Нирвана Ночи не падет

      Фишль очень любила своих родителей – они всегда казались ей самыми понимающими и добрыми на свете – однако сейчас ее переполняла злость и обида на них.       «Эми, милая, не пора ли завязывать с этим ребячеством? Тебе уже семнадцать, надо думать о серьезных вещах»       Ну конечно. Титул принцессы Осуждения, ее обязанности перед подданными и Нирваной Ночи не считались серьезными. Мир, который она усердно строила больше десяти лет, с которым слилась душой, больше ничего не значил. Сегодня у Фишль был день рождения, и каждый год она проводила его с родителями. Иногда в гости заходил Беннет, однако надолго никогда не задерживался – он хорошо знал, сколько неприятностей семье подруги приносили его визиты. В один особо неудачный день он чуть не сжег кухню в попытке помочь приготовить обед. После этого инцидента Беннет от стыда несколько недель не осмеливался показаться на глаза родителям Фишль.       Как назло, сегодня Беннет не мог навестить подругу, а ведь его поддержка была необходима в противостоянии жестокой реальности во имя сохранения Нирваны Ночи. Возможно, если бы он отложил свои дела и пришел, Фишль бы не сорвалась и не накричала на маму с папой, а затем не убежала из дома, громко хлопнув дверью. И сейчас она бы не плакала на лавочке в безлюдном парке. Фишль думала, скольких неприятных событий можно было бы избежать, прокручивала раз за разом в мыслях воспоминания этого дня. И ни одно из них не было позитивным.       Родители уже давно старались убедить дочь прекратить эти глупые игры в принцессу и найти более полезное для общего развития хобби. Но Фишль не нравились ни рисование, ни музыка, ни спорт. Как ни странно, театральный кружок ее тоже не устроил – где это видано, чтобы ее высочеству принцессе Осуждения предлагали второстепенные роли?! Не задались отношения и с коллективом – большая его часть посчитала Фишль обыкновенной выскочкой, которая не может смириться с тем, что не весь мир крутиться вокруг ее персоны. Впрочем, к мнению этих грубых простолюдинов принцесса не стала прислушиваться.       Фишль тихо всхлипнула и совсем не по-королевски громко высморкалась в завалявшийся в кармане мятый платок. Она постепенно приходила в себя и вместе с этим накатывало осознание того, как сильно, должно быть, волновались родители. Солнце уже давно зашло и в парке зажглись фонари. На экране телефона высвечивалось несколько десятков пропущенных звонков. Когда Фишль вернется домой, ее, определенно, ждет еще один тяжелый разговор. Этот день уже не мог стать хуже.       Приближающийся стук каблуков прервал плач Фишль. Она наспех вытерла лицо от слез. Не хватало еще, чтобы люди видели, как принцесса Осуждения безутешно рыдает. Теперь оставалось только надеяться, что в вечерних сумерках случайный прохожий не заметит ее красных глаз и спишет шмыганье носом на простуду. Однако полоса неудач на этом не закончилась – прохожий остановился совсем рядом с Фишль.       – У тебя что-то случилось? Мне показалось, ты плакала.       Фишль подняла взгляд. Перед ней стояла довольно высокая девушка с темными волосами, собранными в два длинных хвостика. Ее причудливая остроконечная шляпа не очень сочеталась с вполне обычными черными шортами и такого же цвета топиком. Присмотревшись, можно было заметить на шляпе вышитые золотыми нитями звезды и прицепленный сбоку бант. Возможно, образ выглядел бы гармоничнее с мантией и волшебным аксессуаром вроде палочки. Заметив интерес Фишль к головному убору, девушка тяжело вздохнула и пояснила:       – Постоянно забываю снять ее после работы. Так что, сейчас тебе легче?       – Не стоит так переживать, ибо принцесса Осуждения способна вовремя абстрагироваться от тяжкого бремени, зовущегося эмоциями, – гордо произнесла Фишль, вернувшись в образ.       – Так ты актриса? Репетируешь роль? – незнакомка звучала очень уверенно, и, похоже, не собиралась уточнять, верны ли ее догадки, – На мой вкус слишком драматично. Как называется пьеса?       – Да что ж вы все такие непонятливые!.. – она вдруг осеклась, глубоко вздохнула и продолжила, – Простолюдинам невдомек, сколь незавидна доля принцессы. Как наивно с твоей стороны, смертная, полагать будто я, Фишль, хозяйка Нирваны Ночи, раскрою тебе тайны судьбы этого мира…       Вдруг собеседница принцессы рассмеялась. Фишль, пораженная такой наглостью, замолчала. Ей всегда было неловко, когда люди открыто проявляли скептицизм к историям о ее королевстве.       – Да разве тебе известно хоть что-то о тайнах этого мира? Ты даже не знаешь, с кем говоришь! Я Мона Мегистус, самый известный астролог в городе, между прочим!       – Ни разу не слышала о тебе.       – Зато люди меня знают, а вот о твоем королевстве вряд ли хоть кому-то известно.       – Это потому, что оно находится в другой вселенной!       – Во вселенной детских сказок?       – Это не сказка!       «Цветы для принцессы Фишль» – серия романов о приключениях храброй правительницы Нирваны Ночи – всегда была самой любимой и множество раз перечитывалась. Образ главной героини в свое время произвел неизгладимое впечатление на читателей, принцессой восхищались, хотели быть как она или находиться подле нее в качестве слуги. Эми больше привлекал первый вариант. С каждой новой прочитанной книгой она все больше убеждалась, что похожа на принцессу Фишль и внешне, и даже некоторыми чертами характера. Доброта и ум, честность и благородство – эти качества наверняка были присущи семилетней Эми, по крайней мере, она нисколько в этом не сомневалась. Родители с удовольствием поддерживали увлеченность дочери. Тогда они еще не считали это ребячеством.       – Не сказка, вовсе это не сказка! – она срывалась на крик, чувствовала, как на глаза наворачивались слезы, – Нирвана Ночи – прекрасное королевство свободы и театра, намного лучше мира смертных! А я самая настоящая принцесса, которая…       Которая не готова столкнуться с реальностью.       Которая предпочтет убежать от проблем в мир грез.       Когда родители впервые отказались подыгрывать Эми, она ужасно расстроилась, хоть и не сказала никому о своих чувствах. Только в Нирване Ночи вдруг стало как-то необыкновенно мрачно и тихо, а принцесса Фишль столкнулась с новым могущественным злодеем, принявшим форму дракона. По сей день этот противник оставался непобежденным, и даже сама Фишль сомневалась, что сможет когда-нибудь избавить королевство от напасти. C годами оно приходило в запустение, поэты и музыканты переставали воспевать печальное великолепие вечной тьмы, театр закрыли на неопределенный срок, а мудрый ворон-советник Оз улетел. Глубоко внутри Фишль понимала, что медленно, но верно проигрывает поединок с жестоким внешним миром.       Ей понадобилось какое-то время, чтобы осознать, что по щекам снова безудержным потоком текли слезы. Все-таки расплакалась на глазах этой наглой Моны. Оказалось, этот день мог стать хуже.       – Эй, ну чего ты сразу в слезы? Я не хотела тебя обидеть, честно! – начала неловко оправдываться Мона, нервно жестикулируя.       Теперь она выглядела растеряно и слегка напугано, не осталось и следа былой самоуверенности. А Фишль все продолжала рыдать, полностью игнорируя повисшее между ними напряжение.       – Послушай, эм… Может, если эта Нирвана Ночи такая классная, расскажешь о ней еще немного? – плач стих и Мона, глубоко вздохнув, заговорила уверенней, – Как тебе такая идея? Если не хочешь, я не настаиваю.       В ответ Фишль угукнула и предложила Моне посидеть вместе на лавочке.       

