Год с тобой - год без тебя

За окном маленького дома на окраине Холихеда разразилась гроза. Она сидит, вытянув ноги на подоконнике, укрыв плечи старым кашемировым пледом цвета маренго, грея руки об чашку с чаем. Вдалеке – безумство грозной стихии, что так завораживает девушку. Маленькая гостиная скромно обставлена дубовой мебелью и обогревается потрескивающими поленьями в камине. Угли, что шипят друг на друга, единственные собеседники девушки в пустующем доме. Девушка не сводит своего взгляда с пейзажа за окном. Иногда она задумывается о рыбаках, что могут не успеть вернуться в гавань вовремя. Или её мысли скользят по пристани, иногда отлавливая взглядом случайных людей, которые по какой-то причине не дома и не в тепле и кругу семьи. Этот дом она сделала своим ещё год назад. Обустроила его, предварительно убедившись, что в нём можно жить. На маленькой кухоньке, где едва вмещаются квадратный столик на двоих, стулья, плита и холодильник, она делает рассаду незабудок, а снаружи во дворе – высаживает кустики мелиссы. Ей хочется сделать дом уютным, таким, в который хочется возвращаться, поэтому в единственной спальне появляется огромная кровать с мягкими перинами и множеством пледов и одеял, которые едва находят себе место в платяном шкафу. Он, и ещё два прикроватных столика вмещаются в ней, отдавая первенство постели. Вручную расшитые занавески сменяют тяжелые пурпурные шторы, а стены перекрашиваются в спокойный небесный голубой цвет. Широкое окно выходит прямо на пляж, где иногда она отдыхает, подставляя солнцу своё веснушчатое лицо в особо хорошие дни. В гостиной особое место уделяется двум тяжелым книжным шкафам по бокам от камина у противоположной стены. Два кресла и диван с журнальным столиком повернуты к нему и всегда ждут своих хозяев. Отовсюду висят колдографии и также серия небольших маринов находит место на стене с часами, которые она нашла в небольшой антикварной лавке на Косой аллее. В прихожей одиноко висит пальто, стоит черный зонт и пара ботинок. У второй двери во двор клетка со спящей совой. В ванной стоит несколько флаконов с различными маслами, свертки с домашним мылом лежат в сундуке в спальне. Девушка прикрывает глаза и раскрывает губы, отпивая горячего чая с мелиссой, вслушиваясь в стук дождевых капель. Каждый день она встает где-то около девяти, когда уже может быть солнечно, делает себе омлет и кофе, читает присланные совой газеты, после – гуляет по набережной. Иногда заглядывает в домашний ресторанчик в центре, а по дороге домой заходит в книжный. В особо удачные дни кому-то из соседей забредает мысль пригласить её в гости на ужин. Она не отказывает, вежливо предлагает принести хорошего вина, чтобы после – без всяких мыслей, гулять по пляжу, босыми ступнями зарываясь во влажный песок. По обыкновению, вечерами она любит проводить за чтением очередной книги, когда сонливость ещё не одолевает её, а мысли ещё ясны. Ночью же она засыпает в холодной постели, думая о том, что вот-вот, и спать она будет в надежном кольце теплых рук, и будет слышать ровный стук сердца у себя под щекой. И Гермиона всегда ждет. Ждет того самого дня, когда все краски станут ярче, и всё наполнится счастьем. Ей хочется разделять дни со своей второй половиной, хочется жить, дыша полной грудью, но всё, что в её силах – ожидание. Иногда кажущееся бесконечным и невыносимо холодным. Гермиона одним днём просто сбежала из Лондона, оставляя за собой пост в министерстве, квартиру в Сохо и ошарашенных её поступком друзей. Она находит своё место в маленьком городке на Севере Уэльса, в маленьком домишке, который выкупает за сущие гроши. Магглы с пониманием отнеслись к её спешке. Они видели, что Гермиона, по правде, бежит из Лондона. Её палочка лежит на тумбе рядом с фотографией, где она улыбается, протягивая руки к солнцу в удачливый ясный день. Эта Гермиона смеется, протягивая руки к фотографу, а потом ветер резко пытается сдуть её шляпу – ей приходится тут же ухватиться руками за неё. По правде говоря, она до сих пор не знает, от чего же сбежала в тот день. Как иронично. Чтобы Гермиона Грейнджер – и что-то ей неведомо было. То ли от серых будней в кабинете, когда за окном лишь угрюмые темно-зеленные каменные стены и окна других кабинетов. То ли от редких вечеров в Трёх Метлах, когда сливочное пиво уже не такое вкусное как раньше, а лишь горчит, оставляя на языке неприятный вкус. Или же она устала от вечных сальных взглядов младшего Уизли, который так и не добился её спустя столько лет, но всё ещё лелеет мысль, что она отдастся ему. Гермионе не нужен перепих с немного наглым и глуповатым, хоть возмужавшим Уизли. Отчего-то она не видит в нём мужчины. По правде говоря, мужчины её совсем не интересуют. А может проблема была именно в этом? За Гермионой успешно закрепилось клеймо неисправной карьеристки. Да, на личные отношения у неё и вправду было мало времени. Но все вокруг решили, что она лишь балуется интрижками, а серьезные отношения не потянет в виду своей должности. Гермиона скрипела зубами, отнекивалась и просто старалась переводить тему, сидя за столом с друзьями. В такие дни ей было особенно душно и противно. Никто не знал, что на душе творилось у девушки, когда она смотрела на воркующих без остановки Гарри с Джинни или избегала взглядов Рона, что проходились по её фигуре, останавливаясь на её скромном декольте. Луна что-то лепетала о мозгошмыгах в её голове, пока Джордж активно пытался всем втолковать о новых причудах своего производства. Гермионе хотелось закричать на них, перевернуть стол, выпустить наружу тот ком, что сдавливал её грудь ещё не один год. Казалось, что её ещё надо было – она была в окружении друзей, она была интересна вполне себе симпатичному парню, у неё была стабильная работа, праздники в окружении огромной семьи Уизли. И всё же это было всё не то. Одним майским вечером, она сталкивается в баре ресторана с Блейзом Забини. Казалось, что она забыла там, так вот – Джинни и Гарри объявили о помолвке и решили отпраздновать в дорогом заведении. Этот ресторан – полюбившееся место чистокровных и просто весьма состоятельных волшебников. Шумная компания из пятидесяти человек явно выбивалась на фоне элегантных напомаженных чиновников и знатных чародеев. Все веселились, пили дорогой выдержанный алкоголь, ели замысловатые блюда. Смеялись и улыбались. Гермионе же было не по себе. От того, что она не чувствовала, что это всё – её. Что потеряла себя, забыла о том, как ей было раньше хорошо в компании этих людей. Что уже ничего нельзя было вернуть, что всё вокруг чуждо для неё. Она ссылается на недомогание и покидает стол. Никто особо не обращает внимания на её уход, хотя Рональду кажется, что ей нужна его компания. Гермиона не выдерживает и осаживает Уизли, раз и навсегда ставя точку в их отношениях. Обиженный парень возвращается к застолью. Гермиона не провожает его взглядом, уходя к бару, где находит свободное место, садясь и тут же заказывая дорогой огневиски. Выпивает она его залпом, едва не обливая своё платье. Раздавшийся смешок рядом её тут же раздражает. Она встречается с карими глазами темнокожего волшебника, который насмешливо облокачивается на стойку рядом, не сводя своего взгляда с слегка растрёпанной Гермионы. Одет он, как ни странно, в зеленый костюм, в руках держа бокал с вином. Гермиона после войны лишь мельком видела слизеринца, а спустя пару лет едва ли слышала что-то о Забини – только то, что он за границей, отложилось в её памяти. И, по правде говоря, она не ожидала увидеть его этим вечером. - Не скучаешь, Грейнджер? – Парень, нет, уже молодой мужчина смеется и отпивает вина. От него не веет враждебностью, но Гремиона не позволяет себе расслабиться в его присутствии. - Как видишь. – Она подает знак бармену-гоблину, и он тут же наполняет её бокал. - Я могу предложить тебе кое-что интереснее, чем выпивать в баре в одиночку. – Его взгляд опускается на стакан Гермионы. – Хотя, стало быть, есть повод? Гермиона игнорирует вопрос Блейза, возвращаясь взглядом к шумному застолью. Как будто они уже играют свадьбу. Ей становится тошно. - А, вечер не удался? – Находится Забини, прослеживая её взгляд. Гермиона вздыхает. - Слушай, я не заставляю тебя