avoiding

            Руслан злится. Очень сильно. Главное — никто, да и он сам, не понимают из-за чего именно.       Поводов много, и Руслан, с каждым новым вопросом, чувствовал, как его терпение просто испытывают. Уже всем стало известно, что Даня уехал, недели даже не прошло, а все уже лезут к Руслану с вопросами. Поползли лишние слухи и сплетни, а это было вообще ни к чему. Самыми раздражающими вопросами, по типу «Вы же хорошо общались, что случилось?» — словно он мог в любой момент ответ, будто все так просто, или же «А чего Даня уехал? Почему ты не в курсе?». Общались и общались, какая вот всем разница? Не лезли только те, кто знал про отношения Дани и Руслана, ибо прекрасно понимали что к чему. Может, не полностью знали, из-за чего произошла ссора, но не лезли. А остальных касаться не должно.       Тушенцов уже и сам не пытается разузнать что-то про Даню. Если поначалу ещё думал позвонить некоторым общим знакомым из Казани, да даже маме его набрать хотел, а потом резко стало всё равно. На то с кем он и где живёт, чем занимается сейчас каждый день, с кем общается и всё в таком духе. Руслан больше не отслеживает каждый его шаг, и это приносило на самом деле смешанные чувства. С одной стороны, больше не о ком беспокоиться. Даня сам решил уйти, и ему точно больше не нужно беспокойство и забота Руслана. С другой стороны за него хотелось переживать, но Тушенцов уже, как бы ни пытался, не мог. Теперь все проблемы Кашина казались такими мелкими.       Да, он правда делал недостаточно для их отношений.       Руслан медленно выдыхает серый дым, смотря за тем, как улетает бычок с балкона их квартиры. Приезжать сюда он стал тоже гораздо реже, потому что не видел больше смысла в этом. Только напоминать себе, видеть картинки которые здесь происходили, и скучать. И всё равно, с каждым прошедшим днём он считает, что ему здесь больше не место. Квартиру хочется сжечь до тла и больше не вспоминать о ней никогда. Здесь больше делать нечего.       Он скучает, даже если понимать это и принимать отказывается. Пытается держаться, делать вид, что ему всё равно. Что прошлое его и не касается вовсе. Но он безумно скучает. До дрожи во всём теле, до того, что казалось, будто каждая клеточка в его организме страдает от разлуки. Но виду не подаст. Не хочет навязывать это и другим тоже, проще уж правда скрывать свои чувства и просто перетерпеть.       Да и в самом деле, Даня просто трус. Испугался, сдался, пусть теперь сидит в своей Казани и решает всё сам, когда могли бы вместе. Звучит так, будто в нём играет горечь и обида. Будто он и вовсе Даню осудил на собственном суде. Что ж, так и есть. Даня сам говорил, что назад идти нельзя, что он не вернётся больше к тому, с чего начинал. Да в конце то концов, нельзя так поступать. Он же знал, как сильно Руслан им дорожил, и всё равно сделал это.       Холодная, но тем не менее мягкая кровать внезапно становится укрытием от всего мира и от всех проблем. Он падает спиной на кровать, прикрывая глаза. Устал думать, и наверное существовать тоже. И нет сейчас рядом буквально никого, кто мог бы сказать «Да не парься, вывезем». Более того, тот, кто говорил это, и сам не вывез, и теперь его голос можно только в памяти прокручивать.       Руслан и так делает это. Все мысли зациклены только на нём. Не может он перестать думать о том, что потерял. Всё время он только и думает о мягких рыжих волосах и таком красивом голосе, словно чарующий, которым Даня мог говорить самые разные вещи. Даня был красив во всех смыслах этого слова, и Тушенцов не мог уснуть нормально, не представляя перед собой спину с россыпью родинок и веснушек, словно звёзды в ночном небе.       