Шёпоты в библиотеке

Гермиона изучала профиль Малфоя. Он только что отпустил её руку и посмотрел в потолок, откинувшись на подушку. Он был в своём министерском мундире: рубашке, запонках, пиджак висел на спинке стула. Драко расслабленно закинул руки за голову, выдыхая дым, как дракон, через ноздри. Малфой жил в мире, который подчинялся ему. Этот мир принадлежал ему с рождения. Не было более привилегированного человека в волшебном обществе. Драко был хорошо устроен. Ему было всего тридцать. Беспринципен, умён, высокомотивирован. Можно с уверенностью заявить, что Драко — актив волшебного общества. Оно не могло его потерять. Гермионе хотелось бы забраться к нему в голову, чтобы понять как он думает. О чём? Есть ли хоть что-то, что его тревожит? Конечно, она знала, что его тревожит — болезнь Астории, о которой она пока так ничего и не узнала. Но о чём ещё он думал? Драко повернул к ней голову, Гермиона встретилась с ним взглядом. Серые глаза тиснением прокатывали признания по её зрачкам, отпечатывая невысказанные слова прямо на сетчатке. — Нам нужно уже идти. Сегодня тот самый день. Какой день? Они до поздней ночи пытались перенести патронус в шпинель, но оказалось, что стазис не брал эту магию. Патронусы просто существовали какое-то время рядом, играли друг с другом. Выдра запрыгивала на ската, как на сёрф, и скат прокатывал её под потолком, красовался, рисовал восьмёрки. Малфой наблюдал за светло-голубыми танцами с безучастным видом. Под утро он вытянул у Гермионы палочку из пальцев. — Что в твоём кабинете делал Теодор Нотт? Блейз, как верный адвокат дьявола, уже ему доложил. — Это я должна у тебя спросить, что твой друг от меня хотел. Малфой недобро посмотрел на неё, щёлкнув портсигаром в кармане. — Нотт не мой друг уже много лет. — И почему же рассталась самая неразлучная пара на Слизерине? Малфой откинулся на спинку стула, вытянув ноги, задев её носком ботинка под столом. — На то были причины. — Это было из-за Астории? Малфой посмотрел на неё прямо. — Тебя это не касается, Грейнджер. Гермиона удивлённо вскинула брови и пожала плечами. — Чего он хотел? — Не думаю, что это касается тебя, Малфой. Они пронзали друг друга взглядом. Гермиона этаж за этажом возводила ментальные стены, чувствуя холод его проникновения. Малфой прокрутил кольцо с печаткой на большом пальце. — Это что, я чувствую блок? Грейнджер прочитала умную книжку и пытается сопротивляться прирождённому легилименту? — Как же ты себя любишь, Малфой, — Гермиона взмахнула руками в раздражении. — Больше некому, — остро ухмыльнулся Драко. Гермиона покачала головой. — Скорпиус любит тебя. Он нечитаемо смотрел на неё, прокручивая кольцо. Вся её с трудом собранная крепость начала трещать под натиском. Это было больно. — Ты сейчас же прекратишь это, Малфой, — голос задрожал от злости, Гермиона укрепляла тяжёлые стены окклюменции, выталкивая Драко из своей головы. — Что же ты хочешь скрыть? — он отступил, останавливая свирепые атаки на её сознание. — Почему тебя так это интересует? Драко выдержал её взгляд, а после упёрся переносицей в основание ладони, согнув в локте руку, всё ещё с её палочкой, прикрыв глаза. Гермиона сама сняла часы, потерев запястье, и вытянула ноги под столом, повторив его позу. Она пообещала себе, что больше не будет себя ломать. Что хорошо сделает свою работу. Создаст рубин. И больше не позволит ни одному волшебнику или волшебнице, какая бы кровь не текла в их венах, продавливать её под удобную для себя форму. Предательская тёплая верёвка, дремавшая на дне души, зашевелилась, закручиваясь вокруг её ребёр в три оборота. Нельзя допустить, чтобы верёвка взяла её в захват, тогда ей будет не вырваться из оков этой магии. — Драко, я очень устала. Я не буду вторым браком. Не хочу скрываться. Мне горько из-за Астории, но я собираюсь уберечь себя от боли. — Уголок губ дёрнуло в спазме. Гермиона сложила руки на солнечном сплетении, смотрела в потолок, будто в молитве. — Расскажи мне о болезни и я сделаю всё, что смогу. Расскажу про разговор с Теодором. Но как только рубин будет готов, мы закончили. Малфой долго молчал. Они взрослые люди, у