Тяга

                    С раннего утра глухое раздражение давило на затылок. Какаши рассеянно тёр его, вчитываясь в витиеватое послание от даймё. Кто придумал эти официальные обороты, зачем писать «исключительно в целях нашего взаимовыгодного сотрудничества», когда можно просто сказать: мне нужно больше шиноби. Точка. Вообще-то письмо пришло в нужное время: после войны прошло почти три года, услуги шиноби требовались редко — не до того было, все занимались восстановлением. Кто дома, кто психики. А тут такая удача: два десятка воинов для охраны. Даймё изволил путешествовать по стране и опасается за свою жизнь. Подбирать будет сложно, потому что список желающих включает в себя едва ли не всё население Конохи.       Раздражение гулко стукнулось о виски. Какаши потёр подбородок и задумался. Если бы не должность Хокаге, сам бы помчался впереди всех. Он, конечно, догадывался, что работа, взваленная Цунаде, будет тяжелой, но не настолько же! Сплошная бумажная волокита и решение мелких, но необходимых вопросов, от которых ржавеет даже самый острый ум.       Какаши повёл шеей, хрустнули позвонки. Когда в последний раз тренировался? Неделю назад, две? Дочитанное письмо полетело на стол. Ножки кресла проехались по полу с противным скрежетом, когда Какаши встал. Выгнул спину, потом согнулся, положил ладони на пол. Связки на ногах слабо, но отчётливо заныли. Несколько раз повторив наклоны, Какаши встал в планку и выдохнул, отпуская все лишние мысли. Никаких просьб, выдох, никаких приказов, вдох, пыль танцует в солнечном луче, выдох, доски пола гладкие, вдох, за окном пищит дрозд, вы…       — Какаши-сенсей!       Наруто влетел в кабинет без стука. Растерянно остановился, не сразу заметив Какаши. Заулыбался.       — Какаши-сенсей, вы решили отвлечься? Старость даёт о себе знать, да? Когда я стану Хокаге, у меня тоже не будет времени на тренировки, даттебайо, поэтому отправьте меня на миссию! Сколько можно сидеть в Конохе?       Со вздохом Какаши поднялся и укоризненно посмотрел на Наруто. Того суровый взгляд ничуть не смутил, просто скользнул мимо, не достигнув цели.       — Ну, Какаши-сенсей, неужели у вас нет какой-нибудь, пусть даже самой захудалой, миссии?       Наруто переступал с ноги на ноги, молитвенно сложив руки. В любой другой день Какаши обязательно нашёл бы миссию для Наруто — его энергия вечно требовала выхода. Но сегодня раздражение на то, что помешали просто помедитировать в тишине, затрещало на кончиках пальцев.       — Жаль, что твой сенсей не научил тебя стучаться.       — Ой. — Наруто захихикал. — И правда. Простите. Так что с миссией, есть что-нибудь?       — Есть. — Какаши не страдал мстительностью, однако не смог отказать себе в удовольствии: — Зайди на строительный склад, возьми доски и иди в квартал Учиха. Саске давно просил прислать рабочих для восстановления дома.       — Строить дом для Саске? — Тень набежала на лицо Наруто и так же быстро исчезла. Он улыбнулся. — Я три раза ему помощь предлагал, даттебайо! Теперь не отвертится! Спасибо, Какаши-сенсей!       Он умчался, не дождавшись ответа. Громко хлопнула дверь. Концентрация испарилась, придётся отложить медитацию. Какаши с ненавистью посмотрел на стол, потом, с тоской, в окно. Сбежать от собственных АНБУ — чем не развлечение? Он уже распахнул створки, когда дверь снова открылась.       — Какаши-сенсей! Это ваших рук дело, да? Те ящики из Ивагакуре. Болотная наперстянка, что мне прикажете с ней делать?       Предплечье обожгло острой болью так неожиданно, что Какаши приглушённо охнул. Недоверчиво посмотрел на затянутую в чёрный рукав руку, свёл брови. Быть такого не может.       — Какаши-сенсей, не делайте вид, что не слышите меня!       Сакура подошла ближе, спину обожгло. Какаши выдохнул сквозь зубы, медленно повернулся и склонил голову. Глаза Сакуры полыхали, ослепляя зеленью.       — Хм, — наконец протянул он и заставил себя улыбнуться. — Я решил, что ты найдёшь применение редкой траве, Сакура. Разве не ты говорила недавно, что хочешь увеличить лекарственный сад при больнице?       — О. Так вы запомнили, — пробормотала Сакура, опуская глаза и перекатываясь с пятки на носок. Щёки слабо покраснели — было видно, что ей приятно.       