Даня стал только одной из причин его злости. Вернее, несколькими сразу. С работой, а следовательно и деньгами, тоже появились определённые проблемы. Руслан правда пытался договориться по поводу студии, что бы его взяли обратно, но, как сказал начальник, из-за характера Руслана и из-за его друга, Руслана на эту работу больше в жизни не возьмут, и не посмотрят на то, что таких талантов больше нет. Он был одним из немногих, а это оказалось таким неважным. Кашин даже тут постарался. Было в этом что-то забавное, конечно.       Тогда Руслан подумал, что стоило бы попробовать открыть свою студию. В целом, сделать это более чем реально, он уже даже пытался, а потом внезапно переехал в Питер, так и не доделав ничего в своём родном городе. Сейчас же, у него больше знакомых и возможностей, ну и денег тоже. Сейчас перед ним открываются большие перспективы. Да и получится это гораздо ярче и интереснее, чем первая его задумка.       Один только Коля взялся помогать, будто студию вообще себе собрался делать. Только вот нужно собраться с мыслями. Слишком много работы со всякими бумагами, да и помещение переделывать полностью самому. Пока что просто как-то не очень хочется заниматься этим всем. Денег пока хватает — они с Даней откладывали раньше, что бы съездить куда нибудь за границу, а раз теперь они ни к чему, Руслан на них будет просто жить и собираться с мыслями. Пока что Коля с Лерой разрешили недельку пожить у них, а затем придётся всё же искать квартиру и придумывать что-то с работой. Руслан и так думает, что наглеет сейчас, и именно по этому иногда приезжает в их с Кашиным квартиру, оплаченную на год вперёд.       Тушенцову стало трудно понимать, где его вина, ибо помимо вины самого Кашина он не видит ничего. Это же Даня всё время молчал, а не он. И игнорировал тоже Даня, а ещё Руслана бесило, когда Кашин пытался до него донести, что тот был якобы не прав. В большинстве случаев, Руслан соглашался с ним, просто что бы закончить наконец перепалку, что бы избежать головной боли, и что бы Даня больше мозги не выносил. А выносил он мозги дай боже.       Ему не сложно извиниться. Не сложно сделать вид, что всё понял, лишь бы Даня успокоился наконец и они бы вновь уснули в обнимку, говоря о том, как любят друг друга. Тем не менее, с каждым разом становилось всё сложнее, и теперь Руслан вовсе первым извиняться не побежит, потому что устал извиняться за то, в чём не виноват. Он больше не хотел поддаваться этой странной игре, в которой он всегда был более слабой стороной. Теперь же он был готов держаться своей правды, даже если это значило, что он останется один.       Он знает, что может говорить лишнего, но было то это далеко не всегда. По крайней мере, не так часто, как про это говорил Кашин.       — Руслан, это Даня. Даня, это Руслан, — Лиза улыбается им двоим, увидев, как парни пожимают друг другу руки, начиная новую главу собственной истории. Ну, и не только это. Взгляды говорить могут о многом. Пускай Даня и Руслан сами ещё не поняли этого.       Они стояли на вокзале в Питере, у каждого по рюкзаку с самым необходимым за спиной и ничего больше. Неред внезапно предложила переехать, и была настолько убедительной, что оба парня повелись на этот риск. Ни у одного из них не было нужного количества денег, каждый на свои последние копейки купил билет. Зато у них были импульсивные идеи Лизы, Давид, который встретил их здесь и с кем надо договорился, что бы те пожили какое то время у какой то его родственницы. А затем втроём они нашли работу и у них появились деньги для того, что бы снимать квартиру самим.       