Коттедж: Его гардероб

В глубине души Кроули был исполнителем. Если бы в Аду был театр, который не был ужасным (в Глубине разрешены только худшие любительские постановки "Смерти коммивояжера", костюмы для которых предоставлены мусорными баками 1970-х годов), он мог бы стать звездой. Тем временем человеческому театру требовались режиссеры и постановщики, которые считали совершенно законным указывать актерам, что делать, а у Кроули была небольшая проблема с авторитетом, которая доставляла ему неприятности в прошлом. Он счел за лучшее избегать сцены. Без этого творческого выхода Кроули просто создал из себя драматического персонажа. Ну и что, что он был змеей и его походка была немного странной? Прекрасно, он бы владел этим, драматизировал это и прогуливался лучше, чем любое другое существо на планете Земля. Его тело было худым, как жердь? Затем он одевался в черное, шел в ногу со временем, раздвигал границы модного гардероба. Люди начали раздражаться из-за других людей с узкими зрачками? По сути, он изобрел ужасно дорогие стильные солнцезащитные очки. Энтони Джей Кроули не был каким-то скучным, заурядным притворяющимся человеком. Он был опытом. И ему нравилось, при случае, делиться этим опытом с другими. Потому что Кроули был не только королевой драмы, но и невероятным выпендрежником (он также был охотником за вниманием, но, как правило, он был особенно одержим вниманием Азирафаэля, а поскольку теперь они жили вместе в прекрасном коттедже у моря, он получал его более или менее тогда, когда хотел). Теперь, счастливо выйдя на пенсию и не имея приказов из Ада бегать, делая то или это, Кроули обратил свое внимание на мелочи того, чтобы быть "человеком" в относительно небольшом сообществе, оставаясь верным своей природе демона, который хотел казаться богатым и любил хвастаться своими любимыми вещами. В относительно недавней истории это означало водить Бентли и наслаждаться всеобщим изумлением по поводу его состояния (и, конечно, его вождения), хорошо и дорого одеваться и владеть новейшей и изящнейшей электроникой. Конечно, Бентли по-прежнему был экспонатом, но в эти дни у него было кое-что еще более потрясающее, чем можно было похвастаться: Его ангел, которому случилось быть влюбленным в него (он знал, потому что Азирафаэль говорил об этом вслух минимум ежедневно; он также записывал это на свой телефон, на всякий случай). Поскольку жизнь была бы скучной без испытаний, было необходимо привлечь внимание деревни к тому, насколько превосходным был Азирафаэль. А именно: 1. Азирафаэль провел последние несколько сотен лет, избегая людей, в виде клиентов. Он сделал это отчасти потому, что ненавидел, когда прерывали его чтение, а отчасти потому, что был мягкотелым человеком, наблюдавшим за тем, как умирали миллионы смертных с короткой жизнью на протяжении тысячелетий, и лучший способ избежать потери смертных друзей - не иметь их вообще, не то чтобы ангел выразил это словами. 2. Азирафаэль продолжал покупать книги и был совершенно счастлив стать отшельником, который месяцами виделся только с одним человеком. 3. Азирафаэль, когда его удавалось убедить выйти на улицу, каждый день надевал одно и то же. Это было то, что заметили бы любопытные смертные, но, учитывая, что они были новичками в относительно небольшой деревне, все местные любопытные уделяли им большое внимание. Они начали бормотать, что Кроули не проявлял должной заботы о своем ангеле и это было совершенно неприемлемо. Пункты один и два на самом деле были краткосрочными проектами, с которыми Кроули успешно справлялся с помощью нытья и надувания губ, когда он хотел привлечь к себе внимание или выйти на улицу со своим ангелом под руку (учитывая их разные стили ходьбы, это требовало некоторой практики, чтобы все прошло гладко). Азирафаэль был в какой-то степени невосприимчив к его уловкам, но не полностью. Пункт третий, однако, был долгосрочным проектом, к которому следовало подходить с особой осторожностью. Сопротивление Азирафаэля переменам было главной чертой его упрямой, привлекательной личности ублюдка и поэтому его нельзя было менять. В целом. Небольшой