Тихий шёпот твоей души

      Нёвиллет хоть и был драконом, что живёт не первый десяток лет… Но даже ему может что-то наскучить. И по разрешению Гидро Архонта на короткое время он стал дипломатом. Поездки по всему Тейвату его немного оживили. Всё-таки это нечто иное, нежели вечно сидеть, как взаперти в кабинете.       Но был у этого маленького «путешествия» один маленький побочный эффект… — Нёвиллет, кто это?! — воскликнула Фокалорс, стоило её «помощнику» зайти в зал для аудиенции с ней. — Ребёнок? — ответил непонимающий Нёвиллет. — Нет, я имею ввиду, откуда он у тебя взялся? — Ах, это… Я был проездом в Ли Юэ. И вечером поднялась буря на море и потонул один корабль из-за пробоины. Утром я прогуливался по побережью и услышал чей-то плач. Это был этот малыш, его уложили в ящик, надеясь, что он выживет. — И ты… Оставишь его? — А мне стоит его бросить одного? Его родители были выходцами из Фонтейна, мой долг его оберегать. — Тц. Делай что хочешь, мне всё равно. — фыркнула Архонт. — Но ты должен выполнять свою работу.       Нёвиллет и выполнял. Только теперь с ним всё время был малыш. Потому что стоило его взять кому-то другому, и он начинал… Нет, не кричать и истерить. Он испуганно тянулся руками к Нёвиллету и немного хныкал.       Вообще этот ребёнок не истерил. Он плакал только когда ему было страшно или больно. В остальное время, когда ему надо было привлечь внимание, он шумно фырчал, пока его опекун не обратит на него внимание.       Наверно это и стало причиной такому интересному имени, которое дал ему Нёвиллет — Фремине.       Фремине был очень интересным ребёнком. Тихим. В то время как его сверстники кричали, устраивали истерики и беспорядки, он тихонько сидел и изучал какие-нибудь шестерёнки. Нёвиллет даже дал ребёнку разобрать его старые заводные часы, видя, как малышу это интересно. Единственное, что напрягало, так это то, что Фремине почти полтора года, а он так и ни разу ничего не сказал. На своё имя он реагировал, значит не глухой. Так почему же он молчит?..

