A man can get burned

Майлз не удивлен, что Трюси может читать его. Он вполне привык к Фениксу и его сверхъестественным способностям полностью разгадывать его, и он не ожидал бы меньшего от его ребенка. Это привело бы в замешательство, если бы она не была, несомненно, очаровательной. Ему не обязательно понимать детей, но было бы трудно не обожать волшебницу Трюси Райт с ее открытыми улыбками и безграничной радостью. Майлз слишком доволен, что подчиняется каждому ее капризу; вероятно, когда-нибудь она будет править миром и заслуживает того, чтобы ее побаловали дополнительными десертами и новыми велосипедами по дороге туда. То есть, до тех пор, пока Трюси не направит упомянутые капризы в новое русло. Она обратилась к нему после того, как Майлз пригласил их на ужин, чтобы отпраздновать возвращение бара, а Феникс пошел переодеваться. В ее глазах была знакомая искорка, которую Майлз не видел уже долгое время — возможно, если бы он распознал в них тот же предательский блеск «Этот Райт собирается уничтожить тебя!», как у ее отца, он был бы готов. — Я провела кое-какое расследование, — заявила она. Майлз послушно кивнул. Он уже давно понял, что расследование — ключевая часть детства молодой девушки. — Конечно, — согласился он со всей серьезностью, которой явно требовала ситуация. — И я пришла к некоторым выводам, — продолжила Трюси. Майлз не перебивал. Она прочистила горло, встала и указала прямо на него, — Дядя Майлз, всё в моем расследовании доказывает, что ты влюблен в папочку! Так началось падение Майлза Эджворта. Одна особенность ужасно проницательной семьи Райт заключается в том, что они также ужасно решительны, и как только они ошиблись, им нужно сделать всё хорошо (поверьте, каламбур от него не ускользнул). С момента своего открытия Трюси взяла на себя ответственность восстановить представление о Майлзе Эджворте, в целом, особенно когда она стала свидетелем того, как он целый час краснел после того, как случайно подумал о том, чтобы подержаться с Фениксом за руки. — Ты выглядишь грустно, дядя Майлз, — комментирует она. Она свешивает ноги с того места, где сидит на его столе, намереваясь уничтожить маффин прямо над очень важными бумагами. «Какой отец, такая дочь», — предполагает Майлз. — Я не припоминаю, чтобы когда-либо приглашал тебя ко мне на работу, чтобы лично мучить меня, — отвечает он. Могу сказать, что это не ложь. Возможно, он позвонил в агентство «Талантов Райта» и сообщил им, что специально заказал доставку коробки любимых черничных маффинов Трюси в свой офис, но ему не нравится, когда маленькие девочки издеваются над ним в такую рань. Трюси ухмыляется, а в зубах у нее застряло пирожное. Майлз хмурится. — Папочке тоже очень грустно. Он купил чайник специально для тебя, хотя по-прежнему готовит чай в микроволновке, — ее тон подозрительно небрежен, и Майлз точно знает, что она пытается сделать. — Ни за что. — Я ещё ничего не сказала! — Мы были заперты на этом богом забытом колесе обозрения в течение двух часов. Пожалуйста, сделай мне одолжение и никогда больше не поднимай эту тему, — отвечает Майлз, яростно подписывая свои бумаги. — Два часа в прайм-тайм наедине друг с другом! Это должно было сработать, — дуется Трюси. Ее новое хобби — придумывать все более опасные планы сватовства, или, как она их называет, «План обретение папы (П.О.Па)». Известная П.О.Па включала в себя: надуманные предлоги, чтобы заставить Феникса и Майлза вести расследование вместе, множество передвинутых коробок с уликами и виноватый вид Мистера Джастиса, чей-то кровожадный домашний хомячок и удобная поломка колеса обозрения, в которое Трюси засунула Феникса и Майлза под видом расследования. (Майлз никогда не признается ей в этом, но это было особенно приятное времяпрепровождение с «Фениксом» и «Фениксом с засученными рукавами», если он проигнорирует все полицейские сирены и крики.) — Я дам тебе пятьдесят долларов, если ты прекратишь делать что-то подобное. — Я могла бы попросить тебя о гораздо большем, если бы один из моих планов