Тридцать одна октябрьская история

Иногда, оглядываясь назад, я поражаюсь тому, какой большой путь мы уже прошли и страшусь того, сколько нам ещё предстоит. По какой-то неведомой причине в последние дни подобные мысли посещают меня всё чаще. Осень ярко окрашивала мир в золото и кармин, но на душе у многих волшебников краски с каждым днём лишь меркли. Несмотря на работу Министерства и старания Ордена, Волдеморт и его союзники лишь больше бесчинствовали. Казалось, этой войне не будет конца. За окном занимался рассвет. Я поправила на спящем Гарри теплое одеяльце и отправилась на кухню. Джеймс скоро должен вернуться с дежурства, и мне хотелось порадовать его блинчиками на завтрак. Подумать только, мои родители могли вовсе и не познакомиться, тогда бы ни Туни, ни я не родились. А значит, я не оказалась бы волшебницей и не попала в Хогвартс. А даже если бы всё случилось, как случилось, я могла не влюбиться в Джеймса, если бы он остался тем же самоуверенным и упрямым оленем, как на первых курсах. Я улыбнулась, невольно вспомнив, каким болваном иногда умудрялся быть Джеймс в школе. Впрочем и сейчас частенько он продолжает им быть. Не далее, чем на прошлой неделе они с Сириусом, прикинувшись невменяемо-пьяными, распевали Рождественские хоралы посреди Лютного переулка. Разумеется такая авантюра была санкционирована Орденом, но я догадывалась, чья это была идея, а потому по возвращении домой Джеймсу досталась порядочная трёпка за излишний риск. Конечно после рождения Гарри Джеймс стал спокойнее и меньше влезал в авантюры, но теперь его навязчивой идеей стало защитить меня и сына, не важно какой ценой. В последнее время я всё чаще слышу разговоры о том, что нам следует спрятаться, вероятно даже под печатью Фиделиуса. Вот только прятаться без Джеймса я отказалась напрочь. Мы семья, а значит где бы мы ни были, мы должны быть вместе. В камине едва слышно треснуло полено, пламя вскинулось изумрудным всполохом, и мне навстречу шагнуло уставшее, но всё равно радостно улыбающееся лохматое чудо. Не успела я прикрыться тарелкой с блинчиками, как меня оторвали от пола и закружили по кухне. Крепко обнимая Джеймса обеими руками, я уткнулась носом куда-то между шеей и ключицей. Он пах терпким сандалом и сыростью осенней листвы, жжёным деревом и почему-то жжёным сахаром. И пока он был рядом, я не боялась войны. Я знала: что бы ни ждало нас впереди, каким бы долгим и трудным ни был путь к победе, мы пройдем его вместе. Мы обязательно справимся.