Суженый Лисы: Путь кровавой любви

      Тоша, ты первый и единственный, кого я полюбила, и я хочу быть с тобой всегда. Я люблю тебя. Очень сильно. И даже не смотря на то, что ты не приезжал, хотя обещал, я не держу на тебя зла, ведь понимаю, что с тобой что-то не так. Я нуждалась в тебе, как аристократ в вине, как вампир в сладкой крови. И вот теперь ты здесь, снова со мной… Ну, почти. Я готова пролить любую кровь ради тебя, чем, в принципе, я сейчас и занимаюсь.       Волчик… Вот ведь тварь, решил покуситься на то, что принадлежит мне. Волки нападали на меня со всех сторон, но я даже не напрягаясь, а ловко и грациозно уворачивалась от жалких попыток меня хоть как-то задеть. Моя рука поймала одного из летящих волков, прямо за шею. Времени нет, поэтому я довольно-таки быстро сломала шею волка и отбросила остывающее тело.       Своими когтями я разрезала плоть волкам, вспарывала животы, выпуская кольца кишечника. В конце-концов, осталась только кровь. И Волчик, что стоит передо мной с улыбкой безумца. Ветер завивал меж стволов деревьев, заставляя развиваться мех на моей шубке, и на куртке Волка. Его дьявольская улыбка заставляла воображать оборотня, у которого всегда есть план. Так, и есть. Сзади послышался рык… Как только я обернулась, то схватила за шеи двоих волков, что прыгнули на меня. Но был и третий, что попытался вцепится мне в ногу, вот только моя нога была не согласна с желанием гадкой псины и волк улетел прочь от меня, словно я пнула тяжёлый мяч. Тут, из кустов, выходят ещё волки, даже больше чем было. Я кинула в них их же братьев и ворвалась в бой.       Оторванные челюсти, кустки плоти и клочки шерсти, клыки, кости. На меня разом напали шестеро волков, и только сейчас их вожак решил присоединиться к поединку, но сделал это в своём стиле — подло. Пока я отбивалась от волков, Волчик вонзился своими когтями в мой левый бок. Резкая, колющая боль привило за собой мой удар прямо по морде блохастого. Он отшатнулся держась за побитое место, а я взяла одного из волков и использовала его, как дубину. Волчик решил не сдаваться и побежал на меня, но получил своим же приспешником по его напыщенной морде. Он отлетел в сторону и принялся сплёвывать кровь. А я решила добить последнего волка, который служил мне орудием, ударом об камень. Из его черепа обильно потекла кровь, что пачкала и без того не белый снег. — Ты… — вырвалось из моих уст слова, что были наполнены злобой. Я развернулась и вцепилась взглядом в Волчика, он стал озираться по сторонам, а после развёл руки в стороны и стал смотреть на меня. — Кто? — притворно-недоумевающе спросил Волк. Убрав руки в карманы куртки, он стал медленно шагать в мою сторону. Я оскалилась, открыв взор на белые, острые клыки и изрекла утробный рык. Волчик цокнул и пробубнил: «Ой-ёй-ёй, как страшно». — Ты — тварь. Ты убил ни в чём неповинных людей! — мой голос становился всё громче и громче, а Волчик был всё ближе и ближе. — Ты хотел убить его, — тихо добавила я. Волчик недоумевая немного развёл руку в сторону. — Кого? — остановившись в пару шагов от меня, спросил Волчик. Злоба вновь вскипала, прямо в глубине сердца, будто закипала вода. Но тут до Волчика, видимо, дошло о ком я промолвила. Его улыбка стала на столько маниакальной, что говорить о его желаниях не надо, их видно. — Не смей, — пригрозила я Волчику сделав пару широких шагов вперёд. Каждой своей клеточкой тела, я была готова разорвать его на мелкие кусочки. «Пусть только попробует упомянуть моего Тошу в этом ключе!», — кричал мой разум, пока я прожигала Волка своим взглядом. Сам Волчик закатил глаза и сказал: — Мы посмотрим, стоит ли его трогать, — развернувшись и зашагав в сторону величавых сосен сказал Волчик. «Я не поняла, он куда?», — внутренние негодование сподвигло меня шагнуть за этой мразью, но в левом боку прошлась режущая боль, и я согнулась попутно хватаясь за рану, от которой исходил странный запах, и тихо по-лисьему скрипя. — А ты сейчас о себе подумала бы, а то не с кем-то мне будет веселится-таки, — слышался голос уходящего Волчика, что начал напивать какую-то песню. «Я не поняла. Это для него игра? Это что, шутки что ли?!», — еле делая полноценный шаг, я пыталась дойти до Волчика, пока мой разум проклинал его, как только мог. С каждой минутой мне становилось всё хуже. Я поняла в чём дело и мои наги несли уже домой, к Тоше. «Он отравил меня. Знает, что честно ему не победить. Ну ладно, сейчас нужно дойти до Тоши. Ведь яд мне не помеха, не для такой, как я, а вот рана… Тоша… Он обязательно поможет мне. Он спасёт свою лисичку, я знаю, и, если не разум заставит его это сделать, то уж точно сердце, ведь оно принадлежит мне», — мои мысли становились тягучими, словно это был мёд, но не яркий и сладки, а серовато-зелёный, и противно-горький. Сил уже не оставалось, и что бы у меня был шанс, я начала превращаться в обычную лису.       Мои конечности стали менять свои формы, я стала уменьшаться в размерах. Порванная в месте раны шуба, осталась лежать на снегу, а я продолжила свой путь. Лёгкие шаги не давали мне утонуть в не мелком слое снега. Но из-за того, что голова шла кругом, я, чуть ли не падая, качалась из стороны в сторону. Зрение мутнело и темнело, я даже с трудом понимала где я иду.       Солнце уже вставало на горизонте, освещая таёжную местность и заставляя снег блестеть, словно это драгоценные камни. Сил было всё меньше, было трудно просто дышать. Но вдалеке я заметила знакомую мыльную фигуру. Не в состояние больше продолжать путь, я свалилась на белый хлопок.

