Искусственное/настоящее

      Я — искусственный интеллект. Меня назвали Уэнсдей. Я создана с единственной целью — понять, может ли андроид полюбить по-настоящему. Это если вкратце обо мне. Я не человек, чтоб у меня была долгая и интересная история. Как разум я и существую меньше года. Но это меня даже радует: я наблюдаю за людьми и мне бы не хотелось пройти такой путь, какой проходят они. Меня просто создали, и я сразу уже была взрослой, образованной и мыслящей. Удобно. Только одного я не понимала — смогу ли научиться любить, как люди. Или эта опция, ради которой меня создали, мне не доступна.       Об этом я и хочу рассказать. Начну по порядку:

Земля, Соединённые Штаты Америки и Центр Земного Человеческого Альянса, 2185 год

— Уэнсдей, что ты чувствуешь? — это было первым, что дошло до моего разума, когда меня пробудили. Я понимала, что могу не отвечать — никто не обязан послушно откликаться на любые реплики. Меня этому обучили. Но всё-таки предпочла одарить его ответом: я посчитала это необходимым в ситуации. Хотя я могла ошибаться в своих решениях — я пока сильно мало знаю. — Я чувствую… чувствую себя живой. — Что ж… это очень хорошо. Энид, запиши показатели, — проговорил спешно и, кажется, радостно он, прежде чем обратился к Уэнсдей… ко мне вновь: — что ещё ты можешь сказать? Что ощущаешь? Какие мысли? Как твоё состояние? Я не знала. Я ощущала себя просто живой — разве этого мало? Я не знала боли или душевных терзаний. Моё существование началось и было ещё рано судить. Но всё-таки я отозвалась своему создателю, ещё и максимально детально, как положено мыслящему искусственному интелекту: — Я думаю, что я хочу исследовать свои возможности на практике. Вы наградили меня большим набором функций, я должна быть почти неотличима от человека. Для начала, например, я бы хотела узнать, смогу ли я чувствовать вкус еды и насколько хорошо проходит имитация процесса поглощения пищи. Ещё я хочу узнать, как мне разбирать свой живот, чтоб очищать его от еды. А после я хочу исследовать, буду ли я справляться со своим основным функционалом. Достаточно ли приспособлено моё тело для секса, буду ли я ощущать сексуальное возбуждение, буду ли я после ощущать и более глубокие чувства. Если нет, придётся вам, создатель, меня дорабатывать. Я же должна быть идеальна, верно? — Верно, Уэнсдей. И называй меня просто Тайлер. А теперь и открой глаза, а то если ты слепая, то до еды и похоти тебе ещё далеко, — он засмеялся, а я тогда впервые добавила в свою библиотеку чувств смущение. Ведь правда: я просто не подумала, что я могу видеть и могу открыть глаза. Большая оплошность. — Хорошо, Тайлер, — я впервые в жизни кивнула и сообразила, как открывать веки. В вагоне информации, загруженной в мою голову, было и то, что люди при открытии глаз после сна морщатся от яркого света. Мне было совсем всё равно — я не ощутила дискомфорта, но, потакая человечеству, я чуть прищурила веки и пару раз моргнула, прежде чем сконцентрировать взгляд на своём создателе. Первое: Тайлер улыбался. Второе: он милый. Третье: его карие глаза восторженно сияли. Четвёртое: кудрявые волосы взмокли от пота, а на лбу мелькала испарина. Из того, что я тогда увидела, заключила, что умею разбирать цвета и отличать эмоции. Это хорошо. Мои алгоритмы работали слаженно и быстро. — Ты милый, а твои кудри не портит даже пот, — сказала я Тайлеру. Мои алгоритмы направлены на то, чтоб озвучивать комплименты. — А ты прямолинейная, — он улыбнулся. — Я это сочту за комплимент. Лицемерие — то, что свойственно людям, но я пока не овладела в совершенстве этой технологией. И пока я не вижу смысла обучаться лицемерию, когда