Побочный эффект

Гэвин злился. По шкале от нуля до десяти он миновал восемь и медленно, но верно двигался к девяти. Хотя ситуация и не предполагала его обычных язвительных комментариев, Коннор надеялся, что всё обойдётся длинной, витиеватой тирадой, густо замешанной на обсценной лексике. Гэвин молчал. Неуютная тишина тяжкой ношей ложилась на плечи. Теперь шорох шин, тиканье поворотников и звуковые сигналы светофоров казались особенно громкими, и, когда на одном из перекрёстков Гэвин чиркнул колёсиком зажигалки и приоткрыл окно, Коннор решился врубить радио, чтобы хоть чем-то заполнить пропасть молчания. Гэвин не смотрел на Коннора. Следил за дорогой, лениво изучал соседние машины в пробке, поглядывал на приборную панель. Его внимание могло бы привлечь всё, что угодно, кроме напарника. Если он и поворачивал голову вправо, то его взгляд скользил мимо и устремлялся дальше — так ручей огибает камень на пути, пробивая русло в обход. Гэвин ехал слишком аккуратно. Будь он в хорошем настроении, сделал бы музыку погромче, лениво ругал бы неторопливых водителей и, если бы выдалась возможность, обязательно вдарил по газам. Когда он злился, обычно и тормозил, и стартовал слишком резко, а ещё входил в поворот, не сбросив как следует скорость. Лихачил. Это бесило Коннора и было одной из причин яростных стычек, но теперь он мог признать, что привык к нервной, резковатой манере езды. Гэвин курил, хотя бросил полгода назад. Все эти месяцы Коннор косо посматривал на вскрытую, мятую пачку, которая валялась в лотке между сидениями. Ни выкинуть, ни спрашивать про неё он не решался. Теперь же Гэвин приоткрыл окно, чтобы выдохнуть наружу дым и запустить внутрь стылый, влажный осенний воздух, пахнущий озоном и мокрым асфальтом. — Хочешь поговорить? — негромко спросил Коннор. Он устал ждать. Рана уже не беспокоила — после укола, сделанного врачом скорой, боль ушла. Гэвин неторопливо затянулся и выпустил из лёгких дым. Отвечать тоже не спешил, если и собирался. — Гэвин, я же вижу, что ты злишься. Давай обсудим это, и чем раньше, тем лучше. — Нет. Вот так просто? Ни мата, ни криков, ни обвинений? Коннор внимательнее вгляделся в лицо Гэвина, и тревожное чувство, поселившееся в душе с самого начала пути, усилилось и окрепло. Живое, выразительное лицо застыло, словно покрылось маской льда, и это чертовски пугало. Намного сильнее, чем перспектива неприятных побочных эффектов после укуса. — Ты же знаешь, я так просто не отстану. Ну? Гэвин швырнул окурок в окно и резко повернулся к Коннору. — Тебе же полагается беречь силы, так? Вот и береги, закрой хлебало и сиди молча, понял? — А то что? Высадишь меня на обочине? Костяшки рук, сжимающих руль, побелели. На секунду Коннор подумал, а что, если Гэвин и правда его высадит? Хватит ли у него, накачанного антибиотиками и анестетиками, сил дождаться такси? — Окей, чудо-мальчик, давай поговорим, — спокойно произнёс Гэвин. Но спустя секунду кран сорвало, и он зарычал: — Чем ты только думал, Коннор? Уж точно не бестолковой башкой! Почему ты лезешь везде первым, хватаешься за каждый шанс погеройствовать, у тебя, блядь, что, в запасе девять жизней? Тебе несколько раз везло, но не факт, что так будет и впредь. Если бы это был не укус ёбаного вампира, а выстрел в упор, то что тогда, Коннор? Что тогда?! Сигнал светофора сменился на зелёный. Гэвин аккуратно тронулся с места, снова на ощупь вытягивая из пачки сигарету. — Молчишь? — неразборчиво произнёс он. Зажатый в зубах фильтр мешал говорить. — Ну вот и славно. — Это не везение. Я был почти наверняка уверен, что больше в доме никого нет. Да, ошибся, но в итоге справился. Я выполнил задание. — Задание, — невесело усмехнулся Гэвин, — он выполнил, посмотрите-ка. А какой ценой? — Наша работа подразумевает риск, разве нет? Тебе ли читать мне нотации? Сколько раз ты был ранен, четыре, если не ошибаюсь? — Три, последним был перелом. Да, дерьмо случается, но одно дело, когда иначе никак, и другое, когда сам лезешь в пекло. Знаешь, живой ты намного полезнее для Департамента, чем дохлый. Даже если помер героем и выполнил очередную миссию! — Не думал, что ты обо мне так волнуешься. — Ха, вот ещё. Не люблю похороны, — буркнул Гэвин. — Ничего личного. Коннор отвернулся к окну, чтобы скрыть лёгкую улыбку. Ничего личного, ну как же. *** Проснулся он из-за боли — к утру действие анестезии прошло. Шея в месте укуса немного припухла, а повязка, наложенная медиками скорой помощи, оказалась испачкана кровью. Пришлось обработать шею и лишь после приступить к обычным утренним сборам, за исключением завтрака. При одной мысли о хлопьях, глазунье