которых есть язык. Если они чего-то хотели, они могли сказать об этом. Или сделать. Грейнджер ставила точку и рука её дрожала. Ни в коем случае ей нельзя было превращать твёрдую точку в запятую. Малфой поднялся со стула, под красные всполохи света от подсвеченного лабораторной лампой рубина, как под сигналом маяка, обошёл стол и встал над ней, чуть наклонившись. Гермиона встретила его взгляд, непривычно перевёрнутые серые глаза всё равно показались ей красивыми. Она раскрыла сознание, пыталась собрать разбегающиеся врассыпную мысли, пока он просматривал их разговор с Ноттом, постепенно холодея, до момента, когда, оступившись, грубо не ворвался в самое болезненное. Драко схватил её за плечо и прижал обратно к стулу, когда она дёрнулась под его атакой, пытаясь захлопнуть дверь в клетку своих мыслей, с Нарциссой, уставившейся на шпинель в её кольце, отрезать его от воспоминания. Малфой просмотрел его до закрывшейся под рукой матери двери и отпустил плечо, вытряхнул из портсигара последнюю сигарету, подкурил её палочкой, вложил древко обратно Гермионе в ладонь. — Почему ты мне сразу не сказала? Гермиона уже стояла в дверях, застегнув ремешок часов, металлические деления легли друг за другом, натянула на плечи мантию. Смахнула слезу, как по горке скатившуюся из уголка глаза. Голос её звучал низко, ниже, чем обычно. — Я не хочу, чтобы ты шёл против семьи и своих чистокровных устоев. Я понимаю традиции, но я — не часть твоего мира. И никогда ей не буду. Грейнджер взмахами палочки сняла протокольную защиту, закрыла боксы, краем сознания наблюдая за слабым зарядом магии в их патронусах, которые, обнявшись, засыпали под столом, почти потеряв свой свет. — Отправляйся в Оксфорд, — Малфой задвинул стул и достал свою палочку. — Что ты делаешь? — Спросила она, пристёгивая древко к поясу. — Аппарирую к Астории. «Поразило громом». «Целый мир обрушился внутри». «Позвоночник пронзило от боли». Что обычно испытывают женщины, оставшиеся в одиночестве? Что ж, он услышал её условия. Драко никогда не пойдёт против своей семьи. Даже если он не любит Асторию, как он говорит, у него есть мать, отец, которые никогда не примут такой его выбор. У их случайно сложившегося брака появился дедлайн. И самое неприятное, ей нужно было вернуться в дом, который ей не принадлежал. Гермиона насыпала Живоглоту сухой корм в фарфоровую салатницу, потому что миска лежала где-то в чемодане. Прошлась по коридору, ощутила густой ворс ковра под ногами. Кольцо отправило в её палец ровно два лёгких импульса и больше не подавало признаков жизни. Это была её последняя ночь в этом доме. Гермиона думала, что только возьмёт чемодан и кота, но ослабленный магический потенциал из-за нескольких патронусов подряд толкнул её на подушки. Живоглот сразу же забрался ей на грудь и свернулся клубком. Всего пять минут, не больше. Она прикрыла глаза. Гермионе едва ли досталась пара часов сна и вот уже пора было возвращаться в Министерство. Она ещё не открыла глаза, но уже знала, что Малфой был здесь. Гермиона так привыкла к аромату горящего дерева, что уже воспринимала его как фоновый запах. Она чувствовала свою ладонь в его. В последний раз. Гермиона наблюдала, как Малфой проткнул уголок воротника, протягивая цепочку. У него были запонки даже для воротника, какой же он был сноб. Пиджак, переплетение шерсти с шёлком, лёг на плечи. Гермиона поднялась с кровати, расправив брюки. Малфой протянул ей чашку кофе, дождался, пока она вернётся из ванной. — А где Живоглот? — Спросила она перед тем, как зайти в камин и отправиться в министерство. Малфой усмехнулся и указал сигаретой на белые балконные двери. Кот спал на чемодане, освещённый бледными лучами. — Ждёт переезда. Гермиона не заметила, как Малфой довёл их до Зала №11. Она пыталась понять, где произошла осечка. Гермиона была уверена — воздушная белая магия идеально подходила для рубина/шпинели. Всё, как в алхимических трудах — 4 элемента, красный и белый цвета, кровь и магия. Почему патронус не поддавался стазису? И почему она сейчас в подземельях, в постепенно наполняющемся фиолетовыми мантиями амфитеатре? Никто точно не