Прощание

      — Ты в порядке, Уильям?       Мориарти, услышав мелодичный голос, приоткрывает веко, очень размыто наблюдая тёмный силуэт на водянистом белом фоне. Только за слепые, растворённые в этой световой жидкости, кудри, можно зацепиться взглядом. Уильям несколько раз смаргивает влагу под шум дальнейшего говора некого.       — Вы кто?       Холмс, удивлённо приподняв брови, точно ошпаренный, подбегает к постели, падая на колени; протягивает ладонь, аккуратно вкладывая чужую в свою. Уильям раскрывает губы в немом поражении.       — Это я, Шерлок. Твой любимый Шерли. Мы с тобой встречаемся. Разве ты меня не помнишь?       Уильям поднимает голову к потолку, жмурится немного, задумываясь. Нещадящая мигрень настигает мгновенно, и Мориарти начинает понимать, что думать больно, а главное — пока бесполезно.       — Не помню, мистер Шерлок.       Младший чувствует, как другой начинает поглаживать костяшки его пальцев, кажется, тем самым успокаивая и заодно подбадривая.       — Ты обязательно вспомнишь, милый. Обязательно, — шепчет Шерлок мантрой, наклоняясь и целуя нежные руки. Уильям, несмотря на незнакомость некоторую, чуть краснеет из-за поступка этого человека.       Разглядывая Холмса, Мориарти хмурится, стараясь что-нибудь вспомнить, но это тоже оказывается никчëмным делом.       — Что со мной случилось?       Человек подле него будто оживает: приподнимает голову, заглядывая в лицо Уильяму, чуть склоняется, сверкая сапфировым взором, в котором пробуждается что-то вроде надежды. Мориарти очень хочется это понять.       — Ты был чем-то жутко огорчён и решил покончить жизнь… самоубийством. Я вовремя подоспел, и мы теперь здесь, где находимся сейчас.       Уильям вяло вынимает из-под касания свою руку и поднимает её с лицу, кончиками пальцев ощущая бинты на левой части лица.       — Что это.       — Повязка. Во время падения ты… утратил глаз. Мне очень жаль.       Мориарти пожимает плечами, не видя в этом грусти. Мягкая полуулыбка касается его уст.       — Всё хорошо. Главное, что мы снова вместе.       Холмс, точно лампочка, сверкает от счастья, крепко сжимая ладонь Уильяма, а другой человек только мягче улыбается.       Этот мистер Шерлок очень милый.