действительно сработал, — напевает она. Майлзу нужно найти компанию лучше. Все его близкие — вымогатели, большинство из них. Он вздыхает. Победить решительную Трюси Райт — невыполнимая задача, и он полагает, что до сих пор ему удавалось выживать во всех её планах. — Отлично. Я согласен с любой новой схемой, которую ты организовала, до тех пор, пока ты не рассказываешь мне о её содержании. Каждый раз, когда ты предлагаешь мне одно из этих чудовищ, мне приходится звонить своему психотерапевту по поводу лекарств от тревожности. И я соглашаюсь только на одно. — Ура, спасибо тебе! Я обещаю, это сработает, — радостно вскрикивает Трюси, а затем в знак торжества запихивает в рот целый маффин. — Как скажешь, дорогая, — говорит Майлз и морщит нос, когда она запечатлевает отвратительно липкий поцелуй на его щеке, — ужасно. А теперь помоги мне найти новый альтернативный диск по Стальному Самураю. — Да, сэр! Альтернативный релиз — вот истинная причина, по которой он заманил Трюси в офис: ему нужна помощь коллеги-фаната, чтобы раздобыть этот ограниченный экземпляр, прежде чем он будет распродан. Предполагалось, что они будут показаны через тридцать минут и содержат невиданный ранее финал, и будь Майлз проклят, если не получит его. — Ты можешь рассчитывать на меня! — щебечет Трюси, хватаясь за ноутбук Майлза. Она кажется немного чересчур взволнованной для этого, но Майлз просто списывает это на подростковый энтузиазм, который он предпочитает безумному сватовству, — о, тебе это понравится. Что-то в этом заявлении не сулит ничего хорошего. «Трюси Райт, ты абсолютная предательница». Майлз только что получил уведомление на свой телефон о том, что его посылка по Стальному Самураю доставлена. В частности, его посылка была доставлена в дом Райтов. Очевидно, что это ловушка. Он отправится туда, чтобы забрать свою посылку, и Трюси втянет его в еще один романтический вечер с Фениксом, который удобно будет зависеть от того, что Майлз будет прямо там, прямо в это время, и всё каким-то образом пойдет не так и превратится в ещё один ад для выживания. Он знает, что согласился на это вслепую, но ему кажется кощунством вовлекать в это дело Стального самурая, и он почти готов никогда не признавать факт доставки и всю оставшуюся жизнь жить с отсутствием одной вещи из его идеальной коллекции. Трюси, скорее всего, поднимет шум из-за этого, но, по крайней мере, Майлз и его глупое хрупкое сердце останутся в безопасности дома. Он делает глубокий вдох. Сегодня суббота, и не похоже, чтобы у него было запланировано что-то ещё, особенно с Песс в доме его любимой сестры. С таким же успехом можно было бы покончить с этим. (Если он намеренно отказался от жабо, чтобы расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки, и поправляет прическу перед зеркалом в машине, прежде чем войти в квартиру, никто не должен знать.) Первое, что он слышит после стука в дверь, — громкое проклятие, за которым следует громкий смех Трюси. Замок открывается со щелчком, затем— — Эджворт! — Феникс приветствует его. Он выглядит слегка запыхавшимся и потрясающе красивым в обтягивающей серой футболке и джинсах, и Майлзу приходится заставить себя отвести взгляд от груди Феникса, прежде чем его поймают на том, что он пялится. К счастью, Феникс, кажется, больше занят другими вещами, довольно откровенно пялясь в ответ на Майлза, — Э-э… Хм… — он кашляет, — твоя одежда довольно открыта. Майлз хмурится. — На улице довольно тепло. Ты ожидал, что я буду потеть в своей официальной одежде? — он лжец, и может только молиться, чтобы Феникс сейчас не владел магатамой. Феникс снова кашляет. Возможно, он чем-то заболел. — Нет, нет. Я это в хорошем смысле. Ты хорошо выглядишь, — говорит он. Затем он улыбается, мягко, нежнее, что заставляет Майлза радоваться, что он все-таки купил летнюю одежду, — Трюси рассказала мне о DVD-дисках. Идем, выпьем чай, пока ты здесь. У меня есть совершенно новый чайник, с которым я до сих пор не могу разобраться. Райт скрещивает руки на груди, когда говорит, и