Колыбельная

      Во внутреннем дворе кричали дети, играя в снежки, вырисовывая телами в сугробах ангелов. Юджин нечасто выходил к ним, по особенным выходным, когда у отца были силы не только на встать и приготовить что-то. Сегодняшняя суббота точно отличалась от остальных: Юджин в Сихыне, Джиун непривычно спал, хотя часы показывали десять утра. Рики проснулся раньше. Шок.       Полуобнажённая фигура Джиуна лежала справа, укрытая одеялом по торс, он уложил руки под себя и до сих пор спал крепко — его не разбудило то, как Рики встал, походил по дому, оделся, умылся, заварил себе «Эрл Грэй», который и попробовал-то не больше двух недель назад, а уже считал его своим напитком. Вспоминать о ночи было смущающе, и он снова решил занять мысли другим. Кажется, в квартире не проводили генеральную уборку ещё с того дня перед Рождеством, и ему внезапно захотелось порадовать чем-то стоящим Джиуна; чем-то, что он действительно оценит и одобрит.       Точно не клининг! Ни в коем случае. Пусть Рики не понимал этих загонов, но сейчас, на первых порах, он готов попробовать убрать что-то сам. Будучи ребёнком и оставаясь с няней, он мал-помалу учился тому, что делала и она: что-то готовить, убирать за собой, правильно чистить полы и даже стирать — любопытство в детстве постоянно загоняло его к стиральным машинам и сушилкам, и он наблюдал подолгу, как гипнотизирующе крутятся барабаны.       Наверное, спасибо няне. Благодаря её научениям он смог прибраться на кухне и в спальнях. Рассматривая пол и кидая осуждающие взгляды на стоящий не при делах пылесос, Рики думал о том, что купит сюда робот-пылесос и в придачу к нему ручные пылесосы с функцией влажной уборки, которыми пользовались домработницы у них дома и которые всегда есть у клинеров. Но точно не этот с вилкой…       В комнате Юджина сил оказалось потрачено немало — ребёнок оставался ребёнком. Четырёхлетке всё равно на порядок и чистоту, потому что это заботы взрослых, которых загнали в рамки. Рики долго собирал в одну стопку все рисунки, пытался разобрать части «Lego» и раскладывал карандаши и фломастеры по цветам. На полках оказалось удивительное количество фигурок и кукол супергероев: поменьше, побольше, статичные, шарнирные. Мальчик взаправду сильно увлекался этой темой, и Рики попытался навскидку вспомнить, что его так же сильно интересовало в детстве. Но не смог. Он вообще мало что помнил до шестнадцати лет.       Ближе к двенадцати Рики убрался почти везде, Джиун всё ещё спал. Мысли о том, что он так сильно устал, заставляли сочувствовать. В квартире была ещё одна дверь, которая очень редко открывалась, и мельком он видел, что там полный беспорядок — чулан. Место складирования барахла, старых вещей, которые жалко выкинуть, памятных вещей и просто мелочи, которую не знают, куда впихнуть. Это стоило разобрать. Рики притащил стул с кухни.

