Когда море в гневе

      Её грудь болит. Фурина сжимается на полу, в самом центре театра. Она ощущает взгляды остальных людей, как свет софитов падает на неё. Но на этот раз данное представление ей не по вкусу. Это представление веет трагедией, а ещё больше предательством. Чего она не любит.       Фокалорс поднимает голову, силится подняться, да только тело тяжёлое, непослушное, словно свинцом налитое. Она смотрит в родные глаза, смотрит в лицо, которое было рядом тысячелетия.       И Невиллет, смотрит на неё в ответ, с презрением. В глазах его словно лава разлитая, словно огнём полыхает там, как в аду. Невиллет вертит в руках её Гнозис, как какую-то игрушку. Словно это ничего для него не значит и значить не будет никогда. А что самое важное — Невиллет предатель, самый настоящий. —Я сужу не только людей, мисс Фурина. И по моим подсчётам вы виновны. Голос его пренебрежительный, холодный. В нём ощущается иглы льда, да мороза, тело пронзающие. Фурина ядовито усмехается, глаз всё не сводя, словно дырку желает прожечь в нём. Да всё никак не получается. —Спустя столько времени, несмотря на то, что я тебя спасла...вот как ты меня решил отблагодарить? Лицо судьи такое же непроницаемое, непоколебимое, как море истинное: —Я безмерно благодарен вам за спасение, и поэтому в знак благодарности ваш приговор будет не настолько жесток, как того следует. Фокалорс всё же поднимается, её ноги дрожат, грудная клетка болит всё сильнее при толики движения. Но она пытается стоять ровно, не показать ни боли ни растерянности, которую ощущает. — Ты ненавидишь архонтов. Так зачем тебе гнозис?       Невиллет переводит взгляд на сердце, вертит его в руках ещё какое-то время, а после выдыхает, делая шаг вперёд. И после ещё один шаг. Идёт он медленно, царственно, как императоры ступают на землю. Как божество истинное ступает на лестницу к престолу. Только Фурина знает, кто здесь именно бог. Она знает, что место это было за ней всю её долгую жизнь. — Потому что божества, никогда не поймут того, что согрешили. Потому что божества это всего лишь прихоть Селестии. Тогда как такие как я, истинная природа которых — стихия, вынуждены погибать, по воле этих самых архонтов. Вы не считаете это несправедливым, леди Фурина?       Она хочет на последок сказать еще какую-нибудь колкость, но не успевает. Невиллет машет рукой и из ниоткуда появляются жандармы, во главе с Клориндой. Она смотрит на дуэлянта с удивлением, а после опять усмехается, в заговоре значит.       Её окружают с двух сторон, подхватывают под руки словно какую-то игрушку и уводят прочь. Да в голове Фокалорс звучал лишь один вопрос —почему её дорогой народ, который так почитал и уважал её, не сказал и слова в её защиту. Даже не поднялся и не воскликнул от удивления? Представление должно было шокировать всех? Так почему всё сидели на месте словно бы ожидая этого изначально? Всегда ли это было спектаклем? Она просто попалась в собвенную роль?       Когда двери зала закрываются, тяжело хлопая, словно отрекая навсегда её от собственного прошлого, Клоринда рядом замедляется, оглядывается на неё и смотрит так до одури виновато и сочувственно, что Фурине смеяться хочется. —Мне очень жаль, госпожа. А после разворачивается и идёт в прежнем темпе, больше не оглядываясь и не говоря.