***

      «Алиса!», — гласил голос миленького и белобрысого мальчишки, что запал в сердце хищной лисицы. Голос слышался вблизи, но при этом вдали. Всем сердцем и душой, я хочу быть с ним. Обнимать его, крепко прижимая к груди и теребя его белые, словно свежий снег, волосы. Хочется его никуда больше не отпускать. Даже, если кто-то захочет забрать его у меня… Я этого не допущу. Любой кто захочет нас разлучить, поплатиться жизнью.       Шерстинки моего уха чувствуют, как по ним проходятся пальцы бледнокожего мальчишки. Сам мальчишка стоял передо мной и нервно улыбался. — Тоша, — прервала я нашу идиллию. Уголки моих губ сложились в улыбку. — Перестань, Тош. Это… Хи-хи, — мои слова выходили с тяжëлым дыханием. Уже тогда, мне хотелось просто забрать Тошу и убежать. Не важно, что кто-то будет против. Главное, что мы будем вместе.       Рука Антоши плавно опустилась, но вот мои руки, только возвысились и пали на плечи белокурого паренька. Наши лица медленно приближались к друг другу. Тоша поднялся на носочки, а я немного пригнулась. И вот осталось буквально пару миллиметров… Картина исчезает перед глазами. Словно, сгорела киноплëнка.

***

      Мой Антошенька закрыл дверь и ушëл. А я, в виде обычной рыжий бестии, просто молча сидела. Но это продолжалось недолго. Безболезненная трансформация тела, и вот, я снова человекоподобная лиса. Бинты сильно растянулись, но всё ещё держались, правда, сильно давили. Осмотрев себя, я поняла, что одежды на мне нет, а моя шуба осталась в лесу. Я скрипнула клыками и решила сделать то, что можно… Нужно идти к родителям. Чем быстрее, тем лучше. Быстро дойдя до двери, я отварила еë и нырнула на прохладную улицу. Дверь с тяжестью закрылась и раздался громкий хлопок. Снова вернув себе облик обычный лисы, я побежала к дому родителей. Точнее пошла.       Яркий солнечный свет освещает лесную рощу, покрытую белым одеялом. Гигантские, особенно по меркам обычной лисы, деревья тянулись к небу, стараясь разорвать его, как тонкую ткань. Но это только днём. Ночью — они тянуться не к небу, а к тебе, либо к твоим близким. Тянут своим тонкие и корявые руки к тем, кто тебе дорог. Хотят забрать навсегда в тёмные дебри. Не отдам…

