Шестёрки

Руслан уже даже не пытался посчитать, сколько он времени варится во всём этом дерьме под названием продажа наркотиков. И всё-таки напрямую сталкиваться с ОПГ ему не приходилось, да и в целом влазить в настолько серьёзные преступные организации он не планировал. Но, находясь в квартире у Татарина, который сказал сидеть смирно и ждать прибытия Шефа, Руслан понял, что задумываться о том, чтобы каким-либо путём давать заднюю, уже поздно. Ему за это либо на месте снесут бошку, либо чуть позже закопают где-нибудь заживо в лесу за то, что он уже слишком много знал. Напряжение с каждой минутой ожидания росло. В квартире было тихо: не было ни тикающих часов, ни телевизора, ни доносящихся с чужих квартир голосов соседей или громких разговоров прохожих с улицы. Была только давящая тишина и звук собственного дыхания. Татарина тоже слышно не было. Он оставил своего гостя сидеть в гостиной на диване в темноте, а сам ушёл куда-то вглубь квартиры, не подавая никаких признаков своего присутствия. И это нагоняло на Тушенцова ещё большую нервозность. Руслан поёрзал на месте и сел удобнее, облокотившись на спинку дивана и раскинув руки. Это его немного успокоило и он начал оглядывать комнату, которую в почти полной темноте из-за занавешенных штор и выключенного света рассмотреть полностью не удавалось, но основные очертания предметов увидеть можно было, тем более глаза Руслана уже начали привыкать к темноте. Комната была небольшой, но при этом довольно свободной. Напротив Руслана находился весьма большой комод, где стоял телевизор, который своими очертаниями напоминал больше простую коробку. Руслан попытался рассмотреть его, чтобы примерно понять его цену хотя бы по марке, но в его дороговизне сомневаться не приходилось. Всё-таки Данила, как понимал сам Тушенцов, должность в ОПГ занимал не последнюю, да и для Руслана каждый телевизор был бы в любом случае дорогим. Справа от кресла стояла трёхъярусная подставка для цветов. На каждом ярусе стояли какие-то растения, которые Руслан не мог нормально рассмотреть, да и всё равно цветы ему не очень были интересны. Из всех домашних растений он знал только фикусы и кактусы. За довольно высокой подставкой с цветами по правой стене было закрытое шторами окно. Руслан хотел бы раздвинуть шторы, дабы открыть окно, чтобы хотя бы свет фонарей с улицы попадал в комнату, но лишний раз двигаться было до сих пор страшно. По левой стене стоял большой сервант со стеклянными дверцами. Через них было еле видно, что на полках в самом серванте, как и у всех обычных жителей России, стоял какой-то сервиз, различные статуэтки, книги и прочая подобная дрянь, которую Руслан называл бесполезными пылесборниками. Слева от дивана находился проход в остальную часть квартиры, откуда, собственно, Татарин и привёл Руслана. Ну а по среди комнаты лежал большой ковёр. Благо хоть не на стене висел (а Тушенцов никогда особо этой "традиции" не понимал), хотя, наверное, в обстановку комнаты ковёр и на стену бы хорошо вписался. От мыслей о ковре и общего вида комнаты Руслана отвлёк стук, который донёсся откуда-то из прихожей. В квартире сразу же послышался звук чужих шагов, звон ключей, которые открывали железную дверь, а потом и звук самой открывающейся двери. Следом послышался тихий диалог: – Здаров, брат. Как ты? – Голос звучал довольно тихо, но Тушенцов сразу понял, что говорил Татарин. – Привет, Дань. Да заебись всё. У тебя, насколько я знаю, тоже всё пучком. Насчёт задания мне уже передали, молодцы. Сегодня-завтра хорошо отдохни, – а этот голос уже явно пренадлежал незнакомцу. Скорее всего это и был тот самый Шеф, о котором Руслан уже был наслышан. Татарин по пути до его квартиры оговорился, что он должен будет приехать. – Да на самом деле хуйня настроение у меня. Машину разъебали в мясо, ещё и за этого Руслана отдуваться... Хотя отдам ему должное, он мне всё равно нихуёво так помог, когда мы уматывали оттуда. – Он нам всем в целом неплохо так помог. Спасибо Одноглазому за то, что познакомился с ним, а потом его с нами свёл. Где кстати Руслан? – В зале сидеть должен. Ты уверен, что взять его хочешь? Он всё-таки предал своих людей, это может и с нами повториться, – в голосе Данилы явно слышалось