***

      – Леди Мегистус, моя придворная волшебница, нет тебе равных в чтении судеб на звездном небе! Не сомневаюсь я, что тебе дано предсказать будущее Нирваны Ночи!       – Ваше величество, вы, безусловно, правы, – Мона лукаво улыбнулась, – я приоткрою завесу тайны и поведаю, что уготовано вашему королевству. И хоть сейчас день и на небе нет ни звезд, ни луны, я могу увидеть будущее в хрустальном шаре.       С этими словами она достала из сумки на вид ничем не примечательный стеклянный шар. Фишль была почти уверена, что видела мельком подобную вещицу по скидке в каком-то онлайн-магазине. Однако Мона была так увлечена своим образом придворной волшебницы, так ярко блестели ее глаза, когда она сосредоточенно водила рукой над «хрустальным» шаром, что хотелось искренне поверить в колдовство. И Фишль не могла оторвать взгляд от Моны в тот миг, очарованная энтузиазмом предсказательницы.       Они сидели в шатре, который использовался наставницей Моны для работы. Для сеансов гадания атмосфера была подходящей: полутемное помещение, круглый стол, накрытый красным расшитым золотом платком, а на столе свечи разных цветов и форм, какие-то скляночки, подписанные мелким почерком, руны в бархатном мешочке, карты таро и, конечно же, толстый фолиант в потертой выцветшей обложке. В ящиках стола лежало еще больше мистической атрибутики, от амулетов и оберегов до пучков высушенных трав. Не хватало только того самого хрустального шара, который должен был занимать почетное место посредине стола, но сейчас он находился в руках Моны.       Фишль знала, что подруга частенько таскает вещи из шатра наставницы, чтобы брать заказы самой, постепенно пополнять собственную клиентскую базу, и в будущем не полагаться на «старую ведьму». Ее восхищала независимость Моны. Ей тоже хотелось бы найти занятие по душе, желательно такое, на котором можно заработать, а также съехать от родителей в следующем году. И, может, тогда злобный дракон будет побежден, и Нирвана Ночи заживет спокойно.       – Ну, что ты там видишь? – Фишль нетерпеливо ерзала на стуле, забыв о хладнокровии и невозмутимости, присущими принцессе.       – Погодите еще минутку, ваше величество… Да, как я и думала! Итак, ваше королевство в упадке, вы очень переживаете за судьбы ваших подданных и боитесь, что они перестанут вам верить. Вижу, сколько печали у вас на сердце…       – Я вполне осведомлена о своем внутреннем состоянии. В положении, подобном моему, только очень черствый человек не ощущал бы давящую тоску.       – Ну хорошо, – Мона с укором взглянула на Фишль и продолжила, – Нирвану Ночи спасут ваши решительные действия, хотя для этого придется постараться. В вашем окружении есть те, кто будет препятствовать исполнению ваших планов. Однако, это лишь временные трудности, черная полоса скоро закончится. Прислушивайтесь к советам друзей, их поддержка вам сейчас очень необходима.       Воцарилось молчание. Фишль знала, что от разного рода ведьм и гадалок можно услышать только размытые предсказания в духе: «у вас сейчас сложный период, но скоро все будет хорошо». И все же сейчас она предпочла бы хотя бы какой-то амулет или оберег от злого умысла, нежели успокаивающие слова. Конечно, Мона не была на самом деле ясновидящей. Родители еще в далеком детстве объяснили Фишль, что ведьм и колдунов не существует, есть только предприимчивые люди, пользующиеся доверчивостью окружающих. Даже осознавая это, она хотела поддержать Мону так же, как та поддержала ее.       – Что ж, леди Мегистус, ваши предсказания внушают надежду на счастливое будущее моего королевства. Благодарю вас за верную службу.       Мона просияла. И Фишль вдруг ощутила, что и на ее лице расцветает улыбка. Теперь у нее была подруга, еще и такая чудесная. Поддавшись порыву, Фишль крепко обняла Мону, глубоко вдохнула аромат ее духов, пахнущих ежевикой и малиной. И Мона нежно прижала ее к себе, слегка погладив по волосам. В королевстве вечной тьмы сквозь тучи пробился золотистый солнечный луч.       