знает, как играть в эту игру, как правильно торговаться, как правильно выстраивать отношения, даже совсем на первый взгляд безвыходные. Как стороны приходят к согласию, какими фигурами жертвуют в каждой шахматной партии? Мы лишь можем предполагать, как это происходит, но нас не было там, где участники альянсов ударили по рукам. Малфой был прав, это происходило в лифтах и кабинетах, на ужинах и балах, на партии в модный волшебный гольф и на квиддиче. Если ты делаешь ставку, ты остаёшься в игре. Но ты не можешь выиграть, если не играешь вообще. Гермиона заключила много взаимовыгодных соглашений, но всё равно недостаточно для получения мантии. Она не ждала её, уже не хотела переступать через себя, в открытую противостояла необходимым людям. Поэтому Малфой всё сделал за неё. — Гермиона, — Кингсли звучал по-отечески ласково. — Спускайся, я рад приветствовать тебя в наших рядах. Гермиона нахмурилась. Как это могло быть возможно? Она не приложила достаточно усилий. Если быть честными, она не старалась вообще. Все её мысли были заняты рубином. Волшебница поднялась со своего места, услышав подбадривание Совета, но восклицания не казались ей искренними. Она нашла в толпе серый взгляд, который поцеловал её в уголки глаз, подтолкнул спускаться быстрее. Не хватало сейчас запутаться в мантии и навернуться с покатой лестницы. Она впервые решила сесть на последний ряд и именно сегодня Министерство наконец-то приняло её в свои ряды у потолка карьерной лестницы, к которому, нарушая все законы физики, ей нужно было спуститься вниз, к министру. Кингсли завернул её в заветную сливовую мантию, к которой Гермиона уже не испытывала трепетных чувств, прикрепил ей значок сбоку, ласково расправил отвороты у шеи. Гермиона увидела Поршу, которая рукоплескала ей громко, восторженно — она была так рада за начальницу. Гермиона улыбалась, стояла совсем одна в центре амфитеатра, как в тумане, в сердцевине урагана, в котором был покой, наблюдала за калейдоскопом фиолетового, принимала поздравления разной степени сердечности, пожимала руки. К ней наконец подошёл Малфой и уже не выпустил её ладони из своей. — Что ты делаешь? — Беззвучно, одними губами спросила его Гермиона, потянув руку к себе. — Что хочу, — Драко немного развернул их в сторону, Визенгамот волной схлынул к выходу, несколько судей смотрели на них озадаченно, Кингсли — торжествующе, Гертруда — сокрушённо. Уж не поспорили ли они между собой? Гермиона указательным пальцем крутанула кольцо Atlas, но Малфой остановил движение, накрыв её руку своей. Серого кольца не было на месте, только кольцо с печаткой на большом пальце. — Зачем ты это сделал? Они шли по мраморным коридорам, рука в руке, в его кабинет. По иронии судьбы они не встретили ни одного сотрудника, который бы мог сделать выводы и распространить новость вирусной волной. — Грейнджер, ты сделала бы всё сама, но получила бы место только года через два. Я ускорил процесс, потому что ты этого заслуживаешь. И потому что так работает политический мир. — О нас пойдут разговоры, — Гермиона прошла за ним в его кабинет, но Драко, положив ладонь на сгиб плеча и шеи, прижав волосы, остановил её у входа. Тёмный серый поглотил все светлые оттенки в радужке. — Пора тебе достать свой костюм на голое тело. — Мой развратный мужской костюм министра, которую хочется трахнуть? — Скривила губы в ухмылке. — Грейнджер, где ты берёшь такие фразы? Твой костюм сильной женщины у власти. Он прикоснулся к её шее кончиками пальцев. — А теперь вернёмся к рубину. Гермиона скинула сливовую мантию и оставила у Малфоя в кабинете. Она мешала ей двигаться, это было смешно. Долгожданная сливовая мантия, которая сковывала движения. Гермиона отправилась к Гарри, который передал ей защитный бокс с рубином, встревоженно спрашивал её, всё ли в порядке и не нужна ли его помощь с Малфоем. Она точно не под империо? Гермиона закатила глаза, она любила Гарри, в глубине души радовалась тому, что он переживал за неё. Если бы Малфой действительно был злодеем в этой истории, друзья бы вытащили её из этого одностороннего союза? Наверное. — Что это за волшебник, которого арестовали