Список

Гарри не умеет встречаться – поверьте, когда она говорит, что пыталась и с парнями, и с девушками. Она просит Седрика помочь. Глупая ошибка. Это долгая история, и Поттер всё ещё не до конца осмыслила и часть её, а конца ей нет и нет. Есть шанс, что все беды обусловлены её детством. Первые отношения гриффиндорки имели место ещё до её становления таковой, и это была начальная школа и милый мальчик за соседней партой. — Гарри… — мычит Рон. Рыжие волосы спутались от недавней дремоты. — Это правда важная часть истории! — Я взяла тебе булочек, Рон, — успокаивает того Гермиона, потому что конечно же она их взяла. Мозг их компании, гений и просто умница. Уизли не выдерживает ни одного разговора длиннее десяти минут, если ему нечем заняться. Внимание у него как у рыбки, но он восполняет этот недостаток искренностью. Гермиона же – пусть она тоже выглядит так, будто предпочла бы зарыться в учебники, – концентрацией обладала восхищающей. И сути разговора не теряла. — Продолжай, Этти. Так она и поступила.

***

Его звали Грег. Её привлекли его голубые глаза и светлые волосы – родом он был не с острова, а из Ирландии, за что его многие шпыняли в классе. И поскольку самой Гарриэт хорошенько доставалось от брата, она не придумала ничего лучше, чем предложить соседу дружбу. В глубине души-то она знала, что не хочет дружить с ним, как дружила с соседской девочкой Лизи, – та много хвасталась по поводу имени, что делила с королевой, – но и тут же во всем признаться посчитала поступком поспешным. С очень раннего детства Гарриэт осознала, что уязвимость – это опасно, глупо и ни к чему хорошему не приведёт. Тётя на её слёзы хмурилась, на слова о том, что ей грустно или обидно, отвечала криком, а уж что она делала, когда Поттер позволяла себе поделиться чем–то важным (например, грамотой за хорошую учёбу), – лучше и не знать. Дядя ничем не отличался. Похожий на хмурого моржа и не имеющий ни единого представления о тактичности, он часто отвечал на мелкие увлечения Гарриэт уничижительным фразочками, дающими ей понять, что она ни на что не годна – даже на роль домохозяйки. Иногда Поттер задумывалась, не является ли эта её неспособность открываться заразой, передающейся по воздуху; хуже того – не является ли ею слепота по отношению к чувствам партнёра. Почему же иначе тётюшка такое терпела? Или соглашалась? Заразилась ли Гарри от них? Что касается Грега… Они дружили недолго. Тот быстро её раскусил, или это она не так уж и старалась скрывать свои истинные намерения – оставаться друзьями она не планировала, – и вскоре все эти совместные перемены, ланчбоксы и обсуждения всякой детской ерунды обернулись против неё… насмешками. Поскольку всем классом уже в ту пору заправлял Дадли, Грег не нашёл иного способа поднять свой авторитет, как присоединиться к кузену Гарриэт и высмеять её вместе с остальными. Это и правда сделало ему одолжение – на целую неделю его включили в успешное трио мальчишек. Долго альянс не продержался – Дурсль терпением и стабильностью не отличался. Грег приполз к ней обратно, побитый и безутешный. И хотя Гарриэт не умела встречаться, отказывала она превосходно. Так прошла её первая любовь. И как полагается всякой первой любви, Грег покинул их класс и вернулся с родителями в Ирландию, позволив Поттер наслаждаться сладкой тоской о несбыточном. Да, и имя его было Грег.

***

Булочки Гермиона выбрала потрясающие, домовики не прогадали с рецептом. Они таяли на языке медовым вкусом, и встречали горячими яблоками внутри. Запах корицы заполонил Выручай–комнату плотным туманом, и Поттер радовалась, что ей не придётся счищать крошки с кровати. Все трое уже давно переместились на пол у камина, который так любезно подсунула им комната, когда Гарриэт перехватила своих друзей на экстренное собрание. Ничего нельзя есть из этой комнаты, но у них всегда под рукой палочки – ничего не стоило наколдовать воду в трансфигурированные бокалы (даже без дырок!) и выйти в коридор, чтобы попросить у Добби заварку. Гермиона нашла грелку по другую сторону комнаты, когда Поттер вернулась, и даже чашки – свои они без сожалений уничтожили. Поэтому сейчас Гарри могла запить смущение обжигающим чёрным чаем. – Очень драматично, Гарри, – посетовала Мия. Рон слушал, разинув рот. Гарри могла бы пересчитать его зубы. – Вот это да! Надо было надавать ему по морде. – Так что было потом? – перебила его Грейнджер, бросая укоризненный взгляд их другу. Насилие она не поощряла. Ну, кроме того случая с Малфоем…

***

Дальше был Драко. История могла бы закончиться тут же.

***

Чай оказался забыт. – Малфой?! – новость оказалась столь животрепещущей, что Рон тут же отдёрнул руку от приглянувшегося ему угощения. – Хорёк?! Как будто одного уточнения ему показалось недостаточно. – У меня нет слов, – вздохнула Гермиона, поправляя волосы. – У тебя совсем нет вкуса. Гарри возмущённо вскинулась. – Ты его видела? – уточнила она. – Или тебя приложили конфундусом? – Этти, – мягко произнесла подруга, – если человек красив, это ещё не значит, что у тебя есть вкус. Вот задачка – запасть на красавчика! Я его видела, но что важнее – я его слышала. Все шесть курсов. Поттер поёжилась, дуясь. Крыть было нечем. – В общем… дайте мне пояснить. По глазам лучших друзей она поняла, что многого они не ожидают.

