sub marine

«Я должна была такое предсказать», — не давала покоя навязчивая мысль. Монотонный фоновый шум аппаратуры сравним с тишиной, Мона перестала обращать на него внимание. В темноте коварное воображение рисовало пугающие картинки на переборке, на столе, но стоило включить здравый смысл, как сразу все становилось понятно — ничего в каюте нет, кроме самой девушки, ее соратника и бесполезного передатчика связи — гидрофона. Месяц подходил к концу, большинство подводников-товарищей сходили с ума. Но не он. — Пора бы прекращать эти ритуалы, — парень, сидящий напротив, бросил провод. — Скарамучча, — Мона внезапно заговорила шепотом, не волнуясь о том, что собеседнику плохо ее слышно, — Может поиграем в города? — Карфаген, — от таких предложений отказываться запрещено. До грандиозной экспедиции в их узком научном кругу царили теплые отношения, не считая двух личностей, сейчас сидящих в каюте. Они и не общались вовсе, если вычесть из разговоров ругань, но судьба обернулась странным образом. Субмарина одновременно стала началом хорошей дружбы и предполагаемого конца через пятьдесят-шестьдесят дней, уж насколько ресурсов хватит. Вспоминая город на «н», Мона щурилась и бесполезно вглядывалась в морские пучины через иллюминатор — ничего видно, стекло словно снаружи прикрыто пленкой. Период паники закончился около недели назад, остается смириться с происходящим и продолжать играть в города, зависать в лаборатории и ждать… чего-то? Из ежедневных планов на день исчезло «пытаться передать сигналы об аварии на подлодке». Неумолимо тянуло на дно, только морского уже достигли, увязнув в иле. — Норба, — по негласному правилу никто в игре не упоминал город, откуда исследователи родом. «Я должна была такое предсказать», — зарываясь под простынь с головой, перед сном мучила себя Мона. От этой фразы не получается убежать и на следующий день, и через неделю. Предположительно до окончания экспедиции сорок пять дней. Пускай с той аварии в двигательном отсеке прошло полтора месяца, никто из подводников-исследователей не мог простить себя, простить оплошности других и тем более простить предателей — взрыв произошел не случайно. Два тела рядом с механизмом управления субмариной и недвусмысленная записка позволяли делать вполне однозначные выводы. Мона должна была догадаться… должна была. Воздух становится более тяжелым с каждым днем, сама темнота дна давит. Груз ответственности за смену суток оказался морально непростым, такая свобода даром не нужна. Пускай режим дня-ночи был меньшей проблемой, но паническое желание увидеть солнечные лучи кружило голову. Ядовитые воды не могли просочиться внутрь, корпус цел, и все же Моне казалось что-то ее отравляет. Серый шум возвращал в реальность, вынуждал поджать губы, затем идти дальше к кабинету, а потом в энергоблок уточнить запасы у ответственных. На плечах девушки лежит другая работа, ощутимая как несмешная шутка — заполнять судовой журнал. Царапая карандашом листы, приходится снова прокручивать в голове все происходящие события. Для чего это все? Журнал будет покоиться на дне. — Пишешь? — без стука Скарамучча заглянул в крохотное помещение, отчего Мона вздрогнула и чуть не чиркнула лишнего. — Пугаешь, — но увидев спокойное лицо друга, она выдохнула, — Да, не поверишь, пишу. Скар присел на уголок стола, заставляя тот пошатнуться, и довольно посмотрел на уставшую исследовательницу. Можно ли назвать ее исследовательницей, если до места назначения так и не добрались? По примерным координатам заброшенный город-утопленник в нескольких километрах на западе. — Работай, работай, — командирские слова раздражали, но Мона не стала комментировать эту фразу плохими шуточками. Пока что. Ей комфортно быть не одной в комнате. — С завтрашнего дня будем вводить режим строжайшей экономии касательно света. — Знаешь, мне в темноте больше нравится, — улыбнулся он, чуть оголяя клыки, — Ты главное не переживай, не бойся. — Я не боюсь темноты, — девушка хмурилась, бросив карандаш и громко положив руки на стол. Она грозно смотрела на своего товарища снизу вверх, но его нисколько это не пугало. Злобная гримаса пропала с лица Моны, когда пальцы Скарамуччи случайно коснулась ладони девушки на злосчастном столе. Она не отдернула руку, то ли растерявшись, то ли осознанно не желая утратить призрачное касание. — Пора на боковую, — подводя итоги, сказал Скар хриплым голосом и посмотрел в сторону. Он все еще сидел на краю стола, его ладонь лежала поверх ладони подруги. — Да, — несколько секунд никто из них не двигался, не решаясь рушить атмосферу и спокойную обстановку. Когда двое вышли в коридор, один из подводников уже отключил рубильник. Оставшийся путь до кают пришлось идти в темноте, заглядывая в не менее темные иллюминаторы. «Я должна была такое предсказать», — думала Мона, лежа на койке и разглядывая свою правую руку. Она думала, что выросла из возраста, когда по-особенному думаешь о любых действиях противоположного пола, но все не так. Скарамучча показал свое доверие? Он не такой уж тактильный человек, поэтому Мона много думает, лишь поэтому. На мгновение забывая о инциденте, мысли ученой вновь возвращались к истокам. Она могла все предсказать, потому что чудес не бывает, справедливость — чушь, а мировой правительство и законы — фарс. Изучая