01:40

В комнате слишком темно и тихо, только яркая ленточка горит приглушенным синим цветом. Девушка лежит на спине с прикрытыми глазами, засыпая. Щелчок в замочной скважине выводит ее из состояния полу сна, она открывает зеленые глаза, пробегая взглядом по темной комнате. Встает, опираясь ногами о пол, в белоснежных носках. Взгляд мельком бросает на время: 04:45 — Глеб? — Куда-то в пустоту задает вопрос, идет по комнате на тепло желтоватый свет из коридора. Опирается о стену, складывает руки на груди, короткие ногти нежно коричневого цвета впиваются в плечи. Блондинка сжимает губы и ярко зеленые глаза бегают по кудрявому силуэту, рассматривая. Запах перегара впивается в нос, отдавая неприятными ударами где-то в груди, а страх закрадывается глубоко в районе живота, отдает неприятным покалыванием. Наконец темноволосый поднимает свой взгляд на девушку, ухмыляясь. — Да, пил. Че так смотреть? Я не понимаю, блять, — Елозит курткой по полу, бубнит, пытается ее стянуть с левой руки. Глубокий выдох и множество ругательств проносятся где-то в сознании, но на деле полное смиренное молчание. Лина помогает ему снять куртку и через несколько секунд кожанка висит на вешалке в огромном шкафу. Закрывает входные двери на ключ, смотрит пристально на то, как кудрявый отчаянно пытается снять черные, массивные ботинки. Идет на кухню, ставит чайник, достает кофе, понимая, что сегодня уже не уснет. — Лин, че ты злишься что ли? — Глеб входит в кухню, облокачивается о столешницу, залипает в телефоне. — Нет, с чего ты взял? — Она закалывает светлые волосы, параллельно оглядывается на кудрявого. Он подходит сзади, обнимает, складывает холодные руки на ее живот, а его нос упирается в бледную шею. Лина вздрагивает, кожа мгновенно покрывается мурашками, но не от какого-то возбуждения, а от страха, который проникает прям под самые кости. — Ты боишься? — хриплый голос эхом проносится в голове. Вспоминает что было на прошлой неделе. На выдохе произносит: — Мне хватило твоей прошлой пьянки, — Скидывает его руки, хватается за чашку. Теплая жидкость отдается в животе приятным теплом и даже успокаивает. — Сука, — смеется. Смех разносится по кухне и у Лины ком в горле образовывается. Слишком уж звонкий и не добрый смех у кареглазого. — Хватило ей блять, — злится. Челюсть сводит. Подходит ближе, за руку хватает, в глаза смотрит, яростно так, по-злому. — Глеб, я устала просто, правда… — Она опускает взгляд вниз, боится. Но и молчать не может, достало уже. — Устала? Может выходной возьмешь, а? С квартиры моей нахуй пойдешь, может?! Поебешься с кем нибудь на стороне, а?! — В карих глазах черти пляшут, он хватает руку сильнее. — А то сука, думаешь, что я не видел как ты Серёге улыбаешься? Можешь с ним поебаться, а вообще могу тебя еще посоветовать кому-нибудь, хочешь? — Не смей блять, так говорить со мной! — Выкрикивает она. Не вытерпела. Глаза наполняется слезами от таких речей и Ангелина не сдерживается и на татуированном лице красуется красный след от пощечины. Глеб закипает еще больше, хватается за больное место, оскорбления выкрикивает, отталкивает девушку и та летит к стене больно ударившись затылком. — Нахуй пошла, — совершенно спокойно проговаривает Викторов и выходит из кухни. — Ебаный пиздец, — Лина сползает по стене, облокачиваясь. Тихо рыдает, закрывая лицо рукавом светлого свитера, который уже совсем не светлый от туши. В абсолютном бреду она идет до ванной, закрывая дверь на щеколду. Смотрит на себя и ужасается. Как за такое маленькое количество времени можно превратиться в «это»? Сейчас на нее смотрела не та улыбчивая, веселая с огоньком в глазах молодая девчонка Лина, а поникшая, с огромными мешками под глазами Ангелина. Больно было смотреть на себя такую. Он превратил ее за пару месяцев совместной жизни в «ни что». В таком же бреду пишет подруге о том, чтобы та с утра забрала ее с этой «ебаной квартиры, в которую я никогда больше не вернусь». Плачет без остановки, безмолвно крича, закрывает рот рукой. Сердце от боли разрывается. Ей очень тяжело принять то, что человек которого в начале вашего общения и в дальнейшем отношений, ты идеализировал, восхищался, считал