Розовое вино

Кирилл очень старается быть хорошим парнем. Он не старался так даже в глубоком детстве, когда ещё верил, что Дед Мороз не дарит подарки непослушным детям. А тогда вера в чудо в нем была ещё велика и не испорчена дорогими подарками без повода и безразличием со стороны отца. Кирилл пытается вести себя как можно более законопослушно и уже готов сам себе выдать значок, один из тех, которые выдают бывшим алкоголикам, когда они перешагивают очередной рубеж своей завязки. На значке Гречкина была бы надпись «не попадал в переделки из-за любви уже полгода». Он даже извиняется перед Громом за своё детское и откровенно опасное поведение. Гром явно в шоке и порывается отвести его на освидетельствование. Кирилл даже не сопротивляется, и непонятно чему Игорь в итоге удивляется больше. Тому факту, что Гречкин соглашается пописать в баночку за тонкой ширмой, или тому, что он абсолютно чист. Но несмотря на все усилия, молодой человек осознаёт, что он проваливается по всем фронтам. Раз за разом он ошибается. Сначала он приезжает на своей дорогущей ламборгини к полицейскому участку, что вызывает бурную реакцию у всех сотрудников отделения. Цветков ещё пару суток ходит за Дубиным по пятам и спрашивает, правда ли он так хорошо сосёт, как о нём говорят, раз за ним сам Гречкин заезжает. Цветкову подозрительно идёт синяк под левым глазом, а Дима подобно Грому начинает носить повязки на руках. Прокопенко искренне уверен, что стажёр медленно, но верно становится вторым Игорем и даже грозится отстранить Дубина от их совместного дела. В тот же вечер парень отчитывает Кирилла и берёт с него клятвенное обещание никогда больше не заезжать за ним на работу. И вообще желательно на его работу не попадать. Особенно путём задержания за опасное поведение или хулиганство. Итогом долгого разговора становится тот факт, что дорогущая ламба уже несколько месяцев пылится в гараже, а Кирилл долго и упорно учится пользоваться общественным транспортом так, чтобы его не узнавали буквально спустя пять минут. Но этого мало. Слава тусовщика, лентяя и полной мрази бежит впереди Гречкина так быстро, что уже скрылась за дальним поворотом. А он всё бежит и бежит, и катастрофически не успевает. Он мог бы стать хорошим спринтером, но марафонец из него просто отвратительный. Следующим этапом изменений ради любви становится полная смена имиджа. Золотые грилзы отправляются на полку вместе с бриллиантовыми серёжками, выбеленные когда-то пряди возвращают себе натуральный каштановый цвет, а глупая татуировка на лице маскируется тональным кремом. Дима лишь недоумённо поднимает бровь, наблюдая, как каждое утро Кирилл старательно замазывает все свои татуировки, но ничего не говорит. Гречкин считает, что он наконец-то движется в правильном направлении и только усиливает свои старания. Кричащая одежда отправляется в глубины шкафа. Теперь Кирилл носит обычные джинсы и футболки, в которых больше становится похожим на обычного парня Кирилла Гречкина, который может находится рядом с таким прекрасным человеком, как Дима Дубин. Но этого ему кажется мало. С упорностью мула парень всё больше и больше становится «нормальным». Он съезжает из семейного особняка и отказывается от содержания на отцовские деньги, чем так сильно удивляет Всеволода Гречкина, что приходится снова писать в баночку и доказывать, что он не пьян и не под наркотиками. Не иначе как по доброте душевной миллиардер отдаёт сыну ключи от крохотной квартирки в центре Санкт-Петербурга, которой требуется капитальный ремонт. Но Кирилл рад и этому. В конце концов Гром живёт буквально в клоповнике, где постоянно гуляет холодный ветер, но Дубин там проводит огромное количество времени, когда они с майором работают над очередным делом. Поэтому парень с невероятным энтузиазмом заселяется в убогую квартирку и старается сделать там подобие уюта. Постепенно Дима остаётся там все чаще и чаще, перетаскивает свои скетчбуки и мольберт. Гречкин празднует свою маленькую победу и продолжает дальше. Он восстанавливается в университете (декан в третий раз предлагает ему пописать в баночку, и, если честно, Кирилла это стало неимоверно раздражать) и даже находит себе подработку. Радость своих успехов немного омрачает тот факт, что работает он всё равно на своего отца, но теперь как минимум никто не может сказать, что ему все даётся просто так и без усилий. Теперь он вынужден стараться, чтобы закрывать сессию вовремя, а его зарплаты теперь не хватает на тот образ жизни, что он вёл раньше. Однако это его ничуть не расстраивает. Рядом с ним любимый человек, ради которого он готов свернуть горы, поэтому ему ничего не страшно. Кроме одного.