передо мной распинаться. Не дурак. Понимаю, что ты меньше всего ожидала встретить меня здесь в этот самый момент. Но, слушай, чтобы там у тебя не случилось, у меня есть предложение лучше пламенного застолья в честь помолвки Уизлетты с Гарольдом. Гермиона не обращает внимания на пренебрежительный тон Забини в конце. По правде говоря, ей всё равно на него, даже на Гарри с Джинни. Внутри быстро разрастается пустота, и возможно появление Блейза может скрасить её вечер. Она не думает о возможных сценариях, а просто выпивает снова залпом огневиски, чувствуя, как вместе с расслабленностью приходит некая уверенность. - Ну, веди меня, Забини. Блейз галантен и обходителен. Подаёт ей руку, ведёт к лестнице на второй этаж, где, как помнит Гермиона, ложи для вип-клиентов. Она не удивляется, что он в их числе. На втором этаже тише и спокойней, официанты появляются редко и свободно перемещаются по залу к уединенным и отделенным от обзора красным бархатом ложам. Забини приводит её к одной из них, приоткрывая завесу, и она тут же встречается с двумя взглядами. Один, надменно-серый, туманный, как рассветное утро осенью в Хогвартсе, принадлежит Драко Малфою, сидящему ближе ко входу. Обладательницей второго – ядовито-зеленого, цвета абсента, является Пэнси Паркинсон собственной персоной. Она сидит прямо напротив неё в ослепительно-блестящем темно-зеленом платье с меховой шубке, держа в одной руке мундштук с сигаретой, а в другой – бокал вина. Гермиона озадачено смотрит в её слегка прищуренные глаза, её взгляд случайно падает на пухлые винные губы. Она не ожидает того, что её сердце, от одного вида роскошной Паркинсон, пустится в галоп. Никакой надменности во взгляде, только чистый интерес. Сбежит или не сбежит? И зачем эту министерскую кроху привел к ним Забини? Но Гермиона остается, даже не дергается, когда первое слово берет на себя волшебник рядом с ней. - Думаю, не стоит тут представляться. Мы все друг друга знаем. Садись, Грейнджер, никто здесь в тебя аваду не кинет. Гермиона послушно садится рядом с Пэнси, не отрывающей от неё взгляда. Блейз же напротив, рядом с Малфоем, который берёт со стола ещё один бокал и наливает в него вина. Ну надо же, без официанта. Малфой будто читает её мысли, и протягивает бокал. Гермиона тут же отгоняет мысль, что может быть что-то в этом вине намешано. Она тут же делает глоток, отмечая приятный вкус и послевкусие. Где-то на фоне смеется Блейз и слышится голос Драко. В небольшой ложе, в компании трех чистокровных слизеринцев, на удивление, Гермиона чувствует себя не только в безопасности, но гораздо спокойнее, чем на застолье внизу. Её взору приятны повзрослевшие однокурсники. Яркая и такая загадочная Пэнси, которая всё молчит, да покачивает головой, то глядя на неё, то на молодых мужчин. Забини, которому года пошли на пользу, у которого появился лоск и некая деловитость. Она без понятия, что он забыл на первом этаже у бара, но даже рада, что он привёл её сюда. Драко же она мысленно сравнивает с Гарри, отмечая, что Малфой остался таким же красноречиво-молчаливым и спокойным, одетым с иголочки и не растратившим весь свой пафос. Может, после войны его и семья попала в бедственное положение, но Драко удалось пробиться и потихоньку очищать своё имя. Откуда Гермиона об этом знает, если только не из «Пророка»? Они с Драко не просто оба работают в министерстве, они ещё и коллеги с кабинетами напротив. - И как тебе вино? Вопрос Пэнси застаёт её врасплох. Она даже не думала, хотя и странно, что Паркинсон с ней заговорит. Выпив, Гермиона действительно пустила мысли на самотек. Опрометчиво вот так расслабляться в компании слизеринцев. Ну и к чёрту она посылает осторожность. Надоело ей опасаться чего либо. Хочется отдохнуть. - Вкусное, правда не стоит мне уменьшать градус. – Гермиона отставляет бокал, подмечая различные сыры и закуски на столе. - Грейнджер в одиночестве управлялась с запасом виски в баре внизу. – Забини отсалютовал ей бокалом, закидывая ноги в туфлях на стол, расстегнув две верхние пуговицы рубашки. - Правда что ли? – Паркинсон блестит своим глазами, смотрит