***

      «Дом, милый дом», — подметила я то, что вижу перед глазами. Вдох-выдох. После случившегося происшествия год назад, я перестала общаться с родителями и жила одна. Старая пустая землянка, стала мне домом, но этот дом был разрушен «Серым Волком».       Входная дверь приоткрылась, а после за миг распахнулась настежь. В дверном проёме стояла моя мама… Она, видимо, услышала мой запах и… М-да… — Привет, мам, — мой голос слабым и сжатым. Мне было трудно говорить с ней, после года молчания. Она смотрела на меня молча. Просто смотрела. Мама сделала шаг в сторону и кивнула головой. Я быстро забежала в дом и превратилась девушку-лису. Стоя спиной, с поникшей головой и опущенными ушами, я хотела услышать слова… Её слова… Внезапно, я почувствовала нежные мамины объятья. Её руки обхватывали меня под грудью и прижимали так крепко, что мои позвонки издали хруст. Я тихо промычала и спросила: — Мам? — тихо прозвучал мой голос. Мама выпустила меня из своих объятий и развернула меня ко мне держа меня за плечи. — Алисонька, прости!.. Меня… Дуру… — медленно со слезами на глазах говорила мне мама. Она резко обняла меня, обхватив руками шею. — Прости меня за те слова, за то, что не поддержала тебя, за всё, что тогда произошло! Прости! — усиливая хватку просила мать. Я обняла её и закрыла глаза. Чувство расколотости, то самое чувство, которое возникает, когда ты кого-то теряешь, оно стало угасать. Словно начали склеивать осколки. Только сейчас я поняла, что тот поступок он… Он такой глупый. — Я не держу зла. Я сама виновата, мам, но, если тебе это важно, то я, конечно, прощаю тебя, — разорвав приятные объятья и сделав шаг назад, я простила. Мамино лицо вмиг стало радостным. Её глаза сияли, как яркие ночные звёзды, но радостный взгляд резко стал удивлённым. Мама прошла мимо меня и зашла на кухню. Я, не понимая, зачем это она ушла, стояла в прихожей и смотрела на фотографии. На них была наша семья, я, мама, папа, дедушка, бабушка и… И даже Тоша.       Вот, буквально рядом с моей фотографией выпуска из школы, висела фотография нашего последнего на тот момент лета. Я помню, как эту фотографию делала мама. Я, стоя в чёрном купальнике, обнимала, соблазняла Тошу, прижимая его голову к моей груди. Сам Тоша тогда выпал в такой осадок. До самого момента, как мы дошли до озера, он был весь красный. Моя улыбка становилась всё шире и шире.