***

      Совсем скоро Уильяма выписывают из больницы. Врач позволяет, но настаивает некоторое время побыть дома, чтобы не напрягать себя. Мориарти всё внимательно слушает, честно-честно намереваясь выполнять все рекомендации.       Шерлок ведёт его к их дому — это очень волнительное событие, и Уильям старается по-глупому не улыбаться, а то Холмс ещё больше засмущает.       Холмс звучно отворяет дверь, позволяя Мориарти пройти, а потом входит сам, оставляя сумку с вещами Уильяма на пуфе.       — Вот мы и дома.       Уильям взором ребёнка осматривает интерьер, неспешно заглядывая в каждую комнату; и вскоре его внимание переманивается от стен к выглядывающей из-за соседних дверей головы.       — Приветик! Я Билли!       Мориарти неосознанно делает шаг назад, вызывая у незнакомца лёгкое опешивание. Шерлок приобнимает Уильяма за плечи, чуть массируя, чтобы успокоить.       — Всё нормально. Это наш друг — Билли. Он помог нам обустроиться в этой квартире, просто живёт в соседней комнате.       — Раз ты так говоришь, Шерли, то я спокоен.       Холмс мирно улыбается, чуть отстраняя Уильяма, чтобы пойти поприветствовать друга.       — Скучал по нам, Билли?       — Ещё как, Хвостик! Без вас было о-о-очень одиноко, — тянет Кид, лучезарно улыбаясь, и Уильям сразу перестаёт остерегаться этого человека. — Будете кофе?       Шерлок оборачивается к Уильяму, приглашая жестом на кухню и одновременно обращаясь к Билли.       — С превеликим удовольствием.       Когда парни входят на кухню, оказывается, что Билли даже не начинал.       — Ты специально меня дожидался, чтобы я сделал всё сам? — по-притворному добро тянет Шерлок, на что Кид неловко чешет затылок, мило показывая язык. — Ладно, быстрей управлюсь.       — Вот и отличненько! — Билли запрыгивает на стул, показушно укладывая локти на стол и подпирая ладошками щёки. Уильям плавно подходит к обеденной зоне и мягко опускается на соседний стул. От Кида сложно скрыть стеснение. — Ты это, Уильям, не зажимайся. Тут все свои, просто ты нас не помнишь.       — Я постараюсь, — Мориарти застенчиво улыбается, и это замечает Холмс, невольно расплываясь в ответной. Билли только закатывает глаза. — Женатики.       Уильям и Шерлок решают красноречиво промолчать, но лица выдают смущение.       — Кстати, чтобы ты немного вспомнил про Хвостика, я расскажу, что он вытворял все эти дни без тебя, — Холмс оборачивается, бросая убийственный взор на товарища, но Билли игнорирует это, солнечно продолжая: — Хвостик всё это время переживал за тебя, Уильям. Все уши мне прожужжал, какие между вами особенные отношения. Со стороны рабочей зоны слышится грохот посуды, что вызывает у Билли лёгкое — актёр чёртов — потрясение, а у Уильяма — милый смех.       — Прости, что он столько тебе докучал. Надеюсь, он теперь прекратит, так как я рядом.       — Господа, кофе готов, — прерывает беседу Холмс, когда на столе оказывается поднос с тремя чашками с только что приготовленным кофе. Кид, точно малое дитя, хватает одну и с жаром выпивает, счастливо хихикая.       — Это напиток богов! — Билли ставит чашку на стол, а сам странно подаётся вперёд, подталкивая поднос к Мориарти. — Уильям, обязательно попробуй!       — Хорошо, — Мориарти переводит взор с Билли на чашку, осторожно подносит незнакомый напиток ко рту, вдыхая чудный аромат, и немного отпивает. Его изумлению нет предела, и его выражение лица вызывает у Кида и Холмса тёплые улыбки. — Это и правда очень вкусно.       — А то, — Билли откидывается на спинку стула и большим пальцем правой руки указывает на безмятежного Шерлока, — твой женишок постарался.       — Может, уже хватит меня так называть? — тут же взрывается Шерлок, гневно посматривая на Кида.       — Ты думаешь, что «Хвостик» звучит лучше?       — Нет, просто Уильям не готов к такой резкости; он буквально только сегодня выписался из больницы.       — Всё отлично. Я понимаю, что это шутка, — уверяет их Мориарти, и перепалка между Кидом и Холмсом сразу схлопывается.       — Но на долго ли? — риторически бросает Билли, выпивая порцию кофе Шерлока под его негодующий вид.

***

      Некоторое время Уильям находится дома, особо никуда не прогуливаясь — Шерлок, конечно не врач, но тоже очень строгий. Благо однажды Мориарти всё же удаётся выйти на улицу, под чутким присмотром Холмса.       Время близится к закату. Парни осторожно поднимаются на крышу дома, где есть небольшая площадка для отдыха — а вообще она предназначена для сушки белья, именно поэтому здесь так много забытых белоснежных простыней на тончайших нитках. Сочный апельсин солнца поливает крыши городка приятным оранжевым светом. Уильям восхищённо любуется этой естественной красотой, а Шерлок, любуясь Мориарти, мягко усаживает их обоих на скамью.       Умиротворëнная обстановка убаюкивает. Холмс откидывается на спинку скамьи, глядя вперёд. Свежесть от лавандового мыла с прохладой оглаживает открытые участки кожи. Мориарти кажется невероятно серьёзным, когда Шерлок мельком взглянет на него.       — Я вспомнил, как я прыгнул с моста, — Уильям боковым зрением замечает, что Шерлок вздрагивает. — И ты — со мной.       — Прости, что утаивал это, — Холмс поджимает губы, чуть наклоняясь, чтобы опереться локтями на колени. Чувствует ладонь на своём плече, а затем, повернувшись, видит солнечную улыбку.       — Всё нормально. Ты хотел, как лучше.       Холмс, наполненный какой-то светлой благодарностью, мгновенно расслабляется под тёплым взором Уильяма.       — Спасибо тебе, Лиам.       — Это я должен говорить тебе «спасибо». Благодаря тебе, я понял, что смерть — это не искупление греха. Наверное, я просто хотел закрыть глаза на свою слабость.       Дуновение ветра ласково щекочет их размягчëнные беседой лица. Уильям, улавливая интерес в жестах Холмса, со стеснением продолжает:       — Я не знаю, что мне делать дальше. Лишь в одном я уверен: мне нравится быть с тобой.       — Лиам… Ты знаешь, что я обожаю тебя?       — Знаю, — Уильям не может не расплыться в чудной улыбке, а Холмс, будучи слишком уверенным, не может не поддаться вперёд. Белые простыни скрывают их нежное первое соприкосновение губ.

