I'm you - part 2

Он сражается столько, сколько помнит себя. Каждое его действие согласовано с военной доктриной Облачных Рыцарей. Солдат чуть-ли не с рождения, причём, после того как генерал официально объявил его своим учеником, то стандарты к нему повысились, но пренебрежительное отношение не уменьшилось. Наоборот, на заданиях остальная стража всё равно называет «малышом», во время своих неудач сваливая на него свои неудачи, в частности потери части составов, отправляемых на миссии по зачистке мерзостей изобилия. На данный момент, несмотря на практически законченную ситуацию со Стеллароном, есть районы, где ситуация также является критической. По меркам Лофу – густонаселённая улица, аномально кишащая порождениями изобилия, а многие в его отряде по итогу погибли, поскольку бойцов слишком мало, остался лишь один и, как не странно, Сушан, которую за нехваткой подготовленных солдат отправили также в отряд. И Яньцину жаль, что всё так вышло. Он не может иногда оправдывать тех ожиданий, которые на него возлагаются, как бы много он не убивал и сколько тел бы под его ногами не скапливалось, обагряя его собственной кровью, всё равно он не настолько сильный, чтобы защитить всех, кто находится под его командованием. Подать в отставку не может – гордость задушит, а также деньги ему брать особо негде на жизнь, поскольку он живёт лишь на собственное жалованье, а кроме как сражаться клинком ничего не умеет. После сражения он вцепляется в рукоять обеими руками, упираясь собственным небольшим весом, не будучи способным укрыться от дождя, смывающих смрад трупного запаха, от которого ребёнка тянет откровенно блевать. Нет, не от вида покромсанных на разные части тел существ, некогда раньше составляющих маложивущих, лисьего народа и обычных долгожителей. Большинство людей так слабы, что на самом деле в совете офицеров была мысль просто отдать именно Яньциню задания по зачистке, чтобы перераспределить силы армии на большее количество районов. Пусть и ребёнок, но его военный потенциал достаточно высок для выдвижения, но не сейчас, сейчас ребёнок находится в лазарете, с несерьёзными ранениями, ему только что сделали перевязки. Сушан повезло намного больше, и сейчас они в белой палате одни. Лейтенант Облачных Рыцарей худее обычного, видны его кости, как и на глазах виднеются маленькие мешочки, значительно меньше, чем были в последнее время, когда его одолевала бессонница, итогом коей оказалась разгромленная жилая комната его квартиры. Он очень потихоньку её восстанавливает. Мечники не разговаривают друг с другом, им как будто не о чем поговорить: Сушан отлично представляет, каково сейчас напарнику, а Яньцин не хочет дополнительно вспоминать о таких недавних событиях, поскольку формально он выполнил миссию, что поставила руководство. В итоге он потерял достаточно много, потом ему ещё нужно будет вернуть форму солдат многим родственникам и близким, смотря им в глаза при вручении лично. Это самое ужасающее вручение в жизни, отдавать обратно форму солдата, которым ты командовал, его родственникам. Только всё это не драма, а весьма обыденная вещь. Больше некому заниматься всем этим. Совсем некому. Обычный долг его службы. — Сушан. Как думаешь, если меня отправлять в такие точки одного, то можно будет сократить потери солдат? Они сейчас встречаются взглядами, его достаточно пустоватый, а её явно обеспокоенный такими вопросами, но понимающей, откуда идут ноги от этого. Не может его ободряюще ударить, он слишком слаб в целом для физического взаимодействия с ним. — Потери безусловно сократятся, но ты уверен, что для тебя будет так лучше? Были слухи насчёт этого предложения в совете, но не думала, что слухи действительно правдивы. А ответить толком он ей не способен. В плане, что для него лучше, он кроме мечей, доктрины и базовых знаний по шахматам не знает ничего. Эта мысль постоянно вертится в его голове, вечно на повторе, заедающая пластинка, от которой нельзя избавиться, даже если конечность будет настолько острой, что будет способна через височную долю пробиться в мозг, дабы простимулировать его должным образом. И даже так ничего, а тёплое белое одеяло в палате, а в глазах перед ним что-то вроде реки крови, в которой он чувствует вкус металла, всем телом, а ноги отчего-то замерзают, обагрённые кровью. И её так много, что упади он, то не ударился бы, но начал плыть, словно оказался на речке. А когда сил не оставалось, то на секунду он видел её облик, который хотел самолично убить: задушить собственными руками. — Ты слышала когда-нибудь легенду о мечнице по имени Цзинлю, Сушан? — Луч лунного света, девять сотен жизней. Выдающаяся фехтовальщица. Даже удивлена, почему её нет в летописях Облачных Рыцарей. А к чему ты это? — Я когда-то бился с ней, и её смерть – это всё, что я хочу увидеть в этой жизни. В голосе Яньциня нет восхищения по отношению к ней. Не как к трофею, не как к сильному сопернику, которым она, безусловно, является, но как источник его страха, который он хочет искоренить.