***

Дима всё чаще и чаще начинает задерживаться на работе допоздна. Ночует то у Игоря в его отвратительном клоповнике, то у Юли в её тошнотворно-девчачьей квартире. А то и вовсе у Прокопенко на одной с Игорем кровати. Кирилл молчит, но внутри медленно закипает. С Громом у них вооружённый нейтралитет, поэтому лишний раз парень старается не попадаться тому на глаза. Пчёлкина сама смотрит на Гречкина лишь через призму прожжённой журналистки, которая не верит в том, что заядлый тусовщик может стать нормальным обычным человеком, поэтому все те три раза, что они оставались у неё, Кирилл ощущал себя как под прицелом тысячи камер сразу. Из-за этого он начинал нервничать и огрызался, после чего получал от Димы строгий взгляд и просьбу не грубить. Прокопенко и его жена — единственные, кто сразу принимают Кирилла как родного. От этого парень тушуется и жутко смущается. Ему кажется, что он недостоин такого милосердия к себе. Буквально за один вечер он получил столько отеческой любви и заботы, сколько не получал за всю свою жизнь от своего чёртового отца. После этого ужина он полночи всхлипывает над раковиной в ванне, стараясь не разбудить спящего Диму, которому утром рано вставать. Гречкин счастлив от того факта, что у Димы есть самая настоящая семья, которой не было у него самого. Но он понимает, что не вписывается в эту семью. Он чужой для них и всегда будет. Но если его любимый мальчик счастлив, то он будет преданно ждать его каждый вечер чуть ли не под дверью как верный пёс. Пёс, которому не нашлось места в чужой стае.

***

— Я ведь говорил, чтобы ты шёл спать, Кир. У тебя же завтра институт, — Дима возвращается около трёх часов ночи. У него усталые красные глаза и ссадина на щеке. Он гладит Кирилла по голове и тянет в их общую кровать. — Я хотел тебя дождаться. Плохо сплю один, — у Гречкина слипаются глаза, но он всё равно упорно держит их открытыми. И он почти не врёт. Он правда плохо спит без Димы, постоянно просыпаясь от ночных кошмаров. Во снах его почему-то преследует огонь и фигура в чёрном балахоне. — Ну вот дождался, — Дубин улыбается, и Кириллу тут же хочется поцеловать нежный изгиб любимых губ, — Представляешь, Игорь устроил Юле романтический вечер. Мы полдня срезали у роз шипы, потому что Игорь не подумал о них. — Так они встречаются? — с надеждой спрашивает Кирилл. Он не считал себя ревнивым человеком, но Игорь и Юля были одними из самых красивых людей, которых он видел. После Димы, разумеется. И у них обоих была та внутренняя красота и сила, которая влюбляет в себя и привязывает похлеще амортенции. — Уже пару месяцев как. Не удивлюсь, если скоро он сделает ей предложение, — Дима широко зевает как котёнок, накрываясь одеялом едва ли не с головой, — Правда, пока у него с романтическими жестами большие проблемы. Юля каждый раз смеётся. Но я знаю, что ей нравится. Хотя когда она обнаружила Игоря абсолютно голого на кухне с розой в зубах, то очень долго ругалась. К ней как раз мама приехала. Дубин засыпает на половине истории, и Кирилл так и не узнаёт, чем завершилась история с голым Игорем, Юлей и мамой Юли. Не то чтобы он хотел это знать, но, наверное, зрелище было впечатляюще. Гром был высоким как каланча и смотрелся крайне зрелищно, когда не рядился в свои ужасные тряпки. Гречкин не мог похвастаться таким богатырским ростом, да и мускулатура у него не была такой развитой. Но он всё равно был выше Димы, которому вечно приходилось вставать на носочки, чтобы поцеловать Кирилла. Засыпал Гречкин с мыслями о том, что ему тоже стоит устроить романтический вечер для Димы.

