Проще, чем поговорить

Мичидзо злится на себя, когда в очередной раз задумывается не о том, чуть не пропуская удар, чуть не подставив и себя, и всех Чёрных Ящериц. Ему нужно быть начеку, не имея возможности открыто пользоваться способностью, но всё-таки применяя её, ограждая от беспорядочно летящих пуль и себя, и остальных. Очередная бессмысленная перестрелка с кем-то, кто рискнул перейти дорогу Мафии, кто в любом случае потерпит унизительное поражение. Грязная работа, полная жестокости и адреналина. Не нужно думать — просто двигайся, рассекая воздух оружием, на лету корректируя траекторию полёта выпускаемых пуль, потому что в этом месиве никто не заметит и не заподозрит. Просто не думай. Но это даётся слишком тяжело. Тачихара злится, вновь ловя себя на мыслях не о текущей миссии, не о том, как истошно Хироцу кричит, чтобы он, идиот, был осторожнее, не о Гин, тенью скользящей вокруг и добивающей тех, кого он мог убить и не прикасаясь. Нет. В конце концов, всё это смешивается в белый шум, в гул стучащей в висках крови, но его мысли вовсе не здесь — здесь он лишь движется автоматически, вытирая с лица кровь собственным рукавом, отчаянно представляя, как круто это смотрится со стороны, воображая, какой бы была реакция того, кто никогда не сможет этого увидеть. Он злится на себя, потому что всё, что ему нужно сейчас — это чёртова реакция Дзёно, которого здесь нет. — Соберись уже, — Хироцу хмурится и закуривает, когда последний из противников оказывается на земле не способным двигаться. Сощуривается, выпуская дым, говоря чуть мягче, будто бы понимающе: — Если тебя беспокоит что-то вне работы, разберись с этим прежде, чем идти на задание. Мичидзо кривит губы, отмахиваясь. Но он прав. Давно стоит разобраться с этим — с бесконечными мыслями о том, как ему хочется впечатлить именно Сайгику, потому что тот был единственным, кто проявил к нему достаточно внимания со дня вступления в отряд, и тот день до сих пор стоял перед глазами, и по спине бежала дрожь от ощущения чужой руки на своём горле, до сих пор немного пугая, но всё отчётливее и уверенее возбуждая. Тачихара вздыхает, вытирая вспотевший лоб, и поправляет пластырь на носу, кожа под которым нестерпимо чешется, но всё же его наличие придаёт странной уверенности в себе. Дзёно сказал, что так будет легче, и так действительно было легче. Возвращаясь в съёмную квартиру, он спутанно думает о том, что ему бы пригодилось что-то ещё, чтобы чувствовать себя лучше. Что-то, что придало бы ещё больше уверенности в те моменты, когда Сайгику навещает его втайне ото всех Ищеек, говоря, что лишь хочет убедиться, что всё в порядке. Мичидзо слишком льстит такое внимание и слишком злит тот факт, что оно до сих пор ни к чему ещё не привело. Дзёно интересуется его жизнью, спрашивает, как он себя чувствует, прикасается к плечу, невинно гладит по голове, мягко улыбается. Рассказывает о буднях в отряде, исправно напоминая, как хорошо было, когда Тачихара появлялся в штабе чаще, но никогда не говорит прямо самого главного, хотя это столь очевидно витает в воздухе и открыто демонстрируется его отношением. «Я хочу быть с тобой, потому что люблю тебя» Вот что хотел бы он услышать, хотел бы удостовериться, что значит для него намного больше, чем тот позволяет себе озвучить. Мичидзо чувствует это, и, зная его достаточно, больше не верит, что может ошибаться. Ему нужно лишь набраться решимости самому сделать шаг навстречу, чтобы Сайгику наконец понял и поверил, что он готов к этому. Нужно что-то, что могло бы помочь без слов. И Тачихара находит такой вариант, шаря по интернету, сначала краснея и сомневаясь, но затем представляя, какой могла бы быть реакция Дзёно, который и без того должен догадываться обо всём по одному только сердцебиению, но, как кажется Мичидзо, просто не хочет торопить события. Он и сам не планировал, если бы бесконечные мысли об одном и том же уже не начали мешать работе. Ему хочется большего — он же достаточно смел, чтобы признаться в этом самому себе? И