пренебрежение и неприязнь. Руслан, конечно, рассматривал варианты того, что его не примут в "Террариум" (так прозвали ОПГ длинные языки, которые разносили разные слухи по городу), но Одноглазый на последних двух встречах просто уверял Тушенцова в том, что его точно возьмут, что его уже зарекомендовали Шефу, а тот протеста не выражал. И Руслан, конечно, поверил ему. Но сейчас его надежды начинали потихоньку сыпаться, нервозность стала нарастать пуще прежнего, а дыхание участилось. Если не возьмут, то убьют. Убьют и даже глазом не моргнут. Было ужасно страшно. – Дань, давай пройдём на кухню и всё обсудим. Я к тебе приехал не для того, чтобы в пороге стоять. И голоса почти полностью утихли. Руслан лишь обрывками слышал чужой тихий диалог, но вычленить из него хоть какую-то важную для себя информацию он не смог, а идти подслушивать под дверью было очень страшно, тем более Руслан не был уверен в том, где конкретно находится кухня и точно ли там есть дверь. Просидев так неизвестное количество времени, Руслан стал ещё более нервным. Стали появляться мелкие тики на лице, непроизвольно потели ладони, а Тушенцов уже который раз перещелкивал всеми возможными суставами тела и просто заламывал пальцы рук. Легче от всех этих действий не становилось, но хоть чем-то занять время точно помогало. И вскоре Руслан услышал, как два человека на кухне встали и прошли в прихожую. – В общем, ты знаешь мою позицию. Но решение я оставлю за тобой, я тебе в этом доверяю. – Ладно, я понял. Давай, брат, до скорого. Хорошо тебе до дома добраться, – послышался хлопок двух рук и звук открывающейся двери, которую после почти сразу же закрыли. Теперь Татарин направился в гостиную, где Руслан сидел уже как на иголках. Он зашёл в комнату и включил свет, который мгновенно окрасил всё в оранжевые оттенки. Глаза от резкой вспышки у Тушенцова с непривычки зажмурились и немного заболели, но это быстро прошло и он тупо уставился на Татарина, который довольно высокомерно смотрел на нервного Руслана напротив. – Поднимайся давай. Обувайся иди, поедем сейчас. – Куда? – На кудыкину гору. Я тебе сказал, что нужно сделать, так что выполняй. Руслан прикусил себе язык за глупый вопрос и пошёл в прихожую обуваться, пока Татарин что-то искал в серванте. Когда Руслан обулся, хозяин квартиры тоже уже стоял в прихожей, обутый и одетый, открывая дверь, чтобы выпустить своего "гостя" и выйти самому. Спускаясь по лестнице на первый этаж, Руслан отсчитывал каждую ступеньку, будто считал последние секунды своей жизни. Его всё никак не отпускала мысль о том, что сейчас его в любой момент могут просто взять и пристрелить, или зарезать, или задушить. Вариантов было много, но ни один из них явно не устраивал Руслана, что, в общем-то, не было чем-то удивительным. Оказавшись на улице вместе со своим "проводником", Руслан взглядом проследил за Татарином, который прошёл к незнакомой Тушенцову «девятке». Оказывается машина у Татарина была не одна. – Сзади иди садись, побыстрее будь только. Руслан препираться не стал, сел на заднее сидение и захлопнул за собой дверь. Татарин тоже спустя пару секунд сел в машину, завёл её и тронулся с места. Через минуту они уже выехали со двора и ехали по какому-то узкому переулку, практически неосвещенному фонарями. Адрес Татарин у Руслана так и не спросил, что значило только то, что едут они явно не домой. На последнего это нагоняло просто ужаснейшую тревогу, потому что мало того, что он не знал, куда они едут, так он ещё и не знал, где именно они находятся. Время по часам уже наверняка перевалило за полночь, улицы практически полностью пустовали, но связано это было не только с поздним часом, но и с тем, что ехали они явно не в тех местах, где людно было хотя бы днём. Кругом были серые панельные пятиэтажки и десятиэтажки, дворы у которых были освещены далеко не всегда. По краям дороги стояли фонари, но горели тоже не все, из-за чего дорогу по большей части освещали фары новенькой «девятки». Вот вам и Санкт-Петербург вне центра города. Вскоре дома стали меньше и их количество тоже значительно снизилось. Тушенцова это явно не радовало. – Тебя ж Руслан зовут? У меня к тебе есть парочка вопросов, на которые мне очень хотелось бы услышать