Половина от пятидесяти

      Если честно, то Джисон и правда попал сюда по чистой случайности. Но чтобы объяснить, придется начать издалека.       Когда Джисону было одиннадцать и он впервые приехал в Хогвартс – нет, пожалуй, даже еще в поезде, на полпути к школе, – он повстречал Хван Хёнджина. Тот был неуклюжим несмышленышем, тащившим на себе клетку с сычом через весь поезд в поисках свободного купе. Джисон как раз открыл дверь, чтобы купить сладостей. Так уж вышло, что Хёнджин принял это за приглашение войти.       Кто-то скажет, что так и случается нечто под названием Судьба, но Джисон по прошествии многих лет без тени злобы обзовет это своим личным Злым роком.       В поезде Хёнджин без конца показывал, как кормить птицу, а Джисон закрывал глаза, прежде чем начнется самое интересное, и так они и доехали до станции Хогсмид. Трогательное прощание Хёнджина с сычом Джисон пропустил, потому что был занят разглядыванием окрестностей и высыпавших на улицу людей. Впрочем, пока они добирались на лодке до замка, Хёнджин доходчиво донес до него степень собственной привязанности к птице, в ответ на что Джисону оставалось только взяться крепко за его руку и показать на сотнями огней сияющий в далеком сумраке замок. Хёнджину тоже нравилось все сияющее, так что Джисон решил, что они могут стать лучшими друзьями.       Распределяющая шляпа, о которой несколько десятков первокурсников перешептывались по пути в Большой зал, показалась Джисону до нелепого забавной. Ее неуклюжие движения и гнусавый голос ничем не намекали на то, что именно от ее решения зависит, с кем Джисон разделит гостиную, спальню и обеденный стол. Ему больше всего хотелось попасть на факультет с сильной командой по квиддичу, и одна из первокурсниц сказала, что в прошлом году равных не было Слизерину.       – Мой кузен был капитаном, – гордо прихвастнула она, как свойственно всем детям. Джисон постарался не выдать своей зависти, но, наверное, все равно слегка посуровел, потому что она тут же отвернулась и сделала вид, что совсем его не знает.       Шляпа, впрочем, решила то же, что его родители:       – Гриффиндор! – разнесся торжественный вердикт после считанных секунд, украденных шляпой на раздумья. Джисон решил, что, пожалуй, разыграет родителей, сказав, что его и впрямь отправили на Слизерин, просто чтобы те не сильно по нему скучали.       Сразу после него распределение прошел и Хван Хёнджин, и будь Джисон проклят, если он не выглядел столь же невинно, сколь младенец в своей люльке, слушающий колыбельную няньки. Хёнджин нашел его взглядом, как будто прося поддержки, и Джисон с высоты своего опыта оживленно ему закивал, мол, не бойся, все через это проходят, и ты пройдешь. Хёнджин только спрятал свои оленьи глаза под ногами, да так и застыл, когда Шляпа, едва коснувшись его головы, изрекла:       – Слизерин!       Вот те на, подумал Джисон тогда, глядя, как это неуклюжее недоразумение пропадает в объятиях студентов с изумрудными галстуками. В тихом омуте, видно, и правда кто-то водится. Змеи, может.       И потому, что они были детьми, выросшими на байках родителей о легендарном противостоянии Гриффиндора и Слизерина, Джисон и Хёнджин знали, что кому-то придется подхватить эту многолетнюю эстафету. Тут стоит сказать, что оба свято верили, что были рождены совершить нечто грандиозное. Может быть, поэтому они и решили взять на себя эту нелегкую работенку – взаимную ненависть поддерживать и репутацию заядлых врагов соблюдать. Всмотревшись впервые в лица ребят за длинным и шумным столом Гриффиндора и кинув нейтрально-оценивающий взгляд на стол Слизерина (Хёнджин был занят тем же, как будто только и мог что повторять за другими), Джисон со всей покорностью судьбе, доступной одиннадцатилетнему ребенку, понял: во что бы то ни стало не посрамит он чести факультета, на ближайшие семь лет ставшего ему второй семьей.       Хёнджин, видно, задался той же целью, поэтому следующие два года на каждом совместном предмете их с Джисоном методично сталкивали лбами. Причем не то чтобы оба были блестящими студентами, но вот упорством и напористостью они могли бы поделиться со всем курсом, если бы только для этого существовало подходящее заклинание. На третьем курсе Джисона приняли в команду по Квиддичу, и он уже спал и видел, когда же они с Хёнджином схлестнутся на поле, но того, казалось, спорт и полеты на метле интересовали в последнюю очередь. Зато в команде Джисон познакомился с Чанбином, вторым загонщиком, парнем на год старше, который до сих пор играл в паре с семикурсницей и, надо (хоть гордость и не позволяет) сказать, достойно выглядел на ее фоне.       – Можешь звать меня семпай, – протягивая руку, сказал Чанбин на первой тренировке.       – Идет. А ты тогда зови меня лучшим игроком команды, – Джисон хотел было хлопнуть по протянутой ладошке, но Чанбин схватил его за запястье, да так крепко, что косточки захрустели.       – Ты это бросай. У нас командная игра. И незаменимых тут нет. Кроме, может, Чонина. Знаешь Чонина?       Джисон фыркнул. Кто ж не слышал про первокурсника, ставшего ловцом в прошлом году и выведшего Гриффиндор на второе место в общем зачете. Чанбин выдержал короткую паузу и как бы невзначай пожал плечами. Мол, сам понимаешь, не ты тут самый талантливый. Джисон проглотил дерущее горло уязвленное самомнение и высвободился из хватки Чанбина. Тот хлопнул его по плечу, вроде дружески, а вроде намекая на силу, заключенную в его натренированных руках.       – Без обид, но, если ты будешь выделываться на поле и из-за этого пострадает кто-то из команды, я тебе шею сверну. Мы договорились?       Джисон кивнул. Все равно, будучи загонщиком, сильно не повыделываешься. Только и знай, что оберегай своих да по возможности калечь чужих. Работа не хитрая, подумалось ему сперва, но позже, в ходе их первого матча, Чанбин показал ему, как даже столь тривиальная задача в руках мастера превращается в искусство. По ходу сезона бывало, соперник все силы бросал на то, чтобы вывести их ловца из игры, и тогда Чанбин не стеснялся демонстрировать, что вообще-то он вооружен до зубов и в случае чего готов пустить их в ход. С трибун это не так заметно, но изнутри, став частью единого механизма под названием команда, Джисон с поразительной ясностью видел, как все семеро игроков без устали анализируют обстановку на поле, подстраиваются под стратегию соперника, но несмотря ни на что держат в голове одну мысль: ловец. Тот, за кем боковым зрением наблюдаешь, даже делая передачу на охотника; тот, чью роль не сможет выполнить никто другой; тот, кто чаще всего оказывается под ударом. Нутро Джисона подсказывало ему взбунтоваться против такого откровенного фаворитизма, но тренировка за тренировкой, матч за матчем он продолжал искать свое место в этом отлаженном механизме. Оставался допоздна на поле, вместе с Чанбином и парой охотников доводя розыгрыши до автоматизма, научился не отказываться от приглашений ребят из команды улизнуть из замка на рассвете или перед закатом, помогал Чонину со свитками по защите от темных искусств, проказничал во внутреннем дворе, а потом бежал в гостиную Гриффиндора рассказать об этом Чанбину... В последнем матче перед пасхальными каникулами удар бладжера сломал Чонину руку, и Джисон казнил себя за то, что не оказался рядом.       – Я тебе сейчас сам по башке дам, – цокнул Чанбин, когда Джисон отказался идти в лазарет, боясь, что Чонин станет винить его в испорченных каникулах. – Малявка тебя обожает. Если ты не придешь его проведать, там никому покоя не будет. Будь ты романтичным героем поэмы, конечно, тебя бы вся команда ненавидела. Но ты всего лишь Хан. Поэтому подними свою задницу и принеси ее вниз, пока я не трансгрессировал туда вместе с тобой.       Джисон усмехнулся столь несерьезной угрозе. Наверное, в тот день, стоя напротив больничной койки Чонина, он и почувствовал впервые, что стал частью чего-то большего.       На четвертом курсе его персону уже окружил ореол слухов на почве успехов команды и его собственной яркой личности. С последним Чанбин неустанно спорил, но Джисону, по большому счету, было все равно. Все, чего он хотел, это хотя бы раз выиграть Чемпионат школы по квиддичу. Разве может быть что-нибудь лучше, чем стать капитаном и привести бывших чемпионов к первой победе за без малого десятилетие?       – Раньше седьмого курса ты капитаном не станешь, – урезонил его Чанбин. – И если Гриффиндор в тот год что и выиграет, так это приз зрительских симпатий.       – То есть ты не отрицаешь, что я любимец публики? – они тогда шли по коридорам замка, и Джисон не упустил возможности приобнять Чанбина за плечи. Тот, впрочем, ловко скинул его прикосновение, изобразив гримасу недовольства.       – А потом ты удивляешься, откуда все эти сплетни, – он показательно сделал несколько шагов в сторону, да только тут же и врезался в спешащего куда-то хаффлпаффца. Джисон притянул его обратно за мантию, и на этот раз Чанбин положил ладонь ему на поясницу, совсем как будто полшколы не верило свято, что между ними что-то есть. Но Джисона это не обмануло – ему как никому другому было известно, как и почему Чанбина эти слухи беспокоят. Как – очень сильно. Почему – потому что он влюбился. Бывает же такое.       На Хэллоуин их команда всем своим небольшим составом отправилась в Хогсмид, и Чонин был настолько рад впервые там оказаться, что, видимо, прилипнув к прилавку какого-то магазинчика, отстал от остальных, и Джисону с Чанбином пришлось его искать. Нашли они его в лавке древностей, болтающим с высоким слизеринцем, да еще так увлеченно, словно те были давними друзьями. На слизеринце было пальто в пол и странного вида шляпка – словно выделанная совиными перьями. Джисон не без удивления узнал в нем Хван Хёнджина.       С присоединением к команде по квиддичу, Джисон малость позабыл об их соперничестве, да и общих предметов у них становилось все меньше и меньше. Он лишь изредка слышал, что Хёнджин стал настоящим мастером трансфигурации, а вот с зельями так и не подружился. Даже в тот день бровей на его лице не было – видно, опять сжег.       – Я в следующий раз тебе на шею колокольчик повешу, – обратился Джисон к Чонину, когда тот с готовностью выскользнул из его объятий. Чанбин стоял поодаль, словно язык проглотил, и Джисону уже тогда стоило бы заподозрить неладное, да только он и сам был несколько удивлен встрече с Хёнджином. Тот еще больше вытянулся, осветлил волосы и как будто с куда меньшим вызовом во взгляде смотрел теперь на Джисона. – А вы знакомы?       Оказалось, что Чонин живет на той же улице, что Хёнджин, Хёнджин оделся не по погоде, а Чанбин знает согревающее заклятье. Даже не дойдя до «Трех метел», они развернулись обратно в Хогвартс, и Джисон – честное слово, не по своей воле – был вынужден признать, что Хван Хёнджин вовсе не так уж и плох. Он пообещал прийти поболеть на следующей игре Гриффиндора с Рейвенкло, а через неделю оказалось, что у них с Джисоном в этом году один-единственный общий предмет – и тот, как на зло, трансфигурация.       