***

      Шерлок говорит, что работает на американское правительство под прикрытием детективного агентства. Получает хорошие деньги, и даже если нет, то Билли всегда поможет — он замечательный друг.       Уильям с улыбкой размышляет о Шерли и его трудолюбии — тот так часто пропадает на работе, чтобы в будущем позаботиться о Мориарти и его обеспечении комфортом. Джеймс пьëт сваренный Холмсом кофе, садясь на подоконник. Он насвистывает себе незамысловатую мелодию.       За узким окошком он замечает знакомый собранный в хвост тёмный волос, и Уильям машет ладонью едва заметившему его Холмсу. Шерлок краем взора видит движение на втором этаже, улыбается Мориарти, а затем спешно скрывается в здании напротив. Это вызывает у Уильяма лёгкое недоумение. Ему кажется, что такое поведение Холмса очень странно.

***

      А потом…       — Шерли нет который день.       Это очередной день, когда Уильям завтракает только с Билли. Шерлок раньше пропадал только днём, затем стал возвращаться поздно ночью, а теперь вообще не заявляется домой.       Кид прикусывает губу, скашивая взор. Кажется, он очень сомневается, не важно в чëм, но суть одна, и Мориарти это понимает.       — Билли, ты знаешь, где Шерлок. Скажи же мне.       Кид не может посмотреть Уильяму в глаз, тушуется мгновенно, но нехотя выдаёт с необдуманным для Мориарти ядом немного иной ответ.       — Вы… никогда не встречались.       «Шерлок тебя вовсе никогда не любил».       «Он всё это время убивал у тебя за спиной».       «Ты просто удачно попавшаяся ему в руки беспамятливая игрушка, которая стала прекрасной мишенью».       Правда леденящим кипятком обдаëт Мориарти с головы до ног. Билли поджимает губы, мирно подплывает к Уильяму, поднимая ладонь, чтобы коснуться его плеча, но Мориарти пятится от касания, чувствуя себя преданным.       — Уильям…       — Мне надо это обдумать, — отрешённо выдыхает Мориарти, уходя в их общую с Шерлоком спальню. Это уютное помещение как никогда становится слишком чуждым.

***

      — Я рад, что ты выбрал жизнь.       Уильям с любопытством глядит на Шерлока, который очень расслабленно в тот апельсиновый вечер опирается локтем на спинку скамьи и всем жестом тянется к Мориарти.       — Ведь теперь мы оба счастливы, а смерть — это лишь мимолётная слабость. Жизнь на то нам и дана, чтобы справляться со сложностями, которые она нам подкидывает, — Холмс правой ладонью тянется к локтю Уильяма, нежно поглаживая. — А если тяжело, то всегда говори мне, и мы вместе преодолеем любые трудности.

