Природа его чувств

      «Он изменился» — первое, о чем подумал Танджиро, когда заметил изменение состояния своего друга Зеницу через несколько дней после их первой совместной тренировки. И первое изменение, которое он заметил — его тихое поведение. Нет вечных звонких криков, возмущений и того самого, привычного, шумного и такого родного Зеницу, который в последнее время вёл себя тише воды, ниже травы. Хотя, когда Камадо пытался с ним поговорить, то блондин вёл себя как обычно. «Запах, он изменился. Теперь он пахнет только печалью» — размышлял Танджиро, лёжа на своей кровати уже ближе к заходу солнца.       На соседней койке лежал сам блондин, который тоже был глубоко в себе. «Я справляюсь. Пока я справляюсь. Но Танджиро… Он знает, что со мной что-то не так, но хотя бы не догадывается о лжи. Он слишком добр ко мне, поэтому я обязан держаться, он не должен даже заподозрить о том, что я чувствую. Иначе… Иначе он расстроится и будет во всём винить себя. А он не должен.» — Я устал лежать! Хочу сражаться! Танджиро, пошли сразимся в саду! Сразись со мной! — громко заявил Иноске с соседней койки. — Не буду я с тобой сражаться, — устало сказал Камадо, — тем более мне сегодня сказали, что Незуко наконец проснулась и, по видимому, полностью восстановилась! Я так рад! — уже более оживленно рассказал новость Танджиро. — А ты что скажешь, глупый защитник ящика? — пока Хашибира это говорил, то встал в такую позу, чтобы пальцами указать на собеседника, а сам немного забавно изогнулся. — Прекрати меня так называть, — словно на автомате выпалил безэмоциональный блондин, словно ему даже дела нет до друга, — мне надо сходить к Аой, так что я не буду с тобой сражаться. — Тогда я найду более достойных соперников, чем вы, неудачники!       После этих слов кабаноголовый вышел, точнее выбежал, чуть не снеся дверь. Двое парней так и не сдвинулись с места, ожидая действий со стороны. Поэтому несколько минут Зеницу продолжал лежать на койке и рассматривать потолок, а Камадо наблюдал за ним боковым зрением. — Зеницу, не хочешь со мной сходить к Незуко? Я думаю она будет не против, если ты тоже навестишь её. — наивно, немного радостным тоном, спросил брюнет. — Мне надо поговорить с Аой, не выйдет, — спокойно, без капли эмоций выдавил из себя его собеседник. — Хватит! Да что с тобой? Почему ты такой странный? Что случилось, Зеницу? — не выдержал парень.       От такого резкого шума блондин вдрогнул и быстро прикрыл уши руками. — Со мной всё хорошо! — Даже сейчас ты ведешь себя странно. Что случилось? Ты ведь можешь мне рассказать, ты же знаешь это, — грустно, уже намного тише, сказал Танджиро. — Пожалуйста, прекрати… — тихо прошептал светловолосый, — просто оставь меня уже…       Зеницу сам не заметил, как по щекам покатились слёзы. Повернувшись на бок, он закрыл лицо руками и немного согнулся. «Ну вот, почему я снова разревелся? Я должен радоваться! Ведь Танджиро… он будет счастлив. Он должен быть счастлив с ней, так почему я такой эгоист! Я знал… всегда знал, с самой первой встречи, что он не будет счастлив со мной.» — крутилось в его голове.       Брюнет, не ожидавший такой реакции друга, быстро подошёл к его кровати и опустился перед ней на колени, после чего запустил руку в его блондинистые волосы, нежно поглаживая их. Вторую руку он положил на кровать и опустил на неё голову, прижимаясь к ней щекой. Брюнет глядел на трясущееся тело на кровати и пытался что-то придумать. — Танджиро, с-скажи, ты правда её любишь? — полухрипом прошептал Зеницу. — Что?       Рука на голове блондина резко остановилась. Сам же Камадо приподнял голову и внимательно смотрел на светлую макушку. Удивленный взгляд сменился на смущенный, после помрачнел. — Так, значит ты всё слышал? — грустно шептал он. — Мгхм, — послышалось из-за рукава рубашки.       «Идиот. Идиот! Я полный идиот!» — кричал про себя брюнет. Немного привстав с коленей, он переместил руку с волос на прикрывающую лицо ткань. Отыскав запястья в еще немного большеватой рубашке, Камадо потянул его на себя, тем самым развернув Агацума к себе и открыв его лицо. Влажные дорожки на щеках, мокрые длинные ресницы, сведённые к переносице брови давали понять — всё это давало понять, что Зеницу не на шутку расстроен. — Зеницу, скажи, что ты сейчас чувствуешь? — Танджиро приблизился к лицу блондина, тем не менее оставаясь на расстоянии вытянутой руки.       Заплаканный охотник сглотнул. В это время брюнет уже одним коленом был на кровати, опираясь о неё, а рукой держал запястье возле лица блондина. Агацума зажмурился и отвернулся. «Зачем, Танджиро? Ты ведь уже обо всём догадался, да? Так зачем ты мучаешь меня?» — думал Зеницу, вздрогнув всем телом, когда почувствовал тепло на своей щеке. — Наконец-то. Я понял тебя. Понял, что ты чувствуешь, — с добротой сказал Камадо. — Ч-что?       Блондин в страхе открыл глаза, но увидел совершенно не то, что успел уже напридумывать себе. Он увидел всё такого же доброго, искренне улыбающегося Танджиро. В его глазах не было злости, отвращения или печали. — Прости, прости меня, Зеницу! — его лицо изменилось — улыбка сменилось испугом, — я не думал. Я не хотел, чтобы ты услышал это. — Я не понимаю… — прошептал светловолосый и отвёл взгляд. — Канао, она правда красивая и милая. Но я ничего к ней не чувствую. Совершенно ничего. Я хотел кое-что проверить, поэтому решил сказать ей это. Но я ничего не почувствовал… — Врешь! Твоё сердце билось с такой скоростью, казалось выпрыгнет! — громче сказал Зеницу, после чего потянул руки обратно к лицу, чтобы закрыть его. — Это правда, сердце стучало сильно… И оно так болело, когда я сказал ей те слова. Ведь я понимал, что эти слова звучат так не правильно, звучат не тому человеку.       Камадо вновь убрал руки с заплаканного лица, после чего прижался своим лбом к горячему лбу блондина. Брюнет прикрыл глаза, нахмурил брови и сжал, не сильно, запястья в своих руках. — Прости, я хотел проверить себя. Хотел всего лишь узнать, способны ли такие громкие слова вызвать во мне те чувства, что я испытываю, когда… Когда я с тобой. — Ч-что? — Зеницу открыл глаза ещё шире, не веря своим ушам.       Танджиро медленно открыл глаза. Он улыбнулся так, как не улыбался никогда. С той нежностью, что присуща, лишь когда смотришь на любимого человека. Именно с такой улыбкой Зеницу всегда смотрел на самого Танджиро. — Оказывается, сказать тебе эти слова гораздо сложнее. — Камадо опустил голову рядом с шеей блондина.       «Сердце… Его сердце бьётся в два… Нет! Даже в три раза сильнее, чем тогда, при разговоре с Канао.» — Танджиро, — тихо позвал парня Агацума. — Люблю тебя. Я люблю тебя, Зеницу. Прости за моё идиотское поведение. Я не хотел чтобы ты страдал, я думал, что это не может быть взаимным, и пытался обмануть себя, говоря эти слова Канао.