С самого момента их знакомства, Лиза не могла не заметить, как Кашин смотрел на Руслана. Ну такой взгляд было сложно не заметить, особенно, когда в основном взгляд его не излучает ничего, кроме холода и резкости, а смотря в сторону Руслана, речь шла как минимум о пожаре. Это было что-то невероятное, что-то, что не укладывалось в образе Дани. Сколько знает Данилу, такого не было ни разу. Да более того, она просто не видела никогда, что бы один человек с такой нежностью смотрел на другого. А тут речь идёт о самом Кашине.       Ну и… Если уж быть до конца честным — Даня просто борец за справедливость, он всегда будет заступаться за того человека, который действительно в ситуации прав. Руслан же всегда был сам за себя, и заботился только о себе, лишний раз не влезал в бесполезные конфликты с другими людьми, а втягивать его в ссоры и перепалки себе же дороже. Что больше интересно, Лиза так же замечала пару раз, что Руслан, сам того не замечая и даже не задумываясь, вступался за Даню где бы то ни было. Не важно прав тот, или же нет. Просто заступался, не ожидая ничего в ответ.       Пару раз замечала, как те вместе смотрели фильмы, громко обсуждая происходящее на экране. Было у них что-то особенное, что объединяло их. Иронично, учитывая их разные характеры и подходы к жизни, что Лиза замечала. Она думала, что они слишком разные, чтобы хорошо ладить друг с другом. Но кажется, что их противоположности создавали особую гармонию, и они нашли общий язык, где-то между своими различиями.       Но, более того, вместе делали почти всё, они были неразлучными, и когда Руслану предложили новое место в одной из достаточно хороших на тот момент студий, даже звал Даню с собой, но тот отказался, говоря о том, что писать музыку ребятам без посредников куда проще и выгоднее. Всё равно Руслана поддержал. Оба напились в один момент, и Лиза уже не в первый раз тащила их пьяных до такси из караоке.       — А ты знаешь, как Руслан ахуенно «владимирский централ» поёт? — смеясь, кое как разговаривая, говорил Кашин, но Лизе на тот момент было немного не до этого. Сложно даже просто сфокусироваться на разговоре. Даню она усадила на переднее, по его же просьбе, ибо на заднем его укачивает.       — Бля, Лиз, я пиздец его люблю, — шёпотом, что бы Даня не услышал, сказал тогда Руслан, наклоняясь к девушке ближе. Та лишь выдохнула.       Тушенцова она тоже знала почти с самого детства, и конечно уже давно всё поняла. Не ведут они себя так друг с другом, как вели бы в обычной жизни с обычными друзьями. Гораздо больше близости, как минимум.       Втроём жили в одной квартире. Да, было тесновато и даже неловко, зато так веселее и проще. Они познакомились с огромным количеством людей, и им невероятно повезло, что почти все были из хороших компаний, что у всех у них были цели, мечты и амбиции. Почти всем повезло.       В какой то момент, кто то из знакомых Кашина затащил его на какую то квартиру. Тогда он вернулся домой, и Лиза с Русланом подумали, что ничего страшного, что тот попробовал какой то наркотик. Ничего делать не стали, с кем не бывает? Дали ему свободу и пространство для собственных решений. Не маленький же.       А затем это стало происходить всё чаще. Раз в неделю, раз в пару дней, а затем и вовсе каждый день. Просто потому что Дане это казалось ну очень весёлым занятием, потому что начало нравиться, и он погружался в этот мир с безудержным желанием. На тот момент Руслан уже начал чаще пропадать на работе, и просто не мог видеть всего того, что видела Лиза. Всё, что происходило с Даней, было страшно. Девушка сама начала не на шутку бояться его и его новой зависимости. В какой то момент, когда Даня стал особенно агрессивным и до него уже не доходило то, что пыталась сказать ему Лиза, она всё-таки позвонила Руслану рассказать всё, хоть Кашин и умолял её не делать этого.       Потому что боялся разочаровать? Вполне возможно.       