***

      Вечерние посиделки на площадке для сушки с редкими поцелуями становятся их общей тет-а-тет традицией.       — Шерли, нам надо поговорить.       Холмс переводит взор вбок, на Уильяма, удивлённо вздёргивая брови.       — Конечно, Уильям, о чём угодно. Всё, что тебя беспокоит.       Мориарти глубоко дышит, прикрывая глаз. Лёгкий ветер мягко гладит его пшеничные локоны.       — Шерли, ты помнишь тот день, когда мы беседовали с тобой в Даремском университете? — Холмс немного призадумывается, но вскоре положительно кивает.       — Да, помню.       — Мы тогда обсуждали Преступного лорда, — Уильям поворачивается к Холмсу, наивно и любезно улыбаясь. — И я помню, что Преступным лордом был я.       Если Шерлок как-то и тревожится, то не показывает виду. Мориарти остро следит за любым изменением на чужом лице, хочет уловить напряжëнность.       — Мы говорили, в частности, ты размышлял о его деятельности, когда ещё не знал о правде. И ты упоминал, что насколько бы серьёзной причина не была, это не значит, что людей можно убивать.       — Уильям, я не понимаю, почему ты внезапно затронул эту тему, — прерывает его Холмс, и Мориарти чувствует, как Шерлок скрытно гневается — эта реакция уже о чём-то говорит, поэтому легко, по-светски, непринуждённо так продолжает:       — И ты сказал, какая бы цель у него ни была, он виновен. Но Преступный лорд во мне мёртв, я искупаю свой грех, и несмотря на это люди всё равно должны помнить, что убивать — не хорошо.       Когда Уильям более внимательно разглядывает Шерлока, он замечает, как у того желваки дёргаются.       — Я до сих пор не понимаю, к чему ты клонишь.       — Просто мысли.       Холмс недоумённо хмурится, а потом раскачивающе поднимается, видимо, не желая продолжать разговор и вынуждая Уильяма поднять голову.       — Я, пожалуй, пойду. Спасибо за милую беседу.       И Мориарти может уловить, как вся злоба, которую хочется Холмсу утаить, скапливается в этом простом последнем словосочетании.