толчок в особой области разнообразия одежды был, по мнению Кроули, приемлемым, пока ангел находился в пределах своей зоны относительного комфорта светлых землистых тонов. Первым предметом одежды, который Кроули купил для Азирафаэля, была пара пижам в нежную кремово-голубую клетку. Он рассматривал ночную рубашку в качестве промежуточного шага, но он не собирался заказывать что-то, что выглядело так, будто вышло из местной школьной постановки "Рождественской песни", с любовью сшитой миссис Кто-нибудь из бабушкиных выцветших штор. Вместо этого он заказал сшитую на заказ пижаму из самого мягкого материала, который смог найти и подарил ее Азирафаэлю однажды поздно вечером после двух серий "Великой британской выпечки" (одна из косвенно принадлежащих Азирафаэлю; он не утруждал себя телевидением, но Кроули сделал это от скуки и сказал Азирафаэлю приложить к его ежегодному обзору документов). - Значит, ты собираешься спать, мой дорогой? - спросил Азирафаэль, просматривая небольшую стопку книг, которая в настоящее время находилась на прикроватном столике. - Действительно, я собираюсь, - ответил Кроули с нужным намеком на озорство в голосе, - и поскольку ты не хочешь, чтобы я умер от переохлаждения или одиночества, ты присоединишься ко мне в постели? - Да, да, конечно, - Азирафаэль обращал внимание лишь наполовину, но его улыбка была нежной. Хорошо. - Тогда тебе будет теплее и комфортнее, когда ты переоденешься в это, - Кроули размахивал пижамой как модель из "Правильной цены"(он сбежал в Америку в начале 70-х по причинам, совершенно не связанным со сложными чувствами к некоему ангелу). Азирафаэль наконец обратил на него все свое внимание. - Это очень любезно, дорогой, но... - Они мягкие! - Я безупречен в том, в чем я всегда... - Никаких надоедливых пуговиц, о которые я мог бы разбить себе нос! - Кроули провел рукой по расстегнутому переду, трепеща накрашенными ногтями. - ...одежда, в которой я никогда не нуждался... - И они стильные. Видишь? Тартан. Кроули улыбнулся своей самой дерзкой и красивой улыбкой, желтые глаза заблестели, даже когда он сказал своему любимому ангелу эту очевидную и вопиющую ложь. Тартан. Стильно. Азирафаэль оглядел его с такой нежностью, какую можно было бы испытывать к любимому злобному старому коту. - Очень хорошо, - сказал он с озадаченной улыбкой. Кроули, чей нос действительно не врезался ни в какие раздражающие пуговицы рубашки, когда он в тот вечер изо всех сил изображал змею, находясь в человеческом теле, посчитал это сильной победой. В течение следующих нескольких недель он добавил еще четыре пары пижам, каждая из которых была все менее клетчатой, в редко используемый ящик комода Азирафаэля (для этого действительно потребовалось перенести пять свитков в библиотеку, но Азирафаэль согласился с притворным вздохом). Затем Кроули отправился за покупками. В мире Кроули шопинг означал, что все нужно было сшить на заказ, что было непросто без присутствия Азирафаэля, но ангел еще не был готов к своим портным. К счастью, он знал размеры Азирафаэля (странное, но полезное чудо) и поэтому купил небольшой набор рубашек, свитеров, джемперов, галстуков и, да, две бабочки. Он тщательно сохранил цветовую палитру кремового цвета, но добавил немного голубого и оттенков зеленого, которые идеально подошли бы к его ангельским глазам. Все, что он выбрал, прекрасно смотрелось бы с самым старым пальто в мире. Он положил их в гардероб рядом с нарядом, который Азирафаэль носил буквально столетие. - Что это? - спросил Азирафаэль на следующее утро, доставая синий джемпер со светлым рисунком аргайла со всей тщательностью и удивлением палеонтолога, обнаружившего изящную переднюю лапу детеныша динозавра (Кроули не помогал подбрасывать кости динозавра, но он подумал, что это была особенно веселая шутка). Кроули старательно сохранял веселый тон. - Похоже на джемпер, - хмыкнул он, вытаскивая свой собственный гладкий черный джемпер, - из тех, под которые можно надеть рубашку с воротником. - Ну да, но... это не мое. - Это в твоей половине гардероба, и ни покрой, ни цвет не идентифицируют его как мое. Следовательно, оно