My jasmine nights

Когда Джисон вернулся домой, Чан еще спал, раскинувшись на своем матрасе в углу гостиной. Обычно после смены в баре он мог отключиться до следующего вечера. Слишком уж его режим был ненормальный, а омега старался его не будить. Они не спали вместе уже почти год. Просто в один момент разошлись по разным комнатам, когда Чан бросил попытки добиваться близости от своего омеги. А Джисон не мог объяснить, что не так. Просто ему казалось, что Крис с ним из жалости остался, терпит, потому что хороший слишком, ну, или карму себе за прошлые жизни отрабатывает. Да, у них осталось нежное отношение друг к другу как дома, так и на людях, но дальше они не заходили. Джисон боялся. А Крис перестал пытаться. Было время, когда омега хотел уйти. Исчезнуть бесследно, как это в свое время сделал Минхо, но что-то его остановило. Чувство тоски и ответственности за Чана. Он понимал, что порознь им будет гораздо хуже. Поэтому приходилось шаг за шагом потихоньку работать над отношениями. Но у Джисона появилось много загонов, приправленных виной за то, что Чан столько с ним возился. И хотя его альфа никогда не жаловался, Хан видел, что ему тяжело. Он же глухой, а не слепой. У Джисона в жизни было три самые дорогие вещи: Минхо, музыка и Чан. Две из них он потерял и цеплялся за третью, как за спасательный круг. Крис поворочался и что-то проговорил во сне. Джисон не услышал, увидел, что он шевелит губами и присел рядом, поправляя сползшее с ноги одеяло. С Чаном ему повезло и он это понимал, но не такой жизни желал ему. Хан смотрел на своего альфу и внутри все сжималось. Ему было стыдно за свое поведение последний год, он столько раз его отталкивал, еще и из спальни выселил. Но что-то мешало Джисону расслабиться, жить дальше и снова подпустить Чана к себе. Хан тихонько прилег рядом, прижался к боку альфы всем телом, ощущая тепло и принялся блуждать рукой по размеренно вздымающейся груди. Сегодня сказав Минхо о том, что любовь может измениться, он себя имел в виду тоже. Нет, Чана он продолжал любить, но чувства стали другими. Теперь не было той легкости, которая кружила голову в эйфории. Было что-то более глубокое и сильное, приправленное ответственностью за другого человека и горечью пройденных вместе испытаний. Уткнувшись носом в шею, своему альфе, Джисон принялся неосознанно потираться о его бедро, вдыхая запах кедра и апельсинового дерева. Возбуждение росло, а омеге хотелось большего, буквально, чтобы альфа взял, его и поглотил полностью. Разум затуманивался, его движения становились все более рваными и хаотичными, пока он не скользнул рукой вниз, накрывая ладонью пах своего альфы. Чан был возбужден. Рот наполнился слюной. На первый план вышло желание сделать хорошо своему альфе, а потом уже думать о себе. Джисон переместился ниже, приспуская белье с Криса и наклоняясь, чтобы провести языком. Чан проснулся от собственного стона, ощущая жаркое тепло вокруг своего члена. Он не мог поверить в то, что это происходит, но времени обдумать происходящее у него не было, потому что Джисон, тихонько постанывая активно работал ртом, а запах карамели, наполнивший всю комнату словно концентрированная смесь феромонов, кружила голову. Не было сомнений, что у Джисона началась течка. Чан приподнялся на локтях, разглядывая, как его омега с блаженным выражением лица заглатывает все глубже с каждым разом, стараясь вобрать член альфы полностью. Крис положил руку ему на затылок, двинув бедрами навстречу. Джисон открыл глаза, сквозь пелену возбуждения глядя на Чана. И расслабил горло, давая альфе зеленый свет. Крис начал сам управлять его движениями, насаживая так, как бы ему хотелось, а Хан послушно двигался, ловя кайф от того, как член альфы ощущается в горле. Чувствуя подступающий оргазм Чан отстранил омегу от себя. Джисон был явно недоволен, но альфа тут же занял его мокрые от слюны губы своими, целуя, толкаясь языком как можно глубже. Хан шумно выдохнул, впиваясь ногтями в крепкие плечи альфы и охотно отвечая. Крис на секунду оторвался, чтобы стащить с Джисона футболку и снова заткнул его поцелуем, просовывая сзади руку в штаны