наконец сподвигнуть к этому так нарочито невинно заботящегося о нём Сайгику. Проходит несколько дней, прежде чем заказ доставляют, и Тачихара испытывает неизъяснимый трепет, распаковывая посылку, обёрнутую непрозрачной плёнкой. Раньше он не думал о вещах, что можно так легко приобрести в интернет-магазинах с пометкой «18+» и что должны были, по его логике, теперь стать чем-то вроде пластыря, надев который он чувствовал себя увереннее, переключаясь на ту часть своей личности, для которой это могло быть в порядке вещей. Пальцы очерчивают пластиковый ободок с двумя мягкими кошачьими ушками в тон его волос. На миг закрадывается мысль о том, что всё это нестерпимо глупо, пока он не добирается до второй части заказа, и мысли уходят совсем в другое русло. Он гладит пушистый рыжий хвост, добираясь до гладкого металлического наконечника в форме капли, к которому он прикреплён, и по коже проходит дрожь. Он закусывает губы, и стесняясь, и откровенно желая почувствовать его в себе, примерив этот образ, что мог бы сделать из него хищника. — Хищник, блять, — Мичидзо усмехается собственным мыслям, чувствуя и смущение, и нетерпение, однако он уверен, что Дзёно не сможет больше сдерживаться, продолжая играть в невинную заботу, если предстать перед ним таким и дать погладить за ушком. В конце концов, это должно быть и проще, и интереснее, чем просто поговорить? Тачихара проводит весь вечер с новыми аксессуарами, осторожно вводя в себя пробку, воспользовавшись заказанной на том же сайте анальной смазкой. Хвост и ушки идеально подходят к цвету его выкрашенных волос, хоть этот аспект Сайгику и не сможет никак оценить. Но сможет почувствовать мягкость меха, что приятнее на ощупь, чем жёсткие, торчащие во все стороны волосы, которые невозможно нормально уложить, но которые Дзёно всё равно так нравится гладить, скользя пальцами между прядей, что всегда расслабляет, заставляя почти заурчать, и в этот раз Мичидзо сможет больше не сдерживаться и не чувствовать себя ребёнком, которого утешают. Он смотрится в большое зеркало, что покрывает одну из раздвижных дверц шкафа прямо напротив кровати, пока сидит на ней, ёрзая, касаясь своего обнажённого тела, представляя, как касался бы его Дзёно, как прижимал бы к постели, и жар распаляет всё больше, вынуждая бесстыдно обхватить вставший член, не отрывая взгляд от отражения и пытаясь вообразить чужую руку, что ласкала бы его, доводя до разрядки. Мысли уходят слишком далеко, и в них Тачихара позволяет себе слишком много, войдя во вкус, представляя, как оседлал бы Сайгику перед этим зеркалом, а может, и записал бы на видео, чтобы после пересматривать перед миссиями и идти на них удовлетворённым, с очищенной головой. Он кончает, выгибаясь, глядя, как сперма забрызгивает живот, и тяжело выдыхает, откинувшись на спину и прикрыв глаза. Дзёно писал, что сможет навестить его через пару дней, и Мичидзо с нетерпением ждёт этого момента, смело надеясь воплотить в жизнь хотя бы часть этих фантазий, не смея думать о том, что существует вероятность получить отказ. Сайгику никогда ему не отказывал. Он приходил, чтобы проведать и поддержать — единственный из всех Ищеек. Он был рядом, когда Тачихара не мог оставаться один, мучаясь из-за кошмаров в самом начале внедрения агентом в Мафию. Успокаивал, прикасался к плечу, сидя рядом — мягко, бережно, словно боясь спугнуть. Между ними не было неловкости, в его руках было спокойно, и Мичидзо ожидал, что когда-нибудь эти руки скользнут под одежду, перейдя порог якобы просто дружеской поддержки, и всё произойдёт без слов, которых он не мог пока подобрать. Но Дзёно будто тоже ждал, и, кажется, это могло бы длиться ещё очень долго. Приподнимаясь на локтях, Тачихара оглядывает своё отражение и снова чувствует подступающее возбуждение от нахлынувших вновь фантазий, и понимает, что больше ждать уже не может. Через пару дней Сайгику приходит, как и обещал, наконец вырвавшись из череды монотонных миссий, о которых писал в сообщениях, и Мичидзо, тоже