Ты уже моя.

После смерти Исмана, Эвтида нередко стала появляться в библиотеке, дабы отвлечься. Спустя месяц ничего не поменялось: она всё также сидит и вырисовывает эти надоевшие иероглифы. Подол платья еле закрывал бедро, приходилось постоянно поправлять, из-за чего настроение становилось ещё хуже. «Исфет, не иначе…» — выругалась девушка, в который раз поправляя платье. Ткачиха делала их красивыми, но жутко неудобными. Будто для самого Менеса Второго выряжаются, чтобы радовать глаза его. Но Эва не из таких девушек. Сам эпистат, связавшийся с ней, это понял с первой встречи. Бросив ему свой дерзкий взгляд, она думала, что кидает ему вызов. Это действительно было так… и так необычно. На обеденный перерыв она не пошла, нужно было закончить один папирус, потом второй, третий… И не заметила, как время пролетело и уже наступила глубокая ночь. Она растерянно огляделась. Пора было убегать в свою хижину, чтобы у Амена не возникало лишних вопросов. Отложила папирусы в сторону, подписала своё имя на одном из них, положила сверху стопки. Это чтобы никто себе не присвоил её же записи. Собралась уходить, как вдруг дверь сзади неё отворилась. Послышались медленные, тяжёлые шаги. Амен. Она обернулась. — Почему ты до сих пор тут, Неферут? Неужто не спится? — Забылась, господин. Уже собиралась уходить. Она подняла голову, встречаясь с его взглядом. Зоркий, пылкий, изучающий. Эти голубые манящие глаза, словно река, переливающаяся на солнце. Приятный оттенок, в котором неосознанно тонешь. Интересно, что он думал о ней? А думал он много. В его думах она была самой красивой девушкой, красивее только богиня Баст, и то, даже она рядом не стояла. Только Эвтида смела смотреть ему прямо в глаза и грубить. А он прощает, сам того не понимает, как погряз в ней с головой. Возвращается ночью в свою хижину — думает о ней, засыпает — думает ещё. Винит себя, что придирается постоянно к её иероглифам, хотя они волнуют его в последнюю очередь. А те платья, что она надевает… Такие роскошные. Так и не скажешь, что Эва простолюдинка, а будто бы сама жена фараона. Её окружение тоже его раздражало. Как Эвтида в милой форме общается с главным лекарем — Ливием. Эпистат готов убить его, но изо всех сил контролирует себя. Она ему это не простит. Придёт лично, снова сведёт с ума взглядом своим, ещё и воспользуется этим. Убьёт самого эпистата, до чего же смешно. Если он так ревнует, то как это делает Эва, когда смотрит на него и Агнию, мило смеющихся друг с другом? Её взгляд говорит о многом. То ли непонимание, то ли безразличие. Прячет эмоции его Неферут замечательно. И зачем же девушки всё так усложняют? — Я хочу посмотреть на то, как ты пишешь. — Эва недоумённо выгнула бровь. Только собиралась уходить, а снова писаниной заниматься. Она неуверенно переминалась с ноги на ногу, думая, что предпринять, какую отмазку ему бросить. — Я не ясно выразился? — Нет, нет, что ты… Эвтида вновь уселась за папирусы, проклиная эпистата трижды. Её смущало, что этот господин так издевается только над ней. Она невольно вспомнила тот день, когда точно также сидела в библиотеке, но ждала Рэймсса, который вышел на поиски еды. Вместо него пришёл Амен, из-за которого ей пришлось продолжать усиленно выводить иероглифы. А потом началось то, чего Эва никак не ожидала. Он наблюдал за ней долго, скрестил руки на груди. Смотрел на её пальцы, крепко держащим перо, на волосы, спадающие с плеч. На прекрасные изгибы… Исфет, откуда она такая взялась? Во всём проклятом Египте много симпатичных девушек, что привлекали его внимание, зарились на богатство эпистата, и ему было всё равно, но эта была особенной. И когда Амен хотел выстрясти из неё всю правду, то увидев блеск в глазах своей Неферут — отрезвел. Он не мог. Он слаб перед ней. Он признаёт это. И как же Амен ненавидит это! Её запах вскружил его голову, руки отодвинули копну волос. Придумал оправдание: «Ничего из-за них не видно». Увидел её смущение, услышал томные вздохи. Улыбнулся. Он мог долго так трогать её, но вдруг в штанах стало тесно. Быстро прикрылся накидкой, чтобы она не испугалась, дал напутствий немало и убежал. Стыдно, очень стыдно… Сейчас же он снова встал за ней, только намного ближе, чем в прошлый раз. Смотрел всё также пристально. Дыхание Эвы вновь участилось, ноги свелись вместе. Амен это заметил, усмехнулся. Какая нелепость… Он наклонился к Эве, обжигая ухо горячим дыханием. Настолько горячим, что Эва вздрогнула и напряглась всем своим телом. Как в этом мужчине контрастируют холод и огонь? Затем он невесомо прикоснулся к её плечу, проводя по руке. Эва поняла: она в капкане. И выходить из этого капкана не хочется совсем. Сколько женщин он так трогал? Неважно. Выдыхая, он опустился к её шее, решил подождать. Позволит ли? И она позволила. Он оставил несколько горячих поцелуев вдоль плеча, а Эва запрокинула голову и наслаждалась. Они оба ждали этого. Им не нужен был первый поцелуй, чтобы понять то, как они желают друг друга после того случая в библиотеке. Она не подпускала к себе его только из-за смерти Исмана, но сейчас, когда слёзы перестали капать с её глаз, она наконец-то может дать волю своим чувствам. Эпистат