***

      Оказаться в темнице, в подвале собственного дворца — не то что представляла себе Фурина. Стены здесь холодные, безжизненно серые, койка более похожая на деревянную скамейку и решётка недалеко, ограждающая её от такой манящей свободы. Что самое печальное здесь не было окна.       Фурина с тоской прислушивается к себе, ощущая лишь крохотные сгустки энергии. Да, гнозис не дарует силу, лишь её слегка усиливает и стабилизирует, но потерять его это точно потерять сердце. Фурина уверена — это так же болезненно. Только после этого люди обычно умирают. Теперь в её груди пустота и боль.       Фокалорс думает о прошлом. О несчастном драконе, которого она однажды нашла и пожалела, он был на последнем издыхании. И возможно это была её ошибка, ошибка отдать половину своих сил кому-то , кто изначально был против богов. Но в тот момент она была юна и наивна. В тот момент она действовала лишь из побуждений жалости и доброты. А теперь что? Теперь она расплачивается за это. Теперь она слаба и безсильна. И всё это по собственной глупости.       Но чего добивался Невиллет, слушая её приказы и подчиняясь им, чего он добивался когда бесприкословно выполнял всё её слова? Прощупывал почву? На протяжение веков? Она не знала, и наверняка больше никогда не узнаёт. Если конечно сам судья не явиться объясниться. Она ждала его.       Но никто не приходил. Даже что бы подать еды и воды...ведь она архонт, а значит всё человеческое ей не нужно. Как жаль, что это не совсем так. Еда хоть и не является такой жизненноважной для её тела, но как источник энергии более чем.       Постепенно она ощущала слабость, ощущала как воды снаружи колышатся в гневе. Ощущала как в груди у неё бушует горе и разочарование. Ей больно. Ей до ужаса больно. Но больнее всего от предательства.       Возможно она действительно плохой архонт. Но разве плохо было то,что она защитила людей? Основала им город, даровала своё покровительство? Веками никто не мог сунуться на эти земли. Эти земли обходила и война, бушующая в остальных регионах. Разве плохо было то, что она ограничила своих детей от этого всего? Плохо что она пытается избежать проклятия, дарованного селестией? И ведь почти получилось. Плохо то, что она пытается всех отвлечь, забавными речами и жестами? Видимо да.       Фурина закрывает глаза и её поглощает тьма и одиночество. Она не пытается ничего предпринять, потому что на это у нет ни сил, ни желания. Она ощущает себя сломанной. И наконец она плачет, разрывно, горестно. Эмоции всегда были её слабой стороной. Эмоции для архонта всегда считались чем-то скверным, слабым. А Фурина лишь синомим слабости. Ибо эмоций у неё с избытком. Ибо человеческого в ней больше, чем надо.       Сколько времени проходит она не знает, но кажется достаточно, прежде чем она успокаивается и прежде чем слышать чьи-то шаги, как гром средь ясного неба. Шаги звонкие, неспешные. Они раздаються по коридору эхом. Фурина понимает одно —каблуки. Походка не похожая на походку ни Клоринды, ни самого Невиллета. Слишком осторожная, неспешная. Они так не ходят. Шаги Клоринды по обычаю стремительные, торопливые, она ходит так, как ходят военные — четко. Невилет же хоть и не пешен, но в его шагах лишь читается грация а не осторожность, и от его шагов такое сильное цоканье не разносится, каблук не тот. Поэтому этот человек явно кто-то другой. Фокалорс открывает глаза, внимательно вглядывается во мрак за решёткой. Да только темнота там непроглядная, виден лишь приближающийся силуэт. —Это так не справедливо, — доносится насмешливый жёсткий голос, — не считаете ли, госпожа?       И вот перед ней наконец появляется девушка. Волосы её белые, длинные с чёрной прядью сбоку, завязанные в хвост, костюм элегантный черно-белый, и чёрные перчатки на руках. Лицо в тени сложно разглядеть, но Фурина могла ясно видеть как мерцают алым её зрачки, словно светятся.       Фокалорс молчит, дожидаясь того, что скажет незнакомка дальше. Она ощущает как ее разглядывают со всех сторон, как будто бы любуясь. Посколько не режет этот взгляд кинжалами, не холодит он льдом и не пылает ненавистью. Этот взгляд ощущается мягко, тепло. И от этого становится ещё более не по себе. Чего она хочет?       Девушка делает шаг вперёд, и теперь она стоит прямо у прутьев решётки. Фурина может разглядеть её лицо, бледное, тонкое, с сухими губами и глазами с алыми крестами. Довольно необычно. Проклятье ли это? — Мне так горестно видеть моего дорогого архонта в таком положении. Фурина дёргается и всё таки не выдерживает: — Чего вы хотите? Незнакомка улыбается, её улыбка сквозит холодной насмешкой. — Я всего то желаю, увидеть своего архонта в здравии... и отомстить всем тем, кто сотворил такую ужасную глупость с ним. — И что же вас останавливает? — Ваше согласие,—уже серьёзно, почти строго говорит девушка наклоняясь ближе. Она протягивает руку через решётку и вблизи Фурина понимает, что это были совсем не перчатки, как ей казалось ранее. Руки у незнакомки действительно были какими-то чёрными, да узорчатыми. Незнакомка же замечает её взгляд и улыбается более понимающе и широко, а после говорит: — Согласны ли вы пойти со мной?       Фурина оглядывает темницу, холодную, с трещинками по углам и паутиной. Она осматривает каменный пол, такой же безжизненный и холодный, а после человека перед собой. Есть ли ей, что терять? Конечно, как архонт она должна что-то сделать отвоевать своё право на престол и главенство, но вера людей слаба, её почти не осталось. Она ощущает это в своей пустой груди, её детище —оратрис истощенное и почти умершее, она это тоже чувствует. Оратрис вместилище справедливости и веры людей, и оно полностью пусто.       Фокалорс слаба, всегда была наиболее слабой из других архонтов, но сейчас она ощущает себя ещё более слабо, ещё более бессильно. Она ощущает себя восковой статуэткой, на которой уже подожгли фитиль и она медленно тает.       Фурине нечего терять, поэтому она вкладывает свою тонкую бледную руку в чужую, и единственное, что понимает, так это то — на сколько всё же её рука маленькая по сравнению с чужой. Незнакомка улыбается шире, теперь в её глазах мерцают огоньки, видимо радость.       И вот совсем скоро замок открывается и Фурина выходит из камеры, честно говоря она даже не удивляется этому. Незнакомка подаёт ей руку и Фурина вновь её принимает. Они идут по тёмному коридору неспешно, почти прогулочно. Фурина бы удивилась почему ещё не сбежались стражники, только если кому то не выгодно было что бы она скорее убралась из темницы... Но вспоминая мрачный взгляд Невиллета, когда он сопровождал её в темницу... Этого быть не может. А после она вдруг понимает почему никто не пришёл... На стенах она успевает заметить брызги крови и тела, а так же части механизмов. Незнакомка закрывает ей рукой глаза: — Не смотрите, леди, вам не нужно видеть их отвратительные тела. Остальную часть дороги Фурина идёт доверяя лишь чужому человеку. Фурина идет и думает о том, во что же она всё же ввязалась? И кто эта незнакомка? А самое главное это её истенные намеренья? Она идёт и ощущает как в лёгкие проникает долгожданная свобода, как грудь её немного освобождается от затхлости темницы и унылых давящих стен. Она ощущает крепкость чужой руки, кажущейся надёжной и единственной верной. Фокалорс не знает правильно ли она поступает, но сил у неё больше нет. Возможно доверится незнакомцу тоже будет её ещё одной ошибкой. Но она об этом не узнаёт. По крайне мере не сейчас.