***

      Нёвиллет засиделся с отчётами до поздней ночи и вдруг слышит, как по коридору топают ножки и тихо открывается дверь. Это Фремине с мокрыми глазами прибежал к отцу. — Тебе снова кошмар приснился? — вздыхает Нёвиллет. — Иди сюда, посиди немного со мной.       Фремине послушно подошёл и забрался на колени, прижимаясь к груди воспитателя. Нёвиллету это не мешало, он одной рукой обнял малыша, а другой продолжал писать отчёт. — Папа… — Что? — Папа… — Фремине сжал ручками рубашку дипломата.       Нёвиллет даже вздрогнул от голоса. Дважды. Фремине? Фремине говорит?! Так он не немой получается? — Фремине?.. Ты сейчас говоришь?       Но ребёнок уже уснул. В руках дипломата он чувствует себя защищёно и спокойно, потому быстро засыпает, когда его будят кошмары.       Нёвиллет был в огромном смятении. Он древний дракон, который пережил много поколений людей. Но даже так он смутно понимает их чувства. Да, за его жизнь ему приходилось много общаться с людьми. Ему приходилось держать на руках детей и нести за них недолгую ответственность. Но сейчас у него на руках сирота, которого он сам решил воспитать. Решил, но не знал как. Ему нужна помощь людей, но он никак к ней не обращается. Нёвиллет надеется, что справится сам. Хотя это и оказалось намного сложнее, чем он предполагал, дипломат ни разу не усомнился в своём решении и даже не думал отдать ребёнка кому другому. Он взял на себя ответственность за эту маленькую несмышлёную душу, он взял опеку над смертным и теперь это его забота, его проблемы, которые он должен решать. — Вы смертные… Такие интересные существа… — легко гладил по голове спящего мальчика Нёвиллет. — Вы так легко привязываетесь к тем, кто о вас хоть немного заботится… Нет, я не оставлю попыток тебя понять. Я должен это сделать.       И пусть получалось плохо, но Фремине будто понимал, что его «папе» нужна помощь. Фремине старался не отвлекать «папу» от работы, помогал ему, если что-то мог делать. Фремине будто понимал, что он чужой. — Фремине, что делаешь? — Я… Вот. — он показал заводную игрушку. — Это… Пингвинёнок… Я назвал его Перр… — Ты молодец, малыш. — он лаского его погладил по голове. — Покажешь как он работает? — Он ещё не очень хорошо ходит, папа… Когда у него будет лучше получаться я тебе покажу. — он поднял чистые глаза на Нёвиллета. — А ты закончил свои дела? Не будешь сегодня снова сидеть долго? — Хах, я закончил, закончил. Не беспокойся обо мне. — Пап… — Фремине поднялся на ноги. — Я хочу научиться играть на пианино… — Правда? Что ж, раз у меня сейчас нет дел, то можем начать пробовать. Согласен? — Да! Спасибо пап!       Фремине улыбался редко. Он слишком тихий и задумчивый ребёнок, оттого его улыбка и смех будто трогали сердце старого дракона. Его «сын» был очень примерным учеником и скоро играл уже самостоятельно. Но всё равно звал своего «папу», когда решался выучить что-то сложное. Такое доверие сокровенного Нёвиллету даже нравилось и за все года так и не начал считать чем-то обыденным. Доверие того, кого он решил спасти, для него было самым важным.

***

— Рад нашей встрече, господин Камисато. Вы очень добры.       Нёвиллета отвлеко то, что его сильно сжали за одежду сзади. Фремине. — Извини пап… Я просто… — Не надо извиняться, Фремине. — он ласково, по-отцовски, его потрепал по голове. — Волнуешься? — Мне… Я просто… Стесняюсь… — Всё в порядке, я буду рядом. Но у меня пока есть дела, не против побыть с госпожой Камисато?       Нёвиллет его отпустил только тогда, когда Фремине кивнул. Он не оставит его просто так с чужими людьми. Он тоже привязался к этому ребёнку. — Так месье Нёвиллет твоё папа? — старалась разговорить мальчика Аяка. — Я… Зову его так…       Аяка вдруг забеспокоилась, Фремине это понял по выражению её лица. Пока он путешествовал вместе с «папой» он почти всегда находился в тени. И это помогло ему больше научится понимать мимику людей и их чувства. Фремине достал из сумки свою заводную игрушку. — Я… Люблю собирать заводные механизмы… — он поближе пододвинул к девушке игрушку. — Это Перр… Моя первая заводная игрушка. Я с ним везде хожу, он мне придаёт уверенности. — Ох, какой красивый. Фремине, ты настоящий мастер! — восхитилась Аяка. — Спасибо, госпожа Камисато… — смутился Фремине. — Ой, ладно тебе. Ты можешь звать меня просто Аякой.

