Три старейшины, три чаши вина, три истории

      Трунь~       Дань Фэн открыл глаза, промаргиваясь. Звуки цитры ласкали его слух, а мягкий приглушённый свет в комнате умиротворял. Это была выполненная в традиционном на Сяньчжоу стиле комната для чайных церемоний или встреч, сокрытых от чужих глаз тонкими стенами с узорами дракона…              Нет, здесь всегда были нарисованы сюжеты из жизни народа видьяхара?       — Эй, чего ты там стоишь?       Дань Фэн перевёл взгляд на сидящих за столом разместившихся на подушках и потягивающих спиртное из чаш. Он никогда не видел их, да и одеты они были странно, пусть и напоминали чем-то жителей Сяньчжоу.              — Вы мне?              — А здесь есть кто-то ещё? — Вэй Усянь похлопал по полу рядом, подзывая его сесть за стол. — Ты выглядишь грустным, хорошая компания и алкоголь должны скрасить твоё настроение!       — Сопляк дело говорит, — Чхон Мён залился смехом, на нём сказывался выпитый алкоголь. — Почему бы тебе не присоединиться?       На самом деле Дань Фэн не искал компании. Как Старейшине Видьяхара, ему не следовало садиться за стол к незнакомцам, тем более создавалось впечатление, что они из маложивущего вида, и распивать с ними спиртное. Это совсем отличалось от того, если бы он пил с кем-то из Облачного квинтета.       Но у него было такое чувство, что он должен остаться.       Вернее он не мог уйти.