запретные знания и опасные явления, никто из маленького кружка исследователей не надеялся на поддержку государства и гранты. Глупости. С самого начала нужно было понять, что кучку простых людей пытаются взять под свой контроль, а когда в газетах напечатали новость о предстоящей экспедиции в далекие ядовитые воды, чья тайна хранится столетиями, отступить стало невозможно. Скорее всего в новостях уже сообщили, что никто не выходит на связь, а сигналы с гидрофона игнорируют. В конце объявят, что выживших нет. Однако без финансового капитала ни о каких субмаринах не шло бы и речи. Благодарна ли Мона за то, что правительство позволит ей умереть в максимальной близости с тайной, которую она изучала несколько лет? Изучала, но не разгадала. В этом месте не плавают даже рыбы, благо корпус подлодки прочен. Осознание того, что ресурсы имеют свойство кончаться, больно ударяло по голове. Утро без освещения воспринималось по-другому. Перепалки в столовой между исследователями обострялись, но Мона устала разнимать споры — они все в одной лодке (в прямом смысле). Только теперь даже книгу почитать нельзя, неудобно. Ноги сами забрели к каюте Скарамуччи, где было подозрительно тихо. Два стука. — Заходи, — он даже не спросил, кто за дверью. — Думаешь, вид за стеклом поменяется? — Мона смело шагнула вперед, подойдя ближе к хозяину комнаты. Он пристально смотрел в иссиня-черную глубь. В города играть не хотелось. Этот способ не сойти с ума в закрытом пространстве уже надоел, надо придумать что-то другое. — Кто знает, — Скар пожимал плечам, — Я хочу выйти наружу. — Ну, я тоже, — такое желание есть у каждого присутствующего на субмарине, все хотят ощутить ногами землю, а не металлические пластины. — Ты не поняла. В море. Мона подавилась слюной и резко повернула в сторону Скарамуччи. В кромешной тьме не видно его выражения лица, но очевидно, что юноша очень доволен реакцией подруги. Возможно он улыбается, может сейчас засмеется. — Хочешь умереть раньше времени? — совершенно бессмысленно. — Я лучше сам решу, когда сдохну, чем откинусь в этой конуре от обезвоживания, — не смеялся. По интонации ощущалось, что говорящий и не улыбался, а говорил абсолютно серьезно. Иллюзия выбора, видимо, давала ему надежду. Как бы Мона не сочла это бредом, что-то в этой идее нужно ей. — Понятно, — крошечная обида поселилась в глубине души; получается, Скар оставит ее одну, — Ты совсем отчаился, ха? — или не одну. — Устал, скорее так. И ты, — чужая ладонь грубо коснулась подбородка девушки, — Может, я хочу осуществить свой план завтра. Ты разозлишься, если я…? Отсутствие света сыграло на руку, и краснеющих ушей Моны не было видно. Она бы не пережила подколок со стороны недружелюбного собеседника. — Если ты? — пускай шепот и донесся до ушей парня, он не стал отвечать на вопрос. Чуть промахнувшись, его губы коснулись только уголка рта подруги и через пару секунд изменили положение, неумело стукнувшись зубами. Так криво-косо, до мурашек приятно. Мона забыла, что тоже должна брать инициативу в свои руки, а не стоять истуканом. Соленоватый привкус крови остался во рту, губы Скарамуччи кошмарно покусанные. — Да, я эгоист, знаю, — хотелось возразить, но сил не хватало, — Даже если ты захочешь прибить меня или возненавидишь, все равно завтра… — Мы пойдем вместе, — сказала она раньше, чем подумала. Если бы начала думать, то не ляпнула бы такого, — В другом отсеке я видела несколько костюмов, правда кислотная вода может их быстро разъесть. Скар замолчал, вновь прильнув к чужим губам, но в этот раз осторожно и без косяков. Всю ночь в каюте не умолкали бессмысленные разговоры, продуктивнее было бы поспать. Таймер вещал, что фиктивное утро наступит через пару часов, а там и прогулка за пределами субмарины. Мнимая свобода, такая же как и утро, ограничивающееся стрелками на часах. Вся авантюра казалась игрушечной, ненастоящей, будто на кону стоит не жизнь. Пробравшись в нужный отсек во время завтрака, Мона долго разглядывала костюм, и вправду не особо прочный. Других исследователей из их кружка предупреждать о своих действиях не хотелось, учитывая, какая разрозненная команда после предательства двух лиц. Все сами все поймут, когда услышат шум открытия люка. Придется действовать быстро. — Можно надеть костюм прямо здесь, — кидая собственную футболку на ржавый стеллаж, Скар уже начал переодеваться. Неловко. — Отвернись, — закатив глаза, парень отвернулся. Если бы они оба хотели просто умереть, просто не мучаться, то костюмы бы только мешались. Несмотря на полтора месяца ада, огонек любопытства горел глубоко внутри души каждого. Тускло, но горел. Погружаясь в «мертвую» воду, возможно удастся увидеть что-нибудь, может на дне? Ничего на дне не было кроме ила. Вода с непонятными частичками мешала обзору, потертый экран шлема нужно было протереть, но все уже неважно. Да, скорее всего бывшие товарищи пялятся в иллюминатор и называют двоих ныряльщиков дураками. Все равно. Пока костюм выдерживает давление воды, пока воздух есть в баллоне, Мона и Скарамучча продолжат плыть на запад в сторону заброшенного города, о котором так много легенд. Рассекая темную воду, все казалось несерьезным и необычным, даже подлодка, в которой ребята провели столько времени. Желтая субмарина давно позади, конечности устают. Доплывут?