должно быть твоим, - Кроули постучал себя по виску. - Используй маленькие серые клеточки, мой мальчик, - потому что Азирафаэль жадно прочитал всю Агату Кристи, в то время как Кроули сжульничал и посмотрел полный выпуск телесериала Дэвида Суше (за вычетом финальной серии, потому что он был избалован на "Занавесе", когда Азирафаэль прочитал его в 1975 году, и он не делал этого со своим собственным демоническим сердцем). Азирафаэль сверкнул на него глазами в поисках литературной ссылки. Кроули пытался выглядеть скромным. У него это не очень хорошо получалось. - Значит, какое-то таинственное существо, - произнес Азирафаэль с серьезным выражением лица, но губы его скривились, - насильно поместило джемперы и рубашки в мой гардероб? - Это тайна. - Действительно. - Держу пари, в этой деревне есть мисс Марпл, если вы хотите вызвать эксперта. Азирафаэль рассмеялся. Кроули прихорашивался. - Послушай, Ангел, сегодня десять градусов и хотя тебя холод, возможно и не беспокоит, меня и остальной мир беспокоит. Ты не можешь просто бродить по продуваемой ветром деревне в тонкой рубашке и жилете. Тебе нужно выглядеть тепло. Азирафаэль посмотрел на него. В этом стервозном взгляде было что-то чересчур знающее, но ангел явно решил пропустить это мимо ушей. - О, очень хорошо, - драматично вздохнул он, - я бы не хотел, чтобы ваша мисс Марпл заподозрила мою реакцию на погоду. - Точно, - торжествующе воскликнул Кроули. Он был прав. Цвет был убийственным для его ангельских глаз. Ангелу даже сделали комплимент на почте, к большому удивлению Азирафаэля и самодовольному одобрению Кроули. Да, его ангел был довольно красив, не ли? И теперь люди замечали, что в гардеробе Азирафаэля появилось немного цвета и жизни, а его кудри успокоились после дикого пуха, в который они превратились, поскольку Кроули продолжал отвлекать его от похода к парикмахеру (Азирафаэль полностью осознавал, что когда Кроули "завивал их пальцами", он использовал чудеса, чтобы заставить их упасть в прекрасные мягкие локоны, но он притворялся, что этого не делает; ласки были замечательными, и Кроули был так доволен собой за то, что пустил метафорическую пыль в глаза ангела). Кроули, конечно, не настаивал на слишком большом количестве цветов; Азирафаэль должен быть Азирафаэлем и его не нужно было менять. Кроме того, контраст между ними составлял абсолютно половину всего веселья: Азирафаэль, с его мягкими цветами, с его мягкими глазами, с его мягкими волосами, с его мягкой талией и с его ужасающе стервозным выражением лица, когда кто-нибудь бросал на них неодобрительный взгляд, и Кроули, весь черно-красный, с жесткими углами и зубастыми ухмылками, когда фанатики оказывались в деловой части лекций Азирафаэля (они всегда уходили с опущенными головами, как будто их любимая бабушка хорошо поставила перед ними задачу; на это было приятно смотреть). Чаще всего здесь были дружелюбные, гостеприимные люди, любопытные и очарованные милым человеком с добрыми улыбками и его жизнерадостным, хотя и несколько сбивающим с толку партнером в дизайнерских очках. Кроули светился от всеобщего внимания, держа Азирафаэля за руку, положив ладонь ему на бедро, время от времени прижимаясь подбородком к бело-золотой мягкости его волос. "Смотрите", самодовольно сообщил он миру, "посмотрите, кто мой, а я его". - Ты ужасный романтик, мой дорогой, - сказал Азирафаэль во время одной из их поездок на фермерский рынок, где Кроули лишь однажды расстался со своим ангелом, чтобы поторговаться со своим любимым флористом. - Я понятия не имею, что ты имеешь в виду, - возразил Кроули. Он нес все сумки в левой руке. Его правая в данный момент была переплетена с сумкой Азирафаэля. Ангел посмотрел на него, голубую рубашку и клетчатый жилет, галстук, который Кроули поправил для него тем утром, и он улыбнулся, как солнце, выглядывающее из-за облаков, из тех, где лучи сияют, как ореолы, а дождь превращается в бриллианты. - Конечно, ты не знаешь, любовь моя, - произнес ангел и приподнялся на цыпочки (не нужно менять его удобные, потертые туфли), чтобы поцеловать Кроули в щеку, - вообще без понятия.