и заключили с таким опасным артефактом? Гарри опустился в своё кресло. — Просто торговец незаконными артефактами, кто-то вроде Наземникуса. Тебе надо как можно скорее внести рубины в перечень запрещёнки. Только поэтому его пропустили, подумали, что это просто стекляшка. Слишком ярко сияет для рубина. Гермиона вцепилась в край стола. Кажется, её конкуренты уже догадались об успехе шпинели в этой экспериментальной магии на стыке алхимии и чар. — И он, конечно же, не может рассказать откуда у него камень? Гарри посмотрел на неё внимательно. — Если ты про Непреложный обет, то нет, он просто выкупил его у кого-то с чарами размытия лица. Легилименты сказали, что он понятия не имел, что купил. Гермиона отправилась в лабораторию Малфоя. Теодор был в корне неправ. Малфой не просто не отвлёкся, он был одержим камнем. Гермиона оказалась в ювелирном магазине, на лабораторных столах были десятки прозрачных боксов с разными камнями с потоками магии внутри. Синие, зелёные, жёлтые, красные. Малахит, янтарь, топаз, изумруд, гранат, и ещё камни, которые она не смогла назвать. Это было похоже на отчаяние. — Драко, у меня есть для тебя подарок. Но сделай так, пожалуйста, чтобы твою лабораторию никто не нашёл. Малфой притянул её к себе, не отрывая взгляд от бокса с красной, яркой шпинелью. — Она ненаносима. Гермиона поцеловала его в уголок губ. — Отлично. В ответ Малфой протянул ей огромную папку. Колдомедицинская папка, целый научный труд, исследование проклятия крови Астории. Больше половины было заполнено незнакомым Гермионе почерком, не крупным раздражённым почерком Малфоя. — Это изначально исследование Дафны. — Что это за проклятие? — Гермиона быстро листала страницы. Тут было много информации, ей нужно несколько дней, чтобы изучить эту папку. — Тебе это не понравится, — Малфой закурил, тяжёло выдохнув дым. — Это родовое проклятие. Прадед Гринграсс проклял кровь собственной дочери за связь с магглорождённым. Теперь это проклятие передаётся младшей дочери по женской линии Гринграсс. Это исключает возможность Скорпиусу получить здоровую дочь. Гермиона услышала, как жалобно скрипнула обложка в её пальцах. — Разве у Малфоев могут быть дочери? Драко посмотрел на неё прямо. — Это никогда не приветствовалось. — Я ненавижу твою чистокровность. Я никогда этого не пойму, Драко. Малфой усмехнулся так, будто она уже никогда не сможет его удивить. — Я всего лишь честен с тобой. Гермиона по кругу прошлась взглядом по его бровям, радужке глаз, линии подбородка. — Я тоже должна быть с тобой честна. Я изучила часть твоих листов на том столе. Малфой метнулся взглядом к столу. — Только часть? — Только со свойствами камней и родовой магией Мэнора. А было что-то ещё? — Нет, — Малфой взмахнул палочкой, отправляя листы в ящик. Но Гермиона уже перехватила стопку акцио в ладонь, листая страницы. Немыслимо. Малфой изучал генеалогическое древо Грейнджер. Даже поднял семейные связи Гектора Дагворт-Грейнджера, однофамильца Гермионы, основателя общества зельеваров и алхимиков, труды которого она изучала летом. — Драко, — она сжала бумагу в руках. — Зачем? — Изучал истоки твоей магии. Лучше посмотри сюда. Малфой раскрутил бокс с рубином, отвлекая её от предполагаемого семейного древа Грейнджеров. Гермиона надеялась, что Драко не рассчитывает на совместных детей. Потому что их не будет. Но Драко и правда отвлёк её. Он уменьшил свой патронус и как-то разместил его в рубине. Рубин был активирован, но с ним ничего не происходило. — Нужно накладывать стазис в процессе создания патронуса, нужно работать в две руки. И потом можно уменьшить размер, не наоборот. — Теперь всё то же самое, но сделаем со шпинелью. У них были натренированы все движения, они собирали и разбирали камень, как хорошая хозяйка разбирает и собирает кухонный комбайн, который использует каждый день. Они пересобрали шпинель с каплями крови и огнём дракона и океанической водой, Гермиона вызвала свой патронус и Малфой поймал его в стазис, уменьшив симпатичную выдру, которая юлой крутилась у него на ладони. — Давай, — Гермиона проколола палец и подхватила каплю крови магией, Малфой закружил