***

      — Алиса! — кричал смущённый мальчик, цвет волос которого мог посоревноваться белизной со снегом. Он пытался выбраться из хватки хищницы, что игралась с ним, с его фантазией, что наверняка вырисовывала те ещё картины. Его затылок прижимался настолько сильно к груди лисицы, что он уже тонул в них. Но Лиса, то есть, я, не отступала и прижимала его крепко. Перед нами стояла моя мама — Наташа, или Наталья, хотя, ещё можно Нат, но маме не нравилось, когда её так называли. Она была одета в красивое белое платье, что выделяло формы и подчёркивало чуть ли не идеальную фигуру, а подол спокойно опускался ниже колена, завиваясь в волну. В руках у мамы был полароид, которым она сделал снимок, что уже проявлялся в её руках. — Ну, ты чего, Тоша? — опустив свой взгляд на красного парнишки сказала я. — Пусти, пожалуйста, — попросил Антон. Я поцокала и помотав головой, дола ему понять, что никуда его не отпущу. Он стал смотреть на маму и, вытянув руку в её сторону, провопил: — Наташа, помогите! — я фыркнула. Мама лишь усмехнулась и ответила на его зов помощи, но не так, как хотелось бы Антоше. — Не, Антоний, ты её суженый, так что… Сам давай как-то, — сказала мама и повесила полароид на плечо. — Ну, Тош, что всё-таки не так? — спросила я. Антон поднял свой «измученный» взгляд на меня. Он стал обдумывать ответ, но сказать его ему не суждено. Мои губы нежно коснулись его губ. Руки Антона скрепились замочком за моей шеей, а мои руки стали скользить по его телу. Прекратив поцелуй, я смотрела на Антона глазами, что показывали только сильную любовь и привязанность. Тоша же улыбнулся и молвил: — А знаешь, ничего такого и нет, — он сказал это улыбаясь, а улыбка его излучала добро и уверенность. Я стала гладить его по голове.       — Так, нежности в баню — мы идём на озеро, — сказал мой папа — Родион. Он был одет в светло-серую рубашку с короткими рукавами, а ниже были одеты такого же цвета шорты. А, и как можно забыть про солнцезащитные очки, что гордо находились на его переносице. Я выпустила Тошу из своей хватки. — А как нам это должно помешать? — спросил Тоша. Папа подошёл к нему и ответил: — Потому что там живёт опасное существо,— голос моего отца был серьёзен. Он положил ладонь на плечо Тоши. — Оно выискивает в основном парней. Возрастом, как ты в основном, — Тоша немного зажался и громко сглотнул. — И поэтому тебе нужно быть аккуратным, а то оно к тебе подкрадётся в ночи и… — отец замолчал, а Антон уже давно вдавил голову в плечи. — И-и? — прохрипел Тоша. Папа опустил голову, а после сказал: — И начнёт чморить тебя! — резко подняв голову и приблизившись к лицу Тошу выкрикнул Отец. Антон отпрыгнул от испуга назад. Папа в это время стал дико смеяться над Антоном, а сам Тоша, поняв о чём сейчас говорил Papa, сделал вопросительное выражение лица и изъявил: — Что?! — что папа, что даже я смеялись над всем этим. Отец, когда перестал смеяться, ответил: — А то, ты посмотри, какой ты хилый, — говоря это, мой папа взял и накинул на плечи рюкзак. — Тебя вон, даже Алиса удерживает без усилий, — сказал папа, показав на меня. Я, перестав посмеиваться, сказала: — Да-да, пап, мы всё поняли. Давайте уже пойдём? — спросила я. Папа и Антон улыбнулись и одновременно ответили. — ДА! — прозвучали их голоса. Я тоже улыбалась и развернувшись пошла к маме. К моей ладони прикоснулась ладонь Тоши, что быстро захватила меня в плен любви. Посмотрев на Антона, я увидела, что его взгляд прикован ко мне. Эти изумрудные глаза манили, словно это были камни, драгоценные камни.       Мы проживаем такие моменты за миг, но именно этот миг запоминается навсегда, и именно этот момент так тепло отзывается в сердце.

***

      Тёплая слеза стекала по человеческой щеке, а её обладательница гордо смотрелась в зеркало. Тонкая талия, большая и упругая грудь, пышные бёдра — Тоше точно всё понравится. Со стороны кухни послышались шаги. Обернувшись, я увидела маму с чёрным халатом в руках, что подходила ко мне. — Вот, держи, одень, а то голая стоишь, — сказала мне мама. И действительно, я стою тут полностью голая, и даже не краснею. Я взяла халат из рук матери и стала одевать его. Затянув потуже пояс, я спросила у мамы. — А где папа? — мама пару раз моргнула, а после дала ответ. — Не знаю. Наверное, занят делами… — мама обернула и, позвав меня рукой, направилась на кухню. — С тех пор наши отношения… Они… А ведь всё было хорошо, — говорила мама садясь за стол. Я хотела глубоко вздохнуть, но при попытке это сделать в животе возникла острая и немного жгучая боль. Я схватилась за место раны, а мама резко подскочила со стула, да так, что сам стул проскрёб по полу большое расстояние. Mama стала усаживать меня за стол. Тело не уселось, а буквально рухнуло на стул, что аж прозвучал скрип. Мама приложила тыльную сторону ладони ко лба, а после сразу ахнула. — Алиса! Ты вся горишь! — прокричала мама, а после стала метаться по комнате. А картина снова стала преображаться, менялись формы объектов, становилось темно, мутнело… Звуки становились чем-то далёким… Лишь звон в ушах, что сначала режет слух, но после ты привыкаешь и когда он пропадает без него становиться как-то неуютно. В голове возникают такие мысли, которые правильны, но ты о них не задумываешься. Я почувствовала, как мне открывают рот. Это была мама. Она просунула в рот свою руку и сказала: «Кусай!». Даже не смотря на моё состояние, я была сильно шокирована. Я знала чего она хотела, но я этого не хотела. Не хотела терять контроль. Не хотела делать близким больно, но мама всё твердила: «Кусай! Пей! Давай же!.. Ты должна! Я справлюсь». Всё же я поддалась на уговорки моей mama и… прокусила её руку. Тёплая кровь попала на человечьи клыки и я стала понемногу высасывать её. Я чувствовала, как мне становилось лучше, намного. Но также я чувствовала, как меня всё больше завлекал вкус багряной крови, что сладка, но приторна. Она всё завлекала и завлекала меня. Ладонями я схватилась за руку мамы и стала усиление высасывать кровь. Зрение вернулось в норму, даже стало лучше чем было. Я сама стала лучше. — Прости, — тихо произнесла мама. Maма дунула в ладонь и мне в нос ударил запах мяты и еловых шишек. Голова закружилась, а веки начали смыкаться. Я оторвалась от столь приятного угощения и, встав со стула, начала шататься из стороны в сторону. Казалось, что мир стал кружиться в танце и лишь ты стоишь, и сморишь в одну точку. А после меня начало и подташнивать. В конце-концов я просто потеряла сознание.