***

      Шли дни и недели, Фишль и Мона часто виделись, ходили вместе гулять и вдвоем обедали. Как правило, еду приносила Фишль, так как подруга тратила все сбережения на лимитированные издания книг по астрологии, новые карточные колоды, которых, к слову, у нее уже собралась внушительная коллекция, и прочие колдовские штуки. В душе Фишль возрастало чувство обиды. Она не могла быть полностью уверена, что Мона заинтересована в ее личности, а не в щедрости на похвалу и снэки. Была бы Мона рядом, если бы не бесплатная еда? Заинтересовалась бы она в принципе обычной девушкой, не будь она принцессой Фишль? Да и какую ценность для такой яркой личности, как Мона, представляет их общение? Ведь есть же в городе другие увлеченные колдовскими практиками люди, с которыми наверняка интересней общаться. Они могли бы делиться друг с другом опытом и проводить совместные обряды.       А Фишль могла лишь оказать моральную поддержку. Она не только ничего не смыслила в гадании, так еще и не особо верила в это. Одинокими вечерами Фишль погружалась в неутешительные мысли и догадки. Быть может, стоило наконец поговорить с Моной начистоту.       – Мое высочество весьма обеспокоено необходимостью обеспечивать питание придворной волшебнице, – она зашла издалека в надежде не выдать своей неуверенности, – Нирвана Ночи предоставляет вам многие удобства, леди Мегистус, однако считаю нужным напомнить, что у этой щедрости есть границы.       – Слушай, если пытаешься выяснять отношения, делай это вне возвышенного образа горделивой принцессы! Нужно же как-то отделять твой мир фантазий от серьезных разговоров!       Последний раз такой раздраженной Фишль видела Мону в первую их встречу. Несмотря на то, что та часто открыто выражала недовольство и редко пыталась смягчить прямолинейность высказываний, к подруге она была неизменно благосклонна. Мона соглашалась иногда подыграть Фишль, выслушивала ее мысли на разные темы, бесплатно гадала, утешая позитивными предсказаниями. И снова счастливые воспоминания поглотила суровая реальность, в миг превратив красивую сказку в нечто пугающе серьезное. Фишль стушевалась, она не совсем понимала, как действовать в такой ситуации. Ссоры с родителями всегда заканчивались не в ее пользу – пока она пыталась неловко возразить, за нее уже все решали взрослые.       Вот и сейчас Фишль напряженно раздумывала, что же сказать, чтобы к ней прислушались. Она перевела взгляд с асфальта на проходивших мимо людей, будто они могли дать ей подсказку. Внимание привлекал любой незначительный предмет в ее поле зрения, она смотрела куда угодно, только не на Мону. Время текло мучительно медленно, или так только казалось из-за неловкого молчания, длившегося слишком долго? Наконец Мона, тяжело вздохнув, сказала:       – Ладно, я вижу, что тебе трудно собраться с мыслями. Если захочешь продолжить разговор, я буду на ярмарке в эти выходные. Ищи меня в шатре предсказательницы.       И она ушла, оставив Фишль наедине со страхом неизвестности. Ведь еще нужно было придумать, что сказать при следующей встрече. Да и состоится ли эта встреча вообще? Вдруг Мона не захочет больше говорить с ней? Черные тучи вновь затянули небо над Нирваной Ночи, скрыв мутной пеленой луну и звезды.       