***

Долгое время к Грому Кирилл просто опасается подходить. Он стоит на угле дома, где находится любимая шаурмечная Игоря, надвинув на лицо капюшон толстовки, и откровенно переминается с ноги на ногу. В сознании всё ещё свежи воспоминания о том, как тот утыкал его лицом в капот машины и силой удерживал запястья за спиной. Гречкин тогда вертелся как уж на сковородке и ещё месяц щеголял с отвратительными синяками, которые Дима обрабатывал каждый вечер, хмурясь каждый раз, когда Кирилл вздрагивал. От воспоминаний парня отвлек хриплый голос майора. — Ты долго там стоять будешь? — Игорь смотрел прямо на него и протягивал шаурму в полиэтилене. От второй он уже успел откусить солидный кусок. — Я не знал, как подойти, — промямлил Кирилл, совсем не напоминая самому себе того мажорчика, который прямо у здания суда разбрасывалась двусмысленными шутками, за что в итоге получил подзатыльник от Димы и обещание следить за своей речью. — Раньше тебя это не волновало. Всё-таки Димка хорошо на тебя влияет, — майор хмыкает, когда Гречкин забирает из его рук шаву, — Хотя я всё равно не одобряю ваших отношений. Но тут сам понимаешь, я не могу иначе. — Я люблю Диму и плевать мне, что ты там одобряешь или нет, — Кирилл непроизвольно огрызается и тут же прикусывает язык, — Я на самом деле хотел поговорить об отношениях. Ну, Вы же с этой встречаетесь. Игорь молчит некоторое время, кусая шаверму и глотая её, почти не жуя. Кирилл непроизвольно замечает золотое кольцо на пальце. Аксессуар, которого явно не ждёшь увидеть у майора. — Не пялься. Я Юльке предложение сделал. Она даже согласилась. Но если ты хочешь спросить у меня об отношениях, то ты явно мимо, — Гром говорит спокойно, и Кирилл слегка расслабляется. Подсознательно он всё-таки опасается, что майор может в любую минуту уложить его мордой в пол. — Я хочу Диме сделать предложение, — выпаливает Гречкин, хотя совсем не собирался этого говорить. Но почему-то ему кажется, что это то, что он реально хотел сделать уже очень давно. — Долго ты. Я ставил, что ты или свалишь от него через месяц, или утащишь в свой замок зла, чтобы запереть как принцессу, — Гром не выглядит удивлённым. Он вообще почти всегда выглядит слишком флегматичным и спокойным. Кроме случаев, когда он зол и действует агрессивно. — Я его люблю, — Гречкин подсознательно набычивается, смотря на Игоря снизу вверх, — Я никогда не сделаю ничего, что его ограничивало бы. И никогда не буду его менять. Если не хочешь мне помогать, то и не надо. Сам справлюсь. — Конечно справишься. Раз любишь. Ток он боится за тебя. Говорит, что ты совсем странным стал, как воспитанник католической школы после посещения кабинета директора, — Гром даже не ведёт бровью, когда Гречкин фыркает и, круто развернувшись, уходит прочь. Если бы он волновался каждый раз, когда трогательные юноши устраивали ему эмоциональные качели, то давно тронулся бы умом. В конце концов, ему хватает Дубина, который последние пару месяцев боялся, что Кирилл вляпался в какую-то авантюру, о которой не хочет говорить, и поэтому так радикально сменил имидж и стиль поведения. Когда-нибудь до этих детей дойдёт, что они так любят друг друга именно потому, что слишком сильно друг на друга непохожи. А Гром для этого слишком стар как минимум морально. Пусть и Юля смеётся постоянно с этого. Он слишком любит её, чтобы обижаться, и поэтому только ворчит. Он счастливчик, который вытащил золотой билет Вилли Вонки, встретив её.

***

Дома Кирилл долго ходит из угла в угол. Обдумывает слова Грома. Он так хотел быть хорошим мальчиком и не влипать в истории, что буквально перекроил себя. Но Дима этого никогда не просил. Он мог сколько угодно ворчать или отчитывать Кирилла, но никогда не ругался и не устраивал скандалы, даже когда Гречкин загремел на трое суток в КПЗ за антиобщественное поведение. Вместо этого он таскал ему в камеру домашнюю еду и сидел рядом, делая зарисовки в скетчбуке. Он принимал его всегда таким, каким он был на самом деле. Обычный распиздяем без гроша за душой, всего в глупых татуировках и с жуткими грилзами на зубах, золотым мальчиком, который никогда не знал нужды и настоящей любви. Дима дарил ему эту любовь бескорыстно, но Кирилл подсознательно считал, что за всё надо платить, поэтому буквально решил стать другим человеком, чтобы им гордились, заботились и не переставали любить. Этим же вечером он держал в своей ладони маленькую красную коробочку и лихорадочно думал, куда её спрятать, чтобы Дима ничего не заподозрил. Кольцо в коробочке было старым и потёртым от долгого ношения. Он вспомнил о нём буквально в последнюю минуту. Это кольцо ему по секрету передала мама, когда он ещё был маленьким, а мама радостной и здоровой. Она рассказывала, что это кольцо принадлежало её бабушке, и поэтому она отдаёт его Кирюше, чтобы он надел его на палец человеку, которого будет любить. Мальчик был тогда слишком маленьким, чтобы точно понять, о чём говорила мама. Бархатная коробочка была заброшена в дальний угол, и до этого вечера он не вспоминал о нём. Как хорошо, что отец по непонятной причине не перестроил его старую комнату в очередной бильярдный зал. Видимо, он всё-таки испытывал какие-то чувства к своему сыну. До этого Кириллу казалось, что любил он только маму да и то недолго. По крайней мере, после её смерти он слишком быстро начал приводить домой девушек, которые были ненамного старше подростка Кирилла. Не выдержав нахождения в квартире в одиночку, Гречкин ушёл из квартиры и вернулся обратно спустя несколько часов незадолго до возвращения Димы с работы. Охапка роз, которую он купил, не помещалась в руках. Он считал себя немного умнее майора, поэтому специально купил розы без шипов. Но они всё равно неприятно царапали руки. Букет Кирилл оставил лежать на столе в кухне, а сам решительно скинул с