выкроив свободный вечер, ощущает покалывающее нетерпение, нацепляя на нос привычный пластырь, а на голову — непривычные кошачьи ушки. Хвост лежит в его спальне прямо на подушке рядом со смазкой, ожидая своего часа. Дзёно, как обычно, просачивается бесшумно, оказываясь на кухне, где Тачихара готовит чай. Он ощущает прикосновение к плечу и расслабленно выдыхает, оборачиваясь, совершенно не скрывая блаженной радости. — Ну наконец-то. — Соскучился? — Сайгику улыбается, одной рукой гладя по плечу, другую привычно запуская в волосы, чтобы погладить по голове, и его брови приподнимаются, когда пальцы натыкаюсь на ободок. — Что это у тебя? Мичидзо молчит, хитро щурясь и облизывая губы, ожидая реакции. Дзёно ощупывает ушки одно за другим, и его улыбка, кажется, становится ещё более довольной. — Ты теперь кот, значит? Тачихара усмехается: — Ну, тебе же нравится меня гладить, почему нет. Сайгику хмыкает, склоняя голову, чуть сокращая расстояние между ними. — Интересно… Хвост у тебя тоже есть? Мичидзо щурится, именно этого вопроса и ожидая, словно бы по сценарию, и спокойно замечает: — Хочешь и его погладить? На лице Дзёно проскальзывает задумчивое выражение, будто он всё ещё колеблется, что вынуждает занервничать, ожидая ответа, но всё же через несколько секунд он плавно усмехается, ведя пальцами по волосам и задевая уже настоящее ухо, мягко поглаживая, с улыбкой шепча: — Почему нет, — и тут же добавляет уже серьёзнее: — Если ты правда этого хочешь. Словно уже зная, о чём именно идёт речь, но всё ещё желая убедиться в его готовности. Тачихара, осмелев, касается верхней пуговицы на его рубашке, придвигаясь ещё ближе, почти задевая лбом его подбородок, решительно произнося, глядя на его шею: — Правда. И тут же чувствует, как ему осторожно утыкаются носом в висок, касаясь губами щеки. Как проводят ладонью по спине, прижимая ближе, заключая в объятия, в которых так тепло и уютно, и Мичидзо, не сдерживаясь, мурчит, как настоящий кот, отдаваясь этому моменту и доверяясь его рукам. Чуть задрав голову, он находит его губы, не давая себе остановиться или передумать, мягко касается их, не получая сопротивления, что поощряет углубить столь желанный поцелуй, ожидание которого так давно уже витало в воздухе. Сайгику крепче обнимает, и Тачихара, ощущая всё больше адреналина и приятного нетерпения, начинает прямо на кухне расстёгивать его рубашку, совершенно забыв о приготовленном чае. Его руки не останавливают, позволяя коснуться кожи, погладить открывшиеся ключицы, что отдаётся всё большим головокружением — именно так, как он представлял, лаская себя ночами, только лучше и теперь уже по-настоящему. Дзёно осторожно отстраняется, когда все пуговицы его рубашки выскользывают из петель, и мягко замечает: — Ты же не хочешь прямо на кухне? Мичидзо усмехается: — Я хотел бы везде, но, боже, почему ты так долго тянул с этим? Сайгику вновь касается его ушек, которые явно ему понравились, и довольно выдыхает: — Хотел убедиться, что это не я совращаю тебя, а наоборот. — Ебать как благородно. Тачихара, смеясь, тянет его на себя, вновь целуя — уже увереннее и жёстче, вкладывая всё накопившееся желание. Взяв его за руку, он стремительно направляется к спальне и сажает его на кровати. Уже не стесняясь, он седлает его колени, возобновляя поцелуй, попутно стягивая его расстёгнутую рубашку. Тело Дзёно слишком прекрасно, что Мичидзо заметил ещё на первой совместной тренировке в отряде, когда был прижат им к мату без возможности пошевелиться. Тогда это вызывало смешанные эмоции — и боязнь, и смущение, и непонимание. Ничего из этого уже не осталось — лишь всеобъемлющее желание прикасаться, отдаваясь и забирая. Перестав думать и тревожиться о чём-либо другом. Пальцы Сайгику наконец забираются под футболку, и Тачихара вновь мурлычит прямо в поцелуй, чувствуя дрожь и жар. Рука тянется к подушке, обхватывая лежащий на ней хвост, и, оторвавшись от чужих губ, он проводит мехом по обнажённой груди Дзёно, с удовольствием наблюдая за его реакцией, и