вокруг неё маленькую выдру и перенёс их в шпинель, которая ослепительно засияла. Пару мгновений они смотрели на камень и потом друг на друга. — И что теперь? — спросила Гермиона. — Понятия не имею. Давай попробуем вытянуть из моей крови весь жар. Они крутили шпинель, запускали её несколько раз, но она не срабатывала так, как Малфой был уверен она должна была работать. Камень красно и ярко сиял, будто был рад долгожданной встрече. Но ничего не происходило. — Похоже на то, что мы создали очень дорогую гирлянду, — Гермиона не могла скрыть своего разочарования. Малфой забрал бокс с камнем из потока её волшебства. — Давай попробуем завтра. Сегодня я хочу, чтобы ты отметила своё место в Совете. Гермиона отправилась обратно в Министерство и изучила папку Астории. Всё было не просто плохо, это было катастрофически безнадёжно. Астории регулярно переливали кровь Дафны и ещё нескольких доноров, но это не лечило, не разбивало проклятие. Это было просто поддержание жизни в волшебнице. Артефакты с жилой дракона для пересадки сердца? Для Астории, на случай, если её сердце откажется качать проклятую кровь. Союз, созданный на небесах — это Драко и Дафна, которые много лет боролись за её жизнь. Единственным неразблокированным персонажем пока был только Теодор, исследования которого также были подшиты в папку, с логотипом Исследовательского центра магических заболеваний и проклятий крови в Сан-Франциско. Очень скромные относительно общего объёма работы. Гермиона по камину добралась до Оксфорда, где переоделась к министерскому Гала-вечеру. Но главной целью было изучить фотоальбомы, которые она не открывала больше десяти лет. Грейнджер опустилась на пол, поглаживая Глотика за ухом — он не отходил от чемодана. Что ж, не было ни одной общей колдографии, на которой Астория появилась бы не с Теодором за спиной. На колдо квиддичной команды Гриффиндора, сделанной в спешке в Большом зале, Гермиона заметила, как на заднем плане Астория как раз поднималась из-за стола, а Нотт опускался рядом, на секунду прижав ладонью её ладонь к скамье. На другой карточке на вечеринке Слизнорта на седьмом курсе, который Гермиона пропустила, она увидела их сбоку, Астория даже не полностью попала в кадр. Тео притянул девушку к себе, чтобы она появилась на колдо, но было видно только светлые волосы и белую руку — она прижалась к нему, пряча лицо у него на груди. На седьмом/восьмом курсе, который она всё же окончила, Гермиона нашла только одну их общую карточку. Эту колдо сделала Джинни, она уловила момент, когда солнце вышло из-за облака, пронзив библиотеку Хогвартса лучами, осветив гнездо у Гермионы на голове с палочкой в волосах, отклонившейся от света. Ровно в этот момент Теодор проходил мимо стола, за которым Астория что-то писала в свитке, едва прикоснувшись к ребру её ладони своей. На этом курсе Астория была уже замужем за Малфоем и беременна Скорпиусом. У Гермионы разбилось сердце. Почему жизнь была так к ним жестока? Весь путь до своего кабинета от каминов Гермиона пребывала в деятельной возбуждённости, волосы, выбиваясь из чар укладки, чуть потрескивали. Это была трагедия, которая сжимала её и без того измученное сердце. Она отчаянно хотела помочь, понимая, что шансов практически нет. Почему Малфой перенёс их эксперименты на завтра? Нельзя было терять ни минуты! Гермионе, не колдомедику, было очевидно, что анализы крови Астории не совместимы с жизнью. Астория была жива только благодаря чуду. Почему не сработала шпинель? Дзю Йен, алхимик из Китая, писал что это может быть любой камень с достаточной внутренней силой, что бы это ни значило — пояснений он не давал. Что писал Николас Фламель? Это должен быть истинно старый камень, с историей, наблюдавший смену династий. Другие алхимики писали, что это может быть в целом любой камень, даже не обязательно красный. Стоп, открутим назад. Гермиону пронзило догадкой от макушки до каблуков, которыми она вонзилась в мрамор Министерства. Наконец-то сложился пазл. Она развернулась и отправилась обратно. Гермиона собирается очистить свою карму сегодня же. В кабинете Главы управления Авроров стоял плотный