Тушенцов же на тот момент дар речи потерял. Был отличный пример в виде одного близкого ему человека, который просто сторчался, и он никому бы не пожелал такого. Даня же знал про это, и всё равно влез туда. Влез и теперь сам остановиться уже не сможет, Руслан точно знает.       Руслан приехал домой быстро настолько, насколько это было возможно. С остановки до дома добежал за каких то пять минут. Открыл дверь, испуганными глазами осматривая квартиру, а затем вышла Лиза, которая тихонько вышла из комнату и указала на кухню. Вокруг всё было наполнено непривычным напряжением.       Тушенцов слишком сильно испугался, когда увидел, как Даня просто молча смотрит в стену напротив него, самым пустым взглядом, который был возможен. Словно взгляд и вовсе был лишён жизни. И Руслан сразу вспоминал своего старшего брата, который сидел буквально точно так же. Хотелось заплакать, но не мог. Ком застрял в горле, говорить было очень тяжело. Это так мучительно.       — Долго он так?       — Как пришёл, начал какую то дичь орать, я тебе позвонила, он чуть ли не рыдал, просил не делать этого. Потом сел так часа полтора назад, и всё, — Лиза сама напугана. Конечно, маленького Руслана то это пугало невероятно, на всю жизнь запомнил, а тут Лиза, которая в жизни ничего подобного не видела, и вряд ли бы ей хотелось видеть своего близкого друга в таком состоянии. — Надо делать что то.       — Нахуй. Дома запираем его и не пускаем никуда, — слишком резко отчеканил Тушенцов, чуть наклоняясь к Дане, замечая как в расширенных зрачках промелькнул какой-то блик.       — Рус, у меня работа, я тоже не могу с ним сидеть постоянно.       — Значит, будем меняться. Главное не выпускать никуда. Я не знаю, забрать у него ключи от дома и запираться только на ключ, постоянно сидеть с ним… Мы придумаем что-нибудь.       А Лиза в ту же секунду пошла и закрыла дверь.       Руслану было так неприятно от того, что он делился с Даней историями, как сильно пугал его брат, человек, который был ему дорог и близок. Он всегда мечтал о том, чтобы история его брата развивалась по другому, чтобы он избежал того, через что пришлось пройти. А теперь он становится свидетелем того, как Даня, ввязавшись в наркотики, пошёл по той же дороге.       Тушенцов пообещал, что не допустит того, что ещё один его близкий человек погрузится с головой в эту яму.       На утро Дане было очень плохо. Тело всё ломило, бросало то в холод, то в жар, горло сушило очень, и очень хотелось ещё чего ни будь. Рядом сидел Руслан. Просто сидел и смотрел. Только… По другому как-то. Нет, не разочарованно, но такого грустного взгляда Даня у него не видел ещё, это было чем то новым.       — Как чувствуешь себя? — поинтересовался тот, пересаживаясь на кровать, на которой под двумя одеялами лежал Кашин.       — Херово.       Тушенцов тяжело вздыхает, смотря только на Даню. А тому страшно.       — Ты идиот? — спрашивает он, рукой убирая рыжую челку со лба.       — Да нет, всё в норме. Так, голова немного болит, щас встану, дальше пойду, всё хорошо будет. Нам надо с… э… Ильёй встретиться. Да, — начинает тараторить тот.       — Я звонил Илье, никуда ему не надо сегодня, — раздражённо говорит Руслан. Его пытаются обмануть, и даже не стараются в этом. Да и скрывать не пытаются. — Почти всем звонил, Дань, хватит врать. Ты сегодня не идёшь никуда.       — Ты не можешь держать меня здесь взаперти, — возмущается Даня, хотя прекрасно понимает, что может. И что их силы примерно равны, что бы тот смог удержать Даню.       — А ты не мог постоянно употреблять и постоянно скрывать это, — Руслан пожимает плечами. — Ты остаёшься дома, Дань. Я не знаю, куда тебе там надо сегодня, но есть подозрения, что ты опять пойдёшь за дозой.       — Да за какой, нахуй, дозой? Я не наркоман! — на что Тушенцов только отрицательно мотает головой. — Да, блять, ну Руся, пожалуйста, — по коже Руслана бегут мурашки от той формы имени, которую рыжий только что использовал. Знает же слабости его, сам же рассказывал, как тащится от этого сокращения. Только вот на такую простую ловушку он вестись не собирается. Просто продолжает молчать, и смотреть за уже сидящим Даней. У него руки дрожат, огромные мешки под глазами, похудел сильно. Руслан вообще не понимает, как за работой не заметил элементарного, не простит себя же за это. Просто пропустить всё, смахивая на то, что Даня же просто развлекается, Даня сам разберётся. И боится представить, что испытывала Лиза, находясь с ним в одной квартире. — Хорошо! Блять, ладно! Я остаюсь дома, никуда не иду, — почти кричит тот, просто психует, — Ты доволен?       — Пока что нет. Придурок, я не допущу того, что бы ты умер так же, как и…       В комнате воцарилась тишина. Даня точно знает, чего он так боится. Он не собирается давить на это никак, и никак не будет использовать против него. Он же не будет поступать как последняя мразь и использовать такие методы. Только не с Русланом. Главное, что он понял, кивнул Руслану, что бы тот не переживал за это.       — Я пойду поесть приготовлю, хочешь чего нибудь? — заботливо спрашивает он, зашторивая окно и подходя к двери, пока в голове Дани происходит подбор нового плана. И спустя несколько секунд молчания, улыбается, и отвечает.       — Да. Ты прям всё приготовишь?       — Прям всё, — так же улыбается ему в ответ Тушенцов.       — Хочу… — быстро перебирает в голове всевозможные блюда, которые Руслан бы готовил подольше. А потом вспомнил, что это Руслан всё-таки. Он любое блюдо готовить будет долго, а если то, которое не умеет, то ещё и переделывать несколько раз будет. Каши у него всегда получались отвратительно. — Хочу кашу, — на что тот в ответ усмехается.       — Ладно, придумаю что-нибудь.       Удача на стороне Дани. Соглашается. Странно конечно, ибо попросил бы его кто другой он бы отказал совершенно точно. Но сейчас ему это только на руку. Тушенцов оставляет дверь в комнату открытой, а Даня пытается сползти, хотя бы, с кровати. Тело ужасно болело, просто невыносимо. Все суставы ощущались неприятно, будто работали неправильно вовсе, голова болела так сильно, что казалось, что его череп просто раскалывается прямо сейчас, его всего будто пронизывали острые иглы, и каждое движение вызывало острую боль. Но, собрав последние остатки сил, всё же он поднимается.       Подходит к окну и смотрит вниз. Пятый этаж, вроде не так уж и высоко, если спускаться по балконам и хвататься за разные выступы. Даже не думая, за какие именно, Даня быстро взбирается на подоконник, им движет только чувство страха и решимости. Убирает с окна сетку, роняя её на пол комнаты. Страшно, но ему нужно уйти сейчас. Пускай Руслан хоть трижды прав, он спорить не будет, но ему нужно.       — Дань, не хочешь со мной посидеть? — и план его обламывается достаточно быстро, вместе с тем, как Руслан всего лишь открывает дверь в комнату. А вот теперь да, в его глазах чётко читается разочарование. — Слезай.       — Мне нужно уйти, Русь, я вернусь, честно.       — Куда ты вернёшься, блять, здесь пятый этаж! — истерический смешок срывается с его губ. — Ты серьёзно готов опуститься настолько низко? Не проще перетерпеть все свои ломки и просто забыть всем дружно про этот период твоей жизни?       Тушенцов осторожно подходит ближе, боясь, что от неожиданности Даня просто нехотя сможет свалиться вниз. Кто ж его знает.       — Тогда дай мне уйти, если не хочешь, что бы я через окно уходил. Руслан потянул его за руку, и тот, всё же, свалился на него. Тушенцов держит крепко и совсем не хочет отпускать, будто это самое ценное, что у него вообще есть. Да и Даня вцепился в его плечи так, что становится уже больно. Сам себя же напугал.       