улыбается, ёрзая на его коленях. — Поможешь мне? — он щурится, вкладывая металлический наконечник ему в ладонь. — Вставить его как следует. Сайгику очерчивает гладкую поверхность, изучая размер и форму, и облизывает губы, с предыханием замечая: — Ну… Раз ты так хочешь быть милым котиком… Другой рукой он поглаживает по спине, скользя пальцами под футболкой, и Тачихаре уже не терпится избавиться от одежды, когда он бросает взгляд на зеркало, видя происходящее со стороны, что ещё больше будоражит и распаляет. Но Дзёно действует слишком медленно, словно нарочно его дразня. Отложив хвост в сторону, он обнимает обеими руками, помогая наконец снять верх, мягко целует в шею, ключицы, чуть наклоняя его тело, держа на своих коленях, обводя языком соски, и Мичидзо растворяется в этом, горячо дыша. Его медленно кладут на спину, и пальцы Сайгику неторопливо расправляются с ремнём и молнией, чтобы столь же медленно стянуть с Тачихары штаны, уронив их на пол вслед за своими. — О боже… — само срывается при виде того, как они смотрятся в эту секунду. Мичидзо, лежащий в одном белье, тесно обтягивающем напряжённый член, с разведёнными бёдрами, и Дзёно, в таком же виде сидящий между ними, поглаживающий с такой бережностью, словно всё ещё боится сделать больно или напугать. Тачихара усмехается: — Какой ты нежный, с ума сойти. Сайгику наклоняется, осторожно ложась сверху, целуя в губы — глубоко, ласково. Затем шепчет, не отстраняясь, запуская пальцы в волосы, задевая ободок с ушками: — Я люблю тебя. Мичидзо замирает, не ожидая услышать это прямо сейчас, и дыхание сбивается, не давая возможности внятно ответить. Его снова целуют, прижимая к постели, плавно двигая бёдрами, имитируя половой акт, и он чувствует, как их члены трутся друг о друга через ткань, и эти новые ощущения вынуждают простонать прямо в губы, крепко схватившись за его плечи. Слишком жарко, слишком хорошо, но Тачихаре хочется большего. Он протягивает руку, нашаривая лежащий рядом хвост, чтобы напомнить о игрушке Дзёно, и тот без слов понимает, чуть отстраняясь с довольной улыбкой. — Какой ты нетерпеливый, котёнок. И опускается, целуя в низ живота, поддевая пальцами резинку трусов, обнажая возбуждённый член, чтобы медленно коснуться его губами. Мичидзо стонет, чувствуя жар на щеках, бесстыдно глядя на эту картину, приподнявшись на локтях, чтобы видеть лучше, не упустив ни одного движения. Как Сайгику обхватывает его член ладонью, как головка медленно погружается в его влажный рот, и от этого окончательно сносит крышу. Тачихара протягивает руку, убирая его волосы за ухо, зарывается в них пальцами, чуть надавливая на затылок, и Дзёно поддаётся, пропуская член глубже. Мичидзо стонет, кусая губы, чувствуя, как упирается в его горло. Невероятное чувство, которого он никогда прежде не испытывал, ему хочется насладиться им, и, забывшись, он начинает двигаться, держа его за голову, поглаживая по волосам. Это слишком красиво, слишком волнующе. Ноги начинают дрожать, и он замирает, не желая заканчивать слишком быстро. Отведя руку, он громко дышит, пока Сайгику медленно ласкает его ещё пару минут, прежде чем отстраниться, облизывая губы. Он тянется к хвосту, что выскользнул из ладони Тачихары, и довольно улыбается. — Кажется, ты хотел, чтобы я помог тебе с этим? Мичидзо щурится, глядя на поблёскивающий наконечник, и по телу вновь проходит дрожь. Вместо ответа он шарит рукой по подушке, передавая Дзёно лубрикант, и переворачивается на живот, приподнимая бёдра. Слышит мягкую усмешку за спиной и тут же чувствует столь же мягкие прикосновения. Взгляд останавливается на зеркале, в котором отчётливо видно его призывную позу, кошачьи ушки на голове и довольное, чуть зардевшееся лицо Сайгику, что устраивается сзади, продолжая изучать его тело пальцами и губами. Вырывается приглушённый стон, когда на коже вспыхивают поцелуи, вынуждая сильнее выгнуться, подставляясь под эти ласки. Его гладят по ягодицам, затем горячий влажный язык осторожно касается ануса, заставляя