так, будто видит её душу, что не может не смутить немного пьяную Грейнджер. - Правда, и не смотри на меня так. Мне больно уж хотелось вырваться с душного застолья. – Она осознает, что сказала это, уже после того, как сделала. Малфой удивленно хмыкает, Блейз так и улыбается, а Пэнси протягивает: - Ну, ничего, с нами всяко лучше, чем с Уиззелами. Не так ли, мальчики? Вы же не будете обижать Грейнджер? - Мы не в коем случае, Пэнси, - подаёт голос Драко, не отрывая взгляда от Паркинсон. – А вот ты… Он смолкает, не договаривая. Будто есть какая-то тайна между ними. Блейз тут же разбавляет тишину свежей сплетней. Атмосфера тут же разряжается и становится куда приятнее под хохот Забини. За столом царит приятная, даже уютная атмосфера. Ни шик слизеринцев, ни помалкивание Гермионы не портят её. Никаких уничижительных прозвищ, ни расистских высказываний не звучит за столом. Она окунается в мир этой троицы, которая не отталкивает её, а наоборот – зазывает раскрепоститься и по-настоящему отдохнуть. Редкие вульгарные шутки Пэнси, пошлые смешки Забини, саркастичные высказывания Драко вызывают у Гермионы улыбку, которую она прячет за бокалом огневиски. Она отвечает лишь на прямые вопросы, уводит разговор в другую степь, и чувствует на себе пристальный взгляд Пэнси. Но это её не беспокоит. Ей давно не было так хорошо. Гермиона узнает о последних новостях сливок магического общества. Даже работая у Кингсли, она не знает обо всем, и удивляется о болезни своего прямого начальства. Забини рассказывает о своих похождениях в Америке – он, оказывается, настоящий альфонс. Драко снова сошелся с Асторией, с которой у него перманентные отношения. Оказывается, что они уже не первый год вот так вот, как высказалась Пэнси «ебут не только друг друга, но и мозги всем вокруг, помоги нам Салазар». А вот сама Паркинсон, не только разгребла дерьмо, свалившееся на свою семью после войны, но и стала успешной бизнесвумен. Правда о своей деятельности она мало что сказала, ограничилась словами «много» и «успешно». Для пьяной Гермионы и этого достаточно, она мысленно делает пометку о том, чтобы заглянуть в свободное время в отдел финансов в министерстве. Эта троица скрашивает вечер Гермионы. Надо же, никто её не хватился, не стал искать. Гермионе было бы обидно по этому поводу, если бы не шутки Пэнси и Блейза. А так, она вполне себе наслаждается их компанией, оставив их вражду в прошлом. Они были детьми, попали на войну, сами того не желая. Главное, что они все здесь и сейчас – живы, молоды и счастливы. Счастлива ли Гермиона? Она думает об этом, снова встречаясь с Пэнси взглядом. Весь вечер они играют в гляделки, перебрасываясь колкими фразочками, которые вызывают у обеих лишь ностальгию. Всё дурное стерлось. Этим вечером они словно старые приятельницы, которые не виделись с десяток лет, и у них обеих есть, что рассказать друг другу. - Извините, леди, мы отойдём на минутку. – Блейз шутливо откланивается и выходит вместе с Драко. - Куда это они? - Поди знай, - Пэнси улыбается, будто знает грязный секретик этих двоих. – Но мне кажется, что мы скоро будем закруляться, Грейнджер. Гермиона вздыхает. По правде говоря, она не хочет, чтобы этот вечер заканчивался. Она хочет продолжать вот так вот есть устриц, сплетничать о богеме и коллегах, слушать истории Блейза и Пэнси, наслаждаться красотой последней. Непрошеная шальная мысль закралась в голову Гермионы. Ведь она также не сводила весь вечер взгляд с Паркинсон. Слизеринка, будь она неладна, выглядит дико сексуально в своём платье, с винной помадой на пухлых губах-лепестках и с мундштуком в руке. Гермиона впервые подмечает, что так смотрит на девушку, на женщину в целом. Не как на подругу или коллегу. А как на кого-то сексуального и весьма привлекательного. На того, кого она может хотеть. - Что такое Грейнджер? Тугой узел вниз живота слегка напрягает Гермиону. Её мысли плавятся лишь от одного бархатного голоса Пэнси. И это точно не алкоголь – она в этом уверена. - Не хочешь продолжить вечер вместе, раз такое дело? – Гермиона удивляется сама себе, но она весьма