I knew this...

С самого начала в сердце Ёсана была мысль, что их отношения всё равно когда-нибудь закончатся, потому что он обязательно найдет ему замену. Или кого-то лучше него в пятнадцать раз. Вот так вот мир и устроен... Однако когда это реально произошло... Ощущения были совершенно другими. Было настолько больно, что Кан будто бы дышать не умел... Он не мог вдохнуть своей широкой грудью, не мог и выдохнуть. Он будто находился в каком-то меж мировом пространстве, и не мог оттуда выбраться. Он цеплялся за Уёна как за неровность при падении со скалы. Он так сильно хотел вернуть всё хорошее, но было уже слишком поздно. Уён с каждой минутой все больше отдалялся от него, и смотрел как на идиота, не замечающего самые логичные вещи. И он возможно был им, но только потому, что хранил все их воспоминания в своем, на самом деле, хрупком сердце. Он переживал все? – нет... Нет. Абсолютно точно нет. Он никогда не сможет "пережить" их расставание и измену Уёна, потому что он ему слишком дорог был. Реально слишком... Ему так больно ещё никогда не было. Он не хотел ни есть, ни пить, ни двигаться, ни жить. У него будто расточек жизни из сердца выкопали, и сожгли. У него будто ветви жизни переплели с мусором, и разобрать не могли. Именно так это и было. По факту, именно так... Так всё и должно было произойти. Ёсан знал. Знал, но не признавал. Не хотел, или не мог. – Ёсан, прекрати звонить мне, и пытаться что-то изменить, у тебя не выйдет. Я серьёзно тебе говорю. Прекрати это делать, чтобы я не начал тебя ненавидеть. Он умереть сейчас хотел. Потому что он иного выхода сейчас не видел. Было просто до невозможности больно. Прям капец как сильно... Он передать словами не мог, сногсшибательно, просто жесть. Было жутко от того, какие мысли ему сейчас в голову лезли. Вот просто они были настолько страшными, что он сам их страшился. – прости... – прошептал Ёсан как в бреду. – прости пожалуйста, Уён... Я просто... Не могу.... Я правда не могу... Я не могу тебя отпустить! Мы столько вместе были, я... Нет... – его просто трусило от понимания того, что он к нему может не вернуться. – Кан, – он пытался максимально спокойно донести до него ход своих мыслей и желаний. – все закончилось давно. Мы уже обсуждали это с тобой. Я не могу продолжать находится рядом с тобой, когда чувств у меня к тебе не имеется. Пойми пожалуйста. Я не хочу чтобы тебе было больно, но только ради тебя, как преданная собачка, находится рядом не буду. Да, больно, но так уж вышло. – Уён... – Ёсан плакал. – пожалуйста... – Ёсан! – он крикнул громче чем хотел. – я не буду притворяться влюбленным, когда это не так. Ясно? Так они и разошлись до конца. Теперь точно все было по пиздецу. Теперь они точно больше никогда не заговорят, не улыбнуться друг другу, не обнимутся, и не поздороваться. Ёсану конечно же стало хуже. Потому что он вместо того, чтобы улучшить ситуацию, сделал ее хуже. Вот такой вот ужас. Он просто не понимал что с ним не так, и почему он вообще надеялся на то, что сможет восстановить свои отношения с Чоном. – я такой глупый... – брался за голову Ёсан, как только вернулся домой. – такой безнадёжный... – голова раскалывалась так же сильно, как и сердце. От боли хотелось рыдать ручьями, красных оттенков, с серебристым отражением местности. – не стоило... Я... – он, словно хрупкий хрусталь, всё никак не мог собраться воедино. Осколки будто не подходили друг другу, оттого становилось все горьче*. – просто до невозможности наивный, и похоже совершенно не интересный... Такой я, и больше никакой, себя принять таким каким я есть я не могу, и стоит ли спрашивать самого себя кто я и для чего? – он столько всего копил внутри, что страшно было до конца все выпустить. У него кипело и наполнялось, вновь кипело и испарялось. Сейчас хотелось вновь научиться хотеть жить, слушать пение птиц у окна в шесть часов утра, и даже не злиться на беспокойный сон, он хотел вновь танцевать, ногами создавая мелодию своей души и тела, а после просто радоваться тому, что у тебя жизнь вообще есть. Она твоя, в твоих руках, в твоих зубах и теле. Он правда хотел изменить себя, и свое отношение к единственной жизни, просто он не мог. Не получалось вообще ничего, и это жутко раздражало, но вместе с этим ему было абсолютно все равно. Было странно вот так сейчас себя чувствовать. Давно у него такого не было, и если бы не было ещё столько же, он был бы безумно рад этой природе, существу, и вообще всему живому. Но так как произошло обратное, ему не стоило. На самом деле было грустно, от того, что он сейчас чувствовал пустоту внутри себя, но с другой стороны... Он чувствовал, что в принципе мог с этим справиться. Правда не хотел. А сейчас он просто стоял у рельс, к которым скоро подъедет поезд... Ничего необычного для парня, у которого в жизни не осталось ни мечты, ни целей, ни желания. Он просто как пустой сосуд, наполнение которого исчезло из мира сего. Сказать, что это не так – солгать, потому и говорить не стоит. И даже при столкновении он не почувствовал ничего. Настолько пуст был внутри. Даже физической боли не ощущал.