Ещё раз: оно не так работает

Антон осмотрелся. Пыльные снаружи окна недобро косились на пришельца. Окна почти не пропускали солнечного света, а редкие упускаемые клоки сами были похожи на пылевые облачка, такие же тусклые и рассеянные. Поэтому нельзя было сказать, что пол был залит светом, даже несмотря на то, что солнечные лучи палили нещадно и при такой погоде любой уважающий себя пол будет обязательно как следует залит светом. Изнутри окна сияли чистотой. В комнате чистым было всё, включая массивные книжные шкафы — честное слово, за всю свою жизнь Антон не встречал таких чистых шкафов, а ведь однажды ему даже довелось посетить королевскую библиотеку, которую, наверняка, ежеденно вычищали целые отряды уборщиков. В такой комнате мог жить либо маг, либо маньяк, хотя витавшие вокруг дома слухи не исключали существования мага-маньяка. В самом центре гостинной, прямо на расчерченном звёздами меловом восьмиугольнике стоял низенький столик. На столике стояли чашка с недопитым содержимым, единственный предмет в комнате, не встречавший незнакомца в штыки, а, наоборот, показывающий, что и в этом доме теплится жизнь, и остроконечный ряд флаконов, частью своей пустой, частью содержащий разноцветные жидкости, лежала стопка разноцветных рукописных книг — подумать страшно, сколько это всё могло стоить — и странного вида череп, нечто среднее между человеком и кошкой-переростком. На переплёте самой верхней книги была впечатана витиеватая надпись «Секреты кулинарии старого Аддамса». Антон не знал ни одного кулинара-Аддамса настолько известного, что о секретах его кулинарии писались книги. А вот корешки, занимавшие почётные места в высоких шкафах, приземлённостью не отличались: «Все пророчества об Апокалипсисе» — гремела надпись одной, «Пришельцы из Шамбалы» — шептала другая, «Магия и тайна Тибета» — искушала третья. Антон рассудил, что Апокалипсис и Тибет — маги стран дальних, имена эти он слышал впервые, а слава магов растекается пуще масла на раскалённой сковороде: и за три, и за девять земель слухи идут. Возможно, эти колдуны — придворные маги князя Шамбалы. В картах Антон разбирался плохо, но, помнится, на севере действительно было княжество, начинающееся на «Ша». Большинство книг молчали безликими массивными корешками, молчали густо и немного злобно. Он взял с полки фолиант в переплёте из толстой бумаги. «Правильно ли мы понимаем историю. Том 3» — гласила надпись. Открыв книгу в середине, он наткнулся на гравюру, изображавщую пятерых собакоголовых людей: двое из них обсуждали ларец, остальные рассматривали наполненный до краёв мешок семян и хмурились. Совершенно странная картинка. «Микиатюра «Кинокефалы» — было написано над ней. Весь интерьер, будь он хоть трижды неодушевлён, был уверен, что Антону пора на выход, но парень был наделён чудесной способностью не обращать внимания на косые взгляды, особенно со стороны мебели. Трудно представить, каким ежом оскалится хозяин, когда увидит чужого… Антон положил книгу на место и тяжело вздохнул. Ноги ныли, а образование портного не давало возможности понять, какая из колб, трав или книг могла с этим помочь. Тяжёлая, чёрная магия давила на плечи и суставы, просачивалась под кожу. Это сделал не хозяин комнаты, конечно нет, просто клин клином выбивают. Что интересно, на первом этаже — помимо негостеприимной гостинной тут были угнетающий кабинет, затхлая кладовка и холодная кухня — совершенно не было зеркал. И ламп тоже. Обе ведущие вверх лестницы доверия не внушали, поэтому он, на самом-то деле, не слишком чётко пока представлял, как выглядит. Выше стал, это точно, что же до остального… Всё тело болит. Ещё бы они не болело, искорёженное. Вдруг что-то в комнате переменилось — не внешне, глазам были доступны всё же же чистые книги и столик с черепом. Запахло по-другому — выпечкой, нагретой бумагой и, кажется, ещё немного серой. Комната в миг перестала ворчать и даже как-то посветлела, будто постепенно зажглись тут и там невидимые глазу свечки. Антону наверняка полагалось испугаться вторжаению чего-то несомненно могущественного, но таким тёплым оно было, таким всеобъемлющим и мягким, что удалось лишь втянуть воздух носом и улыбнуться. Запах не его дома, но убежища, где всегда примут заблудших. — д͜öб̛p҈b꙲ıй̀ д̛e꙲н̴ᖲ. — Послышалось сзади и снизу. Антон обернулся и очень смутился: на пороге стоял небольшой горгулий. Он бы и испугался, пожалуй, но впечатлений на сегодня хватит. С большими серыми крыльями, маленькими рожками и лицом напоминающая продукт порочной связи летучей мыши с обезьяной. Кажется, он видел точно такого же на крыше церкви не его прихода. Кто бы знал. — Простите? — его голос тоже был грубее обычного, но ни шёл ни в какое сравнение с рокотом каменной глотки. — я͝  пo҈з̕,дøp҉oв͜a꙲л𝕔я⊱. д͜o҈б̛𝕡ь͜ıй̀ д̛ęн̴b҈. — произнесл горгулий. — Я не понимаю ни слова, — вздохнул Антон. — Простите. Статуя щёлкнула челюстями — то ли чихнула, то ли чертыхнулась — и проковыляла в кухню. Она, решил Антон, всё же не являлась владельцем дома. А вот появившееся за ним существо уже походило на мага — бледное и тощее, оно походило на человека лишь отдалённо, носило длинные одежды и смотрело на мир печальными, уставшими глазами. Оно, кажется, не обратило никакого внимания на чужака, молча проплыв в направлении горгулья, рассекая воздух. Нет, пожалуй и не он тоже. Получается, в доме было три жителя. Или, может, семь, но на такую щедрость Антон не рассчитывал. Мысль о том, что встреч могло быть и две, даже не пыталась проникнуть в его голову: каждому уважающему себя заколдованному портному обязательно полагалось три встречи, и Антон настаивал. Третье создания явно запаздывало, и он принялся заново изучать корежки книг. «Правильно ли мы понимаем историю. Том 1» обнаружился в двух стеллажах от третьего тома. Должно быть, так было нужно, а может живущий здесь не отличался аккуратностью, в любом случае всё имевшееся здравомыслие в один голос предупреждало, совсем как лекари о вреде курения, что переставлять что-либо в доме чародея — плохая идея. «Последняя тайна Иуды», пятитомник «В поисках города богов"(все в одном месте, но последние две книги были перевёрнуты. Он оставил их на местах, хотя руки уже чесались), «Мост над потоком» и «Цвет и плод» некоей Блаватской. Маленький сборник произведений Бенсона песчаного цвета обнаружился совершенно неожиданно: Бенсона Антон знал и читал, как и все из его окружения, писатель был известен и в следующем году обещался отнести в печать долгожданную восьмую часть «Приключений Амриэля Эккура». Его все знали и многие любили, так, что, наверное, не стоило удивляться, встретив на чародейской полке антологию, но Антон удивился. Громкий хлопок возвестил о прибытии Великого Чародея ещё до того, как из дверного проёма показалась макушка. Почему-то из проёма кухни. Всклокоченный и длинноволосый, со скопившимися в складках одежды дымом, он не прошёл и двух шагов, как застыл, обнаружив посреди своей гостиной Антона. — Ч-ч-ч-ч-ч, тшш, не злись, пожалуйста, — спокойно начал чародей, вытянув в оборонительном жесте руки: — Мне очень жаль, если мы чем-то тебя обидели, но это не повод наматывать наши внутренности на… на что их там обычно наматывают. Антон тяжело вздохнул и сел на пол, оказавшись на уровне чародейских глаз. Не самая худшая реакция: при дворе подняли такой шум, что, должно быть, половина города в ту же минуту узнала о появлении чудища. Монстра. Нехристи. Твари. Как угодно. А в родной мастерской чуть не подняли на вилы. На самом деле в день покушения на регента Антон не должен был находиться около замка, просто звёзды не под тем углом сошлись — хозяйка лавки приболела и поручила принести пробный комплект униформы придворных конюхов главному портному, а тот невовремя загулял и не пришел в назначенный час. Бессмысленная, ни на что не влияющая жертва — портной у ворот, возвращающийся в мастерскую. Возможно, он выделялся из толпы формой, а может стоял рядом с толпой и привлёк внимание этим — маги народ странный, особенно нанятые убийства ради. Трудно определиться, кому повезло больше: ему или покойному регенту. Антон думал, что всё же ему. Не опуская рук, чародей пожошёл ближе: — Спасибо, спасибо. Но что же ты здесь забыл? Вернее, даже… — вдруг он театрально всплеснул руками и резко расслабился: — А, впрочем, оставайся, всё в порядке. Чай? Кофе? Дим, сделайему кофе, чего ты. И мне заодно. Знаю я эти глаза, очередное перекати-поле. Из кухни послышалось громоздкое ворчание горгулья и совершенно обкновенный грохот падающей посуды. — Ты — чародей? — спросил Антон, что в сравнении с человеческим голосом было чем-то вроде «Ты — чародей?», но никто пока не жаловался. — Я, — просто произнёс Тот Самый Чародей, присаживаясь на подлокотник широкого кресла — и Антон мог бы поклясться, что минуту назад его точно здесь не было, а секунду назад оно точно здесь было. Оставшийся промежуток был заполнен тайной и, возможно, парой тусклых вспышек. Молчание затянулось. — Я могу чем-то тебе помочь? — Нарушил тишину маг. — Почему ты пришёл сюда? — Я был- Боль. Не особо сильная, но резкая и отдающая металлом. Конечно. Ну конечно, на что же он, идиот, надеялся-то, что вот так просто сможет всё рассказать, что попросит помощи? Черная магия коварна… Ни одного удачного случая ему в жизни не подвернулось, ни самой маленькой крупицы добра не перепало, ни полпесчинки удачи, ничего, никогда ничего хорошего, лишь тоска и бесконечное уныние, и боль. И боль, и грусть, и злость, и снова боль, и злость, и злость, и злость, и— — Понятно, — коротко кивнул маг и отпил кофе из чашки. Изящной, форфоровой и возмутительно чайной чашки. На уровне Антоновских колен обнаружился бесстыдно разглядывающий его горгулий, протягивающий ему вторую такую же. — Сбегай, будь добр, за чем-нибудь к чаю и присоединяйтесь, — попросил чародей. — Нашему новому соседу нужно успокоиться.