что меня выберут лучшим игроком сезона, — как оказалось, Чудовище тоже было не лыком шито, и поэтому могло одновременно и говорить, и раздирать ему шею своими клыками. — Да ты их просто измором взял. Такой настырный. Хотя подумаешь, личный Кубок, — предпринял еще одну попытку Маркус. Вдруг если вовлечь Оливера в спор, то разум возьмет верх над похотью. — Ты же помнишь, что у меня их в два раза больше? Но Чудовище лишь ехидно захихикало. — Да что ты говоришь? Тогда давай переместимся в спальню и отпразднуем сей чудесный факт одним очень интересным способом. — О-о-олли, — взмолился Маркус. Дальше косить под дурачка не имело смысла. — Мы вчера уже так напраздновались, что мне до сих пор сидеть больно. Я больше не могу! — Я слышу панические нотки в твоем голосе? — Чудовище было беспощадно. — Ты же в курсе, что в большом спорте нет такого слова "не могу". А знаешь, какое есть? Надо! Мне об этом поведал капитан одной очень успешной команды, которая ежегодно забирает все награды и трофеи подряд. Так что у меня нет повода не доверять ему. Как он там говорил? Давай! Не сдавайся! Соберись! Продемонстрируй выдержку и силу воли! Маркус узнал свои собственные напутственные слова перед игрой и застонал от отчаянья. Чудовище победило. Как и всегда. В любом случае он уже чувствовал предательское возбуждение, так что... Внезапно на стол приземлилась огромная носатая сова. На шее у нее болтался серебряный медальон с размашистой буквой "Ф". Отцовская. Маркус вздрогнул. Это тоже стало своеобразным ритуалом. Сезон заканчивался – приходило письмо. Иногда чуть позже, иногда чуть раньше. Всегда с одним и тем же текстом. Маркуса не понимают, не принимают и настоятельно требуют образумиться и вернуться в родительский дом. Ответил он лишь однажды короткой, но от этого не менее емкой фразой: «Только вместе с Оливером». Само собой "с Оливером" было нельзя, однако отец не оставлял своих безуспешных попыток. Маркус, как ни старался этого скрыть, каждый раз сильно расстраивался, и Оливер, который вообще всегда очень чутко чувствовал мельчайшие изменения в его настроении, безмолвно переживал вместе с ним. Вот и сейчас, даже не видя того, что происходит за спиной, он вдруг резко остановился, бережно сжал своими ладонями лицо Маркуса и пристально всмотрелся ему в глаза. — Ты чего? — судя по тому, как встревоженно прозвучал его голос, там плескалось что-то совсем уж ужасное. — Письмо, — прошептал Маркус, и Оливер сразу же все понял. Он тут же переместился и свернулся трогательным маленьким комочком у него на коленях. Пальцы перестали щипать и тискать, вместо этого они ласково поглаживали Маркуса по затылку, даря ни с чем не сравнимое ощущение безопасности и уюта. Из взгляда исчезла вся фривольность, теперь он был до краев наполнен лишь тревогой и беспокойством. Оливер изо всех сил прижался к нему, вслушиваясь в бешеный стук взбудораженного сердца, как будто бы хотел поделиться с ним своей силой и уверенностью. Они переживут это вместе. Как и всегда. Чудовище ушло, остался только Оливер. — Если что, я здесь. — Он погладил его по колючей щеке. — Просто открой конверт. Маркус повиновался и потянулся за письмом. Не желая получить очередную порцию боли и разочарования, он на автомате проглатывал сухой формальный текст и старательно пытался сконцентрироваться на теплоте Оливера, заботе Оливера, любви Оливера, поэтому не сразу вник в смысл прочитанного, а когда вник, смог выдавить из себя лишь жалкое: — Охренеть... — Что там? Но Маркус был не в состоянии что-либо ответить. Он все перечитывал и перечитывал последнюю фразу, написанную с явным раздражением. Пару раз ее даже перечеркнули, но потом добавили заново. "Можешь привести своего Вуда!!!" — значилось в письме. Всего одно предложение, но оно