дым. Гарри уже собирался выходить и Гермиона перехватила его у порога и зашагала с ним рядом, пружинисто, как её патронус. Она не могла скрыть горячую магию, пульсировавшую в ней. — Гермиона, поздравляю с назначением! Почему ты не сказала утром? — Гарри, мне нужна твоя помощь! Спасибо! Мне нужен доступ к Тауэру. Гарри нахмурился. — Лондонскому Тауэру? Гермиона похлопала его по плечу, взяв его под руку. — Да, очень нужно. — В королевский Тауэр? — Снова переспросил волшебник, и Гермиона посмотрела на него строго. — Гарри, не задавай вопросов. Мне просто нужно там оказаться. — Зачем? Гермиона секунду размышляла, стоит ли говорить, и ответила. Это всё же был её лучший друг. Гарри остановился, посмотрел на неё шокировано, сделал ещё два шага и вернулся обратно, приложил ладонь к её лбу. — Гермиона, я не могу этого сделать. И ты не можешь! Более того, я запрещаю тебе приближаться к Тауэру! Но Грейнджер уже развернулась и отправилась к лифтам. Она сделает всё сама. Она верила в бумеранги, верила в искупление, в желание исправить ошибки, в искренние и конкретные действия, направленные на очищение своей кармы. Толкнула дверь кабинета Малфоя, встречаясь с серым взглядом — Драко работал. Она едва видела его за стопками и стопками папок с клапаном. Он быстро превратился в Грейнджер образца июль 2010. Блейз был тут же, склонился над столом, закатав рукава. — Драко, мне нужно, чтобы ты отправился в Хогвартс и принёс мне Бакса. Всего на один вечер. Малфой приподнял бровь, поймал взгляд Забини, такой же удивлённый. — Не задавай вопросов. Просто достань мне нюхля. И снова толкнула дверь, вернулась в свой кабинет. Порша неотрывно смотрела на неё, но не решалась задать вопрос, который её мучил. Малфой появился в её кабинете с переноской в руке, Бакс сразу же высунул любопытный нос и окинул взглядом комнату на предмет блестящих предметов, разочарованно фыркнул. — Объяснишь, зачем тебе нюхль моего сына? Гермиона расправила свой костюм и двинулась к выходу, перехваченная горячими руками. Малфой осторожно отвёл её волосы назад и закрепил в каштановых волнах знакомый гребень с красными и жёлтыми камнями. — Женщины Малфоев не носят такие цвета, — строго сказала ему Грейнджер. — Глупости, конечно же, носят. Я Малфой, я устанавливаю правила. — Драко открыл дверь, но не последовал за ней. — Я присоединюсь позже, у меня параллельно благотворительный вечер в Мэноре. Как-то это было странно, нет? Но у Гермионы был расписан весь вечер по минутам, Мэнор так Мэнор. Её горячая магия не позволяла ей включить рациональное мышление в области чувств. Пока её мозг работал только в сторону рубинов. Гермиона покрутилась в министерском обществе, постояла с бокалом шампанского с Кингсли, Эдмертой и Эмилией, провела немного времени с Поршей, обошла столько представителей Визенгамота, сколько смогла. Она благодарила, она обещала свои услуги за поддержку, она обаятельно улыбалась. Гермиона уже попала в Совет, она не была обязана выполнять и половину обещаний, но она была человеком слова. Даже если за неё просил Малфой, она сама узнает, что от неё ждут в ответ. Вечер складывался продуктивно, уже через несколько минут она планировала вернуться в свой кабинет за Баксом и совершить самый безумный поступок в своей жизни. Но её перехватил мистер Бёрр. — Поистине неожиданное назначение, мисс Грейнджер. Сколько членов Визенгамота вы посетили, чтобы этого добиться? Ну. Просто. Нет. Слов. Гермиона была так шокирована ленивым двойным смыслом, который он запихал в эту фразу, что могла только медленно моргать, не отрывая взгляд от его переносицы. Технически только один, спасибо за вопрос? Она собиралась сказать что-то резкое, что-то, скорее всего, насмешливое, когда вокруг её талии обернулась рука, а горячий аромат перуанского бальзама и розового перца окутал её куполом защитной магии. — Бёрр. Говоря о значении слова «поистине»: Бёрр поистине был шокирован. Он внимательно изучил лицо Драко, его ладонь, обозначившую изгиб талии Грейнджер под пиджаком, и отсутствие кольца, лицо Гермионы и дружелюбно засиявшую шпинель уже в её кольце. — Малфой, — едва дёрнув головой в