***

      А вот Билли всё знал с самого начала. Это он предложил Шерлоку работу в качестве платы за спасение. Он думал, что использовать Холмса будет хорошей идеей; но что-то пошло не по плану.       Потому что Шерлок решает убить во второй раз. Затем ещё и ещё, пока он не стал называть это — работой. Замечательное слово — работа. Трудоëмкое, вдумчивое, обыкновенное, чтобы утаивать за ними ужасные дела.       Билли знал, но струсил говорить об этом Уильяму; чтобы не поколебать идеальную картинку.       Идеальных людей не бывает, и Мориарти это всегда знал, но сердцем мечтал-лелеял, что Шерлок — его судьба, его прекрасный друг и та сбежавшая из сказок родственная душа.       Уильям в ужасной моральной боли прикусывает губы, с трудом сдерживая слёзы, когда падает на колени и сжимает одежду на груди.       За болью идёт опустошение, а затем — глубокая злоба, и вишнëвый взор Уильяма постепенно черствеет. Он ненавидит, когда ему нагло врут.       Всё зло необходимо стереть с лица земли, — неоновой надписью загорается в подсознании, и Мориарти находит силы, чтобы, не пошатываясь, встать и, развернувшись, спуститься с крыши дома в квартиру. Из кухни доносится приятный кофейный аромат.       Когда Уильям проходит в помещение, он замечает привычную высокую фигуру в белой рубашке; угольные пряди собраны в неряшливый хвост. И стоит Мориарти сделать ещё шаг ближе, Шерлок оборачивается и мило улыбается, склоняя голову.       — Не хочешь выпить кофе?       Уильям подплывает к кухонной тумбе и запрыгивает на неё, вызывая у Холмса невероятное потрясение.       — Хочу.       Мориарти игриво выпускает через улыбку свою обаятельность, и Холмс, прекрасно это понимая, оставляет турку на плите, а сам устраивается точно между ног возлюбленного, когда Уильям ловко, но осторожно обнимает его стопами.       Шерлок целует в щёки, по линии челюсти, всю накопленную любовь отдаёт. Уильям по кошачьи улыбается — наслаждается милой лаской, и когда Холмс отстраняется, скорее, по своей причине, Мориарти за загривок притягивает. Пятками в чужую талию вжимается, руками — тело жарко обвивает, губами — страстно впивается. Холмс удивлённо охает, но не без удовольствия продолжает их жадную игру. Такой непривычно инициативный в отношениях Уильям — явление редкое.       Шерлока поглаживают за шею, затем плавно опускаются на плечи; круговыми движениями массируя явно выделяющиеся из-за худобы суставы; Мориарти, пока ногтями щекоча царапает чужую нежную кожу, свободную руку так неспешно отводит, заводя её назад. И он самыми кончиками пальцев, играючи так, тянется к подставке с приборами — чтобы изящно схватить серебряный нож.       Звериный рык вырывается из Холмса, со вкусом крови из-за прокушенной губы, и он ухватывается за бок, чуть склоняясь. Он метко переводит взор с невинного выражения лица Уильяма на рукоятку, торчащую у него из-под рëбер.       — Что ты творишь?! Уильям, я тебя не узнаю.       Мориарти элегантно спрыгивает со стола, с довольной ухмылкой обходя раненого и, прижавшись к чужой спине, так невзначай опускает свою ладонь на нож поверх рук Холмса.       — Шерли, разве ты не знаешь, что выдавать себя за другого человека — нехорошо? — Холмс стискивает зубы, глубоко дыша и пытаясь успокоиться. Он понимает, что если вытащить нож, то начнёт истекать кровью. — И что убивать — тоже нехорошо.       — Тогда что же ты делаешь прямо сейчас? — взвывает Шерлок от злости, пытаясь убрать чужие ладони, которые могут сотворить всё, что угодно. Уильям усмехается.       — Уничтожаю зло. Всё зло необходимо стереть с лица земли.       Мастерски созданная маска спокойствия поразительно скоро слетает с лица Шерлока. Уильям осторожно разворачивает их, чтобы упереть Холмса в стол, а самому наблюдать с хорошего ракурса за моральным истерзанием Холмса. Мориарти по-детски очень просто с лёгкой обидой выдыхает:       — Я не понимаю, зачем ты дал мне возможность жить, когда сам… сам встал на путь неистинный.       На лице Холмса, между вдумчивых морщин, закладывается тень.       — Жить, чтобы искупить грехи… Может быть, такое будущее тоже возможно, но как, если ты, будучи моим спасителем, сам противоречишь своим словам?       Руки Уильяма ни на секунду не отрываются от изумительной рукоятки; Холмс сглатывает вязкую слюну страха.       — А я ведь всегда думал, что впервые встретил того самого единственного человека, который меня понимает. Который разделяет мои мысли и идеалы, — Мориарти склоняет голову, чтобы с нового ракурса увидеть написанный маслом ужас на чужом лице. — Но ты меня обманул. Слишком подло и жестоко.       Мориарти приближается донельзя сильно, угрожающе нависая. Кажется, он замечает, как по чужом виску — жаль, непростреленному — катится капля пота, а глаза лихорадочно блестят.       — Именно поэтому я хочу убить тебя. За неправду. За мнимую надежду.       И ладонью резко давит вниз.       Холмс взвывает, падая головой по инерции, скрючиваясь и стараясь зажать слишком широкую рану, а Уильям не останавливается, злобно сверкая алчными рубинами. Он режет искусно, очень хорошо разрывает нежнейшую плоть, и милые рёбра ему вовсе не мешает, вскоре разбитым стеклом прокалывая нутро Шерлока. Пленительная кровь вытекает из выпотрошенного живота.       Холмс падает на колени, затем просто на спину, стискивая зубы. Одной ладонью рану не прикрыть, и нож до сих пор в нём. Мориарти так по-ангельски присаживается на корточки рядом, снова осторожно касаясь рукоятки — улавливая ошарашенный взгляд Шерлока, Уильям по-привлекательному выпускает ужасную ухмылку.       — Что? Резко жить захотелось? У твоих жертв были точно такие же мысли, но ты так беспардонно обрывал их жизни, — Мориарти с садистским наслаждением вытягивает нож и резко заносит в тело, и кухню оглушает молебный крик. Соседи сидят по ту сторону стен, как напуганные мыши.       — Уильям, опомнись!.. — пытается Холмс, ни на что не надеясь; врач ему всё равно уже не поможет.       — Ну уж нет, мой милый Шерли. Не люблю я дела до конца не доводить, — и Мориарти, в крайний раз оценив страх на чужом лице, безжалостно кромсает туловище. Пока мышцы не превратятся в перерубленный фарш. Пока кровь не станет сочной основной для блюда.       Слышится весенний будоражащий скрип из коридора. Кто-то ловко снимает ботинки и спешно идёт в кухню.       — Уильям, Хвостик, я вернулся! — Билли, до ужаса радостный, вбегает в помещение с огромными пакетами в руках, и так и в проёме застывает.       Мориарти, с самой ангельской улыбкой из всех возможных, перепачканный полностью в крови, стоит невинно над истерзанным изуродованным трупом.