говорило так обо многом. Маркус как будто окаменел и не сразу нашелся, что сказать. Неужели отец принял их отношения? Как это вообще возможно? С чего бы? После стольких лет... Оливер с любопытством заглянул в письмо и счастливо рассмеялся. — Поздравляю! Ты переупрямил отца. Я бы предложил это отпраздновать так, как умеем только мы с тобой, но, наверное, это было бы святотатством по отношению к широкому жесту главы древнего и могучего рода. Да и ты подустал! Видимо, сказывается возраст. Отложим на потом? — он дурашливо взлохматил его волосы, и Маркус отмер. — Для отца это большой прогресс, — как бы извиняясь за грубость формулировок, ошарашенно произнес он. — Я знаю, — снова рассмеялся Оливер. — И я очень счастлив за тебя. Наконец-то вы сможете помириться. Я многое переосмыслил за последнее время. Это все-таки твой отец, и в тот момент он хотел для тебя только самого лучшего. Просто на свой лад. — Ты ведь поедешь со мной? — этот вопрос был насквозь пропитан такой искренней надеждой, что Оливер не удержался и вновь прыснул от смеха. — Конечно, поеду, дурачок! И уж поверь, не дам себя в обиду. Так что не переживай. Когда-нибудь мы с твоим отцом обязательно поладим. Я, знаешь ли, профи в приручении грубых и мрачных личностей всех мастей и расцветок. — Иди ты! — беззлобно фыркнул Флинт и притянул Оливера поближе к себе. Как же хорошо! Хотелось раствориться в этом моменте, но тут у Оливера очень громко заурчало в животе, и Маркус захихикал. — Так выходит, что ты все-таки человек из плоти и крови и тебе требуется иногда питаться? — Его шутливо боднули головой в ответ. — Мы можем наконец-то по-людски позавтракать? Я даже не поленился послать сову за шоколадом. Глаза Оливера наполнились нежностью, и он улыбнулся Маркусу такой улыбкой, какой улыбался только ему одному. — Ну, раз такое дело, то, наверное, мне лучше перебраться куда-нибудь подальше от тебя, а то слишком уж ты притягательно пахнешь. — Он неохотно пересел в кресло напротив и насмешливо посмотрел на Маркуса. — Как-то ты устало выглядишь. Только не говори, что я высосал из тебя все соки! Ты ведь вроде не возражал. — Голову не откусил — и на том спасибо! — пробурчал Маркус себе под нос. Довольный Оливер отправил в рот кусочек шоколада и подвел итог их трехдневнего секс-марофона: — Ты держался молодцом! Продемонстрировал выносливость и чрезвычайную выдержку. Уверен, что у других пар все далеко не так радужно. Кстати, об этом, — он нахмурился. — Ко мне тут забегал Гарри... — Поттер? Зачем? — Просить за Малфоя. — А что с ним? — имя мелкого гаденыша служило для Маркуса неиссякаемым источником раздражения. — Даже не зна-а-аю, — язвительно протянул Оливер. — Ходят слухи, что колдомедики сбились с ног в попытках снять с него какую-то особо хитрую порчу. Говорят, попахивает межродовой вендеттой. Как будто бы несколько лет назад он умудрился перейти дорогу неизвестному, но очень злопамятному отпрыску одной из древнейших семей, имеющему доступ к неснимаемым заклинаниям. Ничего не хочешь сказать по этому поводу? — А я-то тут причем? — с фальшивым удивлением поинтересовался Маркус. Оливер стукнул кулаком по столу и прокричал: — Просто верни Малфою радости половой жизни, Марк! — Он чуть понизил голос и продолжил: — Малфой расстроен, Гарри расстроен, а больше всех расстроен я. Мне уже весь мозг проели. Если бы к проблемам с потенцией Малфоя имел отношение Темный лорд, Гарри победил бы его намного быстрее. По крайней мере меня он точно задолбал. Сними гребаную порчу! — Погоди-погоди, — встрепенулся Маркус. — А Поттеру-то какое дело до Малфоя? Ехидный вид Оливера говорил сам за себя. — Я, конечно, тебя знатно подзаездил в последние дни, но надеюсь, что с этой загадкой ты как-нибудь справишься без посторонней помощи, — и он