омеги под белье. Оно было насквозь мокрым. Смазки выделялось так много, что она стекала по ногам и это вызвало у Чана непроизвольный рык. Он уже забыл, каким мокрым и податливым был его омега в течку. Чан ввел на пробу два пальца, растягивая Хана, но это было даже ни к чему, Джисон бы сейчас принял его без труда целиком. Альфа поставил его на колени, стянул одежду и одним движением заполнил собой податливое тело. Джисон заскулил, уткнулся носом в простынь, подаваясь навстречу, чтобы между ними совсем не осталось пространства. Чан задыхался от ощущения, что омега наконец снова принадлежал ему. Альфа огладил ладонью его спину и начал двигаться медленно, дразняще, словно давая вспомнить, Джисону, что значит быть заполненным им. От переизбытка эмоций, Хан кусал собственные пальцы и, кажется, плакал от удовольствия. — Люблю тебя. Люблю больше жизни, — шептал Чан ему в макушку. Джисон не слышал его, но чувствовал, потому что все эмоции Чана, проходили сквозь него, словно кровь, текущая по венам, благодаря уже давно зажившим, но красующимся в одинаковых местах чуть ниже шеи меткам. *** — Примирительный американо? Не самый лучший, конечно, который я пробовал, но… Как можно умудриться испортить американо? Хенджин вылез из-под капота автомобиля, хмуро оглядывая Минхо снизу вверх. Уж кого, а его он точно не ожидал увидеть. Их следующую встречу он мог представить только в случае, если Феликс достаточно присядет ему на уши и чуть ли не с угрозами отправит своего мужа извиняться перед бывшим другом. Или не бывшим. Черт пойми какие у них сейчас отношения. Но раз Минхо здесь, с его омегой он виделся точно, иначе как бы узнал, где найти Хенджина. — К сожалению, кофе тут варить не научились. — Фигово, — Минхо скривился с притворным сожалением. — Поговорим? Хвану ничего не оставалось, кроме как пойти навстречу. Ссориться еще больше не было никакого смысла, они уже умудрились перейти все возможные границы в оскорблениях по отношению друг к другу. А вот, что именно здесь делал омега Хенджину было интересно. Он переместился с асфальта на поребрик, жестом предлагая Минхо присесть рядом и забирая у того предложенный ранее кофе. — Ты похорошел. — Шутишь, — усмехнулся Хван скользнув взглядом по своей загорелой коже на руках, измазанной в грязи. — Нисколько. Я тебя помню худым дрищем длинноногим. С того времени, наверное, только длина ног и сохранилась. — Кто из нас действительно похорошел, так это ты. — Да? И я не выгляжу как столичная потаскуха? — Я говорил стерва. — Простите за неточность цитаты, — усмехнулся Минхо, а потом посмотрел на Хвана серьезно. — Я вчера лишнего наговорил. Я так не думаю на самом деле, просто мне нужно было тебя задеть. Это было чересчур. Немного помолчав Минхо добавил. — Феликс приходил… — И ты понял, да? — Я так понимаю, он тебе еще не сказал? Хван грустно помотал головой. — Не знаю почему. Боится, что ли или не чувствует, что его запах меняться начал. Минхо понимающе кивнул. — Это страшно, Минхо, мне кажется я с первым-то не справляюсь, куда еще один ребенок? — Судя по тому, что я видел, со всем ты справляешься, Хван. У вас такая семья, позавидовать можно. Даже спустя столько лет вы смотрите друг на друга, так влюбленно. Это дорогого стоит. И Феликс счастлив, разве не это самое главное? — Наверное ты прав, — Хенджин кивнул. От слов Минхо стало немного легче, хотя он не мог сказать, что его страх прошел полностью. — Так что поздравляю. Дважды папаша, — омега похлопал его по плечу. — Кто бы мог подумать, что этот гуляка станет таким примерным семьянином. — Я… знаешь, больше всего в жизни боялся стать похожим на своих родителей. — Ты и не похож. И ты все делаешь правильно. Енджун окружен заботой и любовью. Ты больше себя сам накручиваешь. Забудь уже. Просто живи, своей жизнью. Она у тебя хорошая. И со вторым ребенком вы справитесь, не все нужно взваливать на себя, у тебя есть Феликс, он твоя опора и поддержка. Хенджин обдумывал его слова, понимая, что Минхо прав. Да и его омега неоднократно ему говорил, что Хван слишком от всего его ограждает. Но альфа не мог по другому, даже спустя столько лет Феликс