Кашин правда пытается понять, что только что хотел сделать, и это всплеском ледяной воды проникает в его сознание. И резко бросает в дрожь, что не остаётся незамеченным. Понимание происходящего и его реакция на собственные действия невероятно напрягают.       — Я только что через окно хотел вылезти? — он не понимает, что вообще делает. Руслан и сам боится, только не знает, что делать в таких случаях. Он доводит Даню до кровати, усаживая и старается успокоить. Только Даня не слышит ни слова из тех, что пытается до него донести Руслан, и все попытки на успокоение кажутся напрасными.       Паническая атака накатывает нежданной бурей. Начинается тихо, как далёкий гром на горизонте. Сердце начинает биться быстрее, барабаном внутри груди, а каждый вздох сделать становится всё тяжелее. Волны тревоги начинают нарастать, превращаясь в цунами. Каждый звук, каждое движение, каждое прикосновение становятся острее, чем когда либо, будто всё что угодно приносит грозу ему сейчас. Воздух вокруг исчезает, и пока Руслан пытается просить его сделать вдох, лёгкие только больше сжимаются внутри. Руки дрожат сильнее и сильнее.       Он словно погружается во мрак, выхода из которого нет. Даже бежать уже никуда не хочется, только хочется спрятаться ото всех, и паника охватывает полностью. За воздух бороться сложно, как и за возвращение к реальности, хотя бы на секундочку. Это вовсе кажется невозможным.       Он чувствует руки Руслана на своей спине, слышит, как тот пытается его успокаивать, улавливает запах его духов и пытается обратить внимание на то, что происходит в реальности.       Ближе к вечеру, полностью истощённый, он лежит на кровати, вслушиваясь в то, как за дверью Руслан всё рассказывает Лизе. Даня чуть ли не плачет. Держится пока ещё, но чуть-чуть, и поток слёз будет не остановить, а потому держится.       На смену Руслану приходит Лиза, пока тот уезжает на работу. С ней гораздо проще. Она не говорит ничего по этому поводу, просто старается не задевать эту тему. Предлагает отвлекаться на фильмах и сериалах, только особого желания тоже нет. Хочет просто уснуть и забыть последние пару месяцев.       Через пару недель лучше не становится. Даня просто лежит, даже не разговаривает ни с кем. Руслану невероятно больно на это смотреть, сердце кровью обливается, но он уверен, что так будет лучше для самого же Дани. Скажи ему год назад, что он будет вот так трястись над каким то наркоманом, пытаться помогать ему, он бы в жизни не поверил. А сейчас… Просто смотрит.       А Даня терпит, потому что других вариантов нет. Пытаться сделать что-то ещё, на подобии окна уже давно не хотелось. Хотелось просто в один момент закрыть глаза и не проснуться, ничего более. Но даже сил на то чтобы просто пойти и вскрыться не было совсем. Делиться таким с кем то другим становится стыдно, и в целом за себя и своё поведение стыдно. Бессилие — вот, что он ощущает.       Тушенцов внезапно даже для себя садится к нему на кровать, после разговора с Лизой по телефону. Девушка говорила, что уже едет домой. Руслан выдыхает, со спины зарываясь пальцами в волосы на затылке Кашина.       — Солнышко, — шепчет тот, пока Даня пытается делать вид, что спит. — Мы вытащим тебя в любом случае, — у Дани мурашки по коже бегут, не понимает, от слов Руслана или от того, как же приятно чувствовать его руку в своих волосах. — Ты мне нужен ещё.       Даня в сильнейшем шоке. Нужен. Это так красиво звучит, что прямо сейчас хочется развернуться и просто поцеловать Руслана. Но он не может себе этого позволить. Он, может, не так всё понимает. Да и не успевает он ничего сделать, как тепло от руки на затылке исчезает, Руслан встаёт с кровати.       