***

История Сяньчжоу до какого-то момента знала лишь одну фехтовальщицу, чья энергия была настолько сильной, что оказалась способной буквально влиять на пространство вокруг себя, обращая его в лёд. И в какой-то момент их стало двое. Рядом с ней стоял Яньцин, чья ледяная аура была определённо слабее, но достаточной, чтобы сдерживать напор соперницы так, как только была в его возможностях. — Как я и предполагала, юноша. Наша встреча тогда являлась судьбоносной. Научи же меня любить снова. И Яньцин слушает её совсем краем уха, вступая в бой. Даже не пытается понять, о чём женщина просит его прямо сейчас. Взмахи и последующий скрежет металла озаряют собой всё чешуйчатое ущелье в своего рода свете. И юный боец изо всех старается проверять чужую защиту на прочность, пытаясь разрезать сухожилия не только своим, но и другими лезвиями. Женщина защищается, держит дистанцию. Сейчас Цзинлю выглядит крайне взбудораженной, будто чем-то крайне довольной, и не зря, поскольку рядом с локтевым суставом появился разрез. Мальчишка почти добрался до своей цели. Они продолжают атаковать, продавливать защиту друг друга, но Цзинлю с каждой секундой надоедает сдерживаться, в её груди бушует всплеск адреналина, бьющий в её мозг, и без того поражённый марой. А она только начала переставать сдерживаться, как в голове предательски влезли слова юноши. Они, почему-то, били по определённому месту в её душе. Казалось бы, уже заледеневшей донельзя. Но пируэты, каждые рубящие замахи, растапливают её сердце, возвращая к чему-то далёкому. Он вдохновлялся именно её фигурой, когда захотел стать мастером меча. Он движим преданностью к Цзинь Юаню. Но также это скорее его желание, нежели навязанное. Его отношение к мечу, как к чему-то особенному, не как к средству, как он любит то, что делает, невзирая на любые преграды. Это очень напоминает ей о том, какой она была сама в молодости. Такой же маленькой, как он. И сейчас то, как он вкладывает всю силу в каждый удар, что пронизан ненавистью к ней, соревновательной, полной желания победить, наталкивает на мысль, что у неё нет права оскорблять его. Она никогда о подобных вещах не задумывалась, ведь… — Вы стали сильной или родились ею? Она не знает, что ему ответить. Она всегда чувствовала, что достойна силы. Честь, отвага – она была уверенна в своём моральном кодексе. И следовала всегда только вперёд: каждый враг погибал от взмаха мечом, она являлась и является сильнейшей, она и так всю жизнь не могла найти соперника, что поднимет на неё клинок, станет ей равным. Не надеялась, что как сейчас, практически не будет сдерживаться, и перестанет сдерживаться, выпуская всё навстречу тому, кто способен её понять. Способный с рождения, повторяет сложнейшие приёмы сразу, как только увидит и сможет применять в бою также успешно, как владелец; способен лишь одним своим присутствием на поле боя поменять баланс сил сторон. Сильный, могучий. Она даже не заметила, как начала более широко улыбаться после ещё одной раны, нанесённой чужим клинком в зоне левой дельты. — Я помню, что была сильной. Всегда. Всю свою жизнь, но не знаю, родилась ли ею. Но твой клинок, как бы ни был пронизан желанием убить меня, ты пытаешься заслужить моё уважение. Бросать вызов сильнейшему – естественное желание человека, что хочет стать таким же. Посему атакуй, будущий мастер меча — Яньцин. Я собираюсь нанести удар и не буду сдерживаться против твоего меча. Я вижу, как ты любишь меня, юноша. И я подарю всю свою любовь в ответ. Только ты можешь понять мои чувства. Ведь я даже уже почти забыла, что это такое — сражаться против сильного соперника, используя для достижения победы все средства и техники. Она высвобождает всю свою силу, заточённую в «непревзойдённом в прошлом, несравненным в настоящем ». Меч длиной в три чи и семь цуней. Ничего не весящий. Во время подготовки к прыжку Цзинлю необходимо достаточное расстояние и согнутые колени, чтобы резко оторваться от земли в прыжке. Воздух обрамляет её локоны во время очень плавного разворота, с последующим взмахом тем мечом, который описывают в легендах с ней. Единственный и неповторимый никем, им женщина создаёт проекцию, похожую на полумесяц, с целью убить Яньциня. Но юноша также, как и в первый раз, встал в стойку с завихрёнными мечами вокруг себя, собирая всю энергию, что у него была. В его теле чувствовалось огромное напряжение и то, как он собирается практически всё имеющееся, чтобы следующим взмахом высвободить такую же проекцию в виде очень яркой стрелы, что смогла пробить полумесяц. И он несётся к приземляющейся Цзинлю, чтобы успеть поразить её сердце, однако его шаг оказался недостаточно быстрым, позволив женщине увернуться, протолкнув затылок юноши вперёд. Довольная, без повязки, взирающая на противника своими собственными глазами малинового цвета. Ты ведь и вправду слышишь, что я хочу сказать тебе, юный Яньцин? Ты ведь чувствуешь те же чувства, что ощущаю и я? Ты ведь тоже всегда хотел встретиться с противником, против которого будешь бороться за свою жизнь изо всех сил? И тебя ведь любят именно по причине того, что ты сильный? — Ни один мечник, юноша. Ни один мечник за всю мою жизнь не мог отразить этот приём. А пока ты в сознании и ещё держишься на ногах, будучи способным слышать… Яньцин, будущий мастер меча. Между небом и землёй, я нарекаю тебя отныне единственным достойным. И Яньцин, действительно уставший, выбитый из сил, потративший всё на последнюю атаку, начинает валиться с ног, но останавливается, будучи удерживаемый мечницей на ногах. Ему предстоит стать ещё сильнее, сильнее неё, осознание чего даёт Цзинлю посмотреть на него с чуть-ли не детской улыбкой, да полными надежды глазами. Как и Блэйд, желающая умереть, она хочет умереть от рук достойного мечника, которому может после смерти оставить свой титул. Единственному, сильнейшему.