оставался для него самым важным человеком в жизни и он хотел защитить его от всех невзгод, делая счастливым, насколько это возможно. — Я тоже был не прав. — Да, — Минхо прищурился, ожидая от Хвана этих слов, — скотина ты такая. — Прости. Я не должен был это упоминать. — Ничего, — вздохнул омега, понимая, что сказанного не воротишь и он уже вполне трезвый, чтобы не реагировать на такое. Эту тему он закрыл уже давно. Уложил в коробочку, плотно закрыл крышкой и убрал в самый дальний угол своей памяти. — Это было низко… Ты же из-за этого уехал тогда? — Наверное, это стало последней каплей. Период у нас и так был тогда не простой. Разные цели, желания, мечты. В юности все проще, а потом взрослеешь и обещанная любовь на всю жизнь уже не кажется романтической сказкой. — Мне казалось это таким неправильным тогда. Вы же были как безумные. Не оторвать друг от друга. А в один момент вас просто не стало вместе. Я думал разве так бывает? На себя перекладывал, боялся, что у нас с Феликсом так же будет. Он терпел сначала, потом в один день не выдержал, посадил меня за стол перед собой как ребенка и заставил выговориться. Ну я и выложил все как на духу, мол боюсь, что разлюбишь меня и бросишь он смеялся тогда как сумасшедший. — Дурачок ты. У всех людей разные сценарии отношений, чужие зачем на себя перекладывать. — Я, знаешь, очень люблю Чанбина и переживаю за него. Поэтому вспылил. Просто… когда ты исчез, мы все видели, как он буквально угасал на глазах. — Ммм… — Не хочу, чтобы это повторилось, когда ты уйдешь снова. — Хенджин, я понимаю, что мы расстались не при самых хороших обстоятельствах. Но, откровенно, нас сейчас ничего не связывает. Альфа кивнул, но продолжал что-то обдумывать. — Общее прошлое. — Прошлое в прошлом. Я просто хочу поставить точку. — А если Чанбин не захочет? — Хенджин вопросительно посмотрел на омегу. Тот этот вариант изначально не рассматривал. — Это мало что изменит в моем решении. — Знаешь, я бы не хотел, чтобы вы сошлись снова. Ему нужно… — Что? — Отпустить тебя. — А он этого не сделал? Минхо был удивлен. — Спроси у него сам. Чан был прав, Хенджину не стоило лезть в чужие отношения. Он и не будет. Но кое-что все-таки хотел рассказать. — Он не упоминал тебя все эти годы, но я слишком хорошо его знаю. Все чего он достиг, только благодаря тому, что жил надеждой на твое возвращение. Он хотел быть достойным. Тебе ли не знать, он всегда думал, что недостаточно хорош. Минхо знал. И эта одна из причин, по которой ему было сложно в отношениях с Чанбином. Он слишком зациклился на этой мысли и она часто всплывала в их ссорах. — Если это так, то глупо. — Его же не переубедить. Втемяшит себе что-то в голову и прет напролом к цели. Тебя также добивался. — Был бы он так настойчив в попытке вернуть меня, — хмыкнул Минхо. — Любил он тебя. Поэтому и не вернул. Иногда лучше отпустить. Минхо задумчиво допил кофе и поднялся, отряхивая штаны. — Так что, мир? — он протянул альфе руку, тот фыркнул, но пожал ее в ответ. — Мир, но есть просьба. Минхо кивнул, показывая, что слушает. — Не пропадай больше. Мне все равно, а Феликс не выдержит. — Хорошо, Хенджин. Не пропаду. — За кофе спасибо, — альфа салютанул уже пустым стаканом и направился к небольшому гаражу, собираясь продолжить работу. Минхо смотрел ему в след, пока фигура Хенджин не скрылась из виду и поплелся к выходу с территории, где стояло большое количество вышедших из пригодности автомобилей. Своеобразная свалка, где они доживали свои последние дни. Подойдя к чугунной решетке, Минхо обернулся, окидывая взглядом это место и невольно усмехнулся. Не думал, что снова окажется здесь. *** — Тебе хорошо? — чуть хрипло спросил Чанбин поднимая голову и глядя на Минхо. — Мне будет хорошо, если ты начнешь двигаться, — омегу немного трясло, но он понимал, почему Чанбин ждет. — Еще слишком узко. Расслабься. — Расслабишься тут, не самое лучшее место, чтобы лишить меня девственности, — проворчал Минхо. Чанбин резко помрачнел. Омега был прав, он не заслуживал, чтобы его разложили на заднем сиденье ржавеющего на свалке автомобиля. Они уже слишком давно хотели это