Майлз быстро забывает обо всех планах не пялиться на Феникса и хочет собрать свои вещи, что бы немедленно покинуть помещение. — Хорошо, — говорит он вместо этого. Очевидно, что в этом нет никакого смысла, и Майлз никогда не оправится ни от этого опыта, ни от тела Феникса, и уж точно не от того и другого вместе. Будь прокляты привлекательные адвокаты, их привлекательные лица и их привлекательные декольте. Однако Феникс снова улыбается, и Майлз чувствует смутную вину за то, что минуту назад проклинал его. Едва он переступает порог (демонстративно не глядя на задницу Феникса, потому что он джентльмен и может не пялиться на своего лучшего друга), как хаотичное пятно блесток касается его колен. — Дядя Майлз! — кричит она, — смотри, у меня новый сценический костюм! — Трюси, не души его, — упрекает Феникс, наклоняясь, чтобы оттащить свою дочь, — ты чертова обезьяна. Её не смущает грубое обращение отца, и она сразу же возвращается к тому, чтобы щеголять в своем наряде. Откровенно говоря, это просто бельмо на глазу, с разноцветными дисками, контрастирующими с металлической вышивкой на лифе. Майлз обожает это. — Папочка думает, что это выглядит ужасно. Я собираюсь надеть его на его следующее заседание, — гордо заявляет Трюси. — И тогда я проиграю, потому что не смогу прочитать документы, ведь твой плащ ужасен, и дяде Майлзу придется накрыть тебя старым одеялом, чтобы защитить остальных свидетелей от твоих блесток, превращенных в оружие. Эджворт, подержи это секунду, — говоря это, Феникс достает из шкафчика три кружки — одну с изображением злого магистрата, другую с надписью «Самый лучший папа в мире», третью с неразборчивыми рисунками— и Майлз не обращает внимания на то, как у него переворачивается живот от того, что в доме Райтов у него есть своя кружка, — помоги мне с этой штукой. — Да, дядя Майлз, помоги папочке с чайником, он уже неделю пытается попрактиковаться в его использовании, — хихикает Трюси. — Разве тебе не нужно в школу? — упрекает Феникс. — Сегодня суббота. Уши Феникса подозрительно покраснели. Майлзу снова становится немного не по себе от этой домашней обстановки, и он улыбается. — Сжалься над своим стареющим отцом, Трюси. Ты не должна запугивать пожилых людей, — говорит он. — О, серьезно. Трюси хихикает. Вторая половина дня проходит с неожиданной легкостью, без единой непродуманной и опасной попытки сватовства. Трюси в конце концов убеждает своего отца разрешить им посмотреть финал прямо здесь и сейчас, так что они вместе устраиваются на полу перед маленьким телевизором с ведерком черствого попкорна и доливкой в кружки. Они слишком громко жуют попкорн, и Трюси продолжает отпускать комментарии по поводу персонажей по мере их появления, а локоть Феникса все время отвлекающе прижимается к локтю Майлза — это довольно далеко от идеального впечатления от просмотра, и Майлзу никогда не понравится смотреть что-то больше, чем это. — Это. Было. Потрясающе, — объявляет Трюси в конце. Феникс заявляет, что он «не понял», поэтому Майлз пускается в получасовое объяснение двойственности Злого магистрата и Стального самурая, и почему их соперничество намного большее, чем черно-белое, и как финал показывает это так же хорошо, как и должен. Трюси вставляет соответствующие реплики, чтобы прояснить самурайский словарь для Феникса, и Феникс слушает все это с кривой улыбкой. Майлз решает заказать пиццу, когда Трюси начинает заявлять, что ей точно не помешало бы что-нибудь перекусить, и только сообщение Франциски окончательно отрывает его от Райтов. — И какой же план на этот раз? — наконец спрашивает Майлз, когда Феникс ныряет на кухню. Трюси улыбается ему в ответ. — Лишь это. Папе нравится тусоваться с тобой, ты же знаешь, — отвечает она. — Я, ох. Феникс насвистывает самурайскую мелодию в соседней комнате. Майлз задается вопросом, не следует ли ему больше доверять Трюси. Кульминация наступает примерно неделю спустя, после того как Майлз завершает свое последнее дело и обдумывает последствия того, что он еще несколько минут будет