We met before, but nice to meet you

Кэйю с трудом можно назвать звездой. Всегда есть кто-то, в тени кого он остается. Он талантлив, да, выдающийся человек во многих планах, особенно в том, чтобы знать свое место среди всех. Место, где он эффективнее всего. Это не на виду. Это в тени других светил, потому что его методы стоят того, чтобы оставлять их во мраке. Поэтому он был с Дилюком, но в его тени. Приближенный Джинн, но не рвущийся к верхам и довольствующийся своим местом в углу, откуда видно все. И всех. Тем больше он удивляется, когда исполняющая обязанности Действующего Магистра говорит, что у нее есть миссия, требующая ее личного вмешательства, и что она решает оставить дела Ордо Фавониус в руках Кэйи. Он не протестует и не оспаривает решение Джинн, просто подчиняется, занимая место в ее кабинете со всеми этими бумагами. Это не самое страшное. Худшее — очередная дипломатическая встреча с Фатуи. Его место было в наводящих вопросах и изучении слабостей их, кажется, теперь врагов (хотя на бумагах все в точности до наоборот). В тени. Он говорит, но если бы был еще кто-то, кто станет прислушиваться к его колким фразочкам. Он мог позволить себе это в тени Джинн, а до нее в тени Дилюка, но теперь, когда Кэйа входит в зал переговоров, он понимает, что теперь ему надо посветить. Это скучно, когда ему надо выдавить дружелюбную улыбку и делать вид, что он не нарыл на почти каждого тут хотя бы по одной вещи, которая может скомпрометировать. Они же смотрят на него так, будто впервые видят. Да, здравствуйте, мы виделись раньше, но рад знакомству. Он может надавить тут на кого угодно, но, как сказано, почти. Это «почти» — та самая причина, по которой Джинн так настаивала на этой встрече. Столько переполоха из-за рыжего предвестника по ту сторону стола, прямо напротив места, где усаживается Кэйа, стараясь держаться без обычной его резковатой манеры. «Это надолго. Здесь станет душно», — думает Кэйа, чувствуя на себе взгляды дипломатов Фатуи и их предвестника — Рад видеть вас, дорогие друзья из Снежной, — улыбается Кэйа. Это слишком фальшиво и неправдиво даже для такого человека, как он. Альберих знает, что все слова о дружбе в стенах этой комнаты с этими дипломатами сочатся ядом даже сильнее, чем самая неумело отравленная еда. Он привык к этому, сидя незамеченным, но теперь… Что ж, Кэйа не собирается ударить лицом в грязь, но покажет свой собственный театрально красивый и милый оскал, — сегодня, на этой встрече я буду замещать исполняющую обязанности Магистра Ордо Фавониус, о чем вы были заблаговременно предупреждены. Перейдем к делу. — Да, — говорит Ирина, высокая стройная женщина, у нее тут достаточно прочное положение, все спасибо ее хорошо подвешенному языку. Кэйа знает, что у нее двое детей. Что муж редко ей пишет, а она каждый день ждет почты. Жаль, конечно, но даже такие сведения могут быть полезны, — госпожа Джинн писала, что рыцарей Фавониус беспокоит то, что в городе появился предвестник без всякого письменного предупреждения с нашей стороны. — Да, — подтверждает Кэйа. Он говорил Джинн, что она слишком сильно беспокоится, что не нужно тащить это все на свет, иначе проблем не оберешься. Она всегда обо всем беспокоится. И обостренное чувство справедливости движет ли ею, или что другое, но она все вытаскивает на поверхность. Дело с предвестником — то, что Кэйа предпочел бы оставить себе. В тени. Но вот они оба по разные стороны стола, и молчащий предвестник просто своим видом вызывает головную боль. Самое неудобное то, что о том, что он тут узнал именно Кэйа. Просто зайдя в бар. Не то, чтобы они очень незнакомы. Чуть знакомы, — мы узнали о его присутствии только недавно, хотя, скажем честно, шепот шел уже около