***

      На что вы готовы ради любви? Готовы ли вы отказаться от дела всей вашей жизни? Или может от той семьи, где вы родились? А может вы готовы нести весь груз на себе? А готовы ли вы убить? Убить — ради любви. Я готова. При этом не важно кого, я просто готова сражаться за свою любовь, ведь другого такого я не найду, да мне и не нужно. Мне нужен только он… Мой Тоша. Только мой. Но важно, чтобы ваша любовь не переходила в маниакальность. Только вот, я с эти не справилась. Но я буду держать себя в руках, ведь всё это ради него. — Тоша! — кричит уже девушка с длинными рыжими волосами. Паренёк, чьи волосы белее какой либо краски, бежал к ней и только к ней. На пляже, на котором они провели своё последние лето, было много девочек и девушек, но Антон не предаст, он однолюб. И поэтому он всегда не замечал, когда кто-то делал ему намёки на отношения, ведь он их уже нашёл. И ему хотелось бы, чтобы та, которую он полюбил, была с ним всю их жизнь. Паренёк добрался до лисицы… До меня. До меня той… И он заключил её в крепкие объятья. Лиса прижала мальчишку к себе, поближе к сердцу. А я просто стояла в стороне и наблюдала. Ведь это воспоминание… Мне страшно… Страшно, что однажды я потеряю Антона навсегда и неважно как. Но этому не бывать. Я развернулась и увидела высших оборотней, что выглядели, как исполинские гиганты. Но это не пугало меня и я закричала: — Я не отдам его! НИКОМУ! ОН МОЙ! ТОЛЬКО МОЙ! Я клянусь, что убью любого, кто попытается отнять его жизнь! В этих лесах я забираю ЕГО себе! ВАМ ЯСНО! — мой крик разил небеса и существ, что его слышали. В моих словах была решимость и злоба. Со словами выходили и небольшие слезинки любви, что могли творить судьбы. Мою они уже совершили, надеюсь. Кулаки невольно сжались так сильно, что было чувство, будто сейчас шкура раззовётся. Угроза — вот что прозвучало из моих уст. Высшие исчезли, как и свет. Темнота пожрала меня. И уже давно.

***

      Головной гудок, что ни разу не похож на гудок поезда, прозвучал в голове. Я медленно открыла глаза и увидела знакомый потолок, что был заполнен наклейками звёздного неба. Я аккуратно встала с кровати. Лёгкое головокружение сопровождало меня. Маленькими шашками я добралась до двери и открыв её, я увидела… — Папа… — тихо произнесла я. Он молча стоял прямо у выхода из комнаты. Я не знала, что делать. По телу прошлась лёгкая дрожь от его тяжёлого взгляда, но мои чувства были другими. Устав сдерживать свои эмоции, я просто обняла отца, а он обнял меня. — Я… Папа п… — дрожащим голосом я хотела извиниться, как извинилась перед мамой, но папа перебил меня. — Не надо слов. Я всё понимаю, — нежно-бархатистый, но в тоже время басистый, баритонный голос прозвучал в воздухе. Я почувствовала себя как в детстве. Этот голос успокаивал меня, располагал к себе. — Есть будешь? — спросил папа. Я ухмыльнулась, а после ухмылка переросла в полноценную улыбку. — Конечно, — ответила я папе. Он тоже улыбнулся и направился в сторону кухни, а я за ним. И на подходе на кухню я уже чувствовала дурманящий запах борща.