***

      Фремине давно слышал, что он не родной для Нёвиллета. Но хоть он и слышал, пока это не подтвердит сам Нёвиллет, Фремине этому верить не будет. Сам это спрашивать он откровенно боялся. Да, Нёвиллет к нему хорошо относится. Да, Нёвиллет его вырастил до 14-ти летнего возраста. Но Фремине почему-то боялся этого разговора о том, что он ему совершенно чужой. Он почему-то вдруг подумал, что если поднимет этот вопрос, то Нёвиллет от него откажется. А этого Фремине хотелось в последнюю очередь.       Да, он чужой по отношению к Нёвиллету. Да, Нёвиллет не его родня. Но почему-то именно он решил его взять к себе. Именно он заботился всё это время. И Фремине не желал это терять во что бы то ни стало. Он согласен будет только в том случае, если это скажет сам Нёвиллет. — Фремине… Ты в последнее время слишком молчаливый, тебя что-то беспокоит?       Беспокоит. И сейчас он запаниковал ещё сильнее. Фремине не знал, куда ему деть взгляд и пытался хотя бы слово из себя выдавить, но страх его будто парализовал. Нёвиллет же понимал, что его «сына» что-то беспокоит по такой реакции. Он научился его понимать чуточку лучше. — Я… Я… — Фремине. — он положил руку парню на плечо. — Я может плохо до сих пор тебя понимаю, но… У тебя что-то случилось. Позволь мне тебе помочь.       Почему… Почему он до сих пор так к нему добр? Почему он пытается помочь тому, кто ему — никто. Фремине начал плакать. — Почему… — сквозь всхлипы почти начинал кричать Фремине. — Почему?! Зачем ты это делаешь?! Я ведь просто сирота, никто тебе!..       Он пожалел, что накричал на Нёвиллета. Он не хотел так всё решать. Фремине поднял испуганные глаза на «папу» и ждал в них упрёка.       Но… Этого не было. Наоброт, Нёвиллет с сожалением смотрел на «сына». В его глазах не было ни капли злобы. Только… Грусть. — Фремине… Прости.       Он извиняется перед ним. Перед тем, кто только что накричал на него. И нет, в его извинениях нет хоть какого-то умысла. Единственное, что читается в этих словах, это: «Прости, я так мало понимаю в людях. И тебя я плохо понимаю. Я виноват перед тобой.» — Папа, я… — Фремине снова вслипнул и обнял Нёвиллета. — Прости, что я сорвался, прости! Я так боюсь, что ты меня оставишь! И мне всё равно, что ты мне чужой, ты меня вырастил, мне это важнее!.. Только если… Я не мешаю тебе… Меня это беспокоит… — Тебе не нужно беспокоится по этого у поводу, мальчик мой… — он вздыхает и гладит сына по голове. — Для меня ты всегда будешь сыном. Даже если не родным. — Почему… — Я… Эгоист. — Фремине поднял на него глаза. — Эгоист, думая, что так тебе будет лучше. Что лучше вырасти с тем, кого можно назвать отцом, чем сиротой на улице или где ещё. Возможно, тебя правда стоило отдать в семью, ведь я плохо понимаю людей и их чувства. Но с другой стороны… Я ни капли не жалею, что решился на это. Ты мой опыт. И я правда к тебе привязался.       Фремине улыбнулся, крепче обнимая Нёвиллета. Да… Он действительно зря волновался. — И я не могу назвать это эгоизмом. Иногда даже люди не знают как воспитывать детей.

***

      Нёвиллет вернулся на должность юдекса, когда Фремине вырос и нашёл себе работу. Дракон хотел и дальше быть частью его жизни, но понимал, что его «сын» вырос и его пора отпускать, как бы не было тяжело.       Но и Фремине не думал так Лего отпускать своего «отца». — Месье Нёвиллет, к вам пришли люди, просят с вами встретиться. — Люди? Кто такие? — Кажется, они назвались Фремине и Сюзанна.       У юдекса случился шок. Последние года три они виделись только по редким праздникам и дням рождения. И они пришли к нему?.. — Пусть зайдут.       Нёвиллет нервно поднялся и подошёл к двери, её как раз открыл его сын. — Привет папа. — он мягко улыбнулся. — Мы с моей женой не сильно тебя от работы отвлекаем? — Нет нет, проходите. Я очень рад вас видеть. Я давно вас двоих не видел. — Двоих… — Сюзанна улыбнулась. — Мы сегодня пришли втроём.       И только сейчас Нёвиллет обратил внимание. На руках девушки был… Ребёнок. — Мы хотели вас познакомить, папа… Это моя дочь.

Николет