примером, в некоторых вещах даже равнялся, теперь изменился от различных зависимостей до неузнаваемости. От этого настолько больно, словами не передать. Сколько бы Лина не пыталась помочь все без толку. Становится еще хуже. Он тянет на дно не только себя, но и ее. А она как мазохистка последняя, пытается изменить что-то, круг спасательный кидает, но не хватается за круг никто. И никогда не хотел хвататься… 11:41 В чемодан летит все. От разных умывалок до утюжка для волос. Ангелина ждала, когда Викторов уснет и вышла из «укрытия», начала собирать вещи. — Лин, че ты делаешь? Рано же еще… — Глеб приоткрывает глаза, зевает. — Ты куда? — Он поворачивается к ней, улыбается. — Домой. К маме поеду, — в голосе полное спокойствие, она перекладывает какие-то вещи из коробок в чемодан. — Ты столько чемоданов набрала, — смеется. — Прости, солнце, я вчера перебрал немного… — Я не приеду, — взгляд скользит по родному силуэту татуированного парня. Слезы так и рвутся на ружу, но она сдерживает их, отворачивается. — В смысле? — Глеб подскакивает с кровати, подходит к девушке. — Как это не приедешь? Я что-то вчера не то сделал? Солнце, прости, я правда ничего не помню! — Обеспокоено оправдываться  начинает, обнять пытается, но Лина перехватывает его руки. — Сделал. Я поняла, что не хочу больше ничего продолжать, — она вздыхает. — Спасать то, что уже невозможно спасти, — слезы вытирает. — Не хочу, Глеб. — Лин, я правда… — останавливается, обнимает, целует в щеку, в лоб, в нос, оставляет короткий поцелуй на губах. — Обещаю, что так больше не буду, — крепко прижимает к себе. Девушка чувствует тепло, понимает, что хочет остаться и осталась бы, но подруга отправила сообщение, что уже подъезжает и страдать как-то больше не хочется. Устала слишком. Он до сих пор нравится, такие же эмоции вызывает, с ним тепло и уютно, но с другим. Не с таким пьяным или обдолбанным. Осознавать это очень тяжело, но когда то придется. Она ловит себя на мысли, что хотела бы, чтобы он никогда не пил и не употреблял, хотела бы ему помочь, хотела бы чтобы он не срывался, но рано или поздно все это произошло бы, а может еще что похуже. Звонок телефона, прерывает их объятия. — Ты серьезно уйдешь сейчас? — спрашивает осипшим голосом парень. Взгляд его поник, а руки дрожали. Блондинка кивает, опускает взгляд на вещи. Берёт чемодан и сумку, идет к выходу. Обувает белые кроссовки, шнуруя. Поднимает взгляд на Глеба. Он стоял в коридоре, смотрел в пустоту. Понимает что это конец? Дверь захлопывается, оставляя парня одного со своими демонами. 01:40 Свет от фонарей, падает в салон машины. Светлые волосы развиваются от ветра, который дует из открытого окна, на душе наконец-то спокойно. Играет любимый «weekend». Девушки громко лепетают, обсуждая что-то повседневное. Подруга рассказывает, что скоро поедет в отпуск в Испанию, а Лина о том, как она уже хочет поскорее увидеться с родителями. Девушки решают выйти из машины на перекур. Лина отказывается курить в машине. Глеб постоянно так делал, вся машина прованивалась этим едким запахом, было некомфортно ехать, даже несмотря на то, что в машине было множество «пахучек». Они останавливаются рядом с машиной и закуривают, попутно разговаривая. В какой-то момент подруга Лины отвлекается на разговор по телефону, девушка остается одна. Она рассматривает ночную Москву, радуется как маленький ребенок, докуривая вишневый «чапман». Впервые обычные вещи радуют ее. Или это временно? Неожиданно на телефон поступает голосовое сообщение. Девушка не глядя берет телефон и он разблокируется. Сообщение было от Глеба. Пересилить Ангелина себя не смогла, решила послушать. «Лин, я знаю, что поступил как конченный мудак… да, я опять нажрался, — из динамика доносился смех. — Не могу по другому, — ты еще ушла… — Он замолчал, была длительная пауза. — Я не виню тебя, виню только себя в этом. Я понимаю, что перекладываю ответственность с себя говоря, что я алкоголик или нарик, но блять… — Опять молчание, — мне нужна помощь. Сука, мне так обидно, что я проебал тебя. Я правда не помню что делал и говорил вчера. Прости меня, Лин, пожалуйста… — пауза. — Я люблю тебя.»