довольна, видя, как аккуратные темные брови Пэнси изгибаются в немом вопросе. - Неожиданное предложение, - Гермиона тут же думает о том, что Паркинсон откажется, - но мне нравится. Я согласна. – Она докуривает очередную сигарету, и тут возвращаются Драко с Забини. Они рассчитываются и покидают ложу. Малфой и Забини идут впереди, направляясь к выходу. Пэнси берёт её под руку и ведёт вслед за ними. На улице магического Лондона они прощаются друг с другом. Мужчины аппарируют, и тогда Пэнси поворачивается к ней, небрежно заправляя выбившийся локон из прически Гермионы. - К тебе или ко мне? Это прозвучало достаточно интимно, чтобы Гермиона покраснела. Жар между ног так и не унимался. Она всё ещё видела перед собой Пэнси с мундштуком. Учитывая, что пухлые губы Паркинсон в сантиметрах от её собственных, а сама Гермиона чувствует аромат дорогого парфюма Пэнси, то она не может противостоять шарму ведьмы. - К тебе. – С губ едва слетают эти слова, когда Пэнси накрывает их своими, обнимая Гермиону, тут же аппарируя. Они оказываются в темной спальне, сминая губы друг друга, будто это их последний день. Гермиона подставляется, идёт навстречу, позволяя исследовать себя, своё тело. Руки Пэнси снимают с неё ненужную мантию, ласкают бедра, стискивают зад. Гермиона готова поклясться, что лучше поцелуев у неё не было. Пэнси будто знает все её пороки, желания, делает всё настолько уверенно, что и сомнений не остается, как она хочет этого. Гермионе ничего не надо делать, всё, чего она хочет – это чтобы ведьма не останавливалась. Пэнси одним взмахом руки создаёт легкий сумрак вокруг. Она немедля раздевает Гермиону, попутно расставаясь со своим нарядом. Грейнджер не стесняется, кусает её, целует в ответ, не боится изучать руками, взглядом. В какой-то момент они остаются в одном белье, без слов, заваливаясь на огромное ложе Паркинсон, утопая в море шелков. Пэнси не оставляет на ней живого места, растерзав её шею, тут же переключившись к груди. Освободив Гермиону от лифа, она тут же всасывает один из сосков, сминая ягодицы девушки. Гермиона отдаётся её рукам, на периферии чувствуя лишь острое желание. Ей удается избавить Пэнси от бюстгальтера, обнажая молочную с аккуратными розовыми сосками грудь. Она не задумывается о том, что они делают в этот момент. Есть только они с Пэнси, и Гермиона очень сильно хочет, чтобы та вошла в неё. Поддаваясь этому желанию, она раздвигает свои бедра в сторону, призывая Пэнси, которой и не нужно её взгляда. Она тут же спускается вниз, прочерчивая дорожку поцелуев от груди к лобку, подцепляя зубами резинку трусов. Это не может быть таким возбуждающим – куда дальше? Но нет, Пэнси то и дело, что продолжает дарить ей неописуемое наслаждение, избавившись от трусиков, тут же касаясь клитора своими губами. Гермиона не сдерживает стонов, отдается сильным женским рукам, сжимающим её бедра. Поддается навстречу пухлым винным губам, откидываясь на шелковые простыни. Язык Пэнси не только умеет язвить и отпускать колкости, но также дарить неописуемый оргазм. Гермионе кажется, что она застряла где-то между землей и небесами, и, Мерлин его побери, не хочет, чтобы Пэнси её отпускала. Но она и не собирается. Пэнси возвращает Гермиону на землю своим поцелуем, тут же входя в неё двумя пальцами. Гермиона выгибается ей навстречу, понимая, что эта ночь будет принадлежать лишь им обеим. Гермиона просыпается в полдень, в объятиях Пэнси. Эта ночь подарила ей череду умопомрачительных оргазмов. Кажется, она действительно сошла с ума, раз вот так вот отдалась ведьме. Гермиона слегка хрипит, переворачиваясь в руках ещё спящей Пэнси и приятно осознавая, что они не вызывают дискомфорт. И, если быть уж совсем честной - то это самое лучшее пробуждение Гермионы за последнее время. Может даже за последние несколько лет. Она не успевает осмотреть комнату, как Пэнси просыпается, довольно чмокнув её в макушку, по-свойски убирая со лба её кудри. Ни кровь, ни положение. Ничто не волнует их обеих, когда они смотрят друг на друга. Пэнси выглядит довольной и расслабленной, хотя Гермиона уверена, что у неё должна