пары недель до того, как исполняющая обязанности Магистра направила вам официальный запрос. — Вы верите шепоткам, товарищ капитан, — подает голос предвестник напротив Кэйи, и тот сразу поднимает на него взгляд, чуть щурясь, ловя непроницаемый взгляд голубых глаз. Это просто смешно, будто он не понимал, кто сказал о его присутствии Джинн. — Но вы же здесь, господин?.. Не уловил ваше имя, — говорит Кэйа, и едва держится от улыбки. Это просто комедия уже. Он прочно поймал его тогда в баре. — Я его не бросал, — отвечает колкостью предвестник, — я Тарталья, одиннадцатый из предвестников Фатуи. — Очень приятно, надеюсь, мое имя вам передали перед собранием. Не вижу смысла повторять его, будучи среди тех, кто видит меня не впервые, — отвечает спокойно Кэйа и попровляет свой воротник. Становится действительно душновато от всех этих взглядов и игрищ под солнцем, — раз уж вы решили поговорить со мной напрямую, может, сами и назовете нам цель вашего визита? — Туризм, капитан Кэйа, неужели город свободы так настороженно относится к каждому приезжему? — выгибает бровь Тарталья, и Альберих замечает что-то хищное в его взгляде, казалось бы, открытом. — Что вы, Тарталья, но вы не каждый приезжий, верно? Вы предвестник Фатуи, — Кэйа улыбается ему тепло, не отводя взгляда, да подперев щеку кулаком, за что зарабатывает прищуры от доброй половины присутствующих тут. Что вы, расслабьтесь. — Мы под особой отчетностью? Вот уж не знал, — отвечает капитану Тарталья, выглядит удивленным. — Ни в коем случае, господин предвестник. Вы представитель страны, с которой Монд ведет дружбу уже который год. Не предупредив о своем приезде вы лишили нас возможности приветствовать вас как следует. Вот она одна простая причина, по которой Кэйа просто знает, что стоило оставить это дело ему. Здесь, на официальной встрече, они не могут разыграть карты в открытые. Ни вынуть ножа, ни выкинуть грязный трюк, ни зайти со спины, пока за тобой наблюдает десяток глаз, ловя каждый поворот твоего языка. Если у Тартальи и есть что на уме, то Кэйа теперь вряд ли узнает после такого прямого шага со стороны Джинн. Она принципиальна в этом деле. Даже слишком. Избегает масок, неизбежно надевая их на таких, как Кэйа. Это немного не его. Можно подумать, что именно капитан кавалерии умеет менять маски быстрее и искуснее всех, но к чему маски тому, на чье лицо не смотрят как следует? Зачем маски, когда тебя не видно в тени. Они так или иначе тут есть у всех. Только Кэйа не может понять, какая она у Тартальи? Даже когда они вальсирует вокруг темы произошедшего в приезд Синьоры, не касаясь ее, как ходить по льду и бояться его поломать. И не надо. Под ним убийственно холодная вода. *** — Просто пообещай лично мне, что не причинишь в этом городе вреда никому, ничему, ни единой травинке, — говорит Кэйа, когда делегация покидает комнату, почему-то только оставив Чайльда с Кэйей, сворачивающим подписанные документы. Тому, что он получит в неформальной обстановке, на его поле, он поверит больше, чем пергаменту. — Подписанных документов мало? Я думал, что этого должно хватить, чтобы уверить Ордо в моей безобидности, — теперь Тарталья открыто усмехается. — Тебе надо убедить не Ордо. А меня. Потому что пташки говорят мне о разбитой крыше золотой палаты, рухнувшем Нефритовом дворце и пробужденном яростном архонте. Так сложно просто пообещать такую мелочь, Чайльд? — спрашивает Кэйа, выгибая бровь и обращаясь к мужчине по тому имени, каким он его впервые узнал. — Действительно, мелочь. Если я пообещаю, ты выпьешь со мной? — Еще раз? — Я не распробовал. — По руками, — соглашается Кэйа, привычно присаживаясь на стол под неотводным взглядом предвестника. — Я обещаю. — А еще ты платишь.