заскулить в подушку от нетерпения и того, как возбуждающе это ощущается и выглядит в отражении. Тачихара подрагивает, чувствуя, как в него плавно и медленно проникают языком, подготавливая к большему. Щёки горят от осознания того, как покорно и ласково Дзёно делает это для него. Ему хочется отпечатать каждый момент в памяти, не зная, когда они смогут вновь встретиться и повторить это. Невыносимо приятно и опьяняюще чувствовать его заботу в каждом движении, его любовь, в которой он не сомневался, его близость и желание реализовывать эти фантазии. Мичидзо вскрикивает, когда вместо горячего языка в него осторожно проталкивают влажный прохладный палец. — Всё хорошо, котёнок? Его голос откровенно дразнит, и Тачихара стискивает зубы, сгорая от нетерпения, видя в зеркале, как в другой руке Сайгику перекатывает наконечник хвоста, растирая по нему смазку и блаженно шепча: — Ну же, скажи мне, как ты этого хочешь. Палец внутри мягко надавливает на простату, и Мичидзо снова стонет, подрагивая, рвано выдыхая: — Я хочу, пожалуйста… Я готов уже. Дзёно довольно усмехается, целуя его в поясницу. Палец выскальзывает, и его тут же заменяет прохладный металл — эти ощущения он уже испытывал, примеряя пробку и удовлетворяя себя ранее с мыслями о том, что последует за этой подготовкой. Он изгибается, пытаясь расслабиться, принимая её глубже, до основания. Сайгику гладит его, пропуская руку между ног, прикасаясь к подрагивающему члену, и Тачихара снова скулит, толкаясь в его руку, но тут же останавливается, боясь кончить прямо сейчас. Он хочет большего. В конце концов, на Дзёно до сих пор ненужное нижнее бельё, и от него давно было пора избавиться. Выскользнув из его рук и развернувшись, Мичидзо подползает к нему, накрывая ладонью его напряжённый, плотно обтянутый тканью член, замечая пятно от выделяющейся смазки. Облизнув губы, он забирается пальцами под резинку, наконец видя его полностью обнажённым. Сайгику часто дышит, позволяя ему устроиться у себя между ног, и запускает пальцы в растрепавшиеся волосы на голове, поглаживая, поправляя немного съехавший ободок с ушками. Шепчет с лёгкой усмешкой: — Какой же ты милый котик. Тачихара ложится так, чтобы видеть в отражении своё обнажённое тело с рыжим хвостом и то, как член оказывается перед его лицом и касается губ. Это слишком заводит, и он не может оторвать взгляда, целуя головку, обводя языком. Он никогда не делал такого прежде и испытывает волнение, боясь задеть зубами или сделать что-то не так. Но ощущения ведут его, и он видит со стороны, как красиво член погружается ему в рот, как Дзёно запрокидывает голову с приглушённым стоном, сжимая пальцы в его волосах между кошачьих ушек — не надавливая, не торопя. Слишком волнующе, и это чувство захлёстывает, всё больше будоража фантазию. Мичидзо держит член у основания, пытаясь взять его на всю длину, другой рукой гладя Сайгику по бедру, и тот накрывает его пальцы своими, переплетая их, сдавленно выстанывая: — Да… да… Тачихара лежит на боку, сжимая между ног сбившееся одеяло, оставляя на нём следы выделяющейся смазки, трётся о ткань — медленно, мучительно, не желая это заканчивать. Ему хочется почувствовать Дзёно в себе, и, оторвавшись от его члена, растирая по нему слюну, он шепчет без смущения, поднимая голову: — Возьми меня прямо сейчас. Сайгику, раскрасневшийся, ласково улыбается, мягко оттягивая за волосы и отодвигая. Непринуждённо спрашивает: — Презервативы у тебя тоже есть? Мичидзо вспыхивает, понимая, что не учёл этого, но говорит как можно решительнее: — Нет, я хочу без них. Дзёно медлит пару секунд, немного хмурясь, словно раздумывая, стоит ли тогда продолжать, и Тачихара рычит, критически не желая останавливаться из-за этого: — Не говори ничего, ты же знаешь, что мы оба здоровы и я чист, так какого чёрта? Сайгику гладит его по щеке, загадочно улыбаясь. Мичидзо фыркает: — Нет, ну ты можешь что-нибудь сказать, только если это будет «да». — Значит, ты хочешь, чтобы я кончил в тебя? Дыхание вдруг перехватывает