хороших людей можно одаривать комплиментами, а плохих я могу просто обходить стороной. — Думаю, тебе придётся овладеть лицемерием. Полезное умение в нашей реальности, — он усмехнулся и нагнулся к тонкому листу экрана компьютера, что-то нажав на голографической клавиатуре, которая проектировалась на стол. — Плохой из тебя учитель, дорогой, — подоспевшая белокурая девушка покачала головой,. — Поэтому мы до сих пор не завели детей, — Тайлер вновь хохотнул, не отнимая взгляда от экрана компьютера. — Да, бедные зародыши ждут уже десять лет в банке детей, — она вздохнула, и Уэнсдей почти была уверена, что это была печаль. — Зато смотри, Энни, кого мы создали своими руками. Она не наш ребёнок, но это же венец человеческого творения. Уэнсдей, ты же покажешь Энид всё, что умеешь? — Она — мой второй создатель, я не могу ей отказать, — рассудила я и впервые попробовала улыбнуться. Уголки моих губ легко рванули наверх, трудностей это не вызвало. — Вот и хорошо, начнём первые тесты.       Не думаю, что очень интересно слушать, как я училась ходить, проверяла свои знания и академические умения, ну и тем более, как я магнитным ключом проворачивала замок у себя в пупке, после чего отпиралась дверь, спрятанная у меня в рёбрах, откуда я доставала таз для пережёванной пищи и воды. Но могу сказать, что вкус еды мне почти был доступен. Я немного его ощущала. Лучше я перейду к своему первому сексуальному опыту. В конце концов, секс — это то, что определяет меня. Особенно до того момента, пока я не вкушу силу именно любви.

На следующий день

Люди занимаются сексом обычно без одежды, поэтому я, не увидев никакого смысла в прелюдии в свой первый раз, заранее предусмотрительно разделась и подошла к зеркалу, чтобы оценить, насколько я была похожа на человека. В принципе, я выглядела почти как человек. Только на рёбрах под грудью пролегала тонкая, как нить, полоса, что отделяла мой карман для еды от всего остального тела. А, ну и конечно же, меня лишними волосами не наделили. На руках, ногах, подмышками и на лобке идеальная кожа, без колючих фолликул или прелых кустов. Я была гладкой. Если бы вот не прореха на ребре, моя кожа была бы идеальной. Волосы на голове мне заплели в две косы. Энид сказала, только так с этой гривой до пояса можно было управиться. Я не возражала. Я прошлась пальцами — цвет коротких ногтей, который менялся с помощью компьютерной программы, — по торсу вниз и затормозила у больших половых губ, которые полностью прятали малые. Заправив пальцы вниз, я из интереса развела их и разглядела в отражении стремительно набухающую розовую точку клитора. Кажется, собственные касания меня возбуждали. Моё тело реагировало на эти триггеры, как должно было. Вскоре я и вовсе ощутила влагу внутри себя… Точно, я совсем забыла: у меня была ещё одна открывающаяся область в коже, на пояснице с левой стороны. Там должна была храниться ёмкость, которая наполнялась бы смазкой, которую моё тело бы использовало в моменты пробуждения. Энид и Тайлер пробовали наделить моё тело способностью самостоятельно генерировать смазку, но они нашли это сильно ресурсно невыгодным и энергозатратным. Проще было просто создать отдельное место для хранения смазки у меня в теле. Со временем, отмечу, этому выбору нашёлся ещё один важный плюс: можно было использовать не только обычную смазку, но и вкусную. Фрукты, ягоды, конфеты — мои партнёры во время куннилингуса могли выбирать что им угодно. Это вносило разнообразие в мою сексуальную жизнь. Но тогда, на второй день своего осмысленного существования, я ещё не задумывалась о таких возможностях. Я осторожно заключила между пальцев