***

Отпускала Гарри тяжело, ситуации в том числе. Влияние Грега не забылось, не прошло мимо: к парням Гарри относилась с опасением и недоверием. Отчасти поэтому предложение напыщенного Драко она на первом курсе отвергла, а Рона – потерянного и по–наивному открытого, – пригрела в своём купе. Уизли–то она сразу записала в категорию друзей, не то что Малфоя. Даром у того волосы были платиновыми и глаза – ярки–яркие, чистые, точно камушки с полок тех магазинов, где Вернон покупал тёте драгоценности. Правда та бижутерия, что покупалась для тёти, не излучала того недостижимого сияния, которое излучали драгоценности выставочные. К счастью или несчастью так и не скажешь – с одной стороны, Драко отсутствие такой ассоциации помогло; с иной же стороны, самой Гарриэт от этого выгоды не было. Держала под замком свой интерес гриффиндорка так долго, что уже и сама поверила, будто ничего не существовало вовсе. В своих навыках вытеснения Гарриэт была ой как хороша. В чувствах – не столь. Подтверждением тому, что с парнями ей не везёт, стал тот разительный случай, когда Грейджер врезала Драко и чуть не повыбивала тому зубы. Больше всего Поттер испугалась ни подруги, ни возможных проблем, ни крови из аккуратного аристократичного носа, – «Гарри, прекрати!» – а собственных проснувшихся чувств – беспокойства, симпатии, желания помочь. Учитывая обстоятельства и тот факт, что Малфой заслужил, дурить себя гриффиндорка дальше не смела. И единственной посетившей её недалёкий разум идеей той ночью было найти слизеринца после отбоя, когда они с Гермионой вернулись в дортуар. Крёстный её бы не простил, узнай он об этом, но той ночью он оставался озадачен другим, а потому остановить её было некому – особенно не Мии, которая уснула, только коснувшись подушки, потому что она, в отличии от Поттер, соблюдала режим (по большей части), а они прожили парой часов больше, чем вся планета. Ничего особого той ночью не произошло – Драко у Помфри она не нашла, а проскочить в их гостиную у неё вышло только один раз за жизнь, и этим вечером удача её не посетила, как бы она к ней не взывала. То ли всю её она потратила на приключение ранее, то ли Удача её выбора в парнях отчаянно не одобряла. Ночная прохлада выветрила из головы пустые надежды, а утро встретило простудой, и потому даже к завтраку она не встретила его на парах или хотя бы в Большом зале. К обеду чувства Поттер поутихли, как и пар из ушей от зелья, и весь последующий семестр старалась на кого–то да переключиться. Правда это – уже другая история.

***

– Всё не так плохо, как я себе представлял, – пробурчал Рон. – По крайней мере, вы не встречались. – Но твоя склонность к садизму и мазохизму меня тревожит, – продолжила Гермиона. Гарри вздохнула. Комментировать она это отказалась. – Ну, а дальше была Джинни… Но это вы уже знаете. Именно на младшей сестре своего друга она старалась забыть Драко, что и звучит–то отвратительно, что уж говорить о том, чтобы это воплощать. К её чести, о причине отношений Джинни знала, и сама имела подобные мотивы. Плюс и она, и Поттер озадачились тем, нравятся ли им девушки и будут ли они также ужасны в отношениях, если будут встречаться не с парнями. В общем, в своей слепоте и искренней вере, что проблема не в них, они были схожи. Слепой ведёт слепого – вот девиз той их затеи. – Всё ещё не могу поверить, что ты разбила моей сестре сердце, – пробормотал Рон. – Ты прекрасно знаешь, что это она рассталась со мной. И это было взаимно! – Мы могли бы породниться! – Ребята! Мы ушли от темы, – влезла в их было завязавшуюся ссору Мия. Некоторое время они молчали. Древесина потрескивала в огне, и за заколдованными окнами луна осыпала серебром опушку лета, башню на противоположной стороне замка и домик Хагрида, укрытый снегом. Гарри, последние четыре месяца для которой стали богатыми роем новых мыслей и чувств, эта картина пришлась по вкусу – потихоньку все размышления ушли куда–то далеко, пока практически не исчезли с ракурса. Раздался свист – это второй раз закипел чайник, пришло время обновить чашки новой порцией крепкого горячего чая. – Так что там было дальше, Гарри? Что там с Седриком? Ах да. Она совсем позабыла, что пришла сюда делиться, а не избегать.

***

Видите ли, шестой курс начался для неё с влюблённости в старшекурсника, и это не Диггори, не обманывайте себя. То был… Том Риддл. Статистика её влюблённостей в слизеринцев поражала.