Heart Filled With Tears — Jung Sae-rin

      Тряпки и старые вещи он складывал по пустым коробкам, чтобы убрать куда-нибудь подальше. Что удивительно, он осознал для себя, что уборка даже освежала мысли и позволяла выпустить пар. Он никогда и подумать не мог, что такой вид деятельности вообще можно расценивать как отдых. Но так оно и было.       Много ёлочных игрушек нашёл, таких он никогда не видел: импортированные из Америки, с маркировкой и надписями на английском. Пластиковые свечки, Санта-Клаусы, острые наконечники, шишки, бутыльки, шары, спирали. Удивительно. Много мишуры было, которая разваливалась, стоило к ней прикоснуться — такое уж точно на выброс, в отличие от памятных игрушек. Старые деревенские подушки и одеяла на выброс, памятные игрушки, притащенные прямиком из прошлого века — память наверняка. Свадебный костюм и платье в чехлах, спрятанные в трудно открываемом шкафе. Они именные — Ким Джиун и Чо Миён.       Рики вспомнил фотографию, которую всегда прятал Джиун и постоянно доставал Юджин. На ней запечатлена на века нежная и добродушная девушка, едва ли сильно старше его самого сейчас, ей точно не больше двадцати пяти — хороша, как бутон цветка. Ровные лопатки, чистая искренняя улыбка, любовь в глазах и ласка в руках, держащих маленького сына. Рики провёл ладонью по мягкой белой юбке — ткань словно расплывалась под пальцами, как пруд с водяными лилиями. Наверняка платье очень подходило Миён.       Больше в шкафу не было ничего, и он закрыл его, не тревожа страхи и беды прошлого.       Напротив к стене прикреплены стеллажи. В очень тесном помещении не развернуться, особенно с принесённым стулом и коробками под ногами; Рики взял часть неразобранных вещей и сел, разложив на крышки коробок и на ноги. В чулан почему-то поместили и фотоальбомы, хотя это точно памятная вещь — у них дома фотографии занимали высший уровень ценности. Несмотря на то, что отец их почти не фотографировал, снимки откуда-то всё равно появлялись. Матери это было крайне важно. Почему же Джиун тогда их смёл?       Внутри фотоальбома очень много фотографий Джиуна в период взросления: от детства до юношества. Забрал наверняка альбом из родного дома. Был даже снимок, как он курил в школьной форме старшеклассника, а на задней стороне красной ручкой подписано: «Дома получил по пальцам». Джиун в юношеские годы вёл развязный и бунтарский образ жизни — почему-то это вызывало улыбку. Много фотографий было снятых его и друзьями, без присутствия родителей; наверное, спустя много лет все решили, что подобные снимки скрывали в себе истинность и искренность времени и все будут скучать по временам, когда единственной проблемой было курение.       Фото с курящим за школой Джиуном Рики вытащил из файла и бережно положил под телефон, чтобы забрать себе. Да, возможно, он немного воришка.       После юношеских фото пошли фотографии из университета. В том числе с Миён. Да, она действительно притягательна, мила и красива, они наверняка были самой красивой парой университета. Это настоящее достояние и ностальгически приятная память, подумал Рики, перелистывая прозрачные страницы. Вскоре на смену влюблённым пришли снимки маленького Юджина — и их было очень много. Одержимость ребёнком чувствовалась сквозь фото, они любили его с невероятной мощью. Но чем дальше он смотрел, тем больше снимков вытащено из файлов, а Юджин никогда не оставался один. Всегда с мамой. Эти снимки положены в самый конец и скрыты за приклеенным конвертом из бумаги.       — Рики-я, ты почему не разбудил меня? — прозвучал сонный голос с дивана. Рики успел только захлопнуть альбом к тому времени, как Джиун подошёл со спины, и неловко улыбнулся, глянув на отложенное под телефон фото. — Что ты тут делаешь?       — Я убирался. Хотел… — он встал и неуклюже развернулся лицом к мужчине, ненароком задевая стеллажи и роняя телефон. Снимок тоже упал на пол, и он поднял их, сразу проверяя сохранность дисплея. Какой стыд.       — Что ты делаешь тут? — уточнил Джиун, опуская взгляд на фото в пальцах. И на альбом. Проклятый альбом, который он спрятал с глаз подальше. — Зачем тебе убирать здесь? Тут очень много личных вещей.       