***

      В пятницу Фишль договорилась о встрече с Беннетом, слишком уж невыносимо было прокручивать в голове всевозможные исходы их будущего разговора с Моной. Она пыталась найти в себе силы и настроиться на нужный лад, пока перечитывала в очередной раз любимую книгу. Сцена, в которой принцесса и ее верный друг и советник, ворон Оз, борются со злобным драконом, была настолько захватывающей, что Фишль не могла ни на секунду оторваться. Вернее, обычно она не могла прерваться, когда доходила до этой части. Почему-то именно сегодня Фишль вместо того, чтобы привычно наслаждаться насыщенным сюжетом, бездумно смотрела в книгу. Через какое-то время она осознала, что вообще ничего не прочитала. Буквы мелькали перед глазами, складываясь в слова, а затем и в предложения, однако смысл написанного ускользал. Впрочем, это было совершенно неважно, все равно Фишль отлично помнила все события книги.       До встречи оставалось еще какое-то время и его решено было потратить на небольшую уборку. На столе, помимо открытой на середине книги, лежала стопка старых дневников Фишль, а также несколько выпавших из них страничек. На одной из них красовался схематичный рисунок, который когда-то сделала Мона с целью объяснить подруге, как расположение планет влияет на характер и самочувствие людей. Изучив его, Фишль тяжело вздохнула – сколько она не пыталась вникнуть в то, что рассказывала Мона, астрология интересней не становилась. Что хорошего в том, что звезды определяют судьбы? В голове возникло воспоминание о разговоре, оставившем после себя очень неприятный осадок:       – Знаешь, я немного удивлена, что мы с тобой так сдружились, – Мона задумчиво накручивала прядь темных волос на палец, улыбаясь каким-то своим мыслям, – Ты ведь воздушный знак, а я земной. Они совсем не сочетаются.       – Почему же?       – Ну, смотри, воздушные знаки обычно ветреные, характер переменчивый, бывают импульсивны…       – Но ты ведь тоже импульсивная, – перебила ее Фишль, от возмущения забыв о необходимости поддерживать образ принцессы.       – Ничего подобного! – отрезала Мона, притворно надувшись, – Нет, конечно, бывают разные случаи, но вообще земные знаки предпочитают стабильность, они ответственные и практичные.       Фишль не покидало ощущение, что вся эта обобщенная информация никак не влияет на их отношения.       И вдруг Фишль задумалась, а что если они и вправду несовместимы? И все же Мону она терять не хотела. Хотя они подружились совсем недавно, каждый момент, проведенный с ней, ощущался для Фишль совершенно прекрасным. Даже если стояла дождливая, пасмурная погода, все шло наперекосяк и казалось, что ничего не скрасит день, один разговор с Моной по телефону мог кардинально изменить настроение. На душе сразу становилось так тепло, Фишль могла часами слушать подругу, пусть даже темой разговора была нелюбимая астрология. И потом весь вечер проходил, как во сне, она была слишком увлечена мыслями о следующей встрече с Моной: чем они займутся, куда сходят, чем еще можно угостить подругу, как приятно будет оказаться в ее теплых объятиях и долго-долго лежать на мягкой кровати, обнявшись…       В один такой вечер Фишль особенно рассеянно вела себя на ужине – совсем не слушала, что говорят ей родители, невпопад отвечала, мечтательно улыбалась и, казалось, не обращала внимание на содержимое своей тарелки. В тот вечер мама приготовила цыпленка в медовом соусе, блюдо, сочетание вкусов в котором Фишль никогда не понимала, а потому всегда с неохотой съедала пару кусочков и уходила в свою комнату, уверив родителей, что наелась. Однако тогда она впервые съела ножку цыпленка целиком. Отец, изумленно наблюдавший эту картину, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но мать его остановила. Она только покачала головой и как-то понимающе улыбнулась.       