Голова начала кружиться, Какаши незаметно вцепился в подоконник. Это была не слабость — чакра стремительно утекала. Не. Может. Быть. Сейчас он произнесёт фразу, которая вспыхнула на его коже, и они будут связаны навсегда…       — Конечно запомнил, Сакура. — Он заставил себя говорить, с трудом ворочая языком. Даже улыбнулся глазами. Рука сама потянулась к розовой макушке. Стоило кончикам пальцев коснуться кожи, и чакра хлынула в него, знакомая, нежно-зелёная. Если бы она имела запах, Какаши был уверен, что Сакурина пахла бы весенней листвой ясным мартовским утром. От его прикосновения Сакура дёрнулась и недовольно повела головой.       — Когда-нибудь вы запомните, что касаться девушек, когда заблагорассудится, невежливо, — проворчала она приглушённо.       — Прости, Сакура, я вечно забываю, что ты уже выросла.       — Хотя, — она словно не услышала, снова перекатилась с пятки на носок и сложила руки в замок перед собой, — в ваших книжках наверняка и не так касаются.       — Надеюсь, мы не будем сейчас обсуждать сюжеты «Ича-Ича», — пришло время пробормотать Какаши. И покраснеть — тоже.       — Вы читаете их на глазах у всей деревни, но стесняетесь говорить о содержании? — Сакура развеселилась. — Какаши-сенсей, скажите, а вы представляете себя на месте главного героя?       — Сакура, — протянул он укоризненно и покачал головой. — Такие вопросы приличные девушки не задают.       — А я представляю, — неожиданно заявила она. Какаши мог поклясться — и подмигнула. А потом попрощалась и ушла.       Её чакра приятно покалывала, заставляя волоски на теле приподниматься. Соулмейт. Невероятно. Из всех женщин именно Харуно Сакура. Судьба в очередной раз решила над ним посмеяться.       Хорошо, что надпись может видеть лишь человек, которому она принадлежит. В четырнадцать лет она появилась на предплечье, протянулась вдоль вены. Какаши смотрел на неё с нечитаемым выражением лица: у него появился соулмейт. Отчаянно хотелось верить, что он никогда его не встретит. Скорее всего, попросту не доживёт до встречи. Её Какаши ждал со страхом. Старательно избегал любого общения с девушками: вдруг среди них окажется та, что заставит чакру покидать тело? Ослабит в самый неподходящий момент. Он с Куренай-то стал общаться без опаски лишь когда оказалось, что они с Асумой связаны. А Анко избегал так долго, что она начала обижаться.       Но шли годы, никто не объявился, и Какаши выдохнул. Надпись постепенно начала истончаться, впитываться в кожу. Со временем он попросту про неё забыл. В «Ича-Ича» соулмейты всегда сливались в жарких объятиях, сплетались на кровати и путались в простынях. А к финалу непременно обретали счастье. Если бы Какаши знал, что именно свяжет его с другой женщиной, если бы знал, что на предплечье Сакуры все эти годы была «болотная наперстянка», никогда в жизни не стал бы отправлять ей эту несчастную траву.       Теперь ему мучиться, искать предлог, чтобы коснуться Сакуры, скрывать их связь и надеяться, что ненароком не пробудит ответный отклик. Ни о каких чувствах речи не шло: Сакура не заслуживает груза на шее в виде измученного пустотой и сожалениями ветерана. Прижавшись виском оконной раме, Какаши задумчиво смотрел, как она выходит из резиденции и щурится на солнце. Словно почувствовала — подняла голову, увидела его и помахала рукой. Он слабо взмахнул в ответ.       День промчался незаметно — в тягостных размышлениях о дальнейшей судьбе. Если соулмейт, даже ненароком, активировал связь, чакра будет утекать, пока они не сольются в этих пресловутых объятиях. Какаши попытался представить, как предлагает Сакуре заняться сексом. Один раз, исключительно в целебных целях. А потом представил, как отправляется в полёт над Конохой под проклятья Сакуры. Кулак у неё тяжёлый.       Харуно Сакура. Конечно, иногда он думал о ней. Война сильно сблизила, открыла в нём потребность защищать и оберегать Сакуру, потребность внезапно приятную. Какаши привык заботиться обо всех, но никогда — о ком-то конкретном.       — Какаши! — Гай настиг его, когда Какаши почти дошёл до угла пустой улицы. Луна стояла над деревней, жители давно спали, и Какаши наивно надеялся спокойно добраться до дома и там, в тишине и темноте, попытаться уйти в медитацию.       — Думал, ты давно спишь. — Какаши остановился, глубже засунул руки в карманы.       — Куда спать! Сила юности бурлит в крови и зовёт на приключения! — Гай подмигнул и белозубо улыбнулся. — Как на счёт пары бутылочек саке?       — Прости. Не сегодня. Моей силы юности хватит только дойти до кровати.       — Ты меня пугаешь, мой лучший друг! — Гай обеспокоенно коснулся его лба. — Заболел?       В последний раз Какаши болел… Никогда. Раны не в счёт. Шиноби не подвержены обычным болезням гражданских — чакра выжигает любые вирусы. Яды не в счёт. Но сейчас Какаши с удивлением почувствовал, что его бьёт лёгкий озноб.       — Может, это редкая болезнь, поражающая шиноби? — забеспокоился Гай. — Тебе надо срочно в больницу!       — К утру пройдёт, — отмахнулся Какаши. — Не стоит беспокоить ирьенинов по пустякам.       — Болезнь Хокаге — не пустяк! — Гай вдруг закинул Какаши на плечо и помчался к больнице. — Коноха ещё скажет мне спасибо за то, что сберёг твоё драгоценное здоровье, Какаши!       Повиснув на Гае, Какаши беспрекословно молчал. От тряски начала болеть голова, кровь застучала в виски.       — Срочно! Спасите Хокаге! — закричал Гай, врываясь в холл. Спавшая за стойкой регистратуры медсестра резко подскочила, рассыпав бумаги по полу.       — Со мной всё в порядке, — поспешно заверил Какаши, как только Гай опустил его на пол. Вразрез со словами пошатнулся — в глазах резко потемнело. Шмыгнув носом, Какаши накрыл веки пальцами — приглушённый больничный свет больно резал.       — Мы проводим вас в палату, Рокудайме, — засуетились медсёстры. Гай шёл следом, взволнованно рассказывая о симптомах. Какаши недовольно поморщился — как всегда перегибает палку.       В палате было темно и прохладно. Вытянувшись на кровати, Какаши выдохнул. Неприятная это штука — болеть. Мышцы ослабли, кости ноют, от жара кажется, что дышит огнём. Неужели это тоже связано с соулмейтами? Его тело всегда отлично принимало чужую чакру, Сакурину — особенно. Что же сейчас пошло не так?..       Он забылся нервным сном к рассвету, и выплыл из него неохотно. Голова словно была залита чугуном, глаза засыпало песком. За окном шелестел дождь, терпко пахло влажной землёй, листвой и почему-то ромашками. Вездесущий больничный запах прорывался сквозь природный аромат. Какаши глубоко и шумно потянул носом и открыл глаза. Ромашки стояли на тумбочке. Мелкие, полевые, с вытянутыми жёлтыми сердцевинками и крохотными белыми лепестками.       — Наконец-то, — раздался знакомый ворчливый голос. Какаши отчётливо слышал беспокойство, которое Сакуре так и не удалось скрыть. Он повернул голову и прищурил глаза, обозначая улыбку. — Почему не сказали, что заболеваете?       — Хм. — Какаши сделал вид, что задумался. — Прости, Сакура, кажется, я сам не понял, как это произошло.       Сердце гулко и быстро застучало, стоило взгляду зацепиться за крохотные веснушки, рассыпанные по её скулам. Раньше он их не замечал. Они точно были там всегда? Захотелось собрать их губами. Какаши мысленно ударил себя, но это не помогло. Возбуждение тёплом пронеслось по телу и заклубилось в паху. Это тоже обратная сторона связи, или Сакура просто невероятно привлекательна в белом халате? Тонкая прядка выбилась из тугого хвоста, тёмно-розовые брови сошлись над переносицей, ресницы длинные, густые, а глаза глубокие… Какаши вспыхнул и резко отвернулся. Совсем с ума сошёл, старый развратник. Не зря Сакура его так называет — правда, как она есть.       — Не понял, значит, — зловеще протянула Сакура. И вдруг коснулась лба. От облегчения Какаши едва не застонал — её чакра смешалась с его, забурлила пьянящим коктейлем.       — Со мной всё в порядке, Сакура, — проговорил он хрипло. Сглотнул — стало сложно дышать.       — Вижу, — мрачно кивнула Сакура, поправляя одеяло.       — Это ты принесла? — Какаши кивнул на ромашки.       — Да, — ответила она с вызовом. Будто он собирался спорить или смеяться, что цветы у кровати больного — бред. Нет. Теперь Какаши хотел рассмотреть их тщательней, представляя, как она собирала их на рассвете. Интересно, сохранили ли её пальцы запах цветочного сока?       — Спасибо, — ответил он. И на этот раз улыбнулся по-настоящему. А Сакура внезапно нахмурилась. Потёрла лоб, разглаживая маленькую морщинку.       — Странно всё это, — сказала скорее для себя — не для него.       — Что именно? — поинтересовался Какаши, пытаясь отвлечься от того, как натянулся халат на груди, когда она подняла руку. У Сакуры грудь небольшая, как раз на его вкус. Аккуратная. А соски какие? Вытянутые и крупные, или маленькие и круглые? Тёмные или светлые? Ками, дай сил изгнать эти мысли! Он отвернулся, закусил щёку, восхваляя маску, под которой скрылись волнующие эмоции.       — Ничего, — неожиданно смутилась Сакура. Её щёки вспыхнули ярко, и у Какаши вдруг запульсировали губы.       — Ваша болезнь, — нехотя заговорила она. — Какаши, когда вы болели в последний раз?       Без уважительного «сенсей» его имя зазвучало особенно интимно. Какаши позволил мурашкам пробежать под кожей, даже зажмурился от удовольствия.       — Чего вы улыбаетесь? — взвилась Сакура. — Для вас это всё смешно, да?!       — Ну, что ты, Сакура. Конечно же нет. — Он попытался придать голосу уверенности, которую совершенно не чувствовал. — Это обычная простуда, я думаю.       — Когда вы стали ирьенином? — Сакура прищурилась. — Решили, что знаете лучше меня? Это не шутки! Вы же никогда не болели!       — Хм, — только и смог выдавить из себя Какаши.       — Скажите. — Она подалась вперёд, нависая над его лицом. Глаза против воли упали в скромный вырез ципао. Не вырез даже — просто открытые ключицы, но, Ками, как же захотелось провести по ним языком! — Вы нашли соулмейта?        — Что?.. — вяло спросил Какаши, не вдумываясь в смысл слов. Дошло не сразу. А когда дошло, он распахнул глаза. — Что ты… Сакура, какие соулмейты! Не в моём возрасте! — Он даже смог выдавить короткий смешок.       — У шиноби это один из первых показателей после резкой потери чакры. Вы не теряли чакру недавно?       — Нет. — Какаши стало нехорошо под её внимательным взглядом. — Нет, Сакура, это я бы точно заметил.       Сакура задумалась. На лице отразилось разочарование: она явно загорелась идеей со связью, а теперь та рушилась под фактами. Подтасованными, но ей это лучше не знать.       — У тебя, наверное, полно работы, — заговорил Какаши, плавно скользя взглядом по лицу. — Не стоит тратить на меня время.       — Вы правы, — задумчиво сказала Сакура, явно не поняв, как грубо это прозвучало. Касание её пальцев к его лбу пронзило молнией. Какаши тысячи раз пропускал через себя электрические разряды, но этот стал особенным. Даже сердце остановилось.       Она ушла, оставив его полностью разбитым. Связь только начала проявлять себя, а что дальше?       — Какаши-сенсей! — Наруто ворвался в палату в десятом часу утра. Голубые глаза на пол-лица горели, а брови постоянно двигались. — Вы как? Сенсей толстобровика сказал, что вы заболели. Всё в порядке?       — Он жив и явно здоров, — протянул с прохладцей Саске, входя следом. — Какаши, вижу, что вы не умираете.       — Хвала Ками, — пробормотал Какаши.       — Усуротанкачи, пойдём, нам надо крышу доделать, скоро дожди начнутся.       — Дождь и сейчас идёт, теме, — отмахнулся Наруто, упирая руки в бока. — Какаши-сенсей, признавайтесь, вы встретили соулмейта?       Какаши, который в этот момент пил воду, поперхнулся. Откуда в учениках столько прозорливости? Ксо, у него что, на лице написано?!       — Со мной всё в порядке! — заверил он поспешно. Саске слегка прищурился, но ничего не сказал. Какаши и правда чувствовал себя гораздо лучше. От прикосновения Сакуры или просто от того, что она неподалёку, но болезнь отступила так же быстро, как пришла. К вечеру Какаши наконец вошёл в свою квартиру, привалился к стене и выдохнул.       Безумие овладевало постепенно. День, другой, за ним неделя, месяц… Он постепенно сходил с ума и, как одержимый, искал встреч с Сакурой. Они два раза пили чай в идзакая, один — сходили в кино, как сказал тогда Какаши — фильм неплохой, а Гай отказался, жаль пропадать билетам. Её присутствие становилось необходимым, словно без Сакуры невозможно будет дышать. Умом Какаши понимал, что привязывает её к себе, и в тишине спальни признавался — это неизбежно. Их сближение неизбежно, как ураган, который ещё гремит издалека, над горами, но приближается. И никак это не остановить…       — Какаши, вы правда будете есть эту рыбу? — Сакура звонко рассмеялась, когда Какаши взял у уличного торговца пару жареных рыбёшек в салфетке. Рёбра у рыбёшек торчали во все стороны, хребты изгибались так, будто она жарилась живой и очень не хотела погибать такой смертью.       — Хм, Сакура, они вкусно пахнут, — с сомнением протянул Какаши. На самом деле ему было глубоко наплевать и на внешний вид, и на вкус рыбы. Он наслаждался каждым мгновением, проведённым рядом с Сакурой, а там пусть хоть яд нальют — неважно. Она стала его навязчивой идеей, целью, которую надо достичь вопреки всему. Всё чаще Какаши думал, что хочет, чтобы она влюбилась в него. Именно в него, не в связь, что их скрепила.       Потому что он влюблялся с каждым днём сильнее, понимая, что, возможно, влюбился давно, а осознал только сейчас. Она заряжала энергией, воспламеняла улыбкой, а от звука голоса ему хотелось постоянно улыбаться, неважно: ругается Сакура или хвалит новую книгу.       — Я бы на вашем месте не рисковала, — пряча улыбку под серьёзным тоном, сказала она. — Эта рыба, кажется, умерла своей смертью.       Какаши умиляло её желание его защищать. Сакура будто брала над ним опеку, считая неспособным даже разобраться в свежести купленной еды.       — Сакура, — проникновенно сказал он, — если я отравлюсь, ты всегда сможешь меня спасти.       — Я не всегда буду рядом, — проворчала она.       — Почему, м? — Он приподнял бровь. — Ты решила переехать из Конохи?       — Нет, просто… — Сакура вдруг смутилась. — Когда-нибудь вы женитесь. Я думаю, что женитесь.       — Хм. — Какаши постучал указательным пальцем по подбородку. — Полагаю, мне надо жениться на тебе, чтобы всегда держать тебя рядом.       Сакура вдруг покраснела. Густо-густо. Отвернулась и пробормотала что-то о возмутительных мыслях старых развратников. А Какаши охватил азарт. Тот, что обычно бывает перед боем, когда адреналин делает тебя всемогущим.       — Ты считаешь меня не старым для брака, но старым в принципе, Сакура?       — Я не считаю вас старым, — чуть слышно сказала она. Прикусила губу — жест вышел милым и трогательным.       — Хм. Тогда, может, перестанешь называть меня старым?       — Я не…       Она не успела договорить — выруливший из-за угла Саске выглядел слишком необычно, чтобы не отвлечься на него. Взъерошенный, с соломой в волосах, он мрачно сверкал глазами, направляясь прямиком к Какаши.       — Уберите от меня этого усуротанкачи, или я его убью! — пообещал он, сжав кулаки.       — Саске-теме! Ну ты чего, весело же было, даттебайо! — Наруто выскочил из-за того же угла, взъерошенный не меньше. — О, Сакура-чан, Какаши-сенсей, привет!       — И что вы натворили? — угрожающе начала Сакура, уперев руки в бока.       — Ничего, Сакура-чан! Совершенно ничего! — распахнул честные глаза Наруто.       — Он вывалял меня в сене, — процедил Саске, брезгливо отряхивая рукав юкаты.       — Тебе полезно, Саске-теме, — хихикнул Наруто.       — Хм, Саске, думаю, тебе стоит сказать Наруто спасибо. Лет шесть назад он кидался грязью. Говорил, что это, как там это звучало… Что грязь тонизирует кожу.       — Спасибо, Наруто, — съязвил Саске и отвесил шутливый поклон.       — А вы что, вдвоём гуляете? — Наруто вытянул шею в надежде разглядеть кого-то ещё рядом с Какаши и Сакурой. — Это что, свидание, даттебайо?!       — Какое свидание, бака! — огрызнулась Сакура. — Мы просто встретились после работы.       — После работы обычно идут домой, — заметил Саске.       — Хм, Сакура, возможно, это и правда выглядит, как свидание, — с хитрой улыбкой сказал Какаши. Сакура предсказуемо покраснела, хмуро посмотрела на него, но возражать не стала.       — Что-о?! — Наруто выпучил глаза. — Вы что, встречаетесь?!       Посмеиваясь, Какаши потёр затылок, предоставив Сакуре выкручиваться самостоятельно. Она вдруг шагнула к нему, взяла под руку и притёрлась к его боку бедром.       — Ты что-то имеешь против? — протянула сладко. Какаши оторопел — такую реакцию совершенно точно не ожидал.       — Эм-м, нет, — растерялся Наруто. — Ладно. Тогда мы пойдём. Да, Саске?       — Пойдём. — Саске заторможено кивнул и даже позволил Наруто потянуть себя за рукав.       Они остались вдвоём. Сакура до сих пор держала под руку, и Какаши боялся пошевелиться и разрушить хрупкий момент близости.       — Встречаемся, значит, — хмыкнул он. Скосил на неё глаза. Сакура ответила дерзким взглядом.       — Вы возражаете?       — Кхм. — Какаши демонстративно посмотрел на пальцы, лежащие на его предплечье. — Думаю, что нет. И вообще, как тебе можно возражать, Сакура? Ты сильнее меня.       — Именно, — кивнула Сакура со всей возможной серьёзностью.       — Меня никогда не втягивали в отношения таким образом, — пробормотал Какаши и покачал головой. — Теперь боюсь, что когда-нибудь проснусь с кольцом на пальце.       — Стать женой Хокаге — звучит заманчиво, — протянула Сакура, поднимая глаза к небу. — Знаете, я никогда не мечтала об этом, но вот произнесла и задумалась.       — Сакура, мы что, всерьёз обсуждаем возможность нашего брака? — Какаши повернулся к ней, её рука выскользнула.       — Хотите сбежать? — Сакура склонила голову набок.       — Хочу узнать, как далеко ты готова зайти. — Он повторил её жест. Разговор из шутливого становился серьёзным, вызывая незнакомый трепет в груди. — Мы начали со свидания, а теперь будем говорить о совместной жизни…       — Вы — мастер ходить вокруг да около. Я давно поняла: хочешь чего-то от вас добиться, надо говорить сразу.       Какаши растерялся. Недоверчиво уставился на неё, тщетно пытаясь переварить то, что слышит. Сакура только что сказала, что хочет за него замуж? Нет, даже не так — она что, сделала ему предложение? Пауза затягивалась. Сакура требовательно смотрела на него, но постепенно вызов на лице сменился смущением. Ресницы дрогнули, голос — тоже, когда она тихо и жалобно сказала:       — Простите. Я… я не должна была этого говорить. Давайте сделаем вид, что вы ничего не слышали…       — Сакура.       — Увлеклась, решила подыграть вам, и Наруто…       — Сакура.       — Вы видели их лица? Ха-ха, на всю жизнь их запомню…       — Сакура, помолчи.       Её рот со стуком захлопнулся. Глаза, кажется, стали ещё больше — Какаши провалился в них, задохнулся воздухом.       — У нас ведь свидание, да? — мягко сказал он и сплёл их пальцы. — Поговорим о свадьбе позже. Может, — Какаши хмыкнул, — я вообще тебе не понравлюсь.       Они медленно пошли по улице под удивлённые взгляды прохожих, которые замечали их сцепленные руки. Какаши добродушно кивал в ответ на приветствия, Сакура же шла молча, потрясённо глядя перед собой.       — Сакура, — позвал он, когда впереди показалась река, — может, ты хочешь попробовать мою рыбу?       Он всё ещё держал её, совершенно забыл. Сакура вздрогнула, удивлённо посмотрела на жалких рыбёшек. Нервно хихикнула.       — Простите. Я задумалась. Кажется, перечитала «Ича-Ича».       — И о чём же ты задумалась? — Какаши остановился под ивой, досадуя на рыбу, которую некуда деть. Всё происходило быстро и странно, больше походило на сон, чем на реальность. Может, он спит?       — Неважно. — Сакура избегала смотреть на него. Заложив руки за спину, она раскачивалась с пятки на носок и заинтересованно рассматривала длинные ветви, спускающиеся к воде. Сказать ей сейчас? Окончательно активировать связь, дать понять, что они созданы друг для друга? Всегда были созданы? Мысли хаотично перескакивали с одной на другую, Какаши не знал, как вести себя дальше. Не так он представлял признание и вообще начало их с Сакурой отношений. Совсем не так.       — Это странно, — выдал он, наконец.       — Что? — живо встрепенулась Сакура.       — Мы теперь вместе, да?       Сакура громко сглотнула. Посмотрела на него, неуверенно кивнула и несмело улыбнулась.       — Почему? — Какаши не мог не спросить. Вдруг стало жарко, пот выступил на лбу и висках, скатился по спине. Сердце отчаянно колотилось, словно после продолжительного бега. Сакура сделала шаг навстречу, положила ладони на его грудь и привстала на носочки.       — Может, это единственная возможность увидеть вас без маски, — прошептала, коснувшись подбородка кончиками пальцев.       — Для этого надо женить меня на себе? — тоже зашептал Какаши. Голос отказался слушаться, дрогнул кадык.       — Будет странно жениться, ни разу не поцеловавшись, — задумчиво сказала Сакура, глядя на его губы под маской.       Близко-близко, так, что он мог пересчитать все веснушки на её скулах.       — Здесь? — выдохнул Какаши. Пальцы, державшие пресловутую рыбу, дрогнули. Вокруг ходили люди, и многие с любопытством косились на иву, под которой они стояли. Вечер в самом разгаре, а место для поцелуя самое неподходящее.       — Нет. — Она резко отпрянула, словно только что поняла, как далеко и быстро зашла. Даже отступила на два шага.       — Хм. — Какаши потёр шею. — Всегда знал, что ты решительная, Сакура. Но не думал, что настолько.       — Простите.       — За что? — Ему вдруг стало весело. Происходящее не напоминало ни одну сцену из романа, Какаши не представлял, как себя вести и что делать, чтобы ничего не испортить.       — Вы, наверное, считаете меня сумасшедшей. Я тоже иногда так считаю. Но… меня тянет к вам. К тебе.       — Меня тоже, — тихо и серьёзно ответил Какаши. — Хочешь знать, почему?       — Потому что я — твой соулмейт?       От удивления он окончательно лишился дара речи. Кашлянул, проглотил комок, вставший поперёк горла.       — И долго ты собирался это скрывать? Думаешь, я не чувствовала, как от каждого прикосновения моя чакра впитывается в твою кожу? У меня, конечно, огромные запасы, но и контроль идеальный, ты забыл? Подумать только: больше месяца морочишь мне голову и молчишь!       Сакура перешла в нападение, как всегда, когда начинает нервничать и злиться. Глаза уже метали молнии. Какаши улыбнулся, прищурился, рассматривая её. Сгрести в охапку и утащить в уединённое место — единственное желание, которое охватывало сильнее с каждым новым упрёком. Заставить замолчать самым действенным и древним, как мир, способом.       — Говори уже! — потребовала она. — Говори эту фразу, хватит молчать!       — Сакура. — Какаши качнул головой. — Ты хочешь быть со мной просто потому, что мы соулмейты? Или есть ещё причина?       — А ты? Пока не узнал, не думал обо мне?       — Думал. — Он не видел смысла лгать. Только не ей.       — Вот и я. — Её запал резко сошёл на нет. Сакура обняла себя руками и вздохнула. — Слишком часто думала после войны. Но ты стал Хокаге, вечно занятой. А я возглавила больницу, и времени ни на что не осталось. Только на мысли.       — Сперва странное предложение о женитьбе, теперь — странные признания в любви. Хм, мы с тобой бьём все рекорды, Сакура. — Какаши с недовольством посмотрел на рыбу. Решительно опустил её на траву, сложил печати, заставив вспыхнуть и сгореть дотла.       — Давно надо было это сделать, — пробормотал довольно. Нашёл её пальцы, потянул на себя. — Ты же хотела увидеть моё лицо. Смотри, у тебя ещё будет шанс передумать.       — Ни за что. — Она не скрывала любопытства.       — Будет слишком нагло, если я приглашу тебя к себе на первом свидании? — спросил он с хрипотцой.       — Для такого развратного и извращённого человека — самое то, — улыбнулась Сакура.       До дома шли молча. Напряжение дребезжало по нервам, кожа стала слишком чувствительной — одежда неприятно тёрлась о неё, призывая скорее сбросить. Какаши шёл, как в тумане, машинально впитывая окружающие запахи и звуки, но словно находясь внутри кокона, отсекающего от окружающего мира. Стук их шагов, когда поднимались по лестнице, эхом звучал в голове. Плавно повернулся ключ в двери, она тихо закрылась за их спинами. Сандалии остались у порога. По-прежнему не разжимая рук, Какаши и Сакура вошли в комнату. Остановились напротив друг друга, одновременно выдохнули.       — Ты позволишь? — шепнула Сакура и, не дожидаясь ответа, потянулась к маске. Какаши внимательно следил за реакцией, даже не пытаясь её угадать. Её пальцы мазнули по обнажённым щекам, коснулись губ, очертили их контур невесомо.       — Разве я могу теперь передумать? — Сакура посмотрела в его глаза.       — Ну, не знаю, Сакура. Всем нравиться невозможно, да и внешность у меня самая заурядная, так что…       — Поцелуй уже меня.       Какаши осёкся. Лениво улыбнулся, положил руки на тонкую талию и медленно провёл ладонями по спине, к лопаткам. Не удержался — погладил щёку. Зарылся в волосы на затылке, склоняясь к губам. Дыхание Сакуры, тёплое, частое, обожгло и заставило сердце стучать быстрее. Предплечье полыхало, надпись на нём пульсировала, призывая скорее произнести, чтобы исчезнуть навсегда.       — Красноухая черепаха, — шепнул он самую нелепую фразу перед поцелуем. Сакура распахнула глаза, подалась навстречу, утыкаясь губами в его губы. Какаши хотел смотреть, впитывать её образ, но глаза сами собой закрылись. Они целовались так, будто делали это сотню раз до. Мокро, жадно, шаря руками по телу. Как можно было держаться столько времени — Какаши не мог понять. Целовать её было самой естественной вещью в мире. И самой необходимой. Желание охватило с быстротой лесного пожара, и мысли о необходимости подождать, привыкнуть друг к другу, испарились.       — Какаши!.. — выдохнула Сакура, когда поцелуи спустились к её шее. Она то тянула его за волосы, то зарывалась в них, прижимаясь всем телом. Горячая, гибкая, сладкая до невозможности.       Непрерывно целуясь, они медленно отступали к кровати, на ходу избавляясь от одежды. Первой на пол полетела водолазка Какаши, на ней — безрукавка с маской. Крепко обнимая, он стащил митенки за её спиной, и они упали с глухим стуком. Её ладони непрерывно гладили его грудь, плечи, пока он ловко расстёгивал ципао и нетерпеливо его стаскивал.       — Мы точно бьём все рекорды по стремительности развития отношений, — тяжело дыша, прошептал Какаши на ухо. Прихватил его губами, несдержанно толкнулся, крепко сжав ягодицу. Сакура застонала, обвила ногой, потёрлась о член, натянувший штаны.       Лифчик присоединился к остальной одежде. Новый тихий стон вызвали горячие поцелуи, атакующие обнажённую грудь. Голова кружилась от нехватки воздуха: Какаши шумно и часто дышал, стремясь обнять всю и сразу, коснуться губами везде, где может дотянуться. Подхватив Сакуру под спину, он плавно уложил её на кровать. Избавился от штанов и трусов в мгновение, лёг рядом.       — Ты такая красивая. Невероятно красивая, Сакура.       Он не мог перестать на неё смотреть, перестать гладить. Водил по груди, рёбрам, животу, едва задевая резинку трусов. Её глаза потемнели, губы припухли и влажно блестели, маня снова приникнуть к ним. Пить, не переставая. Член подрагивал от напряжения, в живот будто углей напихали, нетерпение пульсировало в паху. Какаши накрыл лобок, рвано выдохнул, почувствовав влагу, намочившую ткань.       — Какаши, — умоляюще шепнула Сакура и приподняла бёдра. — Ну же…       — Сейчас. Сейчас, Сакура.       Какаши толком не понимал, что говорит, тело словно стало чужим и больше ему не принадлежало. Он сжал резинку трусов, лихорадочно потянул вниз. Сакура больше мешала, чем помогала: тёрлась ногами о его ноги, гладила спину и сладко, Ками, так сладко дышала! Когда он развёл её ноги и устроился между, не осталось ничего, кроме её глаз напротив.       — Ками! — ломко вырвалось у Какаши, когда головка коснулась узкого входа. Облокотившись о кровать у её лица, он опустил глаза, наблюдая, как член медленно скрывается в ней. Наполняет, растягивает идеально правильно.       А потом было только движение навстречу, непрерывное, жадное. Стоны и выдохи, глухие шлепки тел, путаные обрывки слов и мольбы. Какаши плавно двигал бёдрами, вжимаясь в неё до конца, пронзая, натягивая на себя. Сакура извивалась под ним, не пытаясь подстроиться под ритм, позволяя творить с её телом всё, что заблагорассудится. И он творил. Мял, целовал, вбивался с силой. То выпрямлялся на руках, то ложился всем весом, придавливая к кровати. Чакра гудела, перемешивалась, наполняла силой. В пояснице начал собираться густой, тяжёлый жар. Пот лился градом, и Сакура тоже раскраснелась. Закатывала глаза, выгибала шею, и Какаши целовал её, царапал зубами, подгонял, понимая, что долго не продержится. Слишком хорошо было на ней, в ней. Её запах окутывал, впитывался в кожу.       — Не останавливайся, Какаши! Только не останавливайся, не сейчас!       Сакура застыла, напряглась, и он ускорился, крепко держа её за плечи. Прижался губами к виску, чувствуя, как часто она сокращается вокруг члена. Замычал протяжно, когда первая волна наслаждения заставила окаменеть все мышцы. Сакура тихо всхлипнула, расслабилась. Какаши медленно толкнулся в неё, потом ещё раз, и наконец затих. Облегчённо выдохнул — тело стало тяжёлым. Подув на лицо, Какаши улыбнулся. Они всё ещё были крепко сцеплены, переплетены ногами, руками, и сердца бились в унисон.       — Красноухая черепаха, значит. — Сакура улыбнулась. Погладила его щёку, коснулась родинки.       — Самая нелепая вещь, согласен, — хмыкнул Какаши. Потёрся носом о её нос.       — Теперь мы можем поговорить о свадьбе?       — О свадьбе? — Какаши хитро улыбнулся. — Позже. У нас много других, не менее важных и срочных дел.       Её ответ он заглушил глубоким поцелуем.