***

На друзей Гарри это заявление, впрочем, не произвело должного впечатления. – Алло? – позвала их девушка, отвлекшись от рассказа. – Где же ваши крики? – Это имеет смысл, – кивнула Грейнджер. – Да и он отличник… Мне он на третьем курсе тоже нравился. Вот уж критерий для оценивания! Драко по Слизерину – второй после Тома! – Ха? – Он даже моей сестре нравился, Этти, – поделился Рон, не выглядя при этом особо довольным. – Мне про него даже Перси говорил. Хотя это как раз–таки неудивительно. Поттер продолжала открывать и закрывать рот, не выдавая ни звука. На каком–то уровне… где–то внутри… она ждала, желала, чтобы они её отговорили, и мысль эта её испугала – как испугали тогда чувства к Драко. – Продолжай, – попросила Мия.

***

Том имел потрясающую репутацию. Староста школы, умник, первый по всем курсам. Вежливый, высокий, статный, умеющий подать себя и заткнуть каждому рот. И такая заноза в заднице. То ли на Гарриэт боги наложили проклятье, то ли в её день рождения звёзды встали раком, но факт оставался фактом: друг друга они терпеть не могли, и это знали все. И если в неприязни Марволо она не сомневалась, то в собственных действиях однажды увидела довольно похожую стратегию, красной нитью связанной и с Грегори, и с Драко. Как кровь в её теле вскипала, словно пена бурлила внутри; как она хотела с ними спорить, соревноваться. Как громко она доказывала им, что ей всё равно. Это проблемы с коммуникацией, доходит до неё. И если она хочет, чтобы из её отношений с Томом что-нибудь вышло, ей стоит научиться… встречаться. Седрик. Вот когда она о нём вспоминает мгновенно. Диггори – воплощение идеи любви. Дружелюбный, заботливый, настолько уютно-тёплый, что не понятно, как с ним вместе учатся остальные хаффлпаффцы, сама-то Поттер таяла, находясь от него на расстоянии в целое квиддичное поле. Ходили слухи, – хотя слухи Гарриэт по опыту не любила, но жизнь с Лавандой Браун и Парвати Патил к этому обязывала, – что всякая девушка, влюблявшаяся в Седрика и имевшая возможность сходиться с ним на свидание и, если уж совсем везло, повстречаться, в конце концов не могла сказать о нём ничего плохого. Седрик стал тем парнем, которого многие называют своей первой влюблённостью – далёкой и светлой. Что ж… в связи со своими наклонностями к самосаботажу, саморазрушению и попросту нездоровым отношениям, Гарриэт подобной участи избежала, но могла сказать, что держит с барсуком приятельские отношения. И решительность её позволила обраться к нему тут же, при всём Большом зале на обеде, когда друзей не было рядом, чтобы её остановить. Что в целом удивительно – уж кто, а Рон обеда не пропускал. – Давай встречаться, – сказала она, нависая над плечом парня слева. Тыквенный суп-пюре медленно стек с ложки Седрика, когда тот обернулся к ней, и вдруг оказался небезопасно близко. – Что же, зовёшь встречаться и стесняешься при этом? – хмыкнул тот. Гарри это не возмутило: нравится-то ей другой, а? Конечно, потом-то она выволокла его в коридор. – Четыре месяца! Будь моим парнем четыре месяца. – Это какая-то шутка? – сконфуженно уточняет тот, осматриваясь вокруг. Улыбка на его губах неубедительна. – Тебя подкупили близнецы? – Это не так, – поспешила переубедить его Гарриэт, с трудом выдыхая. – Мне нужны уроки. – Уроки, – эхом повторил хаффлпаффец, и нотки сомнения собрались вокруг его медовой радужки. – Не задавайся вопросами! Седрик даже изволил не делать из неё дуру и не пялился, как на сумасшедшую (а стоило!). – На четыре месяца? – она надула губы, отчаиваясь. Внезапно Гарри поняла, что это мучительное чувство страха в её груди – это страх быть отвергнутой. Не то чтобы она предлагает ему встречаться на самом деле, и можно даже попробовать превратить это всё в шутку. Эмоции страха и необъяснимой печали поражают её тело, яркие и свежие. Может, ей и правда стоит прекратить, пока не поздно. Это слишком? Слишком? – Хорошо. – А? – Хорошо. Я тебе помогу.

***

Тренироваться они начали через три дня, когда Гарриэт настолько осточертело ждать звоночка от Седрика, что она первой отправила ему сову: Букле пришлось ждать его у бочек всю ночь, за что потом гриффиндорка выпрашивала той дичь у Хагрида. Стоило ей увидеть хаффлпаффца у двери гостиной, небрежно откинувшегося на стену и сладко улыбающегося, как всё её раздражение испарилось. – Гарри! – позвал он. – Привет. – Привет… – потупилась она в ответ, смущение с прошлой встречи разом обрушилось на неё. Она кашлянула, потирая шею. – Получил письмо? Седрик кивнул. – Получил. Твоя сова имеет красноречивый взгляд. Боюсь, я ей не нравлюсь. Это её развеселило, но нетерпения не уняло. – С чего начнём? – Первый урок, Гарри, – оттолкнувшись от стены, Диггори подошёл и склонился на уровень её глаз. – Иногда ты должна делать первый шаг сама. – О, – только и ответила она, хватаясь за нос, когда парень легонько её ущипнул. – Рассказывай, ради кого ты это затеяла? И так всё завертелось.