сторону, волшебник откланялся. Гермиона посмотрела на Драко, но упёрлась взглядом в его профиль. Малфой вёл непринуждённую светскую беседу, Забини стоял рядом, беседу поддерживая, Пэнси уже направлялась к ним с другого конца зала с бокалом шампанского. Как будто ничего экстраординарного не происходило, как будто они не замечали направленные на них взгляды. В Малфое всё же оказалось больше упрямства Блэков, потому что он пошёл против общества, против угроз родителей, против своих традиций. С другой стороны, Малфой так верил в свою исключительность, в то, что он может прогибать правила игры под себя, что внешне не испытывал никаких душевных метаний, рука на талии лежала твёрдо, голос звучал спокойно и негромко, смех — смех! — легко, как будто это был один из тысячи подобных вечеров. Гермиона украдкой прокрутила кольцо Atlas, Малфой бросил на неё предостерегающий взгляд, но было поздно. Да уж, не похоже на крепкую дружбу. Астория в курсе? Ого, Малфой и Грейнджер?! Логично, пожиратель, который решил заручиться поддержкой Золотой девочки. Ого, кое-кто не сможет стать министром и взял в оборот Грейнджер! Вау, вот это скорость! Недолго страдала по Рону. Молодец, Гермиона! …посадит её в кресло Министра, чтобы проталкивать свою волю через марионетку. Интересно, это у них до или после Рона и Лаванды? Хотя бы через Грейнджер сделает хоть кого-то с фамилией Малфой министром. А что случилось с Асторией? Они что, спят вместе? Где Астория? Почему они вместе? Что случилось с Асторией? Какой скандал! Да уж, читать мысли оказалось хуже, чем она думала. На самом деле, Гермионе даже не понадобилась бы легилименция — она кожей чувствовала осуждение, обсуждение, отчуждение. Не хватало только Рона, который бы в шоке уставился на них в толпе. Гарри стоял у столика с Джинни и они оба обеспокоенно вглядывались в их социальную фигуру, в руку Малфоя вокруг неё. — Мне нужно подышать, — едва слышно шепнула она ему и Драко, чуть сжав, отпустил её. Была бы его воля, он бы обхватил её талию и положил руку в карман, но Гермиона почувствовала, что уже сбила тайминги и что-то в её шёпоте или выражении лица повлияло на него. Она зашла в кабинет и взяла переноску с Баксом. Недолго думая, Гермиона прошла к своему книжному шкафу и подняла часы для приготовления Зелья Высокой Концентрации. Прямо за ними стояла склянка с зельем на самый экстренный случай. Нужно было действовать быстро. Гермиона раньше не посещала Тауэр, но у неё были министерские планы этажей под грифом «секретно», как у Главы Отдела выявления и конфискации незаконных оберегов и артефактов. Ей нужен был этаж с хранилищем королевских драгоценностей. Нужно было позаимствовать всего лишь один камень. Гермиона обязательно вернёт его, он был нужен только на одну ночь. Грейнджер наложила на себя и переноску дезиллюминационные чары, ещё раз изучила план и колдографии хранилища и, сосредоточившись, аппарировала. С одной стороны, тут была установлена серьёзная маггловская охранная система (ерунда) и сильные министерские магические обереги (уже подсудное дело). Она бы провела здесь всю ночь, если бы решилась действовать самостоятельно, без визы Гарри, как Главы управления Авроров. Для этой ювелирной работы с обходом оберегов Гермионе нужен был прирождённый вор. С другой стороны, она не могла придумать, как направить Нюхля только к Короне, не позволить нахватать в свою сумку других драгоценностей. Мерлин, она собралась ограбить хранилище Сокровищ Короны. Очевидно, Грейнджер сошла с ума. Гермиона осторожно поставила переноску на ковёр, заглушивший звуки. Изучила камеры на стенах и наложила сильнейший конфундус в своей жизни, окружила хранилище запирающими чарами, захлопнув помещение, как термос. Как направить Бакса на конкретную драгоценность? Применить империо она не могла. Но могла (1) создать ограничительный тоннель, подчинить хаотичное движение зверя своей воле, проконтролировать его путь, пока корона не окажется у него в лапах. Она не могла прикоснуться к витринам из-за охранных оберегов, но могла действовать лапами нюхля, (2) опутать его крепкой нитью волшебства, посадить его на волшебную