Он явно начинал злиться. Рики состроил страдальческое выражение лица, чтобы избежать наказания, и положил аккуратно альбом на стеллаж, уводя взгляд. Хотя чужой сильно чувствовался на коже. Вина и стыд смешались в нём, и он подумал, что стоило дать отпор, пока не поздно.       — Знаете, на этой двери не висит табличка, что заходить нельзя. Тут был такой бардак, как вообще так можно? Это же пыль! Она плохо влияет на организм и состояние кожи, — гордо фыркнув, Рики захотел выйти, но Джиун упёрся руками в спинку стула, преградив проход. Сбежать не получится. — Дайте выйти. Я не могу тут больше находиться.       — Правда? Ты очень спокойно и увлечённо занимался тут чем-то, пока я не пришёл. А сейчас уже не можешь находиться?       — Да! И что вы сделаете? Выпустите меня.       — Прекрати изворачиваться, как волчок.       — Я не изворачиваюсь.       — А что ты делаешь?       — Выпустите меня.       — Рики, зачем ты лезешь в мои личные вещи без разрешения? Я не разрешал залезать в эту комнату. И тем более рыться в коробках и альбомах. Не думаю, что тебе понравится, если я начну лезть в твои…       — Хватит меня отчитывать! Мне не пять лет!       — Вот как? — Джиун раздражённо хмыкнул. — Тогда начни вести себя, как взрослый, а не убегать от ответственности.       — Выпустите меня!       Скрип и грохот. Стул освободил проход и упал, заставляя вздрогнуть — Джиун сейчас почти что взбешён, его глаза горели, а губы кривились, но он сдерживался, поддаваясь самоконтролю. Рики вылетел из комнатки и заперся в ближайшей комнате — спальне ребёнка, плотнее закрывая дверь и прислоняясь спиной к ней, садясь на пол. Ему нужно немного больше личного пространства сейчас.       Джиуна это неимоверно взбесило. Он убеждал себя последний месяц, что смог наконец-то принять судьбу, смог прекратить отпираться и драться с ветром, бьющим навстречу, но нет — это была всего лишь иллюзия благополучия. Джиун разжал кулаки, когда почувствовал боль сухожилий в запястьях, и выдохнул. Хотелось швырнуть стул, но он не решился и шагнул в кладовку. Дёрнул за ручку шкафа.       Костюмы в чехле как гвоздь в сердце.       Белая длинная фата свисала с железной перекладины, такая же яркая, как и пять лет назад.       Он проверил фотоальбом, стараясь игнорировать лицо, ставшее слепым пятном на долгое время. Не доставало одной фотографии. Не той, что выкинуты в конверт, а среди его собственных, сделанных друзьями и родителями. Чаще всего его снимал Чону — они были близки в те времена, да и сейчас тоже. Сколько лет они уже дружили? Двадцать пять почти что, кажется. Четверть века. Треть жизни. Кладовку он закрыл на щеколду, стул унёс на кухню и со стресса выпил стакан воды, чтобы занять чем-то ум и руки.       Рики вышел из комнаты, когда Джиун готовил ужин.       — Успокоился? — первое, что прилетело из кухни. — Сядь, нужно поговорить.       — Нет. Я еду к Мэтту. Не ждите меня.       Он оделся и обулся раньше, чем Джиун успел отреагировать. Раздражение накатило с новой силой — ну и пусть. Чёртов подросток. Все они такие. Перебесится и успокоится.

❆ ❆ ❆

      Сегодня у Мэттью небольшая тусовка с друзьями. Приглашены все в общей беседе, и сначала Рики собирался отказаться, потому что перессорился со всеми, и Мэттью иронично выставил в опроснике отдельный вариант для него, стебясь над положением. Но он придёт. Это лучше, чем тухнуть с доставучим стариком. С собой Рики купил фруктовое пиво, снэки и решил заказать доставку еды к подъезду Мэттью в качестве сюрприза, потому что пить дрянь и заедать её химией — идея не из лучших.       Пришли практически все. Союль, Мишель, Даньдань, Тэрэ, даже Джунхён! У всех обновления: у Союль новая татуировка, Мишель записалась на какие-то курсы, Даньдань отчислилась, Мэттью пригласили в Монголию по работе, Тэрэ сделал девушке предложение, у Джунхёна новый препарат от психотерапевта.       Рики как обычно пришлось пройти несколько этапов любования матерью Мэттью, которая сразу уцепила и повела его пить китайский чай на кухню. В комнату он пришёл под руку с лучшим другом и большой чашей чая неизвестного происхождения с кислым послевкусием. Его обычное место у изголовья односпальной кровати не занято, и он забился в угол, забирая себе в защитные объятия огромную акулу из «Икеи».       — Давайте игры на выпивку! — Мэттью вскинул руку, привлекая внимание.       — Уже?       — Ну а что? Мы уже обсудили всё что могли.       — Только давайте без цветов, мы устали осыпать тебя комплиментами.       — Вообще-то я всегда выбираю красный, — Мэтт закатил глаза и крутанулся на стуле. — Тогда предлагаю сыграть в настолку. А вообще смотрите, что я привёз из Сербии, — он выхватил с рабочего стола цветастый прямоугольник. — Это «Memory» с «Тачками»!       — Нет, только не он, — Тэрэ обречённо допил своё пиво.       — Почему?       — Предлагаю сыграть в «Мафию», — Джунхён оторвался от онлайн-карт в телефоне и скрестил ноги перед собой. — Нас как раз нормальное количество.       — Hao ba, wo bù, мы всегда играем в «Мафию», — встряла Даньдань, прислонившись к рабочему столу. Сломанная дверца ящика накренилась и упала ей под поясницу с грохотом. — Zhè shì shénme?       — Просто отдай сюда, — Мэтт забрал отвалившуюся дверцу ящика и кинул его под стол, снова обращая внимание всех на себя. — Так, если у нас не получается с настолками, предлагаю ещё выпить и пойти гулять! Джунхён, твоё мнение я даже не спрашиваю. Наливайте, кто что принёс, и…       Раздался звонок в домофон. Удивлённый Мэттью ушёл и вернулся через пять минут с пакетом еды. Рики усмехнулся. Зато они вкусно поедят перед прогулкой. Весь вечер проходил сильно странно: он вроде находился в компании, но постоянно мыслями диссоциировался и уплывал, теряя связь с реальностью. Только физически он присутствовал вместе с ними, а в мыслях разжёвывал конфликт с Джиуном и приходил к выводу, какой же он всё-таки лузер.       На улице к ночи сильно холодало. Мама Мэттью всех отправила не без поцелуев в щёки, заставляя сына кривиться и подгонять друзей быстрее вылетать из квартиры. Выпившие и сытые, они отравились в центр, где всё ещё стояла рождественская ёлка и мерцали праздничные огни. От компании сразу повалил дым и пар — все достали сигареты и стики, смешивая табак с фруктами и жвачками, и Рики с Союль немного отстали от группы, не переносящие резкие запахи.       Неловкость начала пожирать сразу. Рики неловко глянул на Союль. У неё новая яркая стрижка.       — …На сколько написала последний экзамен?       — Восемьдесят один балл. Ты? — даже непривычно слышать её тихий голос снова. Под ложечкой засосало от тоски.       — Не знаю. Не смотрел. Как-то всё равно, если честно.       — Потому что всё равно улетишь в Китай?       — Что? — он даже не успел оскорбиться. Слишком неожиданное обвинение. — С чего ты взяла, что я собираюсь улетать в Китай?       — Я видела новости, — на самом деле, рассказала Мишель, они все это знали.       — Нет. Это ничего не меняет, — он сорвал кожу с губы и нахмурился, смотря под ноги. — Мама прилетала вчера в Корею. Хотела забрать меня. До этого звонила постоянно и писала, но я пытался игнорировать и выключал телефон. Она всё равно добралась до меня. Достала ключи у арендодателя и зашла в дом. Но я остаюсь тут. Сказал, что у неё не получится забрать меня в Китай. Даже если я останусь тут совсем один и без денег.       — Почему ты думаешь, что останешься один?       — А что мне думать? Я со всеми в ссоре, — огрызнулся он, мгновенно чувствуя сожаление, но раздражение и чувство несправедливости гораздо сильнее, как и обида. — Меня осуждают. Единственный, кто не послал меня, — это Мэттью. Я бы совсем разочаровался в себе, если бы и он осудил меня. Но добиться осуждения от Мэттью невозможно. Он же Мать Тереза.       — И Мать Тереза осуждала всех, — вставила Союль пять копеек. — Мать Терезу называли «ангелом милосердия», а в шестнадцатом году её вообще причислили к лику святых. Но почему-то Тереза отказывала умирающим в лекарствах, ненавидела болеющих СПИДом и в её монашеском ордене, несмотря на миллионные инвестиции, не хватало денег на хлеб и медицинские иглы. Не всё так просто, как кажется.       — Ты снова душнишь.       — Есть какие-то проблемы с этим?       — Никаких.       — Мне стоит ждать, что ты начнёшь меня игнорировать снова после того, как мы разойдёмся? — она достала из кармана упаковку круглых арбузных жвачек с кислыми кристаллами внутри.       — …Это зависит от того, будешь ли ты дальше меня осуждать.       — Я не осуждала тебя. Мне это не сдалось.       — Вы с Мишель…       — Ты придумываешь то, чего не было, — она хмыкнула, раскусывая твёрдую оболочку. Ребята шли впереди, шутили глупости и смеялись, раскачиваясь маятником то вправо, то влево. — Она рассказала мне только то, что с тобой всё нормально и ты жив. И что ты временно живёшь у Джиуна по каким-то причинам. И всё. Я была не в восторге от того, что ты пропал на несколько дней, но это не моё дело, поэтому, по большей части, мне всё равно.       — Мишель буквально пристыдила меня, когда мы встретились.       — Ничего не могу за неё ответить, поговори с ней сам. Но ты и сам знаешь, какая она прямолинейная. Это, да, граничит с грубостью, но не грубость. Для меня, по крайней мере.       Они дошли до центральной ярмарки, она всё ещё работала, горели огоньки ларьков и открытых забегаловок с высокими столами. Мэттью сразу предложил покататься на аттракционах, и согласились все, кроме Джунхёна. Он остался в стороне от всех этих приключений и адреналина в крови — капсулы в виде зелёных драконов поднимались слишком высоко и крутились так, что слышно было лишь крики. Поэтому он решил просто поесть чего-нибудь, и Рики с ним согласился.       — Хочу попкорн, — заявил Джунхён, гипнотизируя взглядом стаканчик с радужной лопнувшей кукурузой.       — Он, наверное, карамельный, — хмыкнул Рики. Сам он пытался выцепить что-то менее пагубное для своего лица, но пока пусто. — И дайте ещё стакан глинтвейна с корицей. Да, большой. Вы же принимаете оплату картой? Что? — глаза Рики округлились, и ему даже не пришлось лезть в суму за кошельком. Мужчина пожал плечами, насыпая в чан кукурузы. — Да как вы тут вообще продаёте без терминала? Даже в деревенской глуши повсюду они есть, а в самом центре города…       После ярмарки они отправились в парк, где снова сели на скамейку схемой «кто не успел — тот опоздал», руки сразу повытягивали сигареты и айкосы. Рики периодически поглядывал на телефон, но ни единого звонка или сообщения от Джиуна. Обида грызла. Хотелось, чтобы он написал или позвонил, погнал домой или хотя бы узнал, где он шлялся. Но ничего.       — Хочу летом всем вместе поехать к морю. В Пусан! Или в Инчхон. Или в Ансан. В Ансане совсем шикарно будет! — расплылся в мечтах Мэттью. — Представьте только: только мы, круглосуточно на пляже, песок, коктейли и ноль забот. Сможем развести костёр и просидеть всю ночью на берегу моря — вот моя мечта.       — У меня летом свадьба, — Тэрэ хмыкнул.       — Ты месяц выбери, чтобы мы потом стыковались. Хотя от того, что ты не поедешь, мир не перевернётся — мы ждать у моря погоды не будем, — он пожал плечами. — Ещё надо купить матрас, чтобы оседлать волны.       — Обычно для этого покупают доски.       — Да ну! На досках надо кататься и тренироваться, а на матрас лёг — и кайфуешь. Вы же все поедете? Поклянитесь, что поедете со мной!       — Если не в июле, то да. В июле у всех сессия, — Даньдань, купившая в каком-то ларьке упаковку шоколадных конфет в кокосовой стружке, разорвала её и уронила пару сладостей в снег. Джунхён поспел на помощь, достал их из сугроба и сразу съел.       — Что ты творишь! — Мэттью чуть не уронил челюсть. — Надо было со мной поделиться! И понятно, что не в июле, у меня же последний год будет, дипломку писать надо.       — Какие вы… — не найдя подходящего нематерного слова, Даньдань прикрыла от парней конфеты и предложила Мишель.       Они разошлись ближе к девяти вечера, Даньдань пошла ночевать к Мэтту, потому что лень ехать до дома. Рики собрался вызвать такси, только вот совсем не понимал, на какой из адресов. К себе ехать — тоска давила, не хотелось снова погружаться в атмосферу одиночества, особенно после нормально проведённого вечера, но ехать к Джиуну… он не знал, чего ожидать. Его отругают? Сделают вид, что ничего не произошло? Обнимут?       Жуя щёки и губы, он всё-таки вызвал такси на адрес Джиуна. Будь что будет.