***

Гарриэт планировала покончить с уроками к Зимнему балу, проходящему в пятницу перед отъездом студентов на каникулы, таким образом она и сходила бы на бал с Томом, и потом у них имелась бы целая неделя на свидания и… свидания, да. И поскольку первая неделя обучения уже прошла, у них оставалось всего пара месяцев, чтобы сделать из неё человека, способного на долгие, здоровые отношения. Первый урок она усваивает быстро – ей, во всяком случае, не привыкать. Так она думает до тех пор, пока Седрик не сообщает ей, что это касается и ссор, и извинений. – Нужно уметь признавать вину, уметь вовремя остановиться, уметь… – перечислял тот, пока уверенность слетала с лица Гарри, как и улыбка. До сих пор она не была уверена, что готова стараться, но чем длиннее становился список, тем сильнее задумывалась она о том, чтобы бросить эту затею. Отношения не являлись главной целью её жизни, как замужество – для тёти; не питала она и интереса к тому, чтобы отдавать себя всю другому человеку. Впрочем, как и любой другой разумный человек, Поттер осознавала, что выжить в этом мире можно лишь социализировавшись и имея хоть какие-то навыки коммуникации (хотя бы с человеческой расой; русалок, вампиров и прочих можно оставить до лучших времён). А ещё она была бесконечным романтиком и не желала тлеть в одиночестве. – Я вижу, для тебя это много… – неуверенно замечает Седрик, переставая загибать пальцы (гриффиндорка уверена, что он уже загибал все пальцы, поэтому это, должно быть, третий раунд загибания-разгибания). – Начнём с азов? – Пожалуйста. Диггори смеётся, и облегчение окатывает тело Гарри.

***

Что нужно уметь для отношений?

Гарриэт пишет заголовок в дневник. Он чёрный, потрёпанный, и она нашла его в девчачьем туалете, куда забежала ради истерики. Поскольку страницы были пустыми, Поттер не сочла нужным искать владельца – потеря небольшая, а ей как раз нужно было записать мысли! Крышка унитаза не особо удобная, но позволяет устроиться так, чтобы в руках поместился карандаш, который она стащила у Гермионы, и уместить тетрадь на коленях. Темновато для сочинений – ей стоит быть краткой. Однако, ничего не происходит в её мыслях, как бы она не напрягалась. Может быть, ей стоит вспомнить ошибки из прошлого? Да, это может помочь…

Грег.

      не быть придурком Так не пойдёт, думает Гарри, зачёркивая надпись. Что-то существенное… что-то…       не быть придурком       верность Уже лучше. Возможно, она добавит что-нибудь позже. С этим можно работать.

Драко.

Поттер прикусила кончик карандаша. Не то чтобы у неё был реальный опыт отношений с Хорьком, но… Ах.       ласковые прозвища И ещё, подумав:       ласковые прозвища       взаимопонимание       общие ценности Да, кажется, она вошла во вкус!

Джинни.

Ох. В отношениях с ней не было ничего особо запоминающегося, кроме двух моментов:       не избегать разговоров       хорошо целоваться И проблема не лишь в Джинни, ведь Гарриэт замалчивала многие моменты также часто, что и привело их к огромному комку взаимных претензий. Второй же пункт… Ни она, ни её подруга не умели целоваться, и поскольку никаких особых чувств у них друг к другу не имелось изначально, то и перекрыть этот недостаток не могли ни нежность, ни трепет, ни безграничное для новоявленной парочки толерантность. Гарри хотелось бы умело целоваться. Если так подумать, был ещё один момент:       ходить на свидания и не скрывать отношения Они до того скрытно встречались, что и на свиданиях-то толком не выбирались – огромное упущение.

***

– Ты написала что о моей сестре? – удивляется Рон. – Закрой уши, Рон, – предупредила его Гарри. – Поздно, – ощетинился тот. Поттер показала ему язык. – Ребята… – Гермиона покачала головой. Гарриэт поморщилась. – Хорошо, я продолжу, – и бросила последний предупреждающий взгляд Рону.

***

Не успела Гарриэт перечитать свой список, как он тут же стёрся. Она неверующе уставилась на страницы, рукой вцепилась в бумагу. – Куда?! Неужели это один из тех журналов, которые настоятельно рекомендовала профессор Макгонагалл? Что позволяют тренироваться в письме, или записывать черновые варианты домашней работы, чтобы потом переносить их на чистовики, и при этом не портить бумагу – не закрепленные заклинанием надписи пропадали с неё сами собой. Вот чёрт! Но переписывать всё она сейчас не могла – вышеупомянутая Маккошка убьёт её, если она ещё раз опоздает на урок. Стоит делать ноги.

***

– Ты украла чужую вещь? – осуждающе уставилась на неё Мия. – Эй! Её выбросили! – Ты должна найти владельца. Она всё ещё у тебя? Гарриэт едва сдержалась, чтобы не закатить глаза. – Хорошо, ма-а-ам. – Зачем нам вообще эта информация? – поинтересовался Рон, запихивая за щёки малиновую плюшку. – Это важная часть истории!

