Его покой

      Ветер едва заметно глазу колыхал постепенно желтеющие листья. Ни люди, ни пролетающие мимо птицы, ни бродячие собаки – никто не смел нарушить тишины, что окутывала кладбище, словно плотный кокон обволакивающей и замедляющей массы. Плач скорбящих рассеивался в земле, что навеки крепко укрыла тела тех, кто покинул этот мир. Казалось, покой усопших был неприкосновенен даже для Бога.       Ярким пятном на всей картине посмертного безмолвия была девушка, что неизменно посещала одинокую могилу. Сейчас, в ранний осенний вечер, она вновь сидела прислонившись спиной к гранитной плите. Взгляд устремлён вперёд, смотрит одновременно на что-то и через него, словно ей дарована возможность узреть то, что незаметно для большинства. Нога, согнутая в колене периодически покрывалась мурашками, а разноцветные кончики блондинистых волос аккуратно подлетали и вновь ниспадали на плечи, несмотря на отсутствие какоих-либо порывов воздуха у земли.       — Жан.       Голос тих и спокоен. Это не просьба, не призыв, а просто факт. Она чувствует, что он рядом и прекрасно знает, стоит закрыть и открыть глаза повторно, как его размытый облик станет виден.       Так Рене и поступает. В следующий миг перед глазами вырисовывается полупрозрачный силуэт, сотканный, будто из дыма. Высокий парень делает несколько шагов навстречу и садится на землю напротив девушки, склоняя голову к плечу.       Он нем и неосязаем, однако она продолжает приходить к нему. Не важно как часто: для призрака границы времени стираются. И это действительно интересует и доставляет некое удовольствие. Удовольствие от осознания, что про него не забыли. Удовольствие от того, что Уокер тратит силы и время для того, чтобы провести время с ним и рассказать о прошедшей неделе. Люди умные ценят подобное при жизни, а после... После это начинают ценить все, однако далеко не каждый получает то, о чем так молит.       Рене начинает говорить. Может показаться, что она совершенно безэмоциональна, но это не так, и Моро это прекрасно известно: распознать человеческие чувства уже не проблема. С приходом смерти жизнь вообще зачастую становится легче, однако неизменно теряет всякий смысл. Но у него этот самый смысл был, а сейчас сидел и тихо рассказывал о Лисах, нежелании расставаться с Пальметто и прочем.       Жан совершенно не вслушивался в рассказ, не улавливал его сути, ведь его попросту не интересовали весёлые выходные Лисов и то, как Ники едва не спалил кухню. Но он слушал. Голос, такой живой и непривычный для этого места спасал, помогал покинуть глубины собственного разума, вытягивая на поверхность. Мертвые не говорят, а живые зачастую считают, что рассказывать что-то на могиле бессмысленно. Глупцы. Знали бы все эти люди на что готовы пойти большинство призраков, привязанных к своим телам, ради того, чтобы хоть на минутку почувствовать участие в чужой, но такой важной жизни.       Вот и сейчас. Мертвые со всех уголков кладбища стягиваются к одной могиле, дабы хоть на секунду вновь ощутить жизнь. А Уокер продолжает говорить. Говорит словно для всех, но при этом не отводя от него взгляда. Она будто хочет показать этим жестом: «Я рядом. Я не брошу. Это все только для тебя». И он верит. Верит и принимает, не требуя большего и не отдавая ничего взамен.

***

      Девушка поднимается, когда землю уже начинает окутывать туман. Она молчаливо приводит себя в порядок и уходит. Жан провожает её взглядом, отмечая, что недавний поход с Элисон по магазинам и впрямь удался.       — Прости меня.       Фраза, которую явно бы не уловил слух обычного человека, прекрасно доходит до слуха мертвеца. Он наблюдает, пока Уокер не скрывается за воротами, а потом садится на её место. Он знает, что она никогда не прощается. Она не знает, что он давно все ей простил.