игнорировать кипу работы на своем столе. Вселенная принимает решение за него, и очень измотанный Феникс Райт врывается в его кабинет с безумными глазами и запыхавшимся лицом. Майлз удивленно моргает. — Райт, что… — Мы должны спрятаться прямо сейчас, — выдыхает Феникс. Похоже, в данный момент его никто не преследует, но он выглядит достаточно обезумевшим, чтобы вывести Майлза из колеи, — Прямо. Сейчас, — продолжает настаивать Феникс, бросая взгляд на дверь, и Майлз чертыхается. — Хорошо, иди сюда, — требует он. Если бы у Майлза было больше времени, чтобы оценить подходящее место для укрытия, он, вероятно, выбрал бы что-нибудь менее… компрометирующее. Как бы то ни было, в конце концов, он в панике запихивает Феникса под свой стол, присоединяясь к нему там, так что они оба прижимаются друг к другу в довольно тесном пространстве. Стол, как выясняется, не предназначен для того, чтобы двое взрослых мужчин могли залезть под его, и теперь их лица находятся всего в 30 сантиметрах друг от друга, поэтому Майлз практически прижимает тело Феникса к своему. — Это отстой, — комментирует Феникс. Кажется, к нему вернулось дыхание, — ты довольно плохо умеешь прятаться. Майлз свирепо смотрит на него. — Приношу извинения, если это не соответствует твоему идеальному уровню комфорта. Возможно, в следующий раз, когда я без приглашения войду в твой офис и потребую убежища, от, бог-знает-чего, ты сможешь показать мне, как выглядит хорошее место, — говорит он, и Феникс смущенно улыбается. — Да, насчет этого… — начинает он, избегая зрительного контакта, и у Майлза возникает слабое ощущение, что ему не понравится продолжение. — Пожалуйста, скажи мне, что я выставляю себя полным глупцом по вполне законной причине. Феникс замолкает. — Мм, я убегал от Трюси. Майлз делает глубокий вдох. Он мысленно считает до десяти. Он достойный, образованный человек, и он знает, что лучше не душить своего друга до смерти в собственном кабинете, каким бы заманчивым это ни казалось. — Скажи на милость, что она такого могла натворить, что вызвало у тебя такой испуг? — еще одна пауза, — Начинай говорить, Райт, или я не отвечаю за свои действия в течение следующих пяти минут. Майлз практически видит, как за выражением лица Феникса скрывается список «за» и «против», когда он оценивает, что сказать; он предполагает, что у Феникса хватит мудрости включить «Смерть руками Эджворта» в список «против». По-видимому, придя к какому-то решению, он прочищает горло. — Возможно, она гонялась за мной с кошачьими ушами? — он выпаливает слова одно за другим на одном дыхании, и Майлз уверен, что ослышался. -Прошу прошения? Феникс весь в поту от нервов. — Я настаиваю на пяти минутах, — пытается он. Майлз щелкает его по лбу, -Ой! — Отклонено. Продолжай говорить. — Эджворт, я обещаю, что это не имеет отношения к делу. — Майлз снова щелкает его по лбу, — черт возьми! — В следующий раз я буду стремиться к чему-нибудь более болезненному. Феникс хмурится. — Боже, прекрасно! Но не говори мне, что я не пытался предупредить тебя, — он раздраженно потирает лоб, справедливо рассерженный, но гнев хорош для дачи показаний — это означает, что меньше эмоций направлено на фальсификацию их показаний, — Трюси, хм, вроде как пыталась свести нас в течение последних нескольких месяцев и подумала, что ободок с кошачьими ушками на моей голове заставит тебя захотеть гейскую свадьбу со мной или что-то в этом роде. Майлз чувствует, как мир рушится вокруг него. — ЧТО. Феникс, по-видимому, отказался от дальнейшего затушевывания, решив вместо этого, печально скрести затирку на полу, как он признается. — Она пытается свести нас уже около пяти месяцев. Я, вроде как, был влюблен в тебя всю свою жизнь и думал о том, чтобы целовать тебя еще дольше, а Трюси нашла ту старую газетную вырезку с твоим изображением и разгуливает с ней по дому. Она называет их своими «Планами обретения папы», и это забавно, но также ей нужно перестать кричать «Попа» в офисе, иначе меня уволит каждый клиент за мое плохое воспитание и еще