Во время уборки Фишль находила среди своих вещей все больше мелочей, напоминавших о Моне. Маленькая золотистая тканевая звездочка, оторвавшаяся от шляпы, парочка амулетов, ловец снов, который они когда-то вместе тестировали на ночевке и забытый после все той же ночевки черный бантик. Фишль тогда настояла на том, чтобы сделать Моне новую прическу, и та осталась вполне довольна результатом. Настолько, что ушла домой, забыв свой бантик.       Фишль твердо решила, что пора заканчивать уборку, когда наткнулась на стоявшую на полке деревянную фигурку ворона. Когда Мона подарила ей этого «мини Оза», как они его назвали, Фишль была в восторге. Эта фигурка не шла ни в какое сравнение с пестрым разнообразием кукол, которых она несколько лет назад коллекционировала, и все же среди всех предметов в коллекции ее взгляд всегда останавливался на величественном вороне. Его крылья были распахнуты, каждое перышко тщательно вырезано искусным мастером, острые когти растопырены, словно он вот-вот схватит добычу, гладко отполированный клюв тускло поблескивал на свету. Совсем как Оз из Нирваны Ночи, верный советник принцессы.       «Ваше высочество, я приношу вам этот дар, дабы вы никогда не забывали, что в трудную минуту всегда есть кто-то, готовый вас поддержать»       Мона сказала это, когда вручала Фишль фигурку ворона. В прошлом эти слова вызвали трепет в сердце и желание расплакаться от счастья на плече подруги. Воспоминания же о том моменте отдавали горечью. В груди образовалась холодная пустота и вместе с ней необъяснимое тянущее чувство, словно одна из струн ее души вот-вот оборвется. Маленький деревянный Оз в эту минуту был единственной поддержкой Фишль, но отчего-то ей хотелось спрятать его глубоко среди кукол и больше никогда не доставать.       Где-то в Нирване Ночи с грохотом обрушилась самая высокая башня замка принцессы.       

***

      В кафе, где они договорились встретиться, Фишль пришла раньше Беннета. Зная его невероятное умение влипать в неприятности, можно было предположить, что без форсмажора в дороге не обошлось. Фишль уже успела сделать заказ, когда Беннет, опоздавший примерно на десять минут и сильно запыхавшийся, вбежал в кафе, по пути чуть не сбив с ног пару посетителей.       – Извини, опоздал на автобус, – быстро пояснил он, плюхнувшись на стул напротив Фишль, – Представляешь, прямо под носом у меня уехал!.. Эх, надо было пойти другой дорогой! Уже третий раз за неделю мне черная кошка дорогу перебегает. Я-то думал в этот раз пронесет, не стал в обход идти. Как оказалось, очень зря. А у тебя как, случилось что?       И Фишль подробно рассказала Беннету, как повздорила с Моной, как переживала об этом вот уже несколько дней, как ждала и в то же время боялась наступления выходных и, следовательно, предстоящей встречи. Внимательно выслушав ее рассказ, друг вынес емкий вердикт:       – Ну и дела… – он задумчиво почесал затылок, – Но ты ведь не думаешь всерьез, что вы несовместимы и что она не захочет больше с тобой общаться?       Фишль в ответ лишь угрюмо глянула на него. Перед ней стояло блюдце с нетронутым клубничным пирожным – ее любимым десертом – однако аппетит совсем пропал. Чем больше Фишль думала или тем более говорила о Моне и их отношениях, тем плотнее становился ком в горле.       К счастью, Беннет понимал ее состояние и не требовал ответа.       – Думаю, она бы не предложила тебе поговорить, если бы не хотела больше общаться. Да и разве может астрология помешать отношениям? Я имею в виду, если твои чувства взаимны…       В этот момент Фишль громко закашлялась, поперхнувшись чаем.       – Да что это вообще значит?!– Беннет непонимающе уставился на ее искаженное гневом лицо, – Почему ты говоришь об этом так, словно мы с Моной встречаемся? Кхем, я хотела сказать… Моему высочеству не до конца ясен ваш ход мыслей, благородный рыцарь. Сдается мне, что вы превратно понимаете суть сложившейся ситуации!       Громко отхлебнув еще чая, Фишль отломила внушительный кусок пирожного и, затолкав его в рот, почти мгновенно проглотила.       – Ладно, ладно, только ты не волнуйся так, а то подавишься еще! – Беннет поднял руки в примирительном жесте, однако для Фишль было очевидно, что свою вопиющую ошибку он на самом деле не осознал, – Допустим, ты не хочешь говорить о своих чувствах к Моне, – он осекся, подскочив от резкого звука: Фишль чуть не расплескала чай, стукнув чашкой по столу, – Осторожнее, разобьешь ведь! Так о чем это я? Ах, да, я это к тому, что ты обязательно должна поговорить с ней! В конце концов, от этого разговора ты ничего не потеряешь, – он оценивающе оглядел Фишль, крутившую в руках ложку, – Кроме, разве что, нервных клеток. Зато точно все прояснишь. Уверен, астрология не помешает вам двоим друг друга… Дружить друг с другом!       Ответа Беннет уже, кажется, и не ожидал. Фишль продолжала с напускным интересом изучать узор на черенке ложки, сжав губы в тонкую линию и слегка нахмурившись. На словах все было невероятно просто: подойти, поговорить, помириться. А ведь уже на первой стадии что-то с большой вероятностью может пойти не так. Сердце начнет отбивать безумный ритм в груди, колени вдруг задрожат, возникнет желание развернуться и трусливо убежать, как только она увидит Мону. На втором этапе в горле пересохнет, голос задрожит, а то и вовсе не получится и слова от волнения выдавить. Ну а до последнего этапа плана Фишль, скорее всего, ни за что не дойдет.       Как во сне Фишль брела по шумной улице домой. Беннет вызвался проводить ее, заявив, что категорически не примет отказ. Всю дорогу он без умолку болтал, стараясь отвлечь подругу забавными историями, и Фишль поначалу даже слушала, однако смысл сказанного улавливала с большим трудом. Мыслями она находилась в завтрашнем дне, где ничего хорошего и позитивного ее точно не ждало, где все, что могло пойти не так, обязано было пойти не так.       Вернувшись домой, Фишль сразу легла спать, даже не раздевшись. Какое-то время она ворочалась с боку на бок, однако тревожные раздумья настигали ее вне зависимости от того, насколько удобной была поза. Фишль свернулась калачиком и, обреченно вздохнув, уткнулась лицом в подушку. В Нирване Ночи начался сильнейший ливень.       

***

      У шатра предсказательницы собралась небольшая группа людей, желавших узнать свое будущее на ближайшую неделю. Мона заметила в толпе несколько знакомых лиц – постоянные клиенты наставницы неизменно возвращались за очередным гаданием на выходных. Возможно, если бы эти люди однажды перестали вверять свою судьбу звездам, картам и рунам, им с наставницей пришлось бы переехать в другой город в поисках новых клиентов. Однако Мона по себе знала, как нелегко порой жить в полном неведении. Так, к примеру, накануне какого-нибудь важного события она делала расклад, чтобы заблаговременно подготовиться морально к тому или иному исходу.       В последнее время карты пророчили Моне лишь горе и неудачу. Нет, ее вовсе не беспокоило, что Фишль отдалилась и вот уже неделю они никак не контактировали. То, что она сделала расклад на их следующую встречу, было всего лишь любопытством. Взгляд Моны скользил по проходившим мимо людям, ни на ком не останавливаясь. Наставница любезно разрешила ей немного прогуляться, и все же злоупотреблять такой щедростью, как показывала практика, не стоило. Моне оставалось лишь надеяться, что Фишль скоро объявится.       Карты сказали, что встреча состоится, но разговор будет непростым. Сейчас, меряя шагами пространство вокруг шатра и поминутно поглядывая на часы, Мона начинала сомневаться в таро и своих способностях. В тот момент, когда она уже готова была признать гадания полной чушью, придуманной людьми для самоуспокоения, на другом конце оживленной улицы показалась знакомая фигура. Фишль медленно, будто каждый шаг давался ей с большим трудом, направлялась к шатру предсказательницы. Мона хотела было пойти ей навстречу, но вовремя себя остановила. В конце концов, именно Фишль должна была проявить инициативу, а Мона, в свою очередь, проявила бы великодушие, выслушав ее.       