***

      В стенах комнаты, выполненной в традиционном стиле, расположились трое мужчин. Казалось, что они жили в совершенно разных мирах, но алкоголь объединил их, помогая открыться. Они сидели в окружении расписанных стен, на одной из которых красовался сюжет жизни юноши с ангельскими крыльями, что по мере продвижения картины становились чернее, пока полностью не окрасились в смоль, а сам юноша не полетел в разверзнувшуюся под ним пропасть, встречаемый чёрными, как его крылья, руками.       — Какая безвкусица, — Вэй Усянь не оценил подобного искусства. — Кто вообще решил нарисовать это здесь? Отбивает весь аппетит.       — Айго, какой слабый желудок у нынешней молодёжи! — Чхон Мён притянул к себе второй кувшин. — Раз ты не будешь, то нечего растрачивать алкоголь впустую.       — Ах, если бы это была «Улыбка Императора», то не отдал бы её, даже если бы пришлось драться!       Вэй Усянь упал на свои руки, блаженно улыбаясь при воспоминаниях самого вкусного алкоголя. Чхон Мёну стало интересно что же это за напиток, который так хорош и, похоже, редок, что ни разу за всю его жизнь он не слыхал об «Улыбке Императора».       В этот момент вмешался самый молчаливый их друг.       — Любой алкоголь хорош в компании близких.       И Чхон Мён, и Вэй Усянь перевели взгляд на Дань Фэна. В отличие от них, развалившихся и красных от выпитого спиртного, видьяхара сидел с ровной спиной, элегантно придерживая чашу. И Чхон Мён, и Вэй Усянь присвистнули в один голос:       — Прямо-таки спокойствие шаолиньского монаха.       — Сидит прямо как адепт Гусу. Если бы ты не пил алкоголь, то подумал, что ты сбежал оттуда.       — …       Нет, разве существу разумному не присуще чувство достоинства? Дань Фэн прожил не одну жизнь, следуя этикету и правилам, было бы странно, если пара чаш свалят его. Его бы засмеяли, а Цзин Юань потом припоминал, приговаривая «Дань Фэн, где же «достоинство Верховного Старейшины», ха-ха!». Он уверен, Байхэн смеялась бы вовсю вместе с ним, а Цзин Лю и Инсин, прикрывая рты в стороне, представляли залитое красным от спиртного лицо их друга.       Воспоминание о его друзьях, что не принадлежали народу видьяхара, но которых он готов был защищать, согрели его сердце и он улыбнулся.       — Разве у вас нет тех, с кем можно выпить?       И Чхон Мён, и Вэй Усянь задумались, прикладывая руку к подбородку. Первым вспомнил Чхон Мён:       — Мой сахён вряд ли бы позволил выпить, забрав весь алкоголь, — он удручённо вздохнул, вспоминая об отобранных кувшинах. — Но есть сопляк, что всё время ходит за мной, даже после того, как я его изобью.       — Не знаю, может Цзян Чэн? Хотя из него собутыльник так себе, почти сразу отключается. Эх…       Дань Фэн был благодарен тому, что у него был Заоблачный квинтет и все его участники были в меру разумными. Нет, кто избивает людей или жалуется на слабую переносимость алкоголя? Он не понимал. Но они ещё не закончили отвечать.       — Этот сопляк пусть и надоедливый, но хороший малый, — губы Чхон Мёна расплылись в улыбке, а глаза блаженно закрылись при воспоминаниях о друге. — Он так хотел, чтобы я называл его «братом»…       — Эх, пусть Цзян Чэн плохо переносит алкоголь, но собутыльник из него точно лучше, чем из Лань-я-не-пью-Ванцзи.       Сказанные слова были наполнены нежностью и тёплыми чувствами. Дань Фэн пригубил алкоголь и прикрыл глаза, подумав, что ему ещё многое предстоит узнать о внешнем мире и чувствах. Отставив чашу, он задал вопрос:       — Я услышал незнакомое «сахён», что это значит?       — А, ты не знаешь? — Чхон Мён удивился, но всё же сделал вывод, что Дань Фэн просто не знал о сектах и их иерархии. — Старший боевой брат. Мой сахён самый лучший!       Он ударил кулаком о грудь, кичась своим старшим боевым братом. Вэй Усянь задумчиво протянул:       — О-о, это будет как шисюн.       — Шисюн? — Дань Фэн запоминал сказанное и пытался интерпретировать на Облачный квинтет, что-то знакомое ему. — Хм-м… значит, я шисюн и сахён своих боевых товарищей. Не знал, что для этого есть название.       На самом деле ему понравилось с каким трепетом Чхон Мён говорил «сахён». С заботой, любовью и лелеянием. Дань Фэн чувствовал схожее к своим боевым товарищам и друзьям. Они были дороги ему, он многое готов был бы отдать за них…       Дань Фэн перевёл задумчивый взгляд на один из сюжетов. По центру росло дерево сливы, на одной его стороне, у корней лежал ребёнок в свёртке, а на другой возвышающая гора трупов и красный. Очень много красного и чёрного. Очень сюрреалистично, что так же подметил Чхон Мён:       — Нет, если я встречу этого недоучку, то переломаю руки! Как можно было изобразить дерево сливы в цвету рядом с этими мазками грязи, тц, тц.       — О, это ещё неплохо, — Вэй Усянь хмыкнул. — Ты когда-нибудь видел дворец, где всё так и кричит о богатстве? Там даже золотые двери!       — Конечно, — Чхон Мён сложил руки на груди. — Одно из достояний Горы Хуа — Золотой Небесный Дворец!       — Что? Это несправедливо! Я думал, что только орден Цзинь себе может это позволить!       Вэй Усянь, что жил теперь в Илине, и питался только тем, что говорила сажать Вэнь Цин, почувствовал зависть. Но она быстро ушла, когда он вспомнил о подарке, который приготовил для своего племянника и которым он немедленно захотел похвастаться.       — Забудь про дворец, лучше глянь-ка на это, — Вэй Усянь достал из коробочки талисман. — Ну как? Это подарок для моего племянника, ему скоро исполняется два месяца!       — Это?       — Да.       — Бедный ребёнок.       — Эй, — Вэй Усянь возмутился, бережно прижимая амулет. — Он полезен! Он отпугивает нечисть, с ним А-Лин будет под надёжной защитой и моя шицзэ может быть спокойна.       — А по-моему хороший подарок, — вставил Дань Фэн. — В нём чувствуются вложенные тёплые чувства и это главное.       — Вот-вот!       Трынь!       Неожиданно песнь цитры оборвалась. Все трое мужчин подняли свои головы, пытаясь понять, откуда был этот резкий звук, но лишь растерянного заозирались по сторонам. Неожиданно у них возникло желание вернуться. Первым встал Чхон Мён, прибирая кувшин со стола:       — Приятно было с вами поболтать, но меня уже заждался сахён-чжанмун. Не хочется получить нагоняй в этот раз.       Но Чхон Мён остановился в проходе, когда его окликнул Дань Фэн:       — Я уверен, что твой сахён дорожит тобой, и не бранит всерьёз.       Чхон Мён странно уставился на него, но немного подумав, всё же сказал:       — Ага, он мне как отец, брат и друг. Айго! Я должен уболтать его наконец выйти из комнаты и прогуляться!       Ширма закрылась за Чхон Мёном, и встал Вэй Усянь, придерживая подарок. На его губах играла улыбка, он очень ждал того, как увидит своего племянника и шицзэ, даже если там будет павлин.       — Передайте мои поздравления его родителям.       — Ага-сь, шицзэ точно будет рада! — Вэй Усянь рассмеялся. — Нет, она так хороша, что павлин её не достоин. Эх, если бы она не была влюблена, то я помешал бы свадебной церемонии, — Вэй Усянь достиг выхода, перешагивая. — Ну, может ещё увидимся!       Дань Фэн остался один в комнате. Он снова окинул расписанные стены взглядом; сюжет павшего ангела, дерево сливы и, наконец, заключённый цепями дракон. Что-то теребило его сознание при виде этих картин, но он не мог понять, что именно. Будто он не помнил чего-то важного.       — Пора.       Его ждал долг старейшины и друзья из квинтета. Этот вечер должен был подойти к концу.       Дань Фэн без оглядки перешагнул порог. Дверь, за которой была комната с мягким тёплым светом захлопнулась, и он оказался погружён в пустоту, лишь холодный свет от воды под ногами освещал его лицо.       — Нападение?       Дань Фэн встал в боевую стойку. Но не было похоже, что кто-то замышлял его убийство. Он был здесь совершенно один. Неуверенно шагнув вперёд, он провалисля под воду.       «Дань Фэн, как ты мог?!»       «…выносится приговор…»       Нет, что это?..              Перед глазами мелькали кадры, которых он раньше не видел. Нет, почему Цзин Лю держит тело Байхэн? Инсин, почему ты так смотришь на меня? Цзин Юань, кому выносишь приговор?       Он медленно погружался, а его тело коснулось дна. Расфокусированным взглядом он смотрел на яркие блики света на поверхности, но его рука не могла коснуться их…       Цикл перерождений Старейшины Видьяхара был прерван.