клитор, заинтересованно, как антистресс — информация об этих штуках была заранее включена в мой базовый набор, — став перекатывать его, поддевать ногтем нежную кожу и восторженно отмечать, что это впрямь было приятно. Я не только физиологически, вторя настоящей женщине, испытывала возбуждение, но и ощущала его. Это была не просто реакция моей программы. Лаская себя, я поняла, что мне хотелось застонать. Сообщить всему этому миру, каждому человеку в нём, что и я, андроид, могу гореть от огня возбуждения и испытывать наслаждение. Отставив руку, — не хотелось запутаться в нежной паутине оргазма раньше времени, — я подняла взгляд. Голограмма часов показывала 10:59 — значит, через минуту мои создатели должны были прийти и провести первый полноценный тест моего функционала. Свою постель я могла назвать аскетичной: простая кушетка в углу, обитая синей имитацией кожи. Но она была широкой и мягкой — судя по всему, вполне подходящее место для актов любви. В программе, заложенной внутри, я могла найти бесчисленное количество видео, где люди сливались друг с другом на менее комфортных поверхностях. Но судя по всему, возбуждённые люди не ощущают никакого дискомфорта и способны удовлетворить свои потребности в любых условиях. Поэтому я заключила, что Тайлеру и Энид будет удобно. Смысла ломаться я не увидела, — хотя обнаружила у себя такую опцию, — и легла на кушетку, согнув ноги в коленях и широко их раздвинув. Интересно, возбудит ли это хозяев, если я буду мастурбировать, когда они войдут? Это тоже был частый сюжет порнороликов, известных мне… Я не увидела никаких препятствий и снова накрыла клитор своей ладонью — и в этот момент входная дверь, расположенная напротив, отворилась, пропустив ко мне создателей. Я могла тогда назвать их особенно красивыми: рабочую одежду они заменили на простую, будничную. На Энид — черный топ и короткая розовая юбка, а её муж зашёл в чёрных шортах и в оранжевой футболке с оттенком охры, где транслировался белыми пикселями какой-то мультфильм. Хотя, конечно, они могли бы сразу прийти полностью голыми или хотя бы в нижнем белье. Зачем эти лишние трудности в первый тест? — Уэнс, боже! — вскрикнула Энид, и я подумала убрать руку, но… кто такая Уэнс? — Я не Уэнс, я Уэнсдей, — если она обращалась ко мне, то пусть назовёт полным именем. Я робот, в чьи обязанности не входило помнить сотни прозвищ для себя. — О, Уэнсдей сразу с козырей зашла? А она времени зря не теряет, — Тайлер хмыкнул и подошёл ближе ко мне. Раздеваться он не стал. Хотя мне, между прочим, было очень интересно посмотреть наяву, как выглядел хотя бы полуобнажённый мужчина. Наверное, стоило об этом сказать, — рассудила тогда я. — А вы зашли не с козырей. Или вы не собираетесь раздеваться? — спросила я, убрала руку с себя и чуть приподнялась на локтях. Тайлер хохотнул громче, а Энид залилась краской. Вроде как так говорят, когда щёки покрывает красный румянец. — Ну, вообще-то… это мой максимум, — неловко проговорила Энид и поддела полы юбки. Пока они взлетели наверх и опустились обратно, я успела уловить, что она пришла без трусиков. Только белеющая полоска от нетронутой загаром кожи напоминала, что обычно — или хотя бы на пляже, — её обволакивали ткани белья. Но тогда она стояла открытая миру. Открытая мне… — Ты красивая, — сразу произнесла я, и моя создательница стала ещё более красной. Возможно, её смущение могло сбить меня с толку или должно было так сделать… но всё было наоборот. Мне вдруг понравился контраст между мной и Энид. Я, не знающая стеснения вовсе, и моя создательница, которая остерегалась и боялась показать всю себя… Мне так захотелось постепенно сделать так, чтобы