***

– Ты написала список, – повторяет Седрик. – Со своими бывшими. От недоверчивости в его тоне Гарри захотелось исчезнуть. Оказаться затянутой между подушек трансфигурированного Диггори дивана (серьёзно, что с этой привычкой хаффлпаффцев?). Или призвать метлу и улететь на Астрономическую башню, а потом кричать всю ночь в ночное небо. Однако она остаётся сидеть по другую сторону от барсука, вздрагивая, когда особо сильный ветер прорывается сквозь деревянные окна заброшенного класса. Диггори предлагал устроиться у них в гостиной, но Гарриэт не была готова к таким мерам. И публичности. – Да, но… – Подожди, Драко?.. Никогда ещё она так быстро не кидалась, чтобы забрать свои вещи из чужих рук – в конце концов, она ловец, но, боже, как она была смущена. Вот только Седрик ловец не меньший, чем она. И он вскидывает руку вверх – похоже, чисто на автомате, потому что тут же отдаёт тетрадь Гарриэт. – Я не осуждаю, Гарри… Просто твои заметки… – Что не так с моими заметками? – возмущается она, пряча тетрадь в сумке. – Они практически бесполезны в нашем случае. Как я должен научить тебя верности? Или общим ценностям? Не быть приду… – Я поняла! Поняла! Гриффиндорка почувствовала, что начинает излишне переживать, а это всегда приводит к одному: она произносит бред до того, как успевает его отфильтровать. – Тогда пошли на свидания. Седрик моргнул. Раз, другой… Его молчание подкрепило импульсивность Поттер, которая уже раздумывала над тем, можно ли наложить Силенцио на саму себя. – Научи меня ходить на свидания, – повторила она.

***

Им нет необходимости привыкать друг к другу – они ведь общались уже многие годы благодаря квиддичу и паре общих знакомых. Иногда Гарриэт заставала его в библиотеке и присаживалась рядом, потому что рядом с Седриком её не смели доставать слизни, но в большей степени потому, что ей нравилось наслаждаться тишиной и короткими фразами, что они бросали друг другу. Или тем, как Диггори без задней мысли давал ей советы по домашней работе, ничего не ожидая взамен (Гарри неизменно возвращала ему должок чем-то другим). К тому же, её всегда вдохновляло его сосредоточенное лицо, полное умиротворения. И он из раза в раз рассказывал Гарри истории о созвездиях для занятий Астрологии, потому что последняя вечно засыпала на занятиях, а Седрик слагал о них рассказы так, словно жил на ночном небе в тайне от всех остальных. Частенько Седрик передавал их квиддичной команде конфеты или пирожки, когда они сменяли их на поле для тренировке, и хотя Гарриэт старалась оставаться в стороне от его сиятельства и круга, что столь естественно формировался вокруг его дружелюбной персоны, он всё равно находил свой путь к ней, в уголок, чтобы передать вкусняшки и потрепать по вечно спутанным волосам. А ещё его знала Чжоу – они друг другу были, как Джинни для Гарри, – и поскольку они дружили по клубу самозащиты, сформированному в том году преподавателем ЗОТИ, то и на переменах между парами им не раз приходилось коротать время. Седрик не отличался флиртующей натурой, но порою намёки и фразы, что он кидал ей прямо в руки на занятиях по самозащите, совсем выбивали её из клеи, заставляя из раза в раз отвлекаться и проигрывать первый раунд. Гарриэт считала, что это подло, но не могла заставить себя обижаться. Вот только в этот раз всё иначе, и Поттер чувствовала, как на языке вяжет от неуверенности, и тело сковывает сомнениями. Отчего-то она и не подумала о том, что их увидит весь Хогвартс. А что, если… – Боишься? Ты вся трясёшься, – замечает Седрик, когда они подходят к Хогсмиду. Ей не удаётся и кивнуть, как она чувствует, что её ладони касается чужая – больше, грубее, теплее. – Так будет проще, – уверяет тот, и Гарриэт ему верит, наверное, потому и цепляется за него со всей возможной скоростью. Кровь уже давно отлила от её лица из-за тревоги, но вновь приливает к нему, когда она слышит, как Седрик коротко хмыкает. Однако, когда она поднимает взгляд вверх, Диггори не выглядит так, будто насмехается – кажется, он находит ситуацию смешной. – Ты слишком этим наслаждаешься, – бурчит Гарри, когда улыбка парня становится всё шире. – А как же? Свидания созданы для того, чтобы ими наслаждаться, – резонирует тот, и с этим сложно поспорить. Ей в целом слишком сложно с ним спорить. Они не доходили до этого ни разу. И то ли дело в терпеливости и толерантности барсука, то ли дело в том, что Диггори – не Драко и не Том, чтобы она хотела это делать. Они заговаривают вновь, когда Седрик приводит её не к Трём мётлам – или куда там ходят влюблённые? – а к площадке телепортации, где прижимает её ближе к себе и, шепнув «держись», переносит их в совершенно иное место. Этот прыжок не ощущается столь же болезненным, как её предыдущие, и она даже остаётся стоять на ногах, пусть и хватается за руку Диггори, что всё ещё придерживает её за талию. – Где мы? – Гарри, наконец, приводит дыхание в норму, и её одолевает интерес. – Питт-на-Форде, – услужливо подсказывает Седрик, мягко поглаживая её по спине, пуская мурашки по коже. – «Место у мелкой реки». Тут практически круглый год цветёт вишня и на площади у пересечения двух мостов есть замечательная кофейня с лавочкой на втором этаже. – Я думала, мы будем в «Трёх мётлах», – без особых сожалений делится Гарри, уже осматриваясь вокруг. Здесь действительно цветёт вишня, и её запах кружится в ещё тёплом осеннем воздухе. Деревушка небольшая, и даже с этого её края, у почты, она без особых проблем может разглядеть другой её конец, где у кромки воды бегают дети, играясь на самых маленьких мётлах, что она видела за всю свою учёбу в школе. Они пришли к Хогсмиду уже ближе к вечеру, поэтому сейчас закат прыгал по черепицам местных домов, и она даже успевает заметить, как за солнечными лучами гонится кошка на балконе одного из домиков. Ловец лучей, что висит прямо над ней, она будто и не замечает, продолжая запускать когти в любые доступные деревянные поверхности, как только видит проблески цветов. – «Три метлы» слишком просты для такой неординарной ведьмы, – улыбается Седрик. – Без претензий к владелице, конечно. Замечательное заведение. В волосах у него Гарри замечает лепестки вишни, и рука сама тянется их убрать – когда только успели попасть? Она и не задумывается, как это выглядит со стороны, пока не заканчивает с делом и не сталкивается с чужим задумчивым взглядом, а сзади не раздаются смешки. – Жених и невеста! Жених и невеста! – улюлюкают те самые дети. Она хватает воздух ртом, – красная, как помидоры, – намереваясь разразиться тирадой, но Седрик утягивает её за руку в противоположную сторону, и на губах у него вновь эта глупая ухмылка. – Пойдём. «Дурак», думает Гарри. «Дурак», но не имеет этого в виду.