❆ ❆ ❆

      У него был весь день в распоряжении, чтобы обдумать всё. Головой он отлично понимал, что поступил наверняка неправильно, он постоянно мыслями возвращался к тому, что у Рики, вообще-то, недавно погиб родитель и он застал это в совсем неготовом возрасте. Джиун думал о своих родителях: они живы, здоровы, но уже преклонного возраста, и если он не готов к смерти одного из них, то как справлялся этот юноша? Он даже не вступил во взрослую жизнь.       Джиун откопал фото в рамке и скрепя сердце поместил его на комод в прихожей. Миён и Юджин.       Внутренний страх, что Юджин не сможет принять Рики, заставлял много раз задумываться о том, стоило ли вообще. Он прожил немало лет и прекрасно знал, как работала замена. Что, если Рики сейчас просто оказывался временной заменой Миён? Писать ему стыдно. Да и незачем — отдыхал с друзьями, как и все люди, будучи подростками, поссорившимися с родителями. Он ощущал себя родителем даже с ним и ничего не мог с собой поделать.       Рики вернулся в половину десятого, и Джиун отложил книгу, выходя в коридор из спальни.       — Вернулся? — хмыкнул он. — Как отдохнул?       — …Я не хочу разговаривать.       — Нет, Рики, давай поговорим. Убегать не дело.       — О чём поговорим? Мне казалось, вы всё мне сказали днём. Сделали бы хотя бы вид, что вы заметили мои старания, а то только и можете, что тыкать меня носом в грязь.       Он разулся, снял куртку и пошёл в ванную комнату, но дойти не смог. Джиун остановил за предплечье и потянул к себе, чтобы посмотреть в лицо и глаза. Он вышел сегодня на улицу без макияжа, хотя почти не делал так. Наверное, совсем всё плохо. Джиун переусердствовал сегодня с обвинениями — это точно.       — Мне приятно, что ты убрался сегодня. Спасибо. Давай сядем и поговорим. Я… — он облизал губы от нервов и сам почувствовал себя мальчишкой. Разве взрослые должны вести себя так? Перед Рики извиняться так же сложно, как и перед Юджином. — Я был не прав. Мне не стоило говорить такие вещи.       Лицо Рики немного смягчилось.       — И что дальше?       — …Я купил твою любимую клубнику. Не хочешь?       Рики склонил голову набок, всё ещё хмурясь, его взгляд полностью покрыт осуждением, но что-то менялось. Проблеск прощения уже виднелся на горизонте. Он сделал неуверенный шаг вперёд, и Джиун с облегчённой улыбкой обнял его, понимая, что не встречает никакого сопротивления. Личная победа.       — Я видел фотографию в прихожей.       — Да. Я подумал, что стоит перестать убегать от прошлого. Но я не уверен, стоит ли мне оставлять фотографии, если мы с тобой…       — Она мама Юджина. Я не имею ничего против её фотографий.       Джиун улыбнулся и выдохнул.       — Знаешь. Теперь я понимаю, почему ты так понравился моему сыну.       Рики усмехнулся против воли и отстранился, пытаясь держать лицо, но совсем не выходило. Он слишком устал.       — Бред. Знаете, я не люблю детей.       — Кроме Юджина?       Он цокнул.       — …Возможно, кроме Юджина.