Калиста - зов крови.

Калиста Валерия Солитарио родилась в Мексике, росла… где придётся. После рождения дочери Катрина вернулась к путешествиям и живописи. Юная Калиста была точной копией своей матери, за исключением глаз — они были малахитово-зелёными. Катрина не рассказывала Калисте о её необычных корнях, по крайней мере, полностью. Она придумала сказочные истории про волшебный город и семью с удивительными способностями. Когда-то бывшие члены её семьи стали теперь лишь героями историй для её дочери. Как казалось Калисте, они с мамой путешествовали почти всю жизнь — мирно бороздили моря, пустыни и леса уже как восемнадцать лет. Но в каждой истории есть своё «но». Катрина тяжело заболела. Она скончалась в отеле в Италии, но перед своей смертью успела подарить Калисте новую цель.

***

В ветхом, но уютном отеле с выцветшими обоями уже как месяц не вставала с кровати исхудавшая Катрина. Эта картина ранила не только глаза Калисты, но и Луиджи — владельца отеля, который проникся к маленькой семье сочувствием и пытался хоть как-то помочь им в их нелегкой судьбе. Низкий и полноватый, но с добрым взглядом мужчина все расходы и предстоящие похороны он взял на себя. Сейчас же он робко приоткрыл дверь в комнату, где юная Калиста спряталась от всех бед. — Дитя моё, она зовёт тебя… Калиста от слов мужчины отшатнулась как от огня. Она боялась войти в номер и не могла смотреть на маму, которую лихорадило и дергало уже несколько дней. — Не могу… я не могу, простите… — нервно ответила она, потирая дрожащие руки. Луиджи с горечью вздохнул, но не сдвинулся с места. Он понимал, как тяжко сейчас приходиться этой маленькой девчушке, но не мог позволить ей совершить ошибку, о которой она будет сожалеть до конца своей жизни. — Кали… она уже близко. Это последняя её ночь. Если не сейчас, то уже никогда. Не расстраивай её. — Я не могу смотреть на неё, пока она в таком состоянии… — Она будет такой до последнего вздоха. Будешь ждать, пока она умрёт? — он попытался звучать строже. — У вас нет права судить меня за трусость. Она — всё, что у меня есть. — Вот-вот у тебя ничего не будет. Если не войдёшь в эту дверь. — Если я войду в эту дверь, она не исцелится! — яростно крикнула девушка. Но Луиджи даже не вздрогнул и лишь мягким голосом ответил: — А исцелишься ли ты, если не войдёшь туда? Сможешь пережить это? — это было последние, что он сказал, прежде чем уйти из комнаты. Калиста уже не сдерживала слёз. Её дыхание дрожало словно она вот-вот задохнётся. Хотелось кричать. Юная Солитарио была не из тех, кто хранит надежду до последнего. Она её покинула ещё в первые недели болезни. У неё перед глазами всплывали воспоминания, как мама пела ей на ночь, целовала разбитые колени, вычёсывала колючки из волос. Смотреть на неё сейчас было невыносимо, но ещё невыносимей было бы осознавать, что она бросила её на смертном одре совсем одну. Натянув лживую улыбку, она всё-таки направилась в комнату матери. Катрина была покрыта потом. Она вжималась в кровать, делая короткие прерывистые вдохи, но увидев дочь, натянуто улыбнулась, будто ей совсем не больно. — Миихо, иди ко мне… сядь рядом, нужно поговорить, — голос её был тихим и охрипшим, совсем не таким, как раньше. Калиста тихонько присела на стул, стоящий возле изголовья кровати. Она заметила, как мать при виде неё словно ожила и даже смогла чуть приподняться, чтобы лучше видеть дочь. — Привет, мам. Смотри, что я принесла! Твои работы из Венеции… их довольно мало. Как поправишься, опять поедем туда и напишем ещё пару работ. Да? — Миихо, не надо… ты знаешь, что вот-вот случится. Катрина как никто другой умела выбить из дочери правду. Так и сейчас она разбила маску оптимизма Калисты, дабы поглубже вбить ей в голову очень важную вещь. — Мам… не надо… пожалуйста… — нижняя губа моментально задрожала, а слёзы почти выкатывались из глаз. — Я не могу оставить тебя вот так без опоры и совсем одну. — Так не оставляй! Останься… или я пойду за тобой… — возразила Калиста с отчаянием. — Не смей говорить мне этого! — строго ответила ей мать. — Ты ещё так юна. Пообещай мне, что будешь жить полной и счастливой жизнью, а я.