саднить спина, так как она нещадно впивалась ночью в неё ногтями. На шее ведьмы она видит несколько засосов, тут же задумываясь, не превратилась ли она сама в сплошной синяк от действий Пэнси. Между бедер Гермионы приятно жжет, и она, отдавая отчёт своим действиям, мягко целует Пэнси в уголок губ. Слизеринке это не может не нравится, и она укладывает её на себя. Они соприкасаются грудью, но разомлевшая Гермиона не испытывает дикого возбуждения как этой ночью. Только нежность и ласку по отношению к бестии, на которой лежит. - Доброе утро, - шепчет Пэнси, обнимая её. - Добрый день, кстати. Они вместе хихикают. Гермиона чувствует себя счастливой. Вот так вот находясь в компании давнишней знакомой, после ночи страстного дикого секса. Но что дальше? Вечность лежать в кровати никто им не даст. И, кажется, в глазах Пэнси она улавливает тот же вопрос. - Что же дальше, Пэнси? Их глаза ведут немой диалог. Гермиона видит, что у Пэнси есть ответ на её вопрос, и она не боится его. - Всё, что ты пожелаешь. И это действительно так. Они начинают встречаться всё чаще, посещать светские рауты в компании Драко и Блейза. Гулять по маггловскому Лондону, проводить ночи либо в поместье Паркинсон, либо в квартире Гермионы в Сохо. Отдаваться и принимать, растворяться друг в друге. Гермиона лелеет мысли, что после каждого рабочего дня в министерстве, Пэнси встречает её, и они проводят весь вечер и всю ночь в компании друг друга, а по выходным они обычно не вылезают из постели, и Гермиона невольно подмечает прелесть домовых эльфов в такие дни, хоть и не признается в этом. Они гуляют, целуются у Букингемского дворца, проводят неделю в Париже. Гермионе кажется всё это сказкой, а Пэнси как никак волшебница, которая зачаровала её. И она видит в зеленых глазах тот же блеск и обожание. Пэнси готова горы ради неё свернуть, готова подарить что угодно, говоря, что Гермиона её королева, а королевам достается всё самое лучшее. Это льстит ей, и она платит жарким поцелуем, зная, как Пэнси нравится её распалять. Проходят недели, месяцы, стабильный конфетно-букетный период сменяется под гнетом независимых от них обстоятельств. В министерстве проверки, а у Пэнси какие-то проблемы с бизнесом. Они видятся реже, и обе утопают в своих чувствах, скучая друг по другу. Редкие вечера, короткие и страстные ночи не могут восполнить их тягу. Гермионе не хватает Пэнси, Пэнси не хватает Гермионы, и они ничего не могут с ними сделать. У обеих есть обязательства. Они сковывают их. В какой-то момент сказка заканчивается. Одним вечером, лежа в обнимку в постели в её квартире, она слышит от Пэнси: - У меня проблемы Гермиона, и я не хочу, чтобы ты пострадала. – Гермиона таит дыхание и внимательно вслушивается в слова Пэнси. Её возлюбленная не шутит, Гермиона чувствует, как она напряжена, слышит её нервные вдохи-выдохи. – Министерство что-то затевает. Поэтому нам не стоит встречаться на публике. Мне кажется, что за мной уже и слежка ведётся. Гермиона понимает, о чём она. Паранойя с войны никуда не делась, а лишь затаилась в памяти у всех. Ей, конечно, хочется возразить. Она хочет предложить договориться или хотя бы вывести на чистую воду Кингсли, как-то обезопасить их двоих. Они обе всё же публичные персоны. Обе мелькают периодически на обложках «Придиры» и «Пророка». Даже новую необычную дружбу Гермионы с Малфоем не смогли пропустить журналисты. Лакомый кусочек ведь. Они обе становятся чуточку несчастнее. Пэнси всё больше погружается в бизнес, а Гермиона понимает, что в министерстве действительно что-то происходит. Даже Драко весь нервный. В какой-то момент он не выдерживает и делится за закрытыми дверьми своего кабинета о своих предположениях. Будто бы затевается чистка в самом министерстве. Но Кингсли не подает виду, а Гермиона не имеет права превышать полномочия, будучи у всех на виду. Даже старая дружба с Кингсли или с тем же Гарри не может помочь. Молодой аврор холодно отказывает ей в просьбе помочь с расследованием. Гермиона не винит его, они отдалились за последние полгода, к тому же у него скоро свадьба, и рисковать своей невестой