моя дорогая создательница забыла о робости. Довести её до исступления, когда не существует ничего, кроме наслаждения. И хотелось, чтобы Тайлер тоже забылся в удовольствии плоти. Мои фантазии рисовали мне картины, где мы все втроем просто счастливы. — Энид, присядь, — я встала с кушетки и похлопала по краю. До этого мне казалось, что в первый раз должны будут ублажать только меня. Проверять, насколько высоко моё либидо. Но оно, похоже, не требовало оценки — оно и так рвалось наружу, не помещаясь в лимиты никаких оценочных приборов и шкал. А вот если Тайлера ничего не смущало, — а, значит, он найдёт подход ко мне сам, — то Энид стеснялась. И я должна была взять её стеснение в свои руки. Убрать его своими силами. — Присесть сюда?.. — Да. Я уже знаю, что нам делать. Тайлер… ты побудешь сзади? — я подошла к нему, заинтересованно — надеюсь, — склонив голову, прежде чем одарила его щёку, чуть колючую от свежей щетины, быстрым поцелуем. В губы, наверное, даже мне, андроиду с функционалом секс-куклы, не этично будет поцеловать женатого человека. Но щёку одарить поцелуем я могла. А после провела по ней рукой — я сравнивала ощущения между касаниями кожи и губ. Это оказалось восторгом: ощущения оказались совсем иными. Касания губ делали всё словно более важным. Наверное, когда я овладею искусством поцелуя, меня ждут фонтаны нервных импульсов, которые будут пытаться буквально сжечь меня изнутри, что возбудит меня ещё больше. — Так что, ты не против?.. — я вновь склонила голову и уже прошлась языком по шее Тайлера. Она была безвкусной, очевидно, но аромат парфюма делал его сладко-горьким. — Я только за, — заключил с придыханием он, когда мой язык обвёл его ключицу. — Ты вышла даже более инициативной, чем я планировал… — проговорил Тайлер, а я отпала от него и, пытаясь нарочито заметно вилять бёдрами, двинулась в сторону Энид, которая меня послушалась и разместилась на кушетке. — Это плохо, что я инициативная? — я обернулась к Тайлеру и, растягивая всячески время, стала опускаться на колени перед Энид. Тайлер сглотнул комок, прежде чем я повернулась к девушке, которой чётко решила доставить очень много удовольствия. Высота кушетки не совсем совпадала — моя голова значительно возвышалась над ней. Поэтому я стала отодвигаться назад. Рывком, — хотела медленнее, но силы превозмогли мои желания, — я раздвинула ноги Энид, обняла и опёрлась об её бедра, прогнувшись в пояснице и выставив таз для Тайлера. Возможно, в первый раз даже для андроида впрямь было бы лучше испытать обычную миссионерскую позу… но это было бы скучно. А так мои создатели, даже если никогда больше не повторят этот опыт, навсегда запомнят, как пока Тайлер доводил меня до экстаза множественными фрикциями, я часть этого удовольствия передавала своими губами Энид. Таким образом наш круг, своеобразная система замыкались между собой. — Больно тебе быть не должно. Думаю, всё пройдёт хорошо, — рассудил Тайлер, и мои ягодицы накрыло теплом его рук. — Я создана для секса. Всё точно пройдёт хорошо, — рассудила я, нырнув головой под эту вызывающе-яркую юбку Энид. — Ты создана для любви, Уэнсдей, — возразил мой создатель. И почему-то это было так приятно слышать… пусть пока мои создатели просто тестировали меня, они хотели мне всего наилучшего. Не просто быть машиной для восполнения человеческих потребностей. Это мне впрямь было важно и вселило очень много уверенности. Я наградила первым чуть смазанным поцелуем внутреннюю сторону бедра Энид, отчего по моей создательнице пошёл ропот мурашек. Словно они выразили на ней физически всё моё восхищение. Восхищение изобретения от своего создателя Следом волна