взял её за талию и с лёгкостью поднял, чтобы снова усадить, но на стол и к себе лицом. Папирусы разлетелись в разные стороны, чернила за ними: иероглифы постепенно начали расплываться чёрным цветом, придётся переписывать, но им не до этого. Теперь в этом проклятом Египте существуют только Амен, который день желал взять Эвтиду на этом столе, и Эва, которая принимала его ласку. Сейчас они не эпистат и шезму, а два влюблённых друг в друга сердца, которые хотели друг друга. Эва попыталась удобно устроиться, но у неё это плохо получалось, ведь стол был скользским. Амен обнял её за талию, чтобы она скользила и поцеловал в губы. Этот страстный поцелуй сводил её с ума, она старалась подстроиться под его губы. Без опыта это тяжело, но мужчина всё делал за неё. Пока что. Не сдерживаясь, он оголил её бедро, которое так и манило его взгляд всё это время. Снял платье через верх, чтобы быстрее было. Отошёл, залюбовался. Эва пыталась прикрыться, но желание побеждало этот порыв. — Не противься, моя непокорная Неферут. — он припал к её шее, оставляя не болючий укус. — Я не сделаю тебе больно, даю слово. И не соврал, в детстве это было гораздо больнее, до истерики. Сейчас же это было даже возбуждающе. Амен медленно очертил прекрасные и желанные изгибы Эвы, раздвинул её ноги пошире. Она резко перехватила его руку, не давая дотронуться до своего сокровенного места. Он посмотрел на неё без нотки осуждения и улыбнулся, поцеловав в губы. Она отпустила его руку и положила свои ладони на его плечи. — Господин, я… боюсь. У меня ещё ни разу такого не было… — он её перебил, скривился. — С этой секунды я Амен для тебя. И если ты не готова, то давай сейчас прекратим? Она молча смотрела ему в глаза и всё же поддалась. Взяла его ладонь и положила на живот, побуждая к действию. Он улыбнулся и опустился на колени. Эва невольно вздохнула, не представляя, что он хочет сделать. И почему верховный эпистат, которого она должна бояться, стоит перед ней на коленях и держит её разведённые ноги под коленкой. Это выглядело так прекрасно, что даже невозможно. Амен раздвинул её складочки половых губ и лизнул. Мокрая. Желает его. А стон, что вырвался из уст её был таким мелодичным, что останавливаться не хотелось. Он и не посмел бы. Она извивалась, стонала, зарывалась в его волосы и просила ещё. А ему только это и нужно было. Он медленно ввёл один палец, остановился, давая привыкнуть к новым ощущениям. Её крик окутал весь зал, но одумавшись, она закрыла рот рукой. Немного подождав, когда его непокорная расслабится, он ввёл и второй палец, начиная двигать ими. Через некоторое время Эва и сама начала двигаться ему на встречу. Не дожидаясь её разрядки, которая была уже на подходе, он встал и вновь потянулся к Эвтиде за поцелуем. Его губы были в её соку, он давал попробовать своё же. Пока он осыпал её губы и шею поцелуями, она потянулась к резинке его штанов и потянула вниз. Он ей помог, стягивая их. Увидев его размер, она невольно сжалась. Она взяла его член в руку и начала водить по всей длине. Амен не ожидал и даже мечтать о таком не мог, тихо стонал ей в губы. Эву это очень сильно заводило, но он и опомниться ей не дал, как снова подтянул к краю стола и готовился войти в неё. Она очень боялась боли, которая должна будет её сейчас настигнуть, но знает, что он её успокоит. — Сейчас, пожалуйста, потерпи. Будет неприятно, но я с тобой. — Эва успела только кивнуть, как вдруг перед глазами промелькнули белые вспышки. Боль неописуемая, мгновенная, но быстро отступающая. Амен гладил её по голове, массировал живот, немного надавливая. Ждал знак, когда можно двигаться, чтобы её, теперь уже любимой Неферут, не было больно и она получала только удовольствие. — Продолжай, Амен... — на выдохе произнесла Эва, поддаваясь вперёд. Толчки, сначала медленные. Иногда Амен ласкал её грудь, прокручивая соски языком. Она не сдерживала свои стоны, да и ему было уже всё равно. Пусть это слияние слышат все, пусть задают вопросы. Они не обязаны отчитываться и избегать своих чувств. Беда того, кто сейчас пройдёт мимо их окна. Она стонала ему то в ухо, то в губы, то в открытую. Взгляд совсем стал хмельным от этой бурной страсти, а толчки стали резче и глубже. — Ещё г-глубже, пожалуйста! — умоляла она, оттягивая его голову и целуя каждый сантиметр его лица. А он слушался и следовал её приказам. Что с ним делает эта девушка? Почему так сводит с ума? Оба были на пределе, волосы неприятно липли к телу. Амен взял её за затылок, стукнулся лбом в её лоб и заставил смотреть в глаза. Когда она такая разгорячённая, на неё было смотреть ещё приятнее. Ещё один поцелуй. Последние толчки и он вышел из неё, изливаясь ей между ног. Кончили вместе, оба старались отдышаться, но получалось это с трудом. Эва легла спиной на стол и убрала пряди, прилипшие к лицу. Ждала, пока вытрется Амен, но он помог и ей. Неспеша оделись. Когда посмотрели друг другу в глаза — улыбнулись. Он подошёл к ней, поцеловал её руку. — Не хотела бы ты стать моей женщиной, Эвтида? — Господин эпистат, — начала она, усмехнувшись. — после такого я разве могу отказаться? — Понял, вопрос глупый. — Амен поднял её на руки. — Ты уже моя.