Тридцать одна октябрьская история

Золотой — мой любимый цвет. Это цвет смелости и отваги на гербе факультета. Это цвет удачи и мастерства: пойманного снитча и Кубка школы по квиддичу. Это цвет осени, а значит, нового учебного года и новых приключений. Золотой — цвет кубков с тыквенным соком и тарелок с сытным мясным пирогом в Большом зале. Цвет монет, на которые можно накупить гору сладостей или очередных забавных штук в магазинчике волшебных приколов. Цвет сливочного пива в Хогсмиде и тайком распитой в Визжащей хижине медовухи. Цвет хрустящих под копытами листьев в Запретном лесу, которые так весело толочь в мелкую труху. Золотой — это цвет солнечных зайчиков в волосах Лили Эванс. Цвет сияющего на её мантии значка старосты, уже второй месяц служащего источником моих подколов: как же такая сторонница правил и порядка могла связаться с одним из отъявленных школьных хулиганов? Золотой — цвет искорок в глазах Эванс, что порою задорно смеются над очередной моей дурацкой шуткой, пока губы ещё пытаются сложиться в укоризненную улыбку. Золотой — это цвет, который по моему мнению, идёт Лили больше всего. И я готов осыпать её золотом, украсить, как рождественскую ель, гроздьями сияющих побрякушек. Вот только Эванс ничего этого не нужно. Её любимый цвет — коричневый. Это цвет пробуждающейся земли, которая весной оттаивает из-под снега. Это цвет уюта и тех вязаных свитерков, в которые Эванс любит кутаться холодными вечерами. Это цвет шоколада, который она обожает и иногда ест тайком, делая домашние задания у камина в гостиной. Это цвет деревянных браслетов и кожаных шнурков с бусинами, которые частенько дарит ей лучшая подружка. Коричневый — это цвет обложек тяжёлых учебников, которые Лили наконец-то позволяет мне носить за неё. Это цвет нагретых солнцем трибун, на которых она часами наблюдает за нашими тренировками, хотя продолжает уверять, что терпеть не может квиддич. А ещё коричневый это цвет моих глаз. Её любимых глаз — я сам слышал, как Эванс это сказала.