шлейку, как она привязывала древко волшебной палочки к ладони, когда бросилась в океан. (3) Следующий этап — вытянуть Бакса за поводок с короной в когтях обратно по тоннелю. (4) Ей нужно вынуть шпинель, заменить камень на максимально точную подделку. На время. После она всё вернёт на место. У неё было превосходно по трансфигурации, но она точно уже не была любимой студенткой МакГонагалл. И (5). Останется только вернуть нюхля с короной в витрину, сбросить её на торжественную бархатную подушку, заманить Бакса обратно по ограничительному коридору. У неё будет поводок, гребень, к которому он как раз выражал свой интерес. Этого же будет достаточно? У неё будет оригинал Рубина Чёрного принца в руках! Бакс точно вернётся к блеску настоящей шпинели. А что, если он зацепит с собой другие камни? Что она могла сделать — это сфотографировать все витрины и вернуть драгоценности ровно на те места, на которых они хранились, в случае, если Бакс собьётся с пути и что-нибудь ухватит с собой. Гермиона наложила массу обнаружительной магии, наметила маршрут в обход сигнализирующих оберегов, создала тоннель, люрексно поблёскивающий синеватой магией, чтобы отвлечь Бакса от других камней. Вернувшись к переноске она сделала глубокий вдох, выдох через рот. Она направит Бакса к Короне и вытащит его на магическом поводке, когда корона будет у него в лапах. Пришло время. Это был хороший план. К чему Гермиона не была готова, так это к тому, что дверца переноски уже была вскрыта. Похолодев, Грейнджер повернулась к подиуму с украшениями напротив. Бакс уже набивал сумку камнями и тиарами, в глазах его сияли бриллианты. Он легко вскрывал замки, проходил через приоткрытые дверцы, магические обереги даже не вспыхивали, погружённые магией зверя в глубокий сон. Бакс собрался обчистить тут всё, вынести всю сокровищницу. Нюхль с лёгкостью, неожиданной для такого пушистого обтекаемого тела, перемахнул через оберег, увернулся от обнаружительной магии, даже не вспыхнувшей от его движения, и натянул на шею колье-чокер Елизаветы. Ужас! Гермиона метнулась за ним, пытаясь остановить нюхля петрификусом, но Бакс уже увидел шпинель в Имперской короне, ради которой и затевалась вечеринка, и устремился к ней, из сумки посыпались браслеты и броши прямо на ковёр. Гермиона успела обездвижить его ровно в тот момент, когда Бакс натянул корону на голову, скрывшую половину его тела. Сердце билось в горле, пока Гермиона левитировала нюхля по тоннелю к себе, запихнув его в переноску. Мерлин, как-то всё пошло не по плану. Как же ей быть? Гермиона почувствовала, как нагрелось её кольцо. Возможно, Малфой почувствовал её экстремальный пульс через смехотворные чары фитнесбраслета? Её магическое ядро ослабело от активной магии. На патронус точно не хватит энергии. Как ей выбраться отсюда? Как работают чары аппарации к супругу? Конечно, увешанного драгоценностями Бакса не сразу можно увидеть в сумке, но её внезапное появление будет с эффектом разорвавшейся бомбы. Они сегодня нарушили тысячу правил и устоев. Нет, к Драко ей сейчас нельзя. Ей нужно разложить драгоценности обратно. Гермиона опустилась на ковёр, уронив переноску рядом. Бакс рвался наружу. Он ещё не всё собрал, он видел ещё больше украшений у противоположной стены. Гермиона приложила палочку к монаршей шапке, раздумывая, как ей вынуть камень и как трансфигурировать свою серёжку в точную копию шпинели. Это ещё не была катастрофа, Гермионе было под силу всё исправить и покинуть помещение незамеченной. Грейнджер представила запах перуанского бальзама, платиновые волосы, горячий температурный облик Малфоя. Она молила его оставаться посреди Атриума в министерской толпе или посреди вечеринки в своём Мэноре. Пульс бил ей в уши, пока она крутила корону в руке, когда она почувствовала, что запах розового перца был вполне реален, Малфой уже аппарировал к ней и тянул её вверх, к своему росту, окинув взглядом помещение. — Грейнджер, где мы? Что произошло? Гермиона смотрела на свои руки в его ладонях. Его серое кольцо вернулось на место. Но она не успевала обдумать это. — Кажется, мы с Баксом ограбили королевскую семью.