Eterocromia

— И эти буквы были именем твоим... — Что? О чем это ты? — Ваньинь нахмурился и перевел взгляд на брата, уже несколько часов сидевшего в полной тишине и будто наслаждаясь тиканьем настенных часов. Совсем не похоже на того Вэй Ина, которого он знал. — Да так, песня вспомнилась, — покачал головой юноша в красной толстовке, закрывая дописанные конспекты и поднимаясь с места. — Куда собрался? — словно личный телохранитель, его собеседник тут же встрепенулся, мысленно прикидывая, ходят ли сейчас междугородние автобусы. — В магазин. Через полчаса смена. Кто-то же из нас должен работать не из-за коллеги-красавицы, верно, Чэн-Чэн? — С усмешкой закинул за спину рюкзак Вэй Усянь и, не дожидаясь яростной реакции тут же покрасневшего кончиками ушей брата, вылетел за дверь. Цзян Чэн на самом деле не понимал этого человека. Перестал понимать еще в тот день, когда Вэй Ин вернулся поздней ночью домой, промокший до нитки, и заявил, что по дороге попал в небольшую аварию, из-за чего остался без велосипеда. Конечно, Юй Цзыюань тогда рвала и метала, да и отец семейства наотрез отказался подвергать жизнь сына опасности и покупать новый транспорт, коротко отругав для вида старшего сына и наказав его заявлением, что по городу тот теперь будет передвигаться на общественном транспорте или же своих двух. Только вот Цзян Чэна волновало совсем не это. Он был единственным человеком, который знал, что Вэй Усянь не должен был той ночью вернуться домой. Потому что хотел уехать искать Лань Ванцзи. Только вот брат ничего не объяснил. Лишь молча кивнул удивленному Ваньиню и, пряча покрасневшие глаза, прошел в свою комнату. На следующий день Вэй Ин произнес всего одно слово: "Бессмысленно". Цзян Чэн не стал более ничего у него выпытывать, всё было понятно по одному взгляду юноши. В его глазах больше не было того блеска, который окружающие видели раньше. Тусклые, безрадостные, не играющие на солнце целой палитрой оттенков. Потухшие. Вэй Усянь знал, что брат догадывается о его мыслях. Несмотря на их непростые взаимоотношения, в этом человеке он был уверен на все сто. И знал, что Цзян Чэн не будет пытаться вытянуть из него правду о произошедшем той ночью, отчего на израненной и с противным жжением отзывавшейся практически на любой вопрос душе становилось немного легче. Рассказывать ничего не хотелось. Единственной свидетельницей его слез помимо шицзэ должна навеки остаться госпожа Луна. — Где это видано — любовь жива после гибели... любовь носителя... не убить ее... — Незаметно для себя через пару месяцев работы в процессе пересчитывания книг в магазине Вэй Усянь начал периодически бормотать себе под нос строки из разных попсовых песен, на что обращали внимание, пожалуй, только Яньли да Цзян Чэн. Вряд ли юноша поверил бы себе пару лет назад, но теперь ему на самом деле нравилось часами сидеть в тишине, прерываемой лишь шорохом перелистывания покупателями страниц. А еще... в их книжном было много зеркал. В туалете, между стеллажами ближе к окну, возле кассы — зеркала сопровождали Вэй Усяня практически на каждом шагу в магазине. А вместе с ними и правый глаз в его отражении. Иллюзорный, будто не принадлежащий этому телу. Иногда Вэй Ину так и казалось. Будто это было единственное напоминание, оставшееся от исчезнувшего навсегда человека, за которым юноша готов был последовать на край света. — И где-то за окнами школы другой, в поезде так же качаясь по утрам в толпе чужой... — Губы нашептывали текст однажды услышанной песни, когда колокольчик на входной двери звоном возвестил о посетителе. — Добро пожаловать! Помочь вам с вы...бором? С чужого лица бледности, которой позавидовал бы сам нефрит, на Вэй Усяня смотрел темно-серый глаз. Слабое вечернее освещение книжного делало радужку ярче, отчего цвет больше походил на бордовый. Но юношу заставило встать с места и ошарашенно уставиться на посетителя совсем не это. У человека, одетого в светло-голубой пиджак, правый глаз... словно не принадлежал ему. Такого же цвета полтора года назад были глаза Вэй Усяня. Один из них, правда, теперь словно слегка просвечивал, походя на стеклянный. Но смущало не это. — Так же прекрасен, как в день, когда я потерял тебя, — юноша сделал несколько шагов и остановился напротив, внимательно глядя в чужие разноцветные глаза, — я скучал, Вэй Ин. — Лань... Чжань...