Je suis enchaîné à vous.

Последующие дни Сальери всё так же посещал репетиции Моцарта. Для того, чтобы снова и снова улавливать звучание этой зачаровывающей музыки, отдаваться её звучанию и слушать, слушать, слушать. А позже он стал приходить не только для этого. Ради самого Вольфганга. Что-то в этом взбалмошном юноше... притягивает. Магнитит его постоянная весёлость и язвительность. Его пёсртые костюмы уже не казались Сальери чем-то придурковатым. Ему это очень шло, и хотелось бы узнать об этом гение больше, чем Маэстро знает на данный момент. Так проходил день за днём. Уже неделя, а может и больше. Сальери не помнил. Так, на одной из репетиций Моцарта, на которую Антонио по своему обыкновению явился, произошла неожиданная для итальянца ситуация. По окончанию репетиции, когда артисты с музыкантами покинули зал, Амадей попросил Сальери задержаться, на что последний и не думал отказывать, противореча самому себе. В голову не пришло. Капельмейстер и сам планировал остаться в зале, но не расчитывал на такую компанию. Он любил поздно вечером усаживаться за клавир и играть для самого себя. Такое времяпровождение достаточно хорошо успокаивало после далеко не самого лучшего дня. ― Вольфганг, Вы просили остаться. Вот же, здесь я. С какой целью нужен вам? ― Маэстро, я вот тут подумал.. Я заметил, что Вы не пропустили не одной моей репетиции. Вам так нравится моя музыка? ― Думать - это не Ваше. - Подметил капельмейстер, подавив смешок. ― Но тем не менее, Вы правы, я нахожу Ваши произведения стоющими. Тем более для такого юного возраста.. И что же Вы хотите этим сказать? ― Ничего такого. Я просто хотел бы знать о Вас теперь больше. Не откажите ли Вы мне в приглашении ко мне домой на ужин? В помещении повисла тишина. Моцарт ждал ответа, а Антонио поджал губы, не давая им растянуться в немного странной полуулыбке. Чувство, будто бы Амадей читает мысли и именно поэтому опередил итальянца в приглашении. ― Знаете, Моцарт.. - Сальери сделал вид, что задумался, и у него это отлично получилось. ― Увы, но я вынужден отказать Вам... - тут Моцарт заметно помутнел и уже был готов услышать слова о том, что он "не на уровне маэстро", но следующая фраза Сальери мигом развеяла все подозрения о недобром отношении второго к первому. ― Ведь это я хотел Вас пригласить. И приглашу. Жду сегодня у себя. К седьмому часу вечера, коли Вам будет так удобно. Не возражаете? ― Ох, Маэстро! Вы меня безмерно напугали! Я, конечно же, приду! - Моцарт снова засиял. Явно от счастья. ― Благодарю. А теперь, извольте.. - Антонио даже не договорил, как Вольфганг одобрительно кивнул. - И снова благодарю. - На этом Сальери вышел из зала и направился прямиком к себе домой, немного задумавшись о том, что уж очень быстро они смогли установить связь между собой. Как-то это даже странно. Вот тот же Розенберг - очень много времени прошло, прежде чем Сальери позволил ему ходить за собой хвостиком и постоянно ругаться на других. Хотя..официального разрешения граф всё-таки не получал. А с Моцартом вышло так легко... Словно они уже хорошо знакомы. Время вечернее, почти седьмой час. Сальери ждёт Моцарта у себя. И, что странно, уж слишком сильно нервничает. Раздаётся стук в дверь и Антонио, подорвавшись с места, поспешил открыть. Перед ним на пороге дома Вольфганг. Запыханный, спешащий по всей видимости. ― Маэстро, вечер добрый! Я не припозднился? ― О, что Вы, как раз вовремя. Даже если бы и опоздали, ничего страшного в этом не вижу. Моцарт хмыкнул. ― А вдруг Вас, как Розенберга, нервирует моё несоблюдение правил? ― Не несите чепухи, друг мой. - На самом деле Сальери и вправду не очень нравилось то, что Амадей такой..просто-напросто непослушный. Даже непунктуальность немного, но раздражала. Тем не менее Сальери держался. От слов "друг мой" Моцарт засиял ещё больше. Антонио пропустил гостя в дом и предлагал, что можно обсудить и чем заняться. Моцарт любезно согласился сыграть что-нибудь несложное, для развлечения. Сыграли, вначале Вольфганг, после приступил и Сальери, а потом они оба уселись на скамью перед клавиром, слаженно играя в четыре руки так, будто делали это уже сотни раз. Антонио казалось, что это именно Амадей направляет их движения в "нужное русло". Итальянец даже не успевал подумать, как правильно сыграть, как Моцарт уже нажимал на клавиши, продолжая мелодию. И их руки никогда не соприкасались, будто бы Вольфганг заранее знал, как поступил Сальери, как если бы знал его очень давно. Будто бы всю жизнь.. ― Моцарт.. Я поражён. Вернее меня поразила Ваша чувственность к мелодии. Вы будто бы читаете мои движения наперёд.. ― Чувствую Вас душой, Маэстро! Когда они, наконец, отыграли, то по инициативе Моцарта заняли себя беседами. Долгими. О репетициях, о произведениях друг друга, обо всём, что могло даже не касаться работы. Когда стрелка часов указывала на одиннадцатый час ночи, Моцарт, отказавшись от предложения Маэстро переночевать, ушёл из дома, кажется, нового друга. А Сальери опять не спокойно. Час поздний, всё ли хорошо? Но есть ли смысл ему так думать? Быть может.