и её семьей ему не хочется. Золотое Трио позабылось, осталось в книжках истории и на документах, свидетельствующих о былой войне. Проходит ещё месяц – и всё катится к чертям. Пэнси ходит туда-сюда, прихрамывая на левую ногу – на неё буквально вчера было совершено покушение. Гермиона не находит себе места, отпаивает их обеих настойкой, молча понимая, что это конец. Пэнси смотрит на неё, нервно кусает губы и берёт её ладони в свои. - Дорогая, так нельзя. Это покушение дало понять, что они настроены серьезно. Мне опасно находится в Англии, а ещё опаснее быть рядом с тобой. Учитывая, что моё семейство было связано с пожирателями, я могу ещё оправдать их настороженность, но это уже перешло все границы. Гермиона понимает это. Ей остается лишь молча глотать слёзы, растворяясь в родных объятиях. Она снова будет одна, без родителей, без друзей, без Пэнси, которая смогла заменить их всех собой. - Я не хочу тебя отпускать. – Произносит она куда-то в ключицу Пэнси, чувствуя собственную влагу на своих губах. - Я тоже, любимая, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы положить этому конец. Но нам нужно побыть порознь какое-то время. И я хочу попросить тебя кое о чём. Я знаю, я не имею право, но… - Нет, - перебивает её Гермиона, - просто скажи, что мне нужно сделать. Пэнси лишь вздыхает, беря в ладони её лицо. Она видит во взгляде Гермионы уверенность, она ещё способна принять этот вызов, бороться за своё счастье. До чего же упрямая гриффиндорка. Пэнси говорит, а Гермиона внимательно слушает. После этой ночи она больше не появляется в поместье Пэнси. С того дня она следит за своими коллегами, обедает лишь в компании Драко, и узнает тайны Кингсли. Ей кажется, что всё начинает проясняться. И это сбивает её с толку. Ровно до того момента, как от очередной новой совы ей не прилетает письмо от Пэнси. Сначала она пишет из Франции, через несколько недель оказалась Германия, а после – очередь дошла до Швейцарии. Пэнси рассказывает о местных магах и магглах, говорит, что они с Гермионой обязательно посетят все дивные места, но уже вместе, без страха и опасений. Пэнси пишет о том, как сильно скучает. Помалкивает о ситуации, просит её не беспокоиться и не пытаться отправить ей весточку. Всё равно это бесполезно. Она никогда не стоит на месте. Гермиона знала, на что идёт, когда связывалась с Пэнси. Та не скрывала долго, чем занималась, скорее, ждала подходящего момента. Одним вечером в Сохо, она рассказала, что занимается международной торговлей. Редкие артефакты, продукты первой необходимости. Плюс ко всему благотворительность, вклад в развитие магического ресторанного бизнеса. Тогда, когда они впервые за долгое время встретились, Пэнси, Блейз и Драко обмывали успешную сделку Пэнси. Теперь тот ресторан принадлежит Пэнси, хотя её активы и заморожены. Но обратной стороной монеты была контрабанда, а также нелегальные сделки под носом у министерства. Школьница-Гермиона бы сдала Пэнси Кингсли, повзрослевшая молодая женщина же приняла её и полюбила несмотря ни на что. Несколько месяцев спустя Пэнси присылает своё последнее письмо. Пишет, что у неё и её компаньонов на хвосте аврорат. Она упоминает Гарри, и заверяет её в том, что они хоть и ищут их, но не знают, что это именно Пэнси и её окружение – те, кто им нужен. Она просит Гермиону подождать, верит, что вскоре всё придет в норму, и она вернется в Англию, к ней, в её квартиру в Сохо. Шутит про то, что всегда мечтала о домике где-то на побережье, подальше от шумного Лондона, где жили бы только они вдвоем, вечерами отдыхая у камина или гуляя на побережье. Так и заканчивается их год, проведенный вместе. Гермиона не выдерживает. Она приходит к Кингсли, снимает с себя полномочия и прощается с министерством. По дороге её ждёт долгий разговор с Драко. Они несколько часов беседуют в его кабинете, желают друг другу удачи и прощаются. Она не знает, увидит ли его впредь. Посчастливится ли им встретиться, когда все успокоится. Гермиона снимает половину денег со своего счета в Гринготтсе, остальную замораживает. Галеоны на руках превращаются в фунты. Гермиона