ответ, – Татарин глянул на своего пассажира в зеркало заднего вида, что невольно самого Руслана отсылало на несколько часов назад. Только Татарин тогда на Руслана смотрел явно не с угрозой, да и в целом он жизни Тушенцова на тот момент не угрожал, они наоборот тогда работали вместе. Как же всё переменилось буквально за пару часов. – Я слушаю. – С какой целью ты решил сдать своих партнёров по "бизнесу" другой ОПГ, которая с тобой никак не связана? Ты же, насколько мне известно, работал с ними на протяжении нескольких лет. – Денег больше захотелось заработать. За помощь вам мне пообещали, что меня хорошо пристроят. – То есть, единственной твоей мотивацией предательства были деньги? – Ну... – Руслан несколько замялся, потому что это явно было не единственной и не самой главной причиной, но он не видел смысла раздербанивать свою душу перед чёртовым бандитом, которому на его личные причины явно было всё равно. – Ты уж извиняй конечно, явно не мне говорить о высоких моральных принципах и прочей дряни, но нам явно не нужны потенциальные будущие предатели, которые с лёгкостью ведутся на деньги, – Татарин хмыкнул, выезжая на трассу, которая находилась в лесополосе. Ночью выглядела она весьма устрашающе, но хуже всего было то, что Руслан здесь ехал по темноте с человеком, в котором он чувствовал угрозу. Добром эта поездка точно не кончится. – Я понимаю, что ты имеешь в виду, но причины моего предательства не только в деньгах заключались. Я все свои личняки перед тобой вываливать не собираюсь, – Руслана сильно дернуло после своей речи, которую он быстро протараторил. Удивительно, как он ещё с припадком не свалился после такого количества стресса за день. – Раз я у тебя спросил причину, то ты должен мне её полностью назвать. Я это спрашиваю не для того, чтобы в твоём ёбаном грязном белье покопаться, а потом с кем-то его обсосать, мне на тебя, как на человека, похуй. – Из мести я ещё это сделал, достаточно? – Подробнее говори, меня твой ответ не устраивает. Я первому слову наркоманов не верю, – Татарин усмехнулся, явно намекая на дёрганья Руслана. – Блять, да не наркоман я! Из мести я их сдал вам, они мне жизнь последние года полтора портили. А ещё я слышал, что они меня буквально через месяц планировали заебошить, потому что тёлка одного из главных ко мне вернуться хотела, бывшая моя типа, а я для них уже негоден был по их же словам. Достаточно!? – Руслан тяжело задышал от нервозности и стал пытаться затормозить руки, которые в тике стали колотить ноги. В салоне воцарилась тишина. Татарин не изменился в лице и просто продолжил спокойно вести машину, развернувшись в обратную сторону спустя ещё пару минут. Тушенцов смог облегчённо вздохнуть, хотя на подкорке сознания страх того, что его сейчас убьют, оставался. В абсолютной тишине они ехали до того момента, пока не заехали в более-менее населённую часть города. После Татарин включил в машине какое-то радио. Видимо на него тоже давило это молчание. Спустя примерно сорок минут (по ощущениям самого Руслана), Тушенцов увидел знакомые дома. Они в его районе. Татарин адрес так и не спросил, но, судя по всему, это не требовалось. Адрес Руслана ему уже кто-то сказал, а он просто доехал, даже не спрашивая дорогу. Оно и к лучшему – удалось избежать лишних разговоров. Когда Руслан увидел за другим домом свою коммуналку, он полностью расслабился. Наверное ему ещё никогда так сильно не приходилось радоваться этому старому, кишащему алкашами и тараканами, месту. На лице даже появилась слабая улыбка. Когда они припарковались, Тушенцов уже открыл дверь, чтобы выйти, но его затормозил голос Татарина: – Имей в виду: сейчас я тебя отпускаю, потому что твоя история кажется мне убедительной и вполне понятной, но следить за тобой будут. Один проеб – словишь пулю в той самой лесополосе, которую мы сегодня проезжали. – Сделав многозначительную паузу, он продолжил. – За тобой завтра заехать должны будут, к Шефу поедешь. Гуляй. Руслан вылез из машины и захлопнул дверь, после чего «девятка» сразу же скрылась за соседними домами, оставляя растерянного и вымотанного Тушенцова одного перед входом в коммуналку. В его голове в этот момент была только одна мысль: «Как скоро наступит моя смерть?»