от настолько откровенных слов, являющихся чистой правдой. Да, он хочет именно этого, не представляя, каково почувствовать нечто подобное, но страстно желая это испытать, сблизившись настолько, насколько это возможно. Он кратко усмехается, пытаясь вернуть решимость и скрыть всё нарастающее волнение. — Да, чёрт возьми. Ты так хотел это услышать? Дзёно довольно улыбается, поглаживая его плечи. Невинно замечает: — Просто уточнил. Я сделаю всё, что ты хочешь, котёнок. — О боже, ты всегда теперь будешь меня так… Договорить ему не дают, мягко целуя в губы, а затем разворачивая, укладывая обратно на живот, приподнимая за бёдра, подкладывая под них сбившееся в ком одеяло. По спине бежит дрожь от того, что он вновь видит в зеркале вызывающую позу, в которую его поставили, видит, как осторожно Дзёно берёт его хвост, поглаживая мягкий мех, и плавно тянет на себя, вынуждая прогнуться сильнее, ощущая, как наконечник внутри двигается. Сайгику медленно вынимает его, осторожно беря за основание, и, наклоняется, касаясь растянутых стенок языком. Тачихара шипит от столь дразнящих и щекощучих прикосновений, замерев в ожидании. Наконец Дзёно нависает над ним, аккуратно приставляя липкую головку, что легко и плавно погружается внутрь, не причиняя боли. Мыщцы напрягаются, и Мичидзо замирает, пытаясь как можно лучше запомнить этот момент, неотрывно глядя в зеркало на то, как пальцы скользят по его бёдрам, как осторожно Сайгику двигается, как капельки пота стекают по его груди, как подрагивают приоткрытые губы. Он видит и чувствует, с какой заботой им овладевают и какое наслаждение это приносит сейчас им обоим, и стонет, не сдерживаясь, отдаваясь этому моменту. Дзёно склоняется, прижимаясь к его вспотевшей спине, целуя в шею, нежно шепча: — Так хорошо? Хочешь сильнее? Тачихара запрокидывает голову, блаженно жмурясь, ощущая его тело так близко, и эта близость затуманивает сознание, вынуждая лишь бессвязно выдыхать: — Да… да… Ладонь скользит по его груди, прижимая плотнее, и добирается до шеи, накрывая её, немного сдавливая, что отзывается ещё более яркими ощущениями, напоминая о первой встрече, когда во время ареста он был загнан в угол и прижат к стене. Воспоминания об этом ещё долго пугали, а впоследствии — завораживали. Движения становятся резче, глубже, выбивая новые стоны — откровенные, неконтролируемые. Мичидзо слишком хорошо, и ему хочется сильнее, но он едва может держаться, стискивая между пальцами сбившуюся простыню, ощущая, как его член обхватывают, двигая ладонью в такт движениям бёдер, и это становится последней каплей. Он кончает, сдавленно рыча, содрогаясь всем телом, и слышит стон над самым ухом — особенно громкий, рваный, чувствует, как липко и горячо член пульсирует внутри, изливаясь и наполняя его, и это странное, но до одури пьянящее ощущение. Сайгику утыкается носом в его шею, мягко укладывая на бок, оставаясь внутри, обнимая со спины, крепко прижимая, целуя за ухом. Ничего не говоря, они оба пытаются отдышаться и придти в себя. — О боже… — первое, что произносит Тачихара, вытирая мокрый лоб. — Это просто… Дзёно усмехается, щекоча дыханием его ухо. — Просто что? Мичидзо фыркает, гладя обнимающую его руку, морщась от ощущения липкости по всему телу. Оборачивается, задевая губами его подбородок, впервые выдыхая: — Просто… Я люблю тебя, вот что. Сайгику крепче обнимает его, с мягкой усмешкой замечая: — Ну я догадывался. — Да пошёл ты, — Тачихара смеётся. — Если бы не я, как долго бы ты догадывался? Его целуют в плечо, чуть прикусывая кожу, и Мичидзо расслабленно вздыхает, снимая с головы уже давящий на неё ободок и поглаживая кошачьи ушки. Странно, как такая простая и глупая вещь всё же сумела так серьёзно всё изменить. Как пластырь, что каждый день позволял ему быть решительные и жёстче. Переключатель, помогающий контролировать собственную жизнь. И он рад тому, что теперь наконец его жизнь будет крепко связана с Дзёно — именно так, как они оба того хотели, но не решались об этом поговорить.