Тем временем Фишль приблизилась к ней на расстояние вытянутой руки и начала разговор в своей привычной манере:       – Приветствую вас, моя придворная волшебница. С благословением Нирваны Ночи мы, полагаю, сегодня сумеем разрешить недопонимание, возникшее между нами.       Держалась Фишль будто бы как обычно: эмоциональные чудаковатые жесты, неуместная претенциозность. Однако эти неотъемлемые составляющие образа таинственной принцессы выглядели еще более наигранными, чем обычно. Раньше Мона и подумать не могла, что подобное возможно – казалось бы, столь вычурный образ сложно сделать более неестественным. И все же в жестах ощущалась излишняя резкость, а голос немного дрожал.       – У тебя все в порядке?       Мона спросила об этом только из вежливости, совсем не потому, что ее сердце болезненно сжималось от одного взгляда на несчастную Фишль.       – Уверяю вас, леди Мегистус, я нахожусь в добром здравии и стойко переношу выпавшие на мою долю испытания судьбы. И хотя ноша моя нелегка, я… – она потупилась и замолчала.       Какое-то время Фишль переминалась с ноги на ногу, будто все не могла подобрать нужных слов, а Мона раздумывала, как создать комфортную обстановку для откровенного разговора. Такими темпами из-за неловкости и нерешительности Фишль дело могло так и не сдвинуться с мертвой точки. Мона в который раз бросила взгляд на часы – скоро наставница потеряет терпение и отправится искать отлынивающую от работы ассистентку. Нужно было скорее что-то придумать.       – У меня сейчас не так много времени, чтобы это обсуждать, к сожалению, так что давай ты просто расскажешь вкратце, что у тебя случилось.       Она предложила первое, что пришло на ум, даже готова была простить отсутствие слезных извинений. И вдруг Фишль заплакала. Так горько и надрывно, как не плакала даже в их первую встречу. У Моны словно разом все мысли из головы исчезли, не хотелось думать, что причиной слез подруги могли стать ее необдуманные слова. Она будто очутилась на дне океана, куда не пробивался свет, где не было ничего, кроме шума в ушах и полного неведения, как выбраться на поверхность.       – П-прости меня, – пробормотала Фишль сквозь всхлипы, – я думала, что т-ты бросишь меня, что я не нравлюсь тебе!       Она наконец подняла блестящие от слез глаза на Мону и, повинуясь порыву, бросилась к ней в объятия. А Мона все еще не представляла, как подбодрить подругу, поэтому просто прижала ее к себе и привычно погладила по голове, нежно зарываясь пальцами в мягкие золотистые волосы.       – Ты наверняка хотела бы найти кого-то, с кем была бы полностью совместима, – Фишль постепенно приходила в себя, однако ее по-прежнему немного потряхивало от волнения, – А я… Не хотела терять тебя.       Услышав это искреннее признание, Мона замерла. Паззл в ее голове сложился. Их совместные обеды, прогулки и долгие разговоры – все это они воспринимали по-разному. И, похоже, Фишль эти отношения принимала близко к сердцу.       – Глупенькая, – Мона, улыбнувшись, поцеловала Фишль в лоб, – Ты правда думала, что я пользуюсь твоей дружбой только ради бесплатных обедов и возможности поболтать с кем-то от скуки? Какого же низкого ты обо мне мнения! – шутливо возмутилась она.       – Прости, я не должна была сомневаться в тебе…       – И все же у тебя были причины на это.       Для себя Мона решила, что в следующий раз обязательно накопит побольше денег и угостит Фишль ее любимыми блюдами. И неплохо было бы подарить ей сборник иллюстраций к любимой серии романов про принцессу мрачного королевства.       Прошло уже больше получаса с того момента, как Мона отпросилась у наставницы прогуляться. А это означало, что пора бы уже уйти подальше от шатра предсказательницы. Мона лукаво улыбнулась:       – Ваше Высочество, согласитесь ли вы сбежать со мной из этой скучной обители смертных?       – Конечно!       С тех пор в душе Фишль поселилась уверенность, что Нирвана Ночи никогда не падет.