***

Здесь и правда есть кафе, и на улице подле него располагается пара замечательных столиков, а на деревянных стульях заботливо помещены подушки с подогревом. Она даёт Седрику право заказать для них пищу, и он говорит что-то о тыквенном супе-пюре, – «побольше сыра, пожалуйста» – и о безалкогольном глинтвейне, после чего хозяйка оставляет их одних. И хотя подушка замечательно греет её ноги, руки у Гарри продолжают мёрзнуть. – Гарри, – произносит Седрик. – Возьми меня за руки. – Мм? Зачем? – Мы разве пришли сюда не учить тебя? Не то чтобы она забыла, нет. Однако… всё ощущалось столь естественно, будто так и надо было. Конечно, Диггори не забыл о цели. В конце концов, он тут именно для помощи своей подруги. – У тебя всегда такие тёплые руки, – без особых раздумий произносит она, когда их ладони сцепляются вместе, картина непривычная, но Поттер находит её органичной. – А у тебя холодные, – хмыкает тот. Некоторое время они молчат, и Гарри наблюдает за тем, как вороны каркают, сидя на каменных мостах, а ведь тут, должно быть, вечно летают совы с почтой и хулиганят низзлы. Каково это – жить в такой магической деревушке и каждое утро вставать, не опасаясь, что любое действие, ставшее привычным за девять месяцев в волшебной школе, может оказаться бедствием? – Тебя что-то беспокоит? – Я думала, свидания для романтики, – пытается отшутиться гриффиндорка, отгоняя мысли. – Свидания – для того, чтобы узнать друг друга лучше, – заверяет её парень. Что ж, немного поделиться не повредит? – Думаю… я просто задумалась о том, сколько всего потеряла, потому что жила не в такой вот деревушке, а среди магглов. Седрик не отвечает, и Гарри добавляет: – Конечно, это всё глупо. – Вовсе нет, – прерывает её тот. – Но вот что я думаю: хотя это нормально, что ты жалеешь об этом, представь сколько всего ты смогла получить из-за того, что жила с не-магами: ты не знала наверняка, что будешь ведьмой, как большинство других, и потому это тебя так обрадовало; ты видела Хогвартс безо всяких ожиданий, что точно усилило твое восхищение; ты не выросла среди предрассудков по поводу магглорождённых; ты наверняка хорошо ориентируешься среди не-магов, ты… – Вау, вау, – вмешалась она, рассмеявшись. – Ты очень быстро всё обдумал. – На самом деле, эти мысли посещали меня и раньше… Я думал: каким бы я вырос, если бы жил среди не-магов? Теперь она отчасти его понимала. – Каким бы ты ни был, сейчас ты хороший человек. – Рад знать, что я тебе нравлюсь. Гарри вспыхнула – точно спичка. – Прекрати!