сделать, но дома у Чанбина торчал вечно не просыхающий отец, а Минхо свои отношения от родителей держал в тайне, ни к чему было расстраивать пожилую пару, которая желала своему единственному позднему ребенку самого светлого будущего. В мотель бы их попросту не пустили, они еще были школьниками, да и вряд ли бы Чанбин позволил Минхо заплатить за захудалый номер, учитывая, что собственных средств ему бы не хватило. — Прости я… — альфа даже оправдания себе не находил, а омега понял, что, кажется, совсем не к месту пришлось его замечание. — Бинни, — Минхо зарылся рукой в копну вьющихся волос, — это просто шутка. — Нет, ты прав, ты не заслужил такого. — Я заслужил, чтобы ты показал, как сильно любишь меня, но ты не особо торопишься, — омега лизнул немного пухлую нижнюю губу Чанбина, чтобы отвлечь того от угрызений совести. — Я не хочу сделать больно. — Я же омега, я должен принять тебя без особых проблем. — Но слишком мало смазки, — продолжил возражать Чанбин и в этом была уже вина Минхо. Возбуждение хоть и было, но притуплялось банальным страхом, в котором он стеснялся признаться. Первый раз более приятный, когда он проходит в течку, но они с Чанбином решили, что оба хотели нормально соображать. Хотя их усилившиеся от возбуждения запахи немного кружили голову, сознание все равно оставалось ясным. В итоге Чанбин был слишком напряжен, а Минхо нервничал. — Может, в другой раз? — Серьезно? Ты во мне наполовину. — Я лучше выйду… — Это блять тебе не кафешка: зашел-вышел, — зло шикнул Минхо и решил взять дело в свои руки, насаживаясь самостоятельно. Оба простонали. Чанбин от удовольствия, Минхо от неприятной боли. — Ну зачем, — прошептал альфа, покрывая успокаивающими поцелуями лицо Минхо. — Потому что я хочу тебя, Чанбин. И хватит уже винить себя. И бояться. Мне тоже страшно, но давай забудем об этом. Хочу, чтобы нам было хорошо. — А тебе хорошо? — Всегда, — омега взял его лицо в свои ладони, касаясь губ в чувственном поцелуе, которые с подачи Чанбина стал более откровенным. Минхо постепенно расслаблялся, постанывая в чужие губы. Возбуждение росло, собственный член становился более твердым. Чанбин обхватил его ладонью, начиная медленно двигать по стволу, но сам оставался на месте, хотя безумно хотелось втрахать Минхо в старое обитое кожей сиденье. Омега чувствовал, что смазка начинает выделяться сильнее, он крепче обнял Чанбина ногами, привыкая к ощущению альфы внутри. — Давай, — прошептал он откидывая голову назад, призывно открывая шею для поцелуев. Чанбин послушно двинул бедрами, чуть выходя и снова заполняя омегу собой. Минхо достаточно возбудился и проникать в него уже было легко, его тело подстроилось, без труда принимая альфу. — Ты такой невероятный. Такой красивый, — Чанбин целовал шею омеги, не переставая двигаться и срывая с его губ откровенные стоны. Минхо сжался, крепче, хватаясь за спину альфы и начиная получать удовольствие от процесса. Волосы липли к взмокшему лбу, но он не расцеплял руки начиная подаваться навстречу, чуть вскрикивая каждый раз, когда член альфы попадал по чувствительному месту внутри. — Бин… Бин, как… хорошо. Да… — бормотал он, пряча лицо в плечо альфы. Чанбин двигался быстрее, гонясь за собственным оргазмом, Минхо забывшись просил кончить в него, но альфа вышел в последний момент, изливаясь на живот омеги и не давая узлу сцепить их. Услышав разочарованный стон, Чанбин опустился ниже, вбирая в рот член Минхо и в несколько движений доводя его. У омеги тряслись ноги, перед глазами словно вспыхивали пятна фейерверков, настолько сильно его накрыло неожиданным оргазмом. Чанбин довольно сглотнул его сперму и осторожно вытер живот Минхо собственной футболкой, накрывая собой и заключая в объятия. Омега снова вцепился в него, не желая отпускать. — Ты как? — тихо спросил альфа, рассматривая лицо омеги. Минхо блаженно улыбался. — Лучше всех. Чанбин рассмеялся, целуя своего парня за ухом и уткнулся в щеку. Его окутал нежный аромат цветков жасмина. Такой родной и любимый. — Давай полежим немного. Не хочу тебя отпускать. — Не отпускай, — Минхо провел рукой по волосам альфы. — Никогда не отпускай.