… буду смотреть на тебя и следить, как это было всегда. — Я не смогу… ты… всё, что у меня есть, я останусь совсем одна, — сказала Калиста, не отрывая взгляда от бледнеющей с каждой минутой матери. — Не одна… — она с улыбкой поправила прядь волос на голове дочери. Калиста опустила голову к кровати мамы и зарыдала навзрыд. Катрина была необычной, но отличной для неё матерью. Она знала, как успокоить дочь даже в самые сложные минуты. — Помнишь? В краю живописном, похожем на рай, свой дом обрела семья Мадригаль… а дальше помнишь? — нежно спросила она. Катрина погладила Калисту по щеке и посмотрела в её заплаканные глаза. Девушка глубоко вздохнула, пытаясь хоть немного унять плачь и продолжить мамину песенку. — Там песни и пляски… там… радость и… смех. — А ну-ка, Миихо, напомни мне всех! — чуть громче напела Катрина. Калиста, смеясь сквозь слёзы, продолжила. — Джульетта печенькой прогонит хандру! — А Пепа улыбкой разгонит грозу. — Нам Бруно расскажет, что завтра нас ждёт! Долорес услышит, как мошка поёт. Исабелла чарует красой своих чар. Голос Катрины становился всё тише. — Скажи мне, Миихо, каков же твой дар? — Мам… я люблю тебя… — И я тебя, Миихо, — уже совсем шёпотом ответила ей мать. Катрина смотрела в зелёные глаза своей дочери, пытаясь запомнить каждый миллиметр ее лица. Но важный разговор нельзя было больше откладывать. — Калиста Валерия Солитарио, слушай меня внимательно. Я знаю, что в это сложно будет поверить. Но все-же попытайся меня понять. Все сказки, что я рассказывала, все песни, что я пела тебе на ночь — это всё правда. Истории о волшебных дверях и свече — всё правда! Найди их! Найди и расскажи, кто ты! Чья ты дочь. И… передай Бруно это письмо. Возьми с собой мой альбом, он тебе пригодится. И ещё… Калиста перебила маму. — Что? Мам… хватит, не трать силы на бред, отдохни… Калиста хотела бы уже встать за водой, но Катрина её остановила. — Нет! Стой! В моей сумке, в кармашке… достань его… — попросила она шёпотом. Калиста покорно открыла её сумку, где в маленьком отсеке на заклёпке лежал тканевый мешочек. — Мам, что это? — удивлённо спросила девушка. — Дай мне его… Катрина развернула мешочек и достала кулон. Это был кожаный шнурок с сияющим зелёным кривоватым осколком, прекрасно помещающийся в ладони. Калиста с удивлением раскрыла рот. Вид у этой безделушки был завораживающий. — Ого… Оно светится… Что это? Катрина тоскливо огладила поверхность осколка. Калиста ни разу не видела в глазах мамы столько боли и тоски. — Осколок… от пророчества твоего отца. Я забрала его с собой… чтобы если вдруг вздумается вернуться домой, он напомнил, почему я ушла. И переживать расставание с ними было хоть немного легче. — Отца? — ошеломленно спросила Калиста. Вся эта ситуация всё больше походила на бред. — Мама… Бруно — не мой отец. Его не существует… это лишь… сказки, вымысел, который ты придумала для меня в детстве, — но женщина непреклонно покачала головой. — Сказки не берутся из неоткуда. У каждой сказки есть правдивое начало… Катрине оставались считанные минуты. Она поведала свою историю Калисте, дала альбом, письмо и кулон, а с ними и новую цель. И ранними утром с улыбкой на лице отошла в мир иной, сжимая руку дочери. Крик Калисты разнесся по улицам утреннего города и стих также резко, как и возник. Казалось её скорбь и боль вот-вот затопят комнату и даже весь город, но тут к ней пришло осознание. Её новое предназначение — найти семью Мадригаль, забрать свой обещанный по праву крови дар и поведать историю о смелой, отважной и жертвенной Катрине Солитарио.