***

Они ходят на свидания ещё раз пять – и каждый раз в разные места. Марунвим, где им удалось заняться рыболовством: кто же знал, что и рыба у магов особенная, и удочки – тоже! Настоящее открытие для Гарри. Как и тот факт, что Седрик потрясающе ловит рыбу. Правда, нет, правда хорошо. Она старается думать об этом всё то время, что он помогает ей, стоя позади. Вот только тепло его тела существенно влияет на процессы мышления. Рыбу она всё-таки ловит. Или Айрондейл, где они потратили весь день, чтобы подобрать себе и друг другу различные украшения из местных материалов. В итоге у Поттер появилось колечко на определение ядов и цепочка против мелких сглазов, а у Седрика – кольцо, которое определяло наличие живых существ рядом. А в Фелдкрофте и Бейнбруке им удалось вдоволь полетать на метлах и поисследовать местные руины, в результате чего гриффиндорка была обескуражена знанием, что Диггори отлично знает не только заклинания первой помощи (подумаешь, поцарапала коленку), но и множество секретных мест. Давно она не ощущала подобного головокружения от вихрей в воздухе, без контроля преподавателей и капитана, лишь они вдвоём верхом на метлах, одолевая холодный воздух. И, может, это действие адреналина, но силуэт Седрика в обрамлении оранжевого заката кажется по-особому завораживающим в тот вечер. А ведь она всегда восхищалась его способностями к полётам, и на соревнования других команд зачастую ходила именно потому – было нечто особенно привлекательное в том, как он превращался в хищника на поле; как он делал развороты и рывки в бескрайнем воздухе вместе с кульбитами, что совершало её сердце в такт. Конечно, и Хогсмид они в итоге посещают тоже. Эта самая спокойная из их прогулок, вероятно, из-за количества знакомых лиц. Они всё же заходят в «Три метлы», где пьют сливочное пиво и осуждают методы преподавания Снейпа; закупаются сладостями в «Сладкое королевство», случайно оставляя летать по комнате пузырь от «Друбблс» и помогая ловить его продавцу. «Используй эти знания позже», советует Седрик. Это всегда магические поселения, и Гарриэт стыдно признаться, что она и не подумала, что Том не оценил бы её попыток вывести его в Лондон. И хотя ей хочется вернуть знания Диггори и сводить его куда-то тоже, она осознает, что это желание неуместно, даже если она уверена, что он с удовольствием взглянул бы на мир не-магов. И внутри у неё всё ходит и крутится, и голова начинает раскалываться каждый раз, как гриффиндорка старается убедить себя, что такое – против правил. Но когда Гарриэт действовала в угоду правилам? И если Поттер не может пригласить его в не-магический, – теперь она даже повторяет за ним! – Лондон, она всё ещё имеет право на свидание в библиотеке. Итак, Гарриэт дожидается понедельника, когда ни одна разумная душа, кроме отличников, не посещает библиотеку, и ловит Седрика на выходе из Большого зала, практически влетая в него с объятьями – что-то, к чему она успела привыкнуть за те пять недель, что они провели за обучающими свиданиями. Объятья, держание за руки, поглаживания по спине и игры с волосами – вот предел их уроков. – Привет! – практически не удивляется Седрик. – Куда летишь? – Хм.

***

А потом случается это. – Поцелуи, – прошептала Гарриэт, не успев себя остановить. Эта тупая, тупая привычка. Свидания в библиотеке – настоящая угроза её здравомыслию. Всё не должно было так обернуться. Вот только Седрик навис над ней, словно нет больше места вокруг, и тот факт, что они находятся в узком проеме между стеллажами, где и одному-то протиснуться сложно, вовсе не служит ему оправданием. – Что? Краска затопила щёки, и она почувствовала, как сердце колотится где-то в висках. И ей бы отступить, пойти на попятную, пока не поздно. Мерлин. Она ведь делала это всё не ради поцелуев с Седриком! – Поцелуи… Я… Я хотела научиться поцелуям, – предают губы. – Вот как? – озадачился Седрик. Он шагнул ближе – теперь Гарри была не столько зажата между ним и стенкой, сколько прижата к ней чужим телом. – Имеет смысл. Какие отношения без поцелуев?

«Каков прохвост!»

«Рон! Ты даже не знаешь, что это значит!»

«То есть я не прав?»

«…прав»

Касание губ было таким лёгким и мимолётным, что сердце Гарри даже не успело завершить кульбит в груди, как парень тут же отстранился; хитрая ухмылка играла на его губах, почти заставив её захныкать. Тело двинулось за ним следом, но тот лишь улыбнулся – почти тепло, как если бы такое было возможным. – Так? Его медовые глаза внимательно осматривали её лицо, и чем дольше тишина заполнялась лишь их дыханием, тем сильнее Поттер начинала краснеть. Вот только она не любила быть застигнутой врасплох, а потому постаралась собрать всю свою борзость, и прошептала, насколько позволял сиплый голос: – Я думала, это ты должен меня учить. И хотя губы Седрика всегда выглядели мягкими и нежными, следующий поцелуй совсем не походил на ласку, но на внезапный порыв ветра в жаркий день. Гарри вздрогнула, руками цепляясь за подол чужой рубашки, спрятанной под мантией. Диггори нависал над ней сверху, и было нечто привлекательное в том, как он практически перекрывал её собой. Как его горячая широкая рука прошлась по её позвоночнику, заставляя выгнуться навстречу, оказываясь окруженной его руками и бездыханная от одного лишь поцелуя. Его губы преследовали её, напористо и уверенно; то слегка засасывал нижнюю, то отстранялся, чтобы оставить быстрый поцелуй в уголок рта – и она старалась повторять за ним. В том, как смешивалось их дыхание и слюна, не было ничего отвратительного – хотя должно было быть. Ведь Гарри не была в него влюблена. Ни в него, ни в Джинни – так почему этот поцелуй ощущался столь правильно? Почему она позволила углубить его, ощущая, как тает в чужих руках, словно снег на весеннем солнце? И хотя мысли её разбежались, поражающая идея – «будет ли ощущаться поцелуй с Томом так же?» – выбила из неё дух, вернув в реальность. Что она делает? Жар не покинул её тела и опухших губ, даже когда она смогла наконец отодвинуть его своими вялыми руками. Гарри подумала, что взглянет в его лицо, и тут же остынет, но вид чужих искусанных губ – это она сделала? – и потемневших глаз лишь сильнее раззадорил внутренности. И вместо того, чтобы остановиться, как подсказывал разум, она вновь поддалась вперёд, едва успев шепнуть в его покорно приоткрывшиеся губы: – Так.