Справедливости ради, Джисон уже давно не гнался за оценками, чего не скажешь о Хёнджине. Может быть, поэтому Джисону так легко далось полное превосходство последнего, и даже просьба учителя к Хёнджину его подтянуть не перевернула все внутренности с ног на голову. Сначала, вроде как, из-под палки, потом – все больше по собственному желанию они проводили длинные и порой вполне увлекательные вечера в библиотеке. Хёнджин показывал все упражнения на собственном сыче по имени Кками, и в этом Джисон видел ту самую сумасшедшинку, которой прежде Хёнджину катострофически не хватало. Позже все больше и больше стало бросаться в глаза то, что галстук у Хёнджина иногда имел знакомый орнамент птичьего оперения, волосы были перехвачены резинкой с когтями, а палочка крепилась к поясу глазастой застежкой.       Чанбин, в том году готовившийся к сдаче СОВ, иногда присоединялся к их занятиям, но тогда они больше работали языками, чем палочками или перьями. Где-то между глупыми историями о спаленных бровях и безбожно забытыми свитками с домашним заданием произошло две вещи. Первое: у Джисона появился друг. Второе: к запаху амортенции Чанбина добавился стойкий запах мокрых совиных перьев.       – Только Хёнджину не говори, что от него этим пахнет, – подразнил его тем летом Джисон, – хотя, конечно, очень хотелось бы увидеть, как после этого изменится его лицо, но успокаивать-то потом его тоже мне. Так что, хён, придумай другой способ признаться.       Чанбин тогда его только больно ткнул в бок, аккуратно свернул кусок пергамента, на котором Хёнджин оставил адрес для писем, и припустил к поезду, пыхтя и ругаясь под нос то ли на Джисона, то ли на самого себя, то ли на проказницу-жизнь.       В августе Чанбину исполнилось 16, и Хёнджин приехал всего на полдня, чтобы его поздравить. Джисон весь вечер умоляюще поглядывал на хёна в слепой надежде, что тот еще не потерял способности считывать намеки, но в какой-то момент Чанбин все равно отозвал Хёнджина в сторону и повел подальше от остальных. Джисон ничем не мог объяснить свое плохое предчувствие, но, может, ему стоит обстоятельно поговорить с преподавательницей по прорицаниям, потому что к шестому году обучения в Хогвартсе Чанбин приступил с разбитым сердцем. Вернее говоря, он уверял, что им с Хёнджином удалось все обсудить и что Чанбин не очень-то и на что-то надеялся, просто хотел услышать отказ, чтобы можно было с чистой совестью двигаться дальше.       И если с обидой на Хёнджина как будто и правда проблемы не возникло, то та часть, где Чанбин должен был выкинуть его из головы, пошла как-то очень криво. Джисон малость потерял счет скомканным запискам, которые Хёнджин на его глазах находил в своих учебниках, недвусмысленным взглядам, брошенным с поля по квиддичу на трибуны Слизерина, оборванным на полуслове предложениям, все как один начинающимся с местоимения «мы»... Он сам не влюблялся с детского сада, поэтому сравнивать было не с чем, но то, что кто-то вроде Чанбина может вот так потерять от любви голову, вызывало мороз по коже. Наверное, оттого, что к октябрю Джисону уже стало Чанбина откровенно жалко, он и согласился пойти с ним на эту идиотскую вечеринку быстрых свиданий.       – А один ты пойти не можешь? – спросил он, когда Чанбин прошлой ночью заявился к нему в спальню, поставив на уши всех людей в башне, вплоть до валяющегося в гриппозном бреду Чонина.       – Крутые пацаны поодиночке не ходят.       Джисон хотел уже было спросить, кто ему такую ерунду сказал, но с соседней кровати на них громко шикнули, и Чанбин только и успел, что громким шепотом повторить:       – Завтра вечером в кафе мадам Паддифут, начало в пять часов. Не опаздывай!       И вот Джисон здесь. В розовом зданьице с розовыми столиками, воздушной пеной на кофе и анкетой, которую ему сунули в руки на входе. У кассы образовалось две очереди, ни в одной из которых Джисон не видел не только Чанбина, но и хоть кого-то знакомого. Только сплошной бубнеж и хождение туда-сюда.       – Мерлинова борода, как будто в пряничном домике.       Он еще раз взглянул на анкету, которую ему даже нечем было заполнить. Что-то подсказывало, что "акцио перо" наведет в крошечном кафе еще больший переполох, чем есть сейчас. Решившись на стратегическое отступление, Джисон спиной вперед сделал пару шагов, да так и остановился, потому что врезался в кого-то и, по всей видимости, отдавил этому кому-то ногу.       – Эй! А ты часом не на выход? – крепкая хватка на предплечье помогла Джисону сохранить равновесие и достоинство. – Может, чем-то помочь? Или ты тоже "не туда попал"?       С удивительно блестящей улыбкой на него смотрел староста факультета, ровно на столько же готовый помочь, как и всегда. Иногда Джисон спрашивал себя, реальный ли это человек или придуманный директором школы мираж в назидание безответственным студентам.       – Почему тоже?       Кристофер заглянул ему за плечо и кивком головы предложил отойти в сторонку. Джисон лишь взглядом проводил парня, несущего стол над своей головой.       – Да бывает, увидишь кого знакомого, а они сразу делают вид, что по ошибке сюда попали. Как будто я, из всех людей, буду их осуждать за то, что решили чуть-чуть поразвлечься, – он внимательно проследил за тем, как еще один столик будет установлен рядом с остальными, потом вновь взглянул на Джисона. – Так что? Анкету заполнил уже?       