насмешливо подмигнул ему. — Да ну нафиг! — Маркуса аж передернуло. — Ерунда какая-то! Они же грызлись как кошка с собакой. Это противоестественно. Как такое возможно? Он явно не замечал никаких очевидных параллелей, и Оливер не смог удержаться от подколки. — Ну, малыш, наша с тобой кровать еще не успела остыть, поэтому мы не в том положении, чтобы их судить. Маркус пораженно застыл, застигнутый врасплох таким поворотом беседы. Действительно, Оливер прав. Но почему-то казалось, что у них все несоизмеримо чище, возвышеннее и безусловно романтичнее. — Ну так это мы! — безапелляционно пробасил он и получил в ответ нежную улыбку, от которой сразу же потеплело на душе. Оливер положил в рот еще один кусочек шоколада, Маркус сделал глоток уже остывшего крепкого кофе. В этот момент они думали об одном и том же. Как начинались их запутанные отношения, наполненные азартом и желанием подчинить соперника, как эти отношения незаметно для них самих переросли в нечто большее, и как это большее стало их смыслом жизни. Их воздухом. Их вселенной, уменьшенной до размера двух сердец, бьющихся в унисон. Оливер откинулся в кресле и подставил свое и без того загорелое лицо под теплые солнечные лучи. — Марк, просто пообещай мне, что закроешь вопрос с Малфоем. Мы счастливы. Незачем оглядываться на прошлое. — Угу, — неохотно выдавил из себя Маркус и сменил тему: — Расскажи лучше, как тебе удалось убедить Эда одолжить ключи от этого палаццо? — Я просто грамотно подгадал момент, — с довольным видом сообщил Оливер. — Он был слишком занят двойняшками. Не представляю, как они справятся, когда появится третий ребенок. Ради бога, не сдавай меня за эти слова, но по-моему Гермиона в свое время немного переобщалась с семейством Уизли. Такая плодовитость! Маркус весело хмыкнул. — Я рад за них. Эд, конечно, никогда особо не жаловался, но всегда переживал, что после смерти деда он останется единственным представителем своего рода. Зато теперь вопрос решен. И я могу дать руку на отсечение, что маленькие мистеры и мисс Пьюси организуют такое нашествие на Хогвартс, что Уизли даже и не снилось. — Ну да, если уж Гермиона за что-то берется... — Оливер задумчиво почесал за ухом и смешно наморщил нос. — Кстати, о ней, — вспомнил о наболевшем Маркус. — Скажи-ка мне, когда ты переговоришь с миссис Пьюси о продлении контракта? Срок уже вот-вот подойдет. Оливер поежился. Гермиона была прекрасным другом, но в том, что касалось цифр проявляла просто какую-то нечеловеческую кровожадность. Она как Цербер непоколебимо стояла на страже интересов мужа. — М-а-а-а-рк! — протянул Оливер и отчаянно захлопал ресницами, пытаясь вызвать умиление. Как будто это не он вдалбливал его в матрас всего каких-то несколько часов назад. — А давай ты сам. У тебя намного лучше получится. Вы с ней так хорошо ладите. — Ни фига себе, а не слишком ли много ты на меня последнее время понавешиваешь? — притворно возмутился Маркус. — Куда же делось это твое «я хочу всегда все контролировать сам»? Оливер пожал плечами и съязвил: — Ну что я могу поделать, если тебе так нравится обо мне заботиться. Так что все для тебя, — и он, показав язык, выбрался из кресла и направился к парапету, чтобы насладиться захватывающим видом на Гранд канал. Маркус завороженно наблюдал, как солнце бликами отражается в растрепанных после сна волосах и, не сумев удержаться, последовал за ним. Он обнял его со спины, потерся колючим подбородком о висок и предложил: — Может тоже разживемся таким палаццо? У Эда нехреново здесь все обустроено. — Ты же не любишь, когда в нашей жизни что-то так кардинально меняется, — возразил Оливер, но Маркус прижался к нему посильнее, устроил свою голову на теплом плече и твердо решил, что такие перемены могут войти у него в привычку.