***

Вскоре Гарриэт узнаёт, что та натуральная прыткость и сила, которую Седрик показывает на поле и никогда – в обыденной жизни, не пропадает из последней только потому, что её не заметно. Диггори обожает злоупотреблять своей силой, по-видимому, чтобы свести Гарри с ума. Например, захватывая её поперёк талии всякий раз, как видит в коридорах. Или приподнимать её, прижимая к стене, и сцеловывать с губ удивленные возгласы. …или усаживать на стол в библиотеке с такой стремительностью, но грацией, лишь чтобы обнять её со спокойной уверенностью, и это так чертовски горячо, что она никогда не сопротивляется, когда тот неизменно тянет её за подбородок и целует до тех пор, пока они не слышат шаги библиотекаря – точнее будет выразиться, пока их не слышит Седрик, что вечно умудряется сохранять трезвость ума, что чуточку несправедливо, но Гарри не жалуется. Но близится конец декабря, и с каждым поцелуем и свиданием, с каждым подчеркнутым словом из списка ей становится всё сложнее понять, что же с ней происходит.

Седрик.

      не быть придурком       верность       ласковые прозвища       взаимопонимание       общие ценности       не избегать разговоров       хорошо целоваться       ходить на свидания и не скрывать отношения       ???

***

Друзья замолкают, когда она заканчивает, и тетрадь лежит одиноко между ними тремя. Слова подчёркнуты трижды, но никакой помощи от этого нет. – Да-а-а… – наконец выдыхает Рон, почёсывая в затылке. – Вот это история. Хотя про поцелуи было явно лишним. Гарри фыркает. – Но, Этти, – произносит Мия, – я уверена, что ты сама знаешь, что нужно сделать. И в груди у Гарри тяжко, но она вздыхает, согласная. – Да. Видите ли, она думала об это целую вечность, то есть последние две недели. И всё её мысли сводились лишь к одному. Конечно, она запуталась – ведь с самого начала её внимание было уделено не Тому, а Седрику. И есть лишь один способ понять, что она чувствует теперь. – Вот и замечательно! Я очень ра… – Мне нужно признаться Тому. – Гарри!

***

Она нашла его в коридорах около Слизерина. На её счастье, рядом не было ни незнакомой души, чтобы узреть её падение – в переносном смысле. Только друзья, бежавшие следом. – Отбой уже прошёл, – первым сказал Том. Им повезло застать его на дежурстве. Её признание разрубило воздух, напряженное и будто бы неуместное. В самый последний момент она задалась вопросом, действительно ли верит в то, что говорит. – Почему? Что? – Что? – Что тебя во мне привлекло? Несмотря на смущение, Гарриэт приоткрыла рот, готовая ему ответить, но не смогла ничего сказать. Как будто все её мысли вдруг разом опустели – а ведь она писала список. Точно. Список. Что же там было? Верность? Да, Том был верен… своим книгам и увлечениям. Общие интересы? Разве что в том, чтобы друг друга заткнуть… Ценности? Ей стало смешно. Взаимопонимание, ласковые прозвища… Гарриэт не могла не загибать пальцы, пока пыталась найти среди этих слов хоть что-то, что она действительно в нём ценила. Взгляд метался по холодному полу, ветер подчистую охладил её пыл. Что же она тут забыла? Если ни один пункт не подходит к Тому – и целоваться-то она с ним и не целовалась ни разу, не то что с… Ах. – Поттер, – позвал Том, и её подбородок взмыл вверх, глаза метнулись к чёрной радужке. В них не было и капли того тепла, который всегда привлекал взгляд Гарри в глазах Седрика. Той нежности и любви, с которыми он… Казалось, прошла вечность, пока они смотрели друг на друга, и Поттер казалось, что Риддл видит её метания насквозь. Она едва доверилась своему голосу, когда наконец ответила: – Да? – Ты ведь сама всё уже поняла. Скажи меньше. Она облажалась. – И, Поттер? – Да? – Верни мой дневник. Не желаю более читать твои выдумки. Ах. Вот почему. Она-то уж решила, что он читает мысли.

***

(Она признаётся Седрику в тот же вечер. Но он не кажется удивлённым, и так знакомо смеётся, что все сомнения у Гарри улетучиваются тут же. И она всё же дописывает список, передавая его Диггори – бумага ужасная, порванная, но это всё, что нашлось у Рона в кармане.

Седрик.

      не быть придурком       верность       ласковые прозвища       взаимопонимание       общие ценности       не избегать разговоров       хорошо целоваться       ходить на свидания и не скрывать отношения       взаимные чувства