Джисон лишь глупо уставился на пустой листок в руках.       – Понятно. Друзья позвали, а сам знать не знаешь, что к чему, угадал?       Джисон кивнул, не в силах понять, хорошо это или плохо, что староста Гриффиндора, кажется, не помнит, кто он такой.       – Давай тогда на пальцах: сейчас все ребята заполняют анкеты, потом тебе присвоят номер, под которым ты будешь участвовать в свиданиях. Четные меняются, нечетные сидят на месте, тут уж как повезет. На каждое свидение дано пять минут, в течение которых можно болтать на любые темы, делать пометки о партнерах, если хочется узнать о них побольше. В конце вечера можно дозаполнить в анкете строчку с теми, кто тебя заинтересовал, и тогда, если симпатия окажется взаимной, на пергаменте появится контактная информация. Перо дать? – Кристофер метко зацепился взглядом за какого-то блондина рядом с кассой. – Феликс! Перо свободное есть?       Тот, пусть и с видимым непониманием на лице, безропотно бросил все то, чем был занят до этого.       – Пальто? Зачем тебе пальто, хён?       – Перо, говорю! Джисону писать нечем.       Ага, значит, все-таки помнит. Феликс мигом оказался у Кристофера за спиной, словно ему достаточно было мягко положить руку на плечо впередистоящему, и толпа перед ним расступалась. Оглядевшись вокруг, Джисон тихо обругал Чанбина себе под нос, и сводные братья улыбнулись, как будто это их очень развеселило.       – Джисону? А я думал... – Феликс не успел договорить, потому что Кристофер стукнул его по плечу, неловко улыбнувшись Джисону.       – Не обращай на него внимания, Феликс каждый слух за чистую монету принимает.       Джисон сделал вид, что понял, что это значит, и коряво вписал в первую строчку анкеты свое имя, возраст и факультет.       – А для чего это все? Это будет кто-то читать?       Феликс любезно предложил ему свою спину вместо стола, и остаток анкеты Джисону было заполнять куда удобнее. Они обменялись улыбками, совсем как старые знакомые, и Джисону даже подумалось, что, может статься, не зря он сюда пришел.       – Точно, самого главного не сказал. Когда ты подсядешь к кому-то за столик, то ваши анкеты как бы поменяются местами, все, за исключением ваших контактов, будет видно на пергаменте на время вашей беседы.       – Круто, скажи? – перебил Феликс, и Джисон в очередной раз удивился тому, насколько низким может делаться его голос. – Крис весь прошлый год голову ломал, как ему это устроить, и вот наконец-то запустил в Хогвартсе свой спид-дейтинг. Пока мало кто готов рискнуть, но, думаю, после нового года придется искать кафе побольше.       В этот самый момент чей-то локоть угодил Джисону под ребро. Да уж, если это – мало людей, то страшно подумать, на что рассчитывать дальше.       – Но это только так называется, "дейтинг", на самом деле мы всеми конечностями поддерживаем любые взаимодействия, в том числе дружеские, партнерские. Сопернические? С взаимного согласия все можно, – Кристофер пару раз кивнул для пущей убедительности и, то ли увидев, то ли вспомнив что-то, звонко хлопнул Джисона по плечу. – Уж извини, но долг зовет. Феликс, не забудь взять номер. Скоро начинаем.       Братья обменялись замысловатым рукопожатием, и совсем скоро Джисон уже потерял Кристофера из виду. Толпа просто поглотила его и унесла, как течение бурной речки уносит с собой лепестки маргариток. Голова уже шла кругом от всей этой суеты, непрекращающегося фонового шума, спертого воздуха, и давление на грудь уже нельзя списать на сидящую точно по фигуре рубашку...       – Эй, Джи, ты как? – чья-то рука легла ему на плечи, и ее тепло, ее вес мягко прибили Джисона к земле, по крупицам возвращая ему ощущение собственного тела, напоминая, где он и что с ним происходит. Когда Джисон наконец смог сфокусироваться на лице напротив, то увидел, как Феликс словно изо всех сил пытается что-то разглядеть в его глазах. – Может, снимешь верхнюю одежду? Давай я повешу рядом с нашей, у входа уже не осталось свободных крючков.       Избавившись от пальто и заодно оказавшись в уединенном помещении позади кассы, Джисон и впрямь смог снова вдохнуть полной грудью. Он так и не увидел поблизости Чанбина, но ему показалось, что кто-то в толпе пару раз назвал его имя, пока Феликс, используя свое очарование, протаптывал им путь досюда. Может быть, им повезет, и одно из пятиминутных свиданий они проведут вместе. Мерлинова борода, а Чанбину всего-то и надо было, что дождаться, пока у Джисона закончится Зельеварение.       – Теперь порядок? – спросил Феликс, все так же сохраняя минимальный контакт кожи с кожей через легчайшее касание кончиков пальцев. – Знаю, если заранее не ожидаешь такой толкучки, это может здорово сбить с толку, – на его щеках застыли крошечные солнечные зайчики, слегка бледные, потому что сентябрь выдался по-осеннему мрачным, но Джисон все равно не мог оторвать от них взгляда. Феликс сверился с наручными часами, потом поджал губы. – Старт через пару минут, так что мне надо бежать, потому что, хоть Крис и мой брат, без меня точно начнут. Можешь выйти через заднюю дверь, если...       Джисон искренне не мог позволить ему закончить это предложение, потому что, какие бы слова Феликс для этого ни выбрал, смысл от этого бы не поменялся: Хан Джисон, загонщик Гриффиндора, испугался толпы незнакомцев. Вот так история. А дальше что? Будем вздрагивать от детских страшилок про троллей под кроватью? Джисон решил, что лучше он перебьет Феликса посредине слова, чем от стыда будет вынужден применить заклятие исчезновения к себе самому.       – А ты тоже участвуешь? – задал он тот вопрос, что все вертелся у него на языке с того момента, как Кристофер напомнил Феликсу взять номерок.       – Конечно, – пятерня Феликса взметнулась вверх и рассеянно взъерошила золотые вихри, – Крис всех своих друзей звал, но мало кто пришел. У многих еще остались эти предрассудки о том, что быстрые свидания можно использовать только для поиска быстрых отношений, – на слове "быстрых" Феликс сделал пару недвусмысленных движений бровями, и Джисона это почему-то улыбнуло. – Я уж молчу про то, что кто-то из них не хочет, чтобы его увидели на мероприятии, организованном Прайд Комьюнити Хогвартса, – тут Феликс снова поджал губы, словно не в силах скрыть свое раздражение. – Когда-нибудь в их пустые лицемерные головы придет озарение о том, что это Крис и создал ПрайдКом и что по статистике у гомофобов продолжительность жизни меньше.       – Правда?       – Не знаю, – Феликс, улыбнувшись, пожал плечами. – Но было бы неплохо, м?       И для Джисона это стало откровением. Не то, что в ответ на ненависть рождается ненависть, но то, что кто-то этого вовсе не стесняется. Феликс не только позволял себе ее чувствовать, но и делился ею с теми, кто, как ему казалось, готов был эту ношу принять. Отчего-то Джисон вдруг почувствовал, что стал с этим веснушчатым, но далеко не таким уж и беззаботным парнем, намного ближе, чем было минуту назад. Тот мог, наверное, и дальше рассказывать о ПрайдКоме Хогвартса, и, возможно, даже не обидится, когда Джисон скажет, что сегодня впервые о таком кружке услышал.       Впрочем, там и тогда им не было суждено продолжить этот разговор – словно по волшебству на левом запястье Феликса, под самым ремешком от часов, вспыхнул зимним закатом тонкий браслет. Всего на пару мгновений. А потом бесследно исчез. Феликс машинально потер запястье пальцами, тут же встрепенулся, сказал:       – Крис меня ищет. Видно, начинаем. Ты идешь?       Когда они вывалились из коморки в зал кафе, внезапно оказалось, что столики там стоят в шахматном порядке и большинство уже заняты. Большой циферблат, показывающий время на все четыре стороны света, повис в воздухе, и все в комнате, казалось, чего-то ждали.       Или кого-то.       – Можно нам 2 номерка, пожалуйста? – Феликс перевесился через барную стойку, заглядывая в глаза тому, кто за ней стоял. Судя по нашивке на свитере, это был студент Слизерина. Видимо, он не выказал сильного желания им помогать, и тогда Феликс, наверное, состроил какую-то рожицу, потому что на лице слизеринца расцвела довольная улыбка: – Пожалуйста-препожалуйста, Сынмин?       Парень сунул в руку Феликсу два клочка пергамента, один из которых Феликс наспех вложил в потную ладошку Джисона. Последний напряг последние извилины в попытках вспомнить, правда ли Хёнджин что-то рассказывал ему о некоем Сынмине или ему это приснилось.       – Приколи булавкой к одежде, – прошептал, и Джисон сделал так, как сказано. Феликс посмотрел сначала на его номер, потом на свой и, наконец, взяв его за рукав рубашки, потащил вдоль ровных рядов столов. – Как раз четный и нечетный, будем парой на первый круг.       Только тогда Джисон вспомнил о правилах. И действительно, ему достался номер восемь, а на пергаменте, который Феликс прикрепил к рукаву свой толстовки, безошибочно читалась единица. Что ж, хорошее начало.       Их ждал свободный столик в уголке кафе, из большого окна напротив внутрь заглядывали последние лучи осеннего солнца. И любопытные прохожие. За минувшие пару лет Джисон вместе с однокурсниками частенько проходил мимо кафе мадам Паддифут, то посмеиваясь над воркующими парочками, то дразня безответно влюбленных друзей, а то и тяжело вздыхая в приступе молчаливой зависти. Теперь же, сидя внутри, да еще не с дамой сердца, а с без пяти минут незнакомцем, Джисон с трудом мог разобраться в собственных чувствах.       Пока Кристофер в последний раз объяснял, как будет проходить вечер, Джисон внимательнее осмотрелся вокруг. Пришедших студентов оказалось не так уж и много, не больше трех дюжин, и за парой столиков обнаружились знакомые лица. В их числе Чанбин, по профилю которого читалось, что судьба не приберегла ему его собственного Феликса-моральной-поддержки. Джисон чуть не прожег в его затылке дыру, но Чанбин так и не повернулся в его сторону.       – Джи, не пялься так, – Джисон почувствовал, как Феликс несильно пнул его по ноге, словно чтобы придать своей просьбе ускорения. – Как будто не знаешь, что после этого слухи еще сильнее поползут.       Как будто Джисону было до этого дело.       Он как раз пытался подыскать подходящие слова, чтобы и мысль донести, и чувства Феликса не задеть, когда Кристофер сделал один четкий взмах палочкой, и на волшебных часах побежали секунды. Феликс уставился в свой пергамент, и Джисон догадался, что анкеты уже поменялись местами. И все-таки – что это за магия такая?       – Что, уже начали?       – Мхм. У тебя очень милый почерк.       Джисон того же сказать не мог – по почерку Феликс было видно, что у него во всем этом процессе была масса других дел, но трудность в понимании написанного компенсировали маленькие рисунки на полях, на которые хаффлпаффец удивительным образом нашел время. Джисон рассеянно обвел пальцем контур нарисованного стакана сливочного пива, потом поднял глаза на Феликса.       – По сравнению с твоим фактом о себе мой кажется дурацким, – Феликс покачал головой, но губы его растянулись в застенчивой улыбке. Джисон вспомнил, что решил в анкете прорекламировать свое выступление в "Трех метлах" в следующем месяце, и рассмеялся.       – Зато у твоего факта куда шире практическое применение.       – Как ты собрался использовать то, что я совсем не пьянею? – Феликса как будто очень развеселили слова Джисона. Он придвинулся поближе к столу, опершись на него локтями, а голову положив на ладони. Совсем как сцена из ромкома.       Джисон пожал плечами:       – Как минимум, не буду играть с тобой в бирпонг.       Феликс уставился на него с выражением одновременно и удивления, и какой-то детской радости, и неловкой неуверенности. Наверняка он был очаровательным ребенком, которому никто не мог отказать. Один взгляд в эти блестящие бусинки-глаза – и назад дороги уже нет.       – Ты знаешь такую игру?       – Чанбин рассказывал, у него тоже мама магл, так что он в курсе их... забав.       Феликс был из неволшебной семьи, и это знали все в Хогвартсе, в первую очередь в связи с тем, что у них с Кристофером, по совместительству местным активистом и филантропом (даром что не миллионером), была одна мать. Оба мальчика до зачисления в Хогвартс жили с ней и ее вторым мужем-маглом, но теперь, поговаривают, все больше времени проводят с отцом Кристофера. Может быть, из-за простого удобства. Может быть, потому что их мать не хочет иметь ничего общего с волшебным миром. Как бы то ни было, Джисон лишь хотел заставить Феликса улыбнуться. И, может быть, еще показать ему, что, несмотря на чистокровность своего происхождения, далеко не был против узнать о том, как живут маглы.       Впрочем, попытка, наверное, вышла слишком очевидная, потому что улыбка Феликса сделалась еще шире. Теперь она почти подразнивала, и Джисон все ждал какого-то выпада в стиле Хёнджина, но Феликс вдруг сменил тему, спросив его насчет выступления в "Трех метлах".       Пять минут – это, оказывается, совсем ничего. Когда время подошло к концу, они с Феликсом уже сидели не столько друг напротив друга, сколько бок о бок. Джисон отстукивал на коленке Феликса ритм своей песни, а тот объяснял ему, как устроено Прайд Комьюнити и чего им стоило организовать сегодняшнее мероприятие. Голос Феликса словно бархатом прокладывал стену между ними двумя и остальным миром, как будто то были какие-то хитрые чары. Как было бы здорово, если бы этот голос мог петь колыбельные всем детям мира и даже взрослым. Наверное, то была бы самая безмятежная ночь за десятилетия.       – Джи, время, – Феликс мягко толкнул его в плечо, когда Джисон не сдвинулся с места после второй просьбы Кристофера поменяться партнерами. – Движение по часовой стрелке, так что тебе за тот столик, – он кивнул в сторону студентки Райвенкло, которая что-то усердно записывала на листе пергамента. Отложив перо, она достала волшебную палочку, и с ее взмахом пергамент принял форму вороны и взлетел. Опустилась птичка на соседний стол, где ее тут же взял в руки один из сидевших за ним парней. Джисон тяжело вздохнул.       – Кажется, за тем столиком уже нашлась пара.       – И что? Уверен, вам будет о чем поговорить.       И в большинстве случаев так и было. Пожалуй, добрая половина людей в кафе знали о Джисоне хотя бы что-то. Кто-то сразу улыбался, видя, что он подсаживается к ним за столик, кто-то называл свое имя и вовсе не ждал, пока Джисон назовет свое в ответ. Разговор часто так или иначе сводился к квиддичу, и Джисон не возражал. Страшен будет день, когда ему наскучит делать прогнозы на сезон или с детским восторгом и предвкушением делиться, что команда у соперника в этом году подобралась что надо. На третьем или четвертом свидании ему попался вратарь Слизерина, так что Джисон успел даже поупражняться в пассивной агрессии, а потом полвечера икал со смеху.       Во время следующей смены партнеров, последовательно продвигаясь с одного конца комнаты к другому, Джисон столкнулся с Чанбином. Тот явно витал в облаках, но на груди у него красовался номер четыре, что значило, что за одним столиком им это сегодня не обсудить. Взяв с Чанбина слово найтись после того, как все закончится, Джисон занял место напротив подозрительно осматривавшего его с ног до головы слизеринца. Припомнив всех бывших и нынешних игроков зеленых и убедившись, что, даже если им и довелось познакомиться прежде, то не на квиддичном поле, Джисон уставился на него в ответ. Парень выглядел взросло и, опустив взгляд в его анкету, Джисон убедился: перед ним семикурсник по имени Ли Минхо. Несмотря на то что имя отзывалось в памяти какими-то давнишними воспоминаниями, лицо Минхо было ему как будто совершенно не знакомо. И на том лице сейчас так и было написано, что Минхо и сам не знает, какого Мерлина тут забыл.       Впрочем, плотно сжатую челюсть и пристальный взгляд не стоило принимать за недружелюбие – скорее за неловкость первой встречи. По крайней мере, на это Джисон понадеялся, прочитав послание, оставленное Минхо в поле для одного факта о себе. Без единого намека на каллиграфию и правописание там значилось: "крис(тофу) пообещал мне набор чудо ведьмы и поэтому я здесь".       Много вопросов – и все возникли в голове Джисона от одной этой фразы. Но начать он решил с самого простого. И, пожалуй, уместного.       – Ты знаешь Кристофера?       – Можно звать тебя Сони?       Что ж, видимо, Минхо решил пойти от обратного.       – Зачем? – только и смог спросить Джисон. Если бы Минхо в ответ выдал что-то вроде "А что?", разговор можно было бы считать поистине идиотским.       – У моих родителей есть домашний эльф Суни, – пожал плечами Минхо, как будто это что-то объясняло. Или Джисон не улавливал какого-то подтекста, или это совершенно ничего не объясняло. – В детстве постоянно на меня ябедничал, когда я чудил. Зато теперь просит после учебы вернуться домой и продолжить дело отца. А будь моя воля, я бы его еще в детстве сделал свободным эльфом.       И вот не сказать, что это самый странный поворот, какой принимало свидание за сегодня... все-таки гриффиндорка, вперед даже собственного имени сказавшая, что на первом курсе дарила ему шоколад на день святого Валентина, слишком сильно застала Джисона врасплох. Но Минхо как будто полностью пропустил фазу легкого невинного смол-тока, и по прошествии последних сорока минут было приятно вспомнить, что разговаривать можно не только об абстрактных "хобби", "учебе" и "отношениях".       Джисон ненавязчиво окинул Минхо широким взглядом, но не найдя нигде на его одежде присвоенного ему номера, рассеянно вернулся к лицу. Минхо подвязал волосы банданой, но челка все равно падала на глаза, и Джисон все силился понять, это так свет играет или у Минхо и правда темно-лиловая шевелюра.       – Ты после выпуска не планируешь домой возвращаться? – спросил он, надеясь, что не переступает какую-то грань приличия. Впрочем, казалось, для Минхо все эти понятия представляют нечто иное, чем для всех остальных.       – Если честно, было бы неплохо пожить в мире маглов, – Минхо откинулся на спинку стула, сложив руки поперек живота. На одну из ладоней был наложен бинт, и на тыльной стороне черным маркером кто-то нарисовал пример для десятилеток: "50/2". Половина от пятидесяти. Джисон улыбнулся. Этот парень и правда не хотел, чтобы кто-то заносил его номер в лист симпатий. – Судя по рассказам Криса и Феликса, у них там веселее, чем у нас тут.       – Ты когда-нибудь бывал среди маглов?       – В детстве, вместе с отцом. Он сделал все, чтобы мне не понравилось.       – И ты все равно хочешь вернуться?       Минхо снова пожал плечами, и Джисон почти пропустил то, как невесомо приподнялись уголки его губ.       – С возрастом понял, что проблема была не в маглах.       Они на мгновение пересеклись взглядами. Минхо прищурился, словно Джисон на его глазах стащил из его кармана жвачку Друбблс, маленькие чертики так и водили хороводы вокруг темных зрачков. Яркий свет лампы делал их у́же обычного, совсем как у перевозбужденной кошки, и Джисон невольно отодвинулся, а то чего доброго цапнет.       – Сейчас чихну, – предупредил Минхо и не далее как через пару секунд чихнул. С чувством так. Как будто давно это предчувствовал и только ждал момента. Джисон лишь чертыхнулся про себя. Честное слово, этот парень любого собьет с толку.       – У маглов и правда много своих причуд, – начал, сам не зная куда его заведет мысль. Забавно было почувствовать себя в роли искушенного в теме, тем более что Минхо вовсе не выглядел раздраженным его желанием блеснуть познаниями. Скорее даже напротив, в приподнятых бровях читался интерес. – Мой Чанбин... то есть, мой друг Чанбин, у него мама магл, так вот у них там модели телефонов меняются чаще, чем у нас чернила сохнут. Мы как-то были в магловской торговой лавке, только это было очень большое здание с работающей на электричестве лестницей, и у них там есть аппарат, который они называют кассой самообслуживания. Очень занятная штука. А еще в некоторых лавках, если потратить какую-то сумму, можно получить липкую картинку. Или монетку.       – Зачем?       – Чтобы коллекционировать, – судя по выражению лица Минхо, он ему не очень поверил, и Джисон пару раз кивнул, мол, за что купил, за то и продаю. – Чанбин как-то показывал, сколько таких монет насобирала его старшая сестра. Говорит, это такой ход продавцов, чтобы маглы больше покупали, а она ведется.       Хорошо, что в каком-нибудь Сладком королевстве не ввели такую систему, а то быть Джисону безбожно втянутым в эту маркетинговую замануху с руками и ногами. Хотя не сказать, что, для того чтобы тратить присланные родителями деньги в Хогсмиде, ему нужны были дополнительные стимулы.       – Ну, достаточно о маглах. Что у тебя с рукой?       При упоминании своей травмы Минхо опустил глаза на повязку, как будто и сам уже забыл, что она там есть.       – Обжегся на уроке зельеварения.       – Тебя допустили? Слышал, профессор требует оценку не ниже "Выше ожидаемого", – Джисон не стал упоминать, что слышал это от Чанбина, потому что, если честно, такими темпами он бы и сам поверил во все эти слухи про них двоих. Не стоит подливать масла в огонь. – И что варили?       – Приворотное зелье.       – Да ну? Амортенцию? – от удивления Джисон чуть не поперхнулся собственной слюной. И не подумает он поверить, что этому учат на уроках зельеварения.       Несноснее всего было то, что Минхо даже не пытался скрыть свой обман – так и блистал своей улыбкой, из-за которой глаза его сделались полумесяцами, а вокруг собрались маленькие морщинки. Улыбаясь вот так, он вовсе не выглядел заносчивым задирой, скорее шкодливым, но по-своему очаровательным непоседой. Джисон почувствовал, как опускаются плечи.       – Хён, ну зачем ты смеешься надо мной! – чуть не прохныкал он, уже зная, что пожалуется на дурацких бессердечных слизеринцев всем и каждому, кто готов будет слушать. Черт, возможно, если местное сообщество по компьютеризации Хогвартса устроит еще одну вечеринку презентаций, Джисон даже выступит там с докладом на эту тему. За пять лет у него материала на диссертацию набралось.       – Ладно-ладно, не дуй так щеки. Хоть это и мило, – пока Минхо не сказал ему об этом, Джисон и не отдавал себе отчета, что и правда надулся, как когда Хёнджин отказывается поделиться с ним домашкой по трансфигурации. Выпрямившись, он пообещал себе до конца этих пяти минут сидеть, словно от правильной осанки зависит его место в сборной Гриффиндора по квиддичу. – На самом деле, кое-кто из моих знакомых и правда варит любовные зелья, но только потому что им до смерти скучно. Обжегся, пока помогал с одним из них. Что до амортенции, – он тяжело сглотнул, как будто от всей этой болтовни у него пересохло в горле, и Джисон не без интереса проследил за движением его кадыка, – то я только однажды с ней сталкивался, на первом занятии по зельям в том году.       – И чем она пахнет?       Слова сорвались с губ, совсем как срывается с места ловец, на кратчайший миг заметивший очертания снитча. Редко Джисону доводилось видеть ловцов в такой момент, но если доводилось... прекрасен был тот момент.       Или Джисону показалось, или Минхо и впрямь проследил за каждым движением его губ, совсем как Джисон следил за удаляющимся вдалеке хвостом метлы.       – Для всех по-разному. В этом и смысл, ты разве не знаешь?       Вся энергия в его теле просилась наружу, но Джисон приказал себе сидеть смирно.       – Нет, я имел в виду... для тебя. Чем она пахнет для тебя?       Следующий вздох – и осознание того, что они делают, словно пощечина, немного привело Джисона в чувство. Или, скорее, отрезало его от всех остальных чувств, кроме забавного волнения, начинающегося в подушечках пальцев и заканчивающегося на кончиках ушей. Сколько же еще должно пройти времени, прежде чем Минхо ответит? Или Джисон пересек черту? Какие тут вообще правила? Можно ли о таком спрашивать? Но это ведь всего лишь вопрос. Интересно, чем бы амортенция пахла для него самого?       Когда Минхо все же заговорил, Джисон взмолился к секундным стрелкам, чтобы замедлили ход, настолько медленно слова находили свой путь во внешний мир.       – Для меня она пахла как очаг в доме моей бабушки, дубовый мох, вишневый джем и... олива, – последнее он как будто сказал нарочито тише, но Джисон все равно расслышал, даже поверх звукового сигнала, который звучал за сегодня уже не в первый раз, но именно теперь был так некстати. Сейчас Кристофер попросит их поменяться партнерами, а ведь Джисону еще о стольком хотелось у Минхо спросить! Он еще не облек это желание в слова, не набрался храбрости задать правильный вопрос, но ведь главное – это желание, верно?       – Хён...       – Тебе пора, по-моему.       Вот уж не обязательно Минхо теперь было изображать такую отрешенность. Джисон бы отплатил ему уязвимостью за уязвимость, если бы только он позволил. А впрочем, пусть будет так.       Он встал с места, на долю секунды забывшись, откуда пришел и куда ему теперь нужно идти. Чуть не оставил на столе перо и анкету, совсем скоро слова, написанные рукой Минхо, сменятся чем-то новым, и единственное воспоминание об этом сохранится в памяти Джисона. И еще почти двух десятков людей, с которыми он за сегодня поговорит. Да ну это все.       Не успел Джисон и шагу сделать к следующему столику, как чья-то рука крепко схватила его чуть повыше запястья.       – Что тебя сюда привело, Хан Джисон?       Минхо не спешил его отпускать, даже когда Джисон взглянул сверху вниз сперва на него, а потом и на их руки. И что тут прикажете делать? Если он продолжит так стоять, подойдет ли к ним кто-то, спросит ли, все ли в порядке? И можно ли как-то обмануть систему, оставшись за одним столиком на два раунда подряд?       Или хотя бы на весь вечер?       Ребята за соседними столиками уже начали поглядывать в их сторону, и Джисону не очень хотелось ждать, пока всю эту сцену заметит Чанбин, потому что худо от этого будет всем. Он еще раз повторил про себя вопрос Минхо. Независимо от того, что тот ожидал услышать, Джисон мог предложить ему только правду.       – То же, что и тебя. Просьба друга.       Казалось, его ответ Минхо вполне устроил. Он отпустил его руку и как ни в чем не бывало жестом показал, что Джисону стоило бы поторопиться. В этот же момент Кристофер повторил, что обладатели четных номеров должны продвинуться на один стол по часовой стрелке, и Джисон готов был поспорить, что чувствовал его взгляд на своем затылке.       Прежде чем даже взглянуть на анкету следующего партнера, он, состроив насколько смог извиняющуюся мордочку, попросил:       – Подожди секунду.       На обратной стороне пергамента до сих пор была написана лишь одна строчка: "Ваши симпатии". Именно сюда участники должны были заносить номера тех, с кем хотели бы обменяться контактной информацией. Если симпатия окажется взаимной, то напротив номера появится то, что участник указал в соответствующем поле. Джисон вспомнил, что оставил там номер телефона и расписание тренировок по квиддичу. Было бы здорово, если бы эта информация правда кому-то пригодилась.       Он взял свое перо и аккуратно вывел число 25. Половина от пятидесяти. И будь что будет.       – Вот, теперь можем начинать.