более плохую личную жизнь. Майлз — человек фактов и правды. Таким образом, сталкиваясь с эмоциональным стрессом, он старается вернуться к фактам дела. Подсудимый, Феникс Райт, был обвинен в ужасном вкусе на мужчин и желании романтической близости с неким Майлзом Эджвортом. Райт только что дал показания, подтверждающие этот факт, и его дочь тоже. Прокурор и судья (Майлз Эджворт) также безнадежно влюблен в Феникса Райта и был судим за те же преступления, что и он, угрозой его жизни, Трюси Райт. Все улики указывают на виновность. Феникс Райт также сейчас находится рядом с ним, с растрепанными волосами, наполовину съехавшим набок галстуком и своим глупым, красивым лицом. Тогда Майлзу действительно может принять только одно решение. — Протестую! — кричит он. Это делает свое дело; Феникс перестает болтать об инциденте с хомяком и закрывает рот, — обвинение хотело бы увидеть какие-либо доказательства утверждений ответчика. — Ха? — моргает Феникс. Господи, какой же он тупой. — Обвинение требует доказательств того, что вы хотели бы поцеловать его, — объясняет Майлз, затем, когда Феникс все еще не понимает, о чем его просят, наклоняется и делает это сам. Это ужасный поцелуй, ошеломляющий воображение. Феникс бьет его коленом в живот, а Майлз ударяет его локтем о деревянную поверхность стола, когда они пытаются придвинуться ближе, и совершенно ясно, что ни один из них уже давно никого не целовал. Майлз не променял бы это ни на что на свете. — Этот свидетель, — говорит Феникс после того, как они отстраняются, — даёт показания под принуждением. — Ни то, ни другое не применимо в данной ситуации, — протестует Майлз. — Я очень надеюсь на это, — Феникс снова целует его, — не уверен, как бы я себя чувствовал, если бы существовал юридический термин для «обнимания с юристом противоположной стороны», — еще один поцелуй. — Конфликт интересов, — самодовольно говорит Майлз. Он откидывается назад, чтобы позволить Фениксу вручить ему трофей за победу в их подшучивании, хотя адвокат, кажется, занят тем, что смеется прямо ему в лицо. — Боже, это так сексуально, что ты говоришь на юридическом, когда я пытаюсь с тобой целоваться. Майлз не может сказать, смеются ли над ним, но лучше перестраховаться, чем потом сожалеть, и сам целует Феникса в четвертый раз. Пятый? Кажется, он сбивается со счета. Любая цифра кажется довольно низкой для того, к чему они действительно должны стремиться, чтобы наверстать упущенное время. Феникс, очевидно, придерживаясь того же мнения, запускает руку в волосы Майлза и некоторое время не отпускает. Это грубое злоупотребление рабочим днём Майлза; он отплачивает тем же, дергая Феникса за галстук. — Отвратительно! — радостно объявляет кто-то. Они отскакивают друг от друга, как будто их обожгли; Майлз ударяется головой о низ стола, и ему требуется целых тридцать секунд, чтобы прийти в себя, прежде чем он замечает довольную Трюси вверх тормашками, болтающуюся над ними. Ему следовало бы знать, но он прощает свою минутную слабость в свете недавней ситуации. Трюси улыбается от уха до уха. — Успех П.О.Пы! Я знала, что мне следовало выбрать кошачьи ушки раньше. Феникс стонет, проводя рукой по лицу. Майлз наслаждается тем, каким растерянным он уже выглядит, раз уж ему теперь это позволено. — Трюси, я собираюсь посадить тебя под домашний арест на семь миллионов лет. — Не-а. Я бы просто улизнула, пока ты бы целовался со своим бойфрендом. — Пожалуйста, не надо… — Папочка и Ма-йлз сидят под столом! И Ц-Е-Л-У-Ю-Т-С-Я— Майлз любит этих людей. Он абсолютно обречен. На следующий день он получает небольшую подарочную коробку в своем офисе. Сверху на нем надпись «Используй с осторожностью!», и он завернут со всей тщательностью, присущей чрезмерно усердному ребенку, в разноцветную бумагу и три отдельных подарочных бантика. Майлз, сбитый с толку, хмурится. Он медленно снимает оберточную бумагу. Внутри находится необычный ободок на голову, украшенный пушистыми голубыми кошачьими ушками. «Ах», — думает Майлз. Феникс собирается убить его.