Пошли пожрём!

Дождь был повсюду. Он барабанил по асфальту, по окнам и по железной крыше, на стропилах которой лежалось к удивлению не так уж плохо. Кажется опасности наконец-то отступили и можно было хоть одну ночку поваляться спокойно и без всяких… — Мо-о-оно-о… А, нет, не получится. — Что? — нарочито-спокойно спросил он. — Я хочу жра-а-ать, — протянула Шестая с соседней деревяшки. Насколько же дождь приятнее чем этот голос. — Ага, я тоже. Спи. Он отвернулся и, закутавшись в промокшее потяжелевшее пальто, попытался побыстрее погрузиться в сон. — Моно-о-о-о… Чёрт, это надолго. — Что? — как можно адекватнее спросил он. — Я голодная. — Привет, Голодная. — Дай мне пожра-ать. Он промолчал. — МО-О-О… — ДА ДАЙ ТЫ МНЕ ПОСПАТЬ! Она замолчала. — Спасибо, — кивнул он. Ещё несколько секунд тишины. Только дождь барабанит по железу. Успокаивает. Почти как белый шум телевизора. Сейчас бы раствориться в этом чудесном звуке. Раствориться и… Что за странное ощущение на ноге? — УАЙ!!! Он подпрыгнул, ударился о крышу и, сдавленно пискнув, бухнулся обратно. Испуганно вытращился вперёд и увидел желтый силуэт Шестой. Её маленькие глазки по-мышиному поблёскивали из-под капюшона. — Ты укусила меня?! — выпучился Моно, трогая свою ступню. — Я хочу есть, — скучающим тоном сообщила она. — Шестая, не советую меня есть. — А почему? — Изжога будет. — А почему? — Потому что я токсичный. — А поч?.. Понятно. — Ты всё ещё хочешь есть? — Да. — Меня? — Нет. — Чудесно. И он хлопнулся на бок, демонстративно отвернувшись. — Мо-оно-о-о… Он промолчал. — Мо-о-о-оно. Тишина. — Моно. — … — Моно. Потерпи, скоро она отстанет. — Моно. Обязательно отстанет. — Моно. Ну вот сейчас… — Моно-Моно-Моно-Моно-Моно-Моно-Моно-Моно-Моно-Моно-Моно-Моно-Моно-Моно-Моно-Моно-Моно… Он медленно поднялся и почти со скрипом повернул к ней голову. — Я. Внимательно. Тебя. Слушаю. — Пошли пожрём. Тут он встал, засучил рукава и тяжело пошёл куда-то в угол. Через несколько секунд послышался скрежет металла, будто что-то острое волокли по полу. Шестая озадаченно склонила голову набок. Вскоре на доске напротив неё из мрака вышла мрачная фигура с пакетом на голове, таща за собой… Топор. — Моно?.. — она отступила. Он, тихо кряхтя, топал к ней. — Моно? Ни звука. Он подошёл почти вплотную, остановился, шумно вздохнул… И протопал мимо. Затем спрыгнул на груду коробок, с них вылез в окно и сиганул с топором вниз. «Доконала, — вздохнула про себя Шестая, — а ведь я всего-то начала вторую неделю…». В этот момент с улицы послышался чавкающий удар, чей-то хриплый возглас, потом визг, потом глухой стук и всё стихло. Шестая не выдержала и высунулась из окна. Посреди улицы валялась учительница. На ней сидел Моно и протирал своим плащом топор. Он поднял голову и уставился на неё бездонными черными кружками прорезей пакета. Моно кивнул на поверженную тварь: — Ну что, дура? Бон аппетит!

***

Спустя примерно час оба улеглись на чердаке того же дома, но уже на коробки. Дождь по-прежнему барабанил по крыше. Убаюкивал. Смывал с улицы грязь и последствия ночного дожора. Всё наконец-то было нормально. — Мо-оно-о-о-о… — Да, Шестая? Мне за Доктором сходить? Рука потянулась к топору. — Не. И она уткнулась ему головой в живот. Молча обняла. — Так, если я проснусь от того, что ты мне ухо отгрызаешь… — М-м. — Это значит нет? — Мгм. — Ну допустим. Удивительно насколько спокойно можно засыпать в обнимку с щуплой девчонкой, недавно сожравшей пол-училки которая была в сто раз больше её самой. Чёрт, а ведь училка тоже была токсичной. Ну ладно, не страшно. — Мо-о-оно-о-о… — Ну чего? — улыбнулся он. — Я в туалет хочу. И тут его улыбка увяла.