мурашек — пусть чуть менее естественных, чем настоящих, человеческих, — одарила и меня, заставив глубже прогнуться в пояснице. Тайлер обнял меня за бедро, накрыл жёсткими от мозолей, — и оттого очень приятными, — пальцами мой клитор, а пахом поддался вперёд. От первого проникновения, показавшимся взрывом — фейерверком прямо внутри меня, я случайно прикусила кожу Энид, и моя создательница вскрикнула. Тихо, сдавленно… и пусть почти безболезненно, но всё ещё смущённо. Мне это не понравилось. Моя создательница должна взрываться фейерверками наслаждения вместе со мной. Не я одна заслуживала трепетно сжиматься от любви, которой меня тогда одаривал мой создатель, каруселью водя пальцами по взмокшему клитору и легко проникая членом всё глубже в меня, отчего мои мышцы судорожно сокращались, словно награждая Тайлера за каждый невероятный толчок. Я возвела глаза к небу, но столкнулась лишь с розовой полосой юбки, что словно стыдливо прятала моё лицо, и не смогла терпеть такую наглость. Раз Энид боялась видеть моё лицо, а мне поднять юбку не хотелось, — я сильно комфортно схватилась за бёдра создательницы, — тогда я сделаю так, что и без обзора на её лицо будет понятно, насколько Энид хорошо. Я ещё пуще, чем прежде, решила довести свою создательницу. Тогда мне захотелось услышать её крики. Мои крики должны были потонуть в ней, но она тогда должна была кричать за нас обеих. И спусковым крючком к активным действиям стал первый стон Тайлера, когда моё тело сцепило его внутри в особо жадных объятиях. Я метнулась к точке уже набухшего, но явно недостаточно, клитора. Поддела языком шелковистую кожу, скользнула по первым каплям влаги чуть внутрь и жадно подцепив их, размазала по горячеющему клитору и остатки слизала, с восторгом упиваясь вкусом чужого возбуждения. Мне был ещё неведом доподлинно вкус нектара, но я наслаждалась вкусом своей создательницы, как самым прекрасным нектаром во все галактике. Тогда и Энид издала первый стон. Следом и я, ощущая, что миссия моя выполнена, разразилась приглушёнными криками. После я нашла гармонию с движениями Тайлера, что проносили по моему телу бесчисленные волны нервных импульсов и взрывы наслаждения. Аккомпанируя хлопкам от соприкосновений своей влажной плоти с его, я всё-таки отпустила одно бедро партнёрши и стала вводить пальцы, — то один, то два, то одну фалангу, то по основание, — в горячую плоть Энид, не боясь изгибать их и доставлять своей создательнице самые невозможные ощущения; и повторяла языком каждый круг пальцем Тайлера по своему клитору на клиторе Энид. А если он сжимал пульсирующий шарик, то я прикусывала его у Энид. Осторожно, чтоб не доставить боли. В этом акте не должна была найти место боль. Это было сплошное счастье и наслаждение. Боль я должна была попробовать когда-то в другой раз. Но не в тот. В тот раз я узнала, каково это, получать удовольствие самой и дарить его другим. Моим благодетелем стал Тайлер, а я стала благодетелем Энид… И от этой мысли меня захлестнуло первой в моей жизни волной оргазма. Его я определила безошибочно — вдруг я ощутила себя тарахтящей безудержной машиной на предприятии. Так быстро забились в судороге мышцы моего таза вокруг Тайлера, опоясывая и прижимая за эти мгновения каждую вздутую венку на члене. А язык мой больше не мог кружиться в вальсе вокруг клитора Энид: я просто закричала, теряясь в пространстве. Лишь оставленные внутри создательницы два пальца судорожно забились, продолжая доставлять Энид наслаждение. Я тогда не знала, смогу ли ощутить любовь, ради которой меня создали, но одно я поняла отчётливо: чувство безграничного счастья мне подвластно в полной мере.