Приятного чаепития, госпожа Фурина

       Аромат черного чая с сумерской розой постепенно захватывает комнату. Сквозь голубой узорный витраж проникают слабые лучи вечернего солнца, оставляя на голубом ковре мягкое светлое пятно. Внутренний интерьер буквально олицетворял Фурину и был ее продолжением: столик из темного дерева, накрытый бирюзовой скатертью настолько аккуратно и ровно, что позавидовали бы самые дотошные перфекционисты, грузные широкие шторы, напоминающие бескрайние океаны. Освещение лишь подчеркивало даже незначительные предметы интерьера, выделяя их и формируя конечную композицию. Фурина горделиво сидела на большом стуле, сложив руки на груди. Подушки оттенка морской волны стали опорой для спины Архонта.       — Я вынужден ненадолго Вас покинуть, — кротко выпаливает Невиллет, откланиваясь. Фурина медленно мрачнеет. Вскоре двери закрываются, в помещении образуется гнетущая тишина. Фокалорс явно теряет уверенность. Она откашливается, устремив взор голубых глаз на объемный кусок кремового, чрезмерно воздушного тортика, напоминающего корону гидро Архонта.       — Мы встречаемся с вами уже в третий раз, госпожа Фурина. Многозначительная интонация Арлекино не предвещала дружеских посиделок. Предвестница не отрывала взгляд от единственной собеседницы, буквально сжигая ее глазами. Это заставляло Фурину нервничать ещё сильнее: каждый раз, когда она замечала на себе взгляд, девушка судорожно начинала разглядывать торт.       — А... Так и есть. Для меня большая радость снова встретиться и... М-м... Слуга перекидывает одну ногу через другую. Она элегантно касается утонченными пальцами чашки с чаем и подносит к своему рту, делая небольшой глоток.       — И... В очередной раз позволить Вам насладиться моей компанией! Что может быть лучше, чем провести время за дружеской беседой, восхитительными сладостями и самым лучшим чаем? Ха-ха! Фурина сглатывает застрявший комок в горле. Наконец, когда Слуга на мгновение отводит от нее взгляд, Фокалорс получает небольшую передышку. Как жаль, что она была столь краткосрочна.       — К большому сожалению, Вы не смогли услышать меня в прошлый раз, госпожа Фурина, я пришла не за пустыми разговорами.       — Ох... Правда? В таком случае, быть может нам стоит дождаться прибытия месье Невиллета? А пока... Арлекино ставит чашку на блюдце. Пожалуй, даже слишком громко, из-за чего Фурина сбивается с мысли. Лицо Слуги остаётся таким же безэмоциональным, холодным, по прежнему не выражающим каких-либо намерений. Уголки ее губ слегка приподняты.       — Вы удивительно беспечны, — с лёгким нарастанием агрессии в голосе произносит Предвестница. Она подается телом слегка вперёд, ближе к столу. Десерт Арлекино всё ещё оставался нетронутым. Глаза приобретают лёгкий прищур.       — Какого же моей родине терпеть столь слабого, неспособного к действиям во благо народа Архонта? Фурина кладет ладони к себе на колени. Она чувствует, как ее ноги начинают слегка трястись. Это страх? Фокалорс понимает, что демонстрировать перед Предвестницей слабость непозволительная ошибка. Слуга только этого и добивается...       — Вам не дано понять величие моих действий и будущих намерений.       — Куда уж мне, — парирует Арлекино. — Быть может, Вы мне объясните в доступной для смертного форме? Арлекино поднимается со стула. Она ставит ладони на стол достаточно резко, чтобы стоящие на столике блюдца успели звякнуть.       — Боюсь, что это невозможно, — со свойственной Фурине драматической ноткой в голосе выдыхает она, предварительно вновь откашлявшись.       — Значит, невозможно... Тогда, госпожа Фурина, быть может, вы сможете объяснить мне, почему вы трясетесь, подобно листку на ветру? Слуга начинает медленно обходить стол. Взор Фокалорс не сходит с предвестницы: чем ближе она подходит, тем шире раскрываются глаза Архонта. Она открывает рот в порыве что-то сказать, но мысли уже спутались в один огромный черный комок. И вот Арлекино оказывается у девушки за спиной. Ладони ложатся на нежные плечи Фурины — пальцы вжимаются слишком болезненно, из-за чего Фокалорс стискивает зубы, но молчит.       — Достойным ли считается поступок для Архонта — обманывать тех, кто в тебя верит? Подобно когтям дикой пантеры, Слуга проникает ещё глубже, от чего ее жертва издает болезненный вздох. На глазах Фокалорс появляются первые соленые слезы, что она столь рьяно старается скрывать. Но это бесполезно. Арлекино видит ее насквозь...       — Одна. Вы останетесь совсем одна, госпожа Фурина. Никто не придет утешить вас или развеять насевшую тяжёлой ношей на ваши плечи печаль. На лице предвестницы появляется садистская улыбка. Фурина сжимает глаза от боли. По ее щекам побежали слезы, оставляя солёную дорожку. Достигнув подбородка, они падают на скатерть. Слуга ослабляет хватку. Но едва ли Фокалорс могла рассчитывать на пощаду так скоро. Пальцы захватывают уже увлажнённый подбородок. Так крепко, что Архонт банально не могла повернуть голову.       — П-пожалуйста, — скулит она, отчего ещё больше приобретает вид беззащитного котенка, загнанного в угол дикими псами. Арлекино приближается к чужому лицу своим собственным: засвидетельствовав ужас, она нежно целует холодными губами раскрасневшиеся солоноватые щеки Фурины, чуть поднимается вверх, целует в мочку уха. Рука продолжает фиксировать неподвижность положения Архонта.       — Брошенная всеми. Слабая и никчемная. Ладонь, что оставалась на плече, медленно сползает ниже: сначала по ключицам, затем по груди, животу и наконец останавливается на животе. Слуга вытягивает указательный палец и с силой тычет им Фокалорс в живот.       — Из чего вы сделаны, госпожа Фурина? Мне не терпится взглянуть. Архонт вздрагивает от боли. Она чувствует, как точка в ее животе начинает наполняться кровью и просачиваться сквозь одежду. — Из пирожных и тортов? А может, из слез жертв незаслуженно лишенных свободы? Неужели Вам милее чаепития, чем забота о Ваших подопечных? Ладонь на животе спускается ниже. Стиснутые колени Фурины по желанию Арлекино моментально расходятся в стороны.       — Ваши желания выше всего остального, не так ли?       — Я... Нет! Слуга наигранно удивлённо поднимает брови и сразу же отдаляется, отпуская Фурину.       — Неужели тебе так сильно нравится издеваться надо мной? С какой целью ты приходишь из разу в раз? Голос Архонта дрожит. Она еле подбирает слова. Боль в плечах стала практически незаметной. Внезапно для себя в какой-то момент Фурина замечает, что рана на животе гораздо страшнее. Из ее живота был буквально вырван кусок тела, и сейчас смесь крови, кишечника и прочих внутренностей медлительно выползали наружу. Под стулом Фокалорс остаётся кровавая лужа.       — Кажется, Вы состоите из плоти и крови, подобно смертным, — заключает предвестница. — С Вас, пожалуй, достаточно. Арлекино поворачивает лицо Архонта к себе и целует в губы. Продолжительно, с чувством, нежно касаясь ее слегка перепачканного кровью лица. Слышится хруст костей. Глаза Фокалорс приобретают безжизненный вид. Свернув Архонту шею, Слуга отпускает тело девушки. Она падает лицом прямо в недоеденный ранее торт.       — Приятного чаепития, госпожа Фурина.