За дверью слышит, как тот говорит Лизе, что Даня так и не просыпался. Как только слышит, как входную дверь закрывают на ключ, — хотя зачем он не знает, он и так уже никуда уходить не собирается — он садится на кровати, подтягивая худые ноги к себе.       — Ты проснулся?       — Надо поговорить, — только отвечает Кашин, наблюдая за тем, как девушка садится рядом с ним. Лизе можно доверить что угодно. Лиза поймёт, выслушает, где надо поругает, что-то посоветует, и вместе они постараются решить всё. — Мне… — а что говорить? Он не знает совершенно, теряется.       — Бля, если за дозой нужно, скажи сразу, я окна и двери все заколочу, — отшучивается та, но, видимо, поняв, что дело и правда серьёзное, садится удобнее, меняясь в лице.       — Мне, кажется, я влюбился, — тихо говорит тот, будто не желая принимать свои чувства.       — О боже, наконец-то дошло, — выдыхает Неред. — Чувак, если чё то серьёзное будет — позовёшь, окей? Мне приготовить нужно что-нибудь, а то с голоду помрёшь, а нам это не надо.       — Это и так серьёзно, Лиз! — возмущается Кашин.       — И так понятно же было, что ты сохнешь по нему. Ну, по крайней мере, раньше это было прям чётко видно, — она усаживается обратно, смотря на замешательство Дани. Тот глазами бегает, не знает куда деть себя. — Да всё же нормально, Дань. Ничего плохого нет в этом. Влюбился и влюбился, потом расскажешь ему, как тебе лучше станет.       — Я не уверен, что это взаимно, не хочу терять общение, да и вообще…       — Дань, скажи, ты слепой? — усмехается Лиза, и Даня снова ничего не понимает. — Ладно, если ты не видишь очевидных вещей, просто скажу так: Руслан не из тех людей, которые после признания в любви сразу станут прекращать общение. Ну, с тобой он так вести себя не будет точно. Вот гарантирую.       И он всерьёз задумывается. Даня же в самом деле давно знал про это, просто не хотел признавать. Но принять это так неожиданно ему кажется чем то странным. Они знакомы всего то чуть больше полугода, и пара месяцев из которых Кашин даже не помнит, ибо на разных веществах много запомнить не получится чисто физически.       Но Руслан. Он же помнил всё. Он видел Даню даже тогда, когда очевидно было не нужно. И он точно не ответит взаимностью. С другой же стороны, даже если всё пойдёт не так, как в плане в рыжей голове, ничего особо и не изменится же? Он просто будет знать точный ответ, и в случае отказа оба будут делать вид, что ничего не произошло.       Блять, да кого он обманывает? Это изменит абсолютно всё, как минимум отношение Дани к этому всему. Он просто не сможет жить с ними в одной квартире. Деньги с заказов есть, снять какую-нибудь небольшую квартирку можно, но стоит ли это всё общения с Русланом?       — Ладно, не загоняйся. Давно проснулся?       — Я и не ложился, — заметив, что правда уже тянуло в сон, ответил тот. — Бессонница. Ложусь спать, и не могу просто, несколько часов подряд в стену втыкаю и всё. А знаешь как тяжело, когда уже даже думать сил нет?       — Поспи, я могу снотворное тебе дать, — заботливо отвечает Неред. — Я на кухне буду если что.       И Даня ложится спать, и у него на этот раз получается.       Проснулся он от грохота где то на кухне. Подумал, что шедевры Лизы как всегда не получаются, пошёл проверить, а оказалось всё совсем не так.       Руслан, с разбитой на полу кружкой, просто стоит посреди кухни, смотря в пол на осколки.       — Сука, — тихо говорит он, поворачивая голову. — Бля, я разбудил тебя?       — Не, всё в порядке, — рассматривая пол отвечает Кашин, а затем взгляд переводит на руки Руслана, и вроде как порезов от осколков не обнаруживает.       — Блять, как я заебался, — он матерится в несколько раз больше обычного, а глаза на мокром месте. Присаживается собирать осколки, и Даня помогает ему. Когда всё было собрано, Кашин ушёл обратно в комнату, пытаясь разгадать, что же всё-таки не так. А что-то явно не то, просто так таким агрессивным Руслан бы не пришёл домой, рядом с Даней его вообще на такое состояние вывести тяжело.       — Что случилось? — всё же спрашивает, когда чувствует, что Тушенцов ложится рядом, поворачиваясь в сторону Дани.       — Студию, в которую мы вложили дохуя бабла, просто забрали у нас. И сейчас нужно новое помещение искать. Знаешь, сколько я денег проебал? И сколько сейчас ещё без работы сидеть… Сука.       Кашину становится не по себе, он Руслана таким не видел ещё. Руслан всегда знает, что нужно делать. Направление своё никогда не теряет. А тут, увидев его беспомощность в данной ситуации… Дане и самому обидно. Хочется только за него решить все проблемы, что бы увидеть Руслана счастливым. Что бы он за своей музыкой мог сутками сидеть, если ему это так нужно.       Сам же Тушенцов уже не сдерживается, всё-таки одна слеза скатывается по щеке, и он только глаза закатывает, стирая её рукавом.       — Бля, Русь, ну чего ты? — Кашин всё-таки не выдерживает, сам плакать сейчас начнёт, потому просто обнимает Руслана, чувствуя, как тот положил свою руку на его волосы. Сам же ближе только прижимается, утыкаясь в плечо Дани.       — Это несправедливо. Я… Я так много сделал для студии, а её так просто… Блять, я не могу нахуй, — Руслан уже в открытую плачет. Потому что сам по себе устал. Мало того, что на студии приходится выкладываться на все двести процентов, ещё и Даня дома лежит, чуть ли не умирает. Дане даже как-то стыдно становится.       Кашин обнимает его. Старается не обращать внимание на то, как переплетаются их ноги, игнорирует мокрую от слёз часть футболки на плече, ему всё равно. Если Руслан нуждается в этом — пожалуйста, лишь бы ему лучше стало. Видеть его таким разбитым невыносимо. Обнимает, гладит по волосам, старается успокоить.       Просыпаются на следующее утро так же в обнимку. Руслан просто лежит и любуется рыжими прядями волос, веснушками, раскиданными по всему лицу, чуть подрагивающими ресницами и тем, как смешно Даня во сне хмурится.       Дверь в комнату открывается, и Руслан видит Лизу. В комнату она зашла будучи очень серьёзной, но увидев такую картину мягко улыбнулась. Тушенцов жестом показал ей, что бы она уходила, и та, так же жестом показывая «окей», просто выходит из комнаты.       — И чё это было? — усмехается Даня. Обнимать не перестаёт, будто даже крепче обнял, что бы тот не ушёл.       — Ну, я Лизу обратно позвать могу, — и так же крепче обнимает, сразу же показывая, что ему самому этого не хотелось бы.       — Останься.       Становится так тихо в комнате, буквально ничего эту тишину не нарушало. Им не хотелось говорить, будто слова были лишними. Даня тыкается носом куда то в грудь Тушенцова, а тот старается дышать ровно. Ничего не получается.       — Как чувствуешь себя? — внезапно спрашивает Руслан.       — Лучше гораздо, — и снова молчание, после которого Даня продолжает, — Я не хочу, что бы ты уходил. Странная херня, и ты странно влияешь на меня. Он старается говорить очень тихо, надеясь на то, что Руслан его не услышит просто. Но в этой тишине тяжело оказаться неуслышанным. Тот, кажется, догадывается, в чём вообще дело.       — Я нравлюсь тебе? — так же тихо спрашивает Руслан, боясь получить отказ. Кашин же только начинает кивать, сильнее прижимаясь, ибо понимает, что скоро всё исчезнет. Руслан просто уйдёт, ему то Даня не нравится, он спросил это только потому что догадался.       Однако ничего не исчезает. Он только ощущает чужие губы на своей макушке, а затем слышит заветное: — Ты мне тоже.