не боится жизни среди магглов, она знает, что поначалу будет трудно, но она справится. Она продаёт свою квартиру в Сохо, встречается с Блейзом. Они долго прощаются, распивая вино. Она всё-таки пробалтывается, что уже нашла подходящее местечко в валлийском городишке, где живёт пара-тройка магов и не более. Она оставляет свои координаты Забини, но просит не распространятся об этом. Мужчина уверяет её в том, что у него нет необходимости делать это. Никто Гермиону не ищет, никто её не ждёт. Она приезжает в Холихед с пересадками на автобусе в Бирмингем, потом на поезде в Ливерпуль, и оттуда уже на машине до побережья Ирландского моря. Она обустраивается в милом одноэтажном домике с солнечными панелями. Делает его уютнее и приветливее. Она хочет сделать его домом, для себя и для Пэнси. Чтобы когда она вернулась, то была довольна этим местом, и приняла его как второй дом. - Мой дом – это ты. – Услышала шепот в ночи Гермиона. Потому что она была первым. Она верит, что Пэнси вернется. Не затеряется где-то в Европе, не попадёт в лапы аврората. Она тут же отметает мысль о том, что Пэнси бросит её. Нет, это попросту невозможно. И Гермиона ждёт. Сидя на подоконнике с чашкой чая с мелиссой в руках. Глядя на бурю, глядя на закаты. Дни превращаются в недели, недели в месяцы. Она гуляет по пляжу, представляя, что в её руке ладонь Пэнси. Нежится в ванной, думая о том, как Пэнси ей намыливает спину душистым мылом с лавандой. Лежа в постели, она видит Пэнси рядом, чувствует, как прогибается матрас, шуршит одеяло, а её загребают в объятья. Иллюзорная Пэнси сидит в кресле, грея ноги у камина. Призрак Пэнси делает её колдографии, чтобы потом развесить их по всем стенам их дома. Так и проходит ещё один год Гермионы – в воспоминаниях и грёзах. Два года неожиданной и неслыханной любви. Новая пора весны ожидает Гермиону. Гроза не успокаивается. Дождь, кажется, становится всё сильнее. Она слезает с подоконника, идёт на кухню, чтобы поставить чашку в раковину. Взмахом руки она вмиг очищается и самостоятельно отправляется в сушилку к остальным. Гермиона разваливается на диване, укрываясь тем же пледом. В её руках какая-то очередная книга об истории магии. Сначала ей кажется, что она ничего не слышала. Но затем оно повторяется. Тихий стук из прихожей, что становится громче и настойчивей. Гермиона оглядывается на часы – почти десять вечера, кого это привело к ней? Она встаёт с места, тут же схватывая с тумбы палочку. Она уже немного отвыкла от неё, пользуясь в основном бытовой невербальной и беспалочковой магией. У двери она слегка мнется, прежде чем открыть защелку, взять ключи и отпереть дверь. Она видит её. Слегка запыхавшуюся, раскрасневшуюся, в идеальной чистой мантии, с винными пухлыми губами и озорным блеском в абсентовых глазах. У её ног – одна дорожная сумка, но Гермиона уверена, что без заклинания Незримого расширения тут не обошлось. Как и без отогревающих чар и чар защиты от дождя. Гермиона так рада видеть Пэнси, что не может вымолвить и слова. Столько ждала! И дождалась ведь! Но Пэнси не медлит. Кто-то же из них двоих должен, правильно? Она резко обнимает её и прижимается к Гермионе, стоящей в домашней одежде на крыльце. Гермиона вдыхает знакомый и жизненно необходимый аромат парфюма Пэнси. Не может оторваться от неё. Пэнси делает пас рукой, и сумка пролетает в дом. Их дом. Она медленно ведёт их внутрь, и замки сами закрываются друг за другом, а после воцаряется тишина, лишь прерываемая тихим сбитым дыханием обеих. - Всё закончилось. – То и дело шепчет Пэнси, поглаживая непослушные кудри. - Я так рада, так рада, что ты всё же здесь. - Правда найти тебя немного трудно, - Пэнси ухмыляется в её макушку, - если только не знать, как разговорить одну змею. У ворота её мантии раздается смешок. Больше нет нужды ждать, надеяться. Пэнси здесь, с ней, целая и невредимая – большего Гермионе не надо. Она уже мысленно пообещала им обеим, что они осуществят все её желания. Что всё будет не как раньше, а куда уже лучше. Они вместе – и это самое главное. - Что же дальше, Пэнси? - Всё, что ты пожелаешь.