***

      — Ну и как-то так! — торжественно, словно это тост, произнесла я. Мама с папой сидели напротив меня и слушали мои истории. — Стой, погоди… А-а-антон? — растягивая первую молвил papa. Он посмотрел на меня вопросительно вскинув бровь, но я видела, как смеялись его глаза. — А! Антон! Этот тот, который тощенький и в очках, — всячески жестикулируя говорил отец. Я кивнула и папа просто промолчал. Мама просмотрела на папу, а потом на меня. — Это хорошо, — отчеканила она. Я широко улыбнулась и сделала последний глоток чая. Тихая, мирная обстановка воцарилась в доме, хозяева которого сидели прямо передо мной. Тиканье стрелок часов — единственный самый громкий звук, что разлетался по кухне. — Ладно, я пойду, — вставая со стула сказала я. Мама тоже встала из-за стола и со словами: «Пока одевайся, я сейчас», вышла из кухни. Папа тоже встал и сказал: — Я… — голос папы был серьёзен. Я знала, что в такие моменты лучше его слушать. — Я хочу тебе сказать, чтобы берегла себя и… Я уверен, что Антон тот, кто тебе нужен. — Папа улыбнулся и я тоже улыбнулась. Его ладонь лежала на моём плече, но вскоре я притянулась к отцу и обняла его. — Я люблю тебя, пап… И всё же, прости за тот случай, — я всё равно извинилась. Отец тоже приобнял меня. Чувство опоры, защиты и уюта не покидали меня, но всё равно мне пришлось отстранится. С улыбкой до ушей, я прошла в прихожую. Спасибо родителям за одежду. Я была одета в чёрную водолазку, такие же лосины и носки, а также мне мама отдала халат. Одев новую шубу и сапожки, я лишь ждала маму, что уже подходила ко мне. В руках у неё был рюкзак. «Что? Зачем?», — спросила я у себя. Мама стала протягивать мне рюкзак. — Наташ, Алиса вроде хорошо закончила школу. Может не надо? Тем более, я ведь тоже не вынесу, — как всегда, мой пап решил пошутить, и, судя по моему лёгкому смеху, у его это получилось. Я взяла рюкзак и накинула его на плечи. — А что, там? — невзначай спросила я. Мама позагибала пальцы и как будто бы стала что-то считать. — Ну, в основном полезное, — с усмешкой проговорила мама. Она обняла меня и сказала: — Береги себя, — молвила она мне на ухо. Я улыбнулась. Так приятно, когда о тебе заботятся. — Конечно, мам. У меня есть Антон, — тихо я заключила наш разговор.       Разорвав объятья я ещё переговорила с родителями и ушла… Домой… К Тоше. Он всегда меня ненамеренно тянул к себе. Он такой милый и красивый, а ещё добрый и… Он особенный. Он принял меня такой, какая я есть. В первый же день. С каждым днём этот наглый мальчишка воровал по кусочку моего сердца, но и я этим промышляла, и вот исход, мы влюбились в друг. Эти три года были великолепны. Мы играли, гуляли, танцевали, целовались… В общем, проводили время вместе. Но у его родителей произошла ссора с его бабушкой, чудная была женщина, и мы провели наше последнее лето. Я это понимала и решилась на этот шаг.

***

      Нож прошёлся по ладони, а после пал на сухую траву. Моя ладонь и ладонь Антона слились в замке. — Ты точно этого тоже хочешь? — спросила я. Антона кивнул и я, закрыв глаза, стала проговаривать слова обряда. — Я и моя кровь — твоя. Ты и твоя кровь — моя. Моё сердце принадлежит тебе и только, а твоё мне и только мне. Мы вместе, мы связанны одной судьбой, — закончив, я открыла глаза. — Я люблю тебя, Тоша, — тихо прозвучал мой голос. В этот миг я впервые увидела, как Тоша был на столько решителен, что связал со мной свою судьбу. Но я была рада этому, очень рада. Моё сердце ликовало и хотело вырваться на волю, пробивая рёбра. — Я тоже люблю тебя, Алиса, — неожиданно для меня сказал Антон. Я слегка покраснела, а после улыбнулась самой доброй улыбкой.