***

      Трынь! Трынь!       «Что это за шум?»       Дань Хэн медленно открыл глаза, сталкиваясь с ярким светом. Проморгавшись, он увидел, как Март7 прыгает на месте, крича:       — Эй, Дань Хэн, вставай, мы прибыли! Прибыли!       — Март, мы ещё не совершили посадку, тебе бы сесть…       Химеко отпила из чашки с чаем, наблюдая за тем, как Март7 всё же полетела на пол после встряски, Вельт покачал головой, вздыхая, а Келус помог подняться упавшей, только для того, чтобы она вновь побежала и прилипла к открывшемуся виду новой планеты.       Эта обстановка была такой тёплой и знакомой. На губах Дань Хэна появилась лёгкая, едва заметная улыбка.       щёлк!       — Поймала!       Неожиданно Март7 появилась рядом — нет, когда она успевает? — и сфотографировала его, проявляя снимок.       — Я уверена, что Дань Хэн улыбался!       — Покажи, — Келус склонился через плечо над фото, чтобы увидеть это редкое зрелище. — Правда? Ничего не видно.       — Э-э?       Два щенячьих взгляда уставились на Дань Хэна. Он покачал головой, вздыхая:       — Что в этом особенного? Лучше готовьтесь к миссии.       — Ну-у, не копируй господина Вельта, — Март7 разочарованно сводила и разводила пальцы, надув губы. — Март7 хотела бы сделать совместное фото на память…       Келус закивал.       Совместная фотография? Звучит неплохо.       — Хорошо.       — Ура!       Март7 и Келус быстро атаковали диван, пристраиваясь вокруг Дань Хэна. Март7 наставила камеру, проговаривая:       — Скажите: «Звёздный экспресс»!       Свет камеры вспыхнул, запечатлевая новое воспоминание.       Их ждёт много горя и счастья, встреч и расставаний, но на этом снимке запечатлены лишь светлые воспоминания.