или сендвиче желудок протестующе сжимался, однозначно намекая, что закидывать в него хоть что-то — очень плохая идея. Коннор ещё раз внимательно осмотрел себя в зеркале: всё как всегда, прическа в порядке, лишь кожа немного бледновата. Он проверил зубы, приподняв губу, но изменений не увидел — о том, что вчера во время осмотра места преступления его укусил вампир, можно было догадаться только по двум небольшим ранкам на два пальца ниже челюсти. Впрочем, это не стало проблемой: пластырь телесного цвета скрыл метку, и Коннор, удовлетворённый результатом, поспешил на выход. Укусы укусами, а работу никто не отменял. Всё выглядело и ощущалось обычным ровно до момента, когда он подошёл к навесу над входом в серую громаду Департамента. Тогда это и случилось: Коннор почувствовал запах. Он остановился, словно с размаху наткнувшись на невидимую стену, оглушённый ощущениями. Аромат успел выветриться, но шлейф плыл в прохладном воздухе и вёл прямо к раздвижным стеклянным дверям. Сигаретный дым, кожа, отдушка стирального порошка, дезодорант, лосьон после бритья и слабая примесь свежего пота… Не нужно быть детективом, чтобы понять, что так мог пахнуть мужчина. Ничего особенного в этом ни по отдельности, ни вместе быть не могло. Так говорил разум, но тело посчитало иначе. Оно вышло из-под контроля: сердце ускорило бег, ладони вспотели, рот моментально наполнился слюной. Запах казался невероятно вкусным и манил за собой, дальше и дальше, шаг за шагом. Коннор не понял, как оказался в просторном холле, приложил пропуск и двинулся по коридору. Пришёл в себя он уже в лифте — здесь к шлейфу аромата примешивались другие, менее привлекательные, так что отслеживать его стало сложнее. Пульс постепенно приходил в норму, дышать стало легче. Его предупредили о возможных осложнениях после укуса, выдали талоны на кровь и сообщили, что жажда должна проснуться спустя несколько дней. Не слишком ли рано? Может, стоило позвонить врачу? — Привет, Кон, ты как после вчерашнего? — обеспокоенно поинтересовалась Тина, и Коннор, моргнув, вдруг понял, что смотрел на неё уже несколько секунд и даже не поздоровался. — Нормально, всё хорошо. Привет. Да… я в порядке, — ответил он и порадовался, что лифт звякнул и распахнул двери. Коннор выскользнул из кабины и едва не заурчал, ощутив тот самый запах снова, но уже намного сильнее и ярче. Пришлось провести кончиком языка по кромке зубов, чтобы убедиться в отсутствии клыков — вот это уже точно было бы тревожным звоночком и поводом наведаться в больницу, притом поскорее. Хорошо бы обладатель запаха оказался случайным посетителем. Или подозреваемым. Или хотя бы сотрудником другого отдела… Но густой шлейф неумолимо вёл Коннора прямо к дверям убойного. Если бы он ругался, то сейчас было бы идеальное время для этого. Коннор приветствовал коллег, шагал вперёд и не мог сосредоточиться ни на чём, кроме простой и понятной цели — найти источник. А дальше что? Он не знал. Кусать кого-то прямо в Департаменте, на глазах у коллег-полицейских было бы безумием. Вне участка, впрочем, тоже. Последняя мысль встретила внутреннее сопротивление, но благоразумие всё-таки победило. След вёл к кафетерию. Каждый пройденный метр делал запах ярче, а ритм сердца быстрее. Коннор дышал часто и тяжело, как после марафона на беговой дорожке, и вспотел примерно так же. Шаг, ещё один. Коннор ускорился, обогнул перегородку и наконец увидел того, кто стал виновником его странного состояния. Он замер, отказываясь верить. Это, должно быть, ошибка. Разум говорил «нет», а обострившееся чутьё подтверждало — да, да, ещё раз да. В кафетерии никого, кроме Гэвина Рида, не было, и это грозило обернуться настоящей катастрофой. — Утро, Коннор, — сказал Гэвин, закрывая стаканчик пластиковой крышкой. Он бросил быстрый взгляд на него и добавил уже тише, так, чтобы никто, кроме них двоих, не услышал: — Ну? Порядок? Он подошёл ближе. Коннор перестал дышать. — Угу. — Что-то, блядь, не похоже. Бледный как пиздец, смотри в обморок не упади, а то с твоим ростом расшибёшься насмерть. На-ка вот кофе, я себе ещё сделаю, окей? Коннор на автомате принял предложенный стаканчик и поспешил прочь из кафетерия, чтобы вдохнуть воздух, который не пах Гэвином Ридом. Видимо, предстоящие две недели ожидания вакцины окажутся сложнее, чем ему изначально казалось. *** — Ты меня избегаешь, — заявил Гэвин, не поднимая глаз от планшета. На полу лежал труп не самой первой свежести. Кто-то из судмедэкспертов открыл окно, чтобы запах гниющей плоти немного выветрился, но это не слишком помогло. Коннор впервые в жизни порадовался такому вызову, во-первых, потому, что крови здесь не было, а во-вторых, на фоне душной, отвратительно-сладковатой вони терялись все остальные ароматы, даже тот, который мучил его последние пару дней. — Вовсе нет. — А вот и да. С тех пор, как тебя укусили. — Тебе показалось. — Коннор, — Гэвин наконец оторвался от планшета и поймал его взгляд. — Я детектив. И если я говорю, что ты меня избегаешь, значит, это так и есть, и нихуя мне не кажется, ясно? Да, надо было извиниться сразу, но я был в шоке, ещё и наорал на тебя после… Коннор удивлённо моргнул. — Ты ни в чём не виноват! Я сам пошёл наверх один. Нужно было дождаться тебя и идти вдвоём. — Это я должен был прикрыть тебя. Вдруг там была бы не парочка вампиров, а целое гнездо? А если бы он перегрыз тебе шею? Ещё и объяснительную писать пришлось бы. Ненавижу эти бумажки! Сказать прямо, что волнуется и жалеет о том, как всё обернулось, Гэвин не мог, но это уже и не было нужно. Коннор понял и так. — Обещаю впредь быть осторожнее. — Уж постарайся! А то лезешь везде первым, как самый отбитый. — Если ты не против, я подожду тебя снаружи. Мне надо, — Коннор сделал крошечный глоток воздуха и едва не расстался со скудным завтраком, — подышать. — Окей, валяй. Всё равно мы почти закончили. На улице должно было стать легче, но не стало. Коннор пытался справиться с тошнотой и проиграл, метнувшись к ближайшей мусорке. В неё и отправились половинка яблока и протеиновый батончик, которые он насилу запихал в себя по пути на работу. Как назло, именно в этот момент из дома вышел Гэвин — это стало ясно по запаху ещё раньше, чем он заговорил: — Так, поедем в больницу. — Нет. Меня предупреждали, что такое может быть. Побочный эффект… Ничего страшного. Всё в порядке, правда. — Ты вообще ел что-нибудь? Коннор покачал головой. — Вообще ничего? А вчера? — Ну… Только пил кофе. И сок. — Блядь. Хуёво. А талоны на кровь тебе дали? — Да, но первая порция полагается в субботу. — А сегодня четверг. Охуенно. Просто за-е-бись. Гэвин сжал губы и нахмурился, уставившись на Коннора и что-то обдумывая. Видимо, решение пришло к нему быстро: он кивнул ответ собственным мыслям и заявил: — Ладно. Поехали в участок, там что-нибудь придумаем. Но сперва надо переодеться и помыться, а то я и сам сблюю от этой вони. Одежда, волосы и кожа и правда несли теперь на себе отпечаток трупного запаха, от которого Коннор был бы рад поскорее избавиться. В Департамент пришлось ехать, открыв окна в патрульной тачке. *** В душевой Коннор придерживался двух простых правил: не тормозить и не смотреть по сторонам. Окружающим о его личной жизни было известно крайне мало, и лучше бы так и оставалось. Не хватало ещё косых взглядов или смущения, которое точно возникло бы, узнай коллеги о его ориентации. Поэтому он смотрел либо на стены, выложенные белой плиткой, либо на пол, а если встречал кого-то из знакомых, не опускал взгляд ниже подбородка. Это неплохо работало, а вкупе с тем, что шкафчик Гэвина находился в параллельном ряду, позволило избежать неловкости. Не со стороны напарника — тот вряд ли бы обеспокоился тем, куда и кто смотрит, — а исключительно из-за собственных соображений. К счастью, в этот день раздевалка оказалась полна народу, и запах Гэвина смешался и растворился среди других. После мытья Коннору пришлось высушить волосы феном, Гэвин же, судя по всему, уже вышел — его нигде видно не было. Снова встретиться с ним получилось уже в отделе. Едва Коннор зашёл в опенспейс, Гэвин кивнул в сторону допросной и направился туда первым. Удержаться было практически невозможно. Коннор втянул в лёгкие воздух, смакуя новые нотки в густом шлейфе привлекательного аромата. Отдушка дешёвого шампуня и мыла показалась ему лишней и чужеродной, а вот чистая кожа вызвала всё ту же странную реакцию, что и раньше. Хорошо бы прикоснуться к ней, погладить кончиками пальцев, отслеживая пульс, и провести языком, чтобы ощутить ещё и вкус… Коннор сглотнул слюну и едва не налетел на Гэвина, тормознувшего, чтобы ввести код доступа на панель рядом с дверью. — Будешь меня допрашивать? — Нет. Проходи и садись. Камеры я отключил. Дверь закрылась. Слышно было щелчок замка — Гэвин запер их изнутри, как во время бесед с подозреваемым. Коннор замер рядом со стулом, но не собирался присаживаться, пока не станет понятно, какого чёрта происходит. Гэвин же, приблизившись к столу, выложил из карманов флакон санитайзера для рук, перочинный нож, упаковку стерильных бинтов и наручники, а после снял и бросил на спинку одного из стульев потёртую кожанку. — Может, объяснишь, что происходит? — полюбопытствовал Коннор. — Сейчас ты прижмёшь жопу к стулу, наденешь браслеты и будешь вести себя тихо. — Зачем? — Затем, что ты не справляешься. Я вижу это. Вампиры в семье есть? — Да, бабушка по материнской линии. — Обращена до замужества, верно? — Вроде бы. Она не любила об этом говорить. — Наличие вампиров в роду повышает восприимчивость к укусам, и… — Это не подтверждено клинически, — ввернул Коннор. — Да мне похуй! Может, дело и не в бабке, но факт налицо: тебе это даётся труднее, чем должно быть, — в ответ на это противопоставить что-либо оказалось трудно, поэтому Гэвин продолжил: — Так вот, либо мы с тобой сейчас же едем в больницу… — Нет, — выпалил тут же Коннор. — …либо ты примешь мою помощь. Коннор ещё раз посмотрел на разложенные на столе вещи и понял, о какой именно помощи идёт речь. Сердце билось в груди испуганной птицей, от запаха Гэвина голова шла кругом. Вместе с этим на него обрушилось осознание и того, что ритмичный звук, который он слышал, вовсе не был его собственным пульсом. Плохо дело. Раз он начал чувствовать, как по жилам Гэвина бежит кровь, значит, укус дал больше побочек, чем обычно. Видимо, Коннор и правда вошёл в небольшой процент особенно восприимчивых. Официальной информации, почему одни люди оказывались более устойчивыми к вампиризму, а другие — менее, до сих пор не было. Ходили лишь смутные слухи, множились народные приметы и способы лечения, одинаково бесполезные. Ни чеснок, ни серебро, ни кресты из осины не помогали, а вот вакцина — да. Если успеть вколоть первую дозу до новолуния, пациент полностью излечивался в девяносто девяти процентах случаев. Для верности обычно ставили две, с перерывом, и брали кровь на анализ спустя полгода. Изобретение вакцины стало прорывом, однако спрос намного превышал объёмы производственных мощностей, поэтому, пользуясь долгим, вплоть до месяца, инкубационным периодом, система предлагала заражённым ждать укола неделю, иногда две. Самым лучшим решением было ехать в больницу. Да только вот ад, который устроила в Детройте эпидемия, никуда за это время не делся бы, и Гэвину точно нужен был напарник, чтобы прикрыть спину. Некогда болеть — так сказал ему Фаулер, узнав про укус… — Ты уверен, что хочешь пойти на это? — спросил Коннор, вытянув руки вперёд. Гэвин закрепил наручники на цепочке, приваренной к крышке стола, и защёлкнул их на запястьях. — Я контролирую себя. — Угу, контролируешь. В зеркало себя видел? Коннор видел. Тёмные круги под глазами, нездоровая бледность и впалые щёки его совершенно не красили. — Помогу один раз. Немного крови, чтобы продержаться до субботы, а там получишь пакет по талону, и всё будет хорошо, — Гэвин торопливо закатал рукав тёмно-зелёного пуловера, капнул и растёр антисептик и вдруг вскинул голову, ловя взгляд Коннора. — Всё будет хорошо, слышишь? Отвечать не было сил. Коннор заворожённо смотрел, как лезвие перочинного ножа касается кожи. Он задержал дыхание, чтобы не ощущать терпкий, манящий запах крови, но не смог до конца совладать с жаждой и вдохнул — совсем чуть-чуть, и этого хватило. Волосы на затылке и руках встали дыбом, сердце забилось тяжело и быстро, иногда сбиваясь с ритма. Шум в ушах мешал сосредоточиться. Всё вокруг потеряло краски и смысл; мир сузился до тоннеля, на одном конце которого остался сам Коннор, а на другом было то, чего он желал сильно, почти до боли. Гэвин осторожно, медленно приблизился к нему, внимательно наблюдая за каждым движением. Как в одной из передач про диких животных — Коннор вспомнил, как спасатель осторожно подбирался к медведю, морда которого застряла в банке. Тот ослабел, исхудал и мог не очнуться, если бы его вырубили транквилизаторами. Однако для того, чтобы одним взмахом лапы располосовать человека, сил у медведя вполне хватило бы. Теперь Гэвин смотрел и двигался точно так же, как и к раненому, но всё ещё опасному зверю. Когда между ними осталось не больше полуметра, Гэвин вытянул руку над головой Коннора и предупредил: — И вот ещё что, не вздумай броситься на меня. Получишь по жопе, понял? Коннор запрокинул голову и широко открыл рот. Он видел, как на краю небольшого пореза набухает густая алая капля, и время, казалось, замедлилось в тот бесконечно долгий миг перед тем, как она сорвалась и упала прямо на язык. Солёная, терпкая, с характерным привкусом железа. Коннор едва не застонал от облегчения и дёрнулся, потеряв контроль — он хотел схватить раненую руку и прижаться к ней губами. Может, для того, чтобы поцеловать её, а может, чтобы запустить клыки в упругую, сочную плоть… Цепь звякнула и натянулась, не позволив встать. Щёку обожгла хлёсткая пощёчина. Коннор мигом протрезвел. Туман перед глазами рассеялся, и он снова, хоть и не без труда, начал контролировать себя. — Мы договорились без глупостей! — рыкнул Гэвин. — Речь, кажется, шла про задницу, — Коннор облизал губы и попросил: — Ещё. Ему вдруг стало весело от мысли, что Гэвин мог бы его отшлёпать. Прямо здесь, в допросной, уложив животом на прохладный металл столешницы и спустив джинсы до колен. Почему-то он был уверен, что рука у Гэвина окажется тяжёлой. Наверняка звонкие шлепки эхом бы отражались от стен… Этот запах, тепло, исходящее от Гэвина, и странные мысли смешались в крышесносный коктейль. Коннор беспокойно поёрзал на жёстком сиденье, с ужасом понимая, что привставший член начинает давить на ширинку. К счастью, Гэвин ничего не заметил. Не заметил же? — Ударить тебя ещё? Ладно, ладно, без шуток. Аккуратнее! Чёрт! В этот раз капля упала на щёку, и Коннор едва не зарычал от разочарования. Он чувствовал, как кровь скатывается по лицу и устремляется ниже, к шее, чтобы испачкать ворот чистой рубашки, но в тот момент, когда она добежала до угла челюсти, Гэвин подхватил её пальцем. Следующие несколько достигли цели, попали прямо в жадно раскрытый рот. Коннор вздохнул, не выдержав, полной грудью. — Ты чудесно пахнешь, — прохрипел он. — Всё дело в крови. — Нет, не в ней, — Коннор снова почувствовал неуместное веселье и понял, о чём говорили, когда речь шла о кайфе вампиров во время кормёжки. — Всё, хватит, а то мне станет слишком хорошо. Гэвин споро перевязал рану бинтом. Под длинными рукавами её будет сложно заметить, а неглубокий порез быстро схватится корочкой. Коннор цеплялся за эти простые мысли из последних сил, чтобы не терять связь с реальностью. — Ладно. Я оставлю тебя тут на пару минут, чтобы ты пришёл в себя, а потом вернусь и отстегну, хорошо? — Ага, — пробормотал Коннор, съезжая по сиденью вниз. Он очень надеялся, что так его стояк останется секретом. То спокойствие, с которым он дождался, пока Гэвин выйдет из допросной, далось Коннору с трудом. И только оставшись один, он опустил лоб на скрещенные руки и расхохотался. Да уж, более неудачный момент, чтобы осознать свою влюблённость в напарника, вряд ли можно было бы вообразить. *** Пакет с кровью лежал на столе. Коннор смотрел на него с сомнением. Тартар и непрожаренные стейки его никогда не привлекали, и теперь он не был уверен ни в чём, хотя те несколько капель, которыми с ним поделился Гэвин, возымели чудодейственный эффект. Ощущение бодрости не покидало весь день, да и голод мучил не так уж сильно. Правда, тяга к запаху напарника никуда не делась и даже усилилась. Ко всему прочему, её подстёгивал голод несколько иного характера, но с этим Коннор умел справляться. Вместе с упаковкой крови ему выдали инструкцию: крайне рекомендовалось кормиться небольшими порциями, в несколько заходов и в присутствии человека, которому можно доверять. Первую, совсем небольшую порцию следовало принять, ограничив себя в движении — к брошюре и пакету с багровой густой жижей прилагались прочные наручники с мягкой оплёткой, — у полутора процентов укушенных возникала агрессия или беспокойство, что могло быть травматичным для самого заболевшего или его компаньона. Коннор думал, как быть. В общем-то, стоило принять кровь в одиночестве. С родственниками он созванивался исключительно по праздникам, друзей после переезда в Детройт завести не успел. Оставались лишь коллеги, с которыми он общался более или менее близко. Ещё был Гэвин, но мысль о нём Коннор с сожалением отверг — с учётом всех обстоятельств это стало бы слишком большим, совершенно неоправданным риском. Лежавший на столе телефон завибрировал. На экране высветилось имя: Гэвин Рид. Коннор замер, мучительно размышляя, стоил брать трубку или нет. Могло ли быть что-то срочное? Вполне. Мог ли подождать пакет с кровью ещё пару минут? Однозначно. Коннор схватил телефон, смахнул кнопку вызова и ровно, не выдавая волнения, произнёс: — Привет. Гэвин, как всегда, проигнорировал приветствие. — Ну что, в пункте выдачи был? Судя по звуку, он снова курил. — С утра. А что? — Успел уже выпить? — Пока нет. — С тобой кто-то есть? — Мне никто не нужен, справлюсь сам. — Так я и думал. Без меня не начинай, я скоро буду. Полчаса, максимум. Гэвин отключился. Коннор посмотрел на ещё не погасший экран смартфона, на упаковку донорской крови и понял, что ощущает странное облегчение. Совершенно иррациональное. Гэвин Рид стал катализатором, ускоряющим и без того бурную реакцию на укус. Какая-то часть Коннора не хотела, чтобы кто-то — особенно напарник — видел его таким: жадным, голодным, возбуждённым и жалким. Нет. Он, Коннор Стерн, совсем другой. У него порядок в голове, в делах, на столе в опенспейсе Департамента и дома в шкафу. Всё разложено по полочкам и рассортировано. Всё взвешено и отмерено. Всё учтено. Возможно, если слишком долго прятать своих демонов даже от себя, они станут больше и злее? Ведь Гэвин уже видел его тогда, в комнате для допросов, и не отвернулся после этого. Скорее всего, им руководило чувство вины, и всё же оставался крошечный шанс, что был помимо этого ещё и какой-то скрытый, личный мотив. Коннор со вздохом поднялся и подхватил пакет. Его стоило убрать в транспортировочный контейнер, чтобы не успела загустеть. Полчаса он подождёт. *** Гэвин влетел в квартиру так уверенно и нагло, словно бывал тут не раз. Мельком оглядел минималистичную обстановку, стянул кожанку и бросил на диван. Он принёс с собой небольшую спортивную сумку и всё тот же знакомый запах, только теперь, в небольшой квартире, тот ощущался гораздо сильнее и ярче, чем все предыдущие дни. — Наручники при мне, — бросил Гэвин, пока нервно вышагивал по квартире. — Наверное, лучше сделать это на кухне. — Мне выдали вот такие, — Коннор хмыкнул, кивком указав на приготовленные браслеты. — Кровь тут, видишь, в синем термосе. — Хорошо. Давай начнём, чем раньше, тем лучше. — Прошу. Коннор завёл руки за спину и подождал, пока Гэвин застёгивал наручники на его запястьях. — Думаешь, это обязательно? — негромко произнёс он. Гэвин обошёл его и встал напротив. Близко. Ближе, чем следовало, и, уж конечно, чем было безопасно. Коннор смотрел на него, разглядывал шрамы на лице, старые, хорошо зажившие, и более свежие, розоватые; обветренные губы с сухой корочкой; щетину, которая была чуть рыжеватой, если присмотреться особенно внимательно; едва заметные веснушки на носу и щеках. И глаза, зеленовато-серые, опушённые длинными ресницами. Вот они никак не вязались с образом сурового копа, слишком уж красивые, густые, загнутые наверх и тёмные. Как у симпатичной девчонки. Впрочем, Гэвин и так был ничего, только вот с девушкой его не спутаешь. Коннору такое нравилось. Грубоватые манеры, хриплый голос, широкие плечи, грудь, покрытая кудрявой порослью, щетина, походка — Гэвин мог бы стать наглядной иллюстрацией маскулинности. А ещё он позволял себе намного больше, чем диктовали рамки приличий, воспитания, установок и протоколов, и это Коннору нравилось тоже. Может быть, даже больше, чем внешность и запах, который измучил его за последние несколько дней. — Не надо на меня так пялиться, — хрипло проинёс Гэвин и быстро, украдкой, посмотрел на губы Коннора. Тут же отвёл взгляд, но слишком поздно. По напряжённым нервам шарахнуло адреналином и эйфорией. — Зачем ты здесь, Гэвин? — Дай-ка подумать… Приехал перекинуться с тобой в шахматы? Соскучился? Или решил помочь тебе нажраться крови и не натворить хуйни? Коннор, когда всё закончится, мы возьмёмся за руки и поделимся нашими чувствами, но сейчас будь так добр, завали хлебало и сядь на ёбаный стул на твоей чёртовой кухне, блядь! Пришлось подчиниться. Не успел Коннор устроиться, как рядом возник Гэвин с уже вскрытой упаковкой в руках. В пакет была вставлена трубочка в бело-голубую полоску. — Сперва сделай пару глотков. Не жадничай. Соломинка оказалась возле самых губ Коннора. Он обнял её ими и уставился на Гэвина. Когда в рот хлынула солоноватая густая жидкость, так легко было представить, что она принадлежит не безымянному донору, а Гэвину. Такому тёплому, живому, пахнущему притягательно и терпко… — Всё, пока хватит. Отдышись. Ты как? Сердце сорвалось в бешеный бег. Коннор не знал, стоит ли дышать глубоко и размеренно или, наоборот, перестать вовсе, чтобы близость Гэвина не ощущалась так остро. — Отойди подальше. И окно открой. Гэвин выполнил просьбу. Вернулся к Коннору, но приближаться не спешил— опёрся поясницей о кухонную столешницу, закурил. — Я не разрешал тебе курить в моей квартире. — Ты не в том положении, чтобы диктовать мне условия, куколка. Коннор изогнул бровь. — Фу, какая пошлость. — И это тебе нравится. — Мечтай. — Ты снова пялишься на меня, Коннор, и я бы решил, что ты хочешь вгрызться мне в шею, да только смотришь всё больше на член. — Я не… — начал Коннор и торопливо поднял вверх взгляд. Вот чёрт. Он и правда пялился, и совсем не туда, куда следовало. — Ага. Ты не, я понял. Ещё один глоточек? За Фаулера и отличную раскрываемость убойного отдела. — Я тебя ненавижу, — почти что искренне выпалил Коннор. — Да-да, конечно. А теперь, — Гэвин подошёл совсем близко с упаковкой крови в руках. — Открой-ка рот. Распахнутое окно помогало сохранять контроль. Сытый желудок и голова, ставшая вдруг лёгкой-лёгкой, тоже поспособствовали делу, и очень скоро Коннор начал клевать носом. Ему было хорошо настолько, что стул показался вполне удобным, а скованные руки хотя и доставляли некоторое неудобство, ничуть не мешали проваливаться в сон. Он смутно ощутил, что кто-то снимает с него наручники и растирает запястья. А потом его схватили, грязно выругавшись, и потащили куда-то. Коннор хотел бы знать, зачем, ему же и так было отлично, но говорить стало сложно и лениво, поэтому он ограничился недовольным мычанием. Последним, что он запомнил перед тем, как провалиться в тёмную глубину, было ощущение тёплого одеяла и, кажется, чьих-то губ, оставивших поцелуй на лбу. *** Когда Коннор открыл глаза, то не сразу понял, что именно выглядело неправильным. Первым открытием стало время — солнце светило не с той стороны, а значит, он вырубился и проспал до утра воскресенья. Вторым открытием стал шум воды за стеной. В его ванной определённо кто-то был, хотя Коннор жил один и запасную связку ключей никому не давал. Третьим стало воспоминание о последних часах бодрствования. Кровь, Гэвин на его кухне… Коннор резво поднялся с постели. В теле плескалась энергия. Хотелось бежать кросс, работать, сворачивать горы или, как вариант — он тоскливо посмотрел на натянутую стояком ткань трусов, — броситься в омут секс-марафона с головой. Неужели Гэвин провёл здесь всю ночь? Коннор поспешно надел домашние штаны и высунул нос в гостиную. Улики подтвердили гипотезу: на диване валялся плед, а возле кофейного столика — спортивная сумка, с которой Гэвин вчера заявился в квартиру. Из её открытого зева виднелась скомканная футболка. Надо полагать, грязная. Коннор прислушался к звукам в ванной. Вода всё ещё лилась, а значит, его гость продолжал плескаться, и у него было немного времени. Он обогнул диван, наклонился над сумкой вырвал из её пасти мятую ткань. И, ещё раз бросив вороватый взгляд на дверь, зарылся в неё носом и вдохнул терпкий запах. Обмякший было член немного привстал, и в сознании промелькнула шальная мысль: а что, если спрятать футболку? Обычная, чёрная, у Гэвина таких несколько штук, и все одинаковые. Он может и не заметить пропажу. А если и заметит, то что? В самом крайнем случае придётся её вернуть, соврав, что упала под диван. Ну нет, до воровства Коннор не опустится. Вещь вернулась на место, хотя, видит бог, решение далось нелегко. Раз уж ванная занята, следовало позаботиться о завтраке. Не своём, конечно, а Гэвина. В холодильнике еще оставались яйца, и можно было бы сделать омлет или глазунью; вопрос состоял в том, что Коннор понятия не имел о предпочтениях Гэвина. Решение пришло интуитивно, и он отправился в сторону ванной. Просто уточнить — да, так он себе и сказал перед тем, как постучать в дверь и, не услышав возражений, распахнуть её. Внутри царила атмосфера жарких тропиков. Густой пар мигом пропитал штаны и осел на коже. Крошечное помещение пахло Конноровым шампунем и Гэвином, и это сочетание оказалось намного более удачным, чем все предыдущие. Сам Гэвин стоял возле раковины, босой, с полотенцем, намотанным на бёдра, и брился. Станок в его руках был незнакомым, видимо, принесённым с собой, а вот полотенце он взял из стопки на стиральной машине. Это значило, что, когда он уйдёт, у Коннора останется вещь, которая сохранит его аромат. — Доброе утро, спящий красавец. Ну что, лучше тебе? — Да. Ты остался здесь на ночь, — не спрашивая, а утверждая, произнёс Коннор и сделал шаг вперёд, чтобы оказаться чуть ближе к Гэвину. Так запах ощущался сильнее, только и всего. А ещё стала видна шея в отражении, так беззаботно подставленная под движения острого лезвия. — Не мог же я оставить тебя одного. Ты был в таком состоянии… Мда, — Гэвин провёл станком по коже, с характерным шорохом сбривая отросшую щетину. — Что-то хотел? Я скоро закончу. — Я, — в горле вдруг пересохло, и Коннор, с трудом набрав немного слюны, сглотнул. — Да, я хотел спросить… — Ну так спрашивай, — поторопил его Гэвин. — Ай! На его шее, уже чисто выбритой, появилась ярко-красная полоса. Кровь стучала в ушах, и Коннор уже не понимал, чей это пульс, свой или нет. Он сократил расстояние до Гэвина в два шага, да так быстро, что тот не успел среагировать, и, уже наклонившись над выставленной словно напоказ шеей, замер, тяжело и хрипло дыша. Голода он не ощущал, но чувствовал жажду. — Коннор, — предостерегающе пророкотал Гэвин. — Я контролирую себя, — вышло почти жалобно. — Лизать. Не кусать. Ясно? — Да, — едва слышно согласился Коннор и прижался губами к ранке, чтобы поймать алую каплю, горькую из-за примеси пены для бритья. Вкус крови оседал на языке, запах наполнял лёгкие, но больше всего сводило с ума оказанное доверие. «Не кусать, не кусать», — набатом билось в голове, и Коннор держался из последних сил. Он прижал губы к вене на шее, чтобы не только слышать, но и ощущать, как с каждым толчком по ней устремляется новый поток, и быстро дышал, перемежая вдохи и выдохи жалобными всхлипами. Когда на его плечи легли горячие ладони, Коннор вздрогнул. Гэвин обнял его. Не оттолкнул, а привлёк к себе, ничуть не смущаясь и, видимо, даже не боясь. Из-за их возни преграда в виде полотенца упала на пол — самое время было обматерить Коннора, вытолкать из ванной и захлопнуть дверь. Вместо этого Гэвин продолжал прижимать его к себе и гладил по спине, повторяя, как мантру, что всё будет хорошо. Коннор ещё раз лизнул его шею, широко и мокро, а потом впился в губы отчаянным поцелуем с тем же привкусом горечи и ментола — пену с лица Гэвин смыть не успел. В том, как всё случилось, не было нежности, только голод и горячее, жадное взаимное влечение. Коннор торопливо исследовал сильное тело, сжимал упругие ягодицы, скользил ладонями по ещё влажной после душа коже и с удивлением понимал, что ему отвечают с неменьшим энтузиазмом, почти до боли сжимая в объятиях. Это было хорошо. А ощущать крепкий член с уверенным стояком, трущийся о его собственный, оказалось ещё лучше. Гэвин нетерпеливо дёрнул резинку Конноровых штанов вниз и наконец высвободил его из плена белья. Их снова швырнуло друг к другу, и от ощущения наготы, твёрдости и прикосновения нежной, бархатистой кожи остатки контроля таяли, как сахар в горячем чае. Осколки разумных мыслей сложились в понимание, что ни один из них не готовился к сексу, да и на терпение и осторожность, которые понадобились бы, они сейчас не способны. Когда Гэвин обхватил рукой оба их члена, пришлось разорвать поцелуй, чтобы выровнять дыхание. Упасть бы на колени и вжаться лицом в кудрявые влажные завитки, обрамляющие красивый, крупный член — там запах Гэвина, насыщенный и чистый, свёл бы Коннора с ума быстрее, чем он выхватывал табельное из кобуры. Взять бы в рот, сперва головку, блестящую и тёмную, а потом и сам ствол. Гэвину это должно было понравиться, Коннор всегда выполнял поставленную задачу, а тут бы постарался от души. Развернуть бы Гэвина к себе спиной, прижать к стене и раздвинуть упругие ягодицы, лаская его так, чтобы он удивённо охнул и не решался бы потом смотреть Коннору в глаза. Узнать, как ему больше нравится, снизу или сверху… Хотелось всего и сразу, но и так было хорошо. Жёсткая ладонь с огрубевшей кожей сжимала их члены вместе, двигалась в резком, быстром темпе. Зрелище завораживало, и Коннор сперва смотрел вниз, а потом поднял голову и поймал взгляд Гэвина. Зрачки потеснили радужки к краю, оставив лишь тонкий зелёный ободок. В этом было что-то пронзительно интимное, и Коннор не отвёл в сторону глаза, даже когда его накрыло и выжало досуха, выплёскивая жар на твёрдый пресс Гэвина. Лишь пару секунд спустя он полюбовался тем, как красиво смотрятся густые белые капли на тёмной кудрявой дорожке. Гэвин ещё не кончил, и Коннор поймал шанс реализовать ещё одно из желаний: опустился на колени и жадно припал к лобку, густо поросшему тёмно-русыми волосами. Они оказались мягче, чем он ожидал, а вот запах оправдал все прогнозы. Пахло… Гэвином. И спермой. Отличное сочетание на вкус Коннора. Правильное. — Возьми уже в рот, и зубы спрячь, — хрипло произнёс Гэвин и добавил едва слышно: — Коннор. Бархатистая нежная головка приятной тяжестью легла на язык. Коннор знал, как доставить удовольствие, и очень старался, помогая себе руками — одна двигалась по стволу, другая осторожно ласкала яички. У него в запасе была пара фишек, которые совершенно точно порадовали бы Гэвина, и он бы применил их, продержись тот чуть подольше. Но, видимо, Гэвину было слишком хорошо. Он торопливо вытащил член, направил головку немного ниже подбородка и кончил — Коннор не мог этого видеть, зато ощутил горячие капли на ключицах и груди. Странный животный порыв заставил его дотронуться до испачканной кожи и сунуть палец в рот, чтобы добавить в симфонию ощущений ещё один вкус. Грязно и пошло, совершенно бесстыдно — совсем не этого можно было бы ожидать от сдержанного, аккуратного и исполнительного детектива, преданного работе чуть больше, чем следует. Гэвину это, вероятно, понравилось. И даже очень, иначе почему он опустился на колени рядом и притянул Коннора к себе для ещё одного поцелуя? Или не одного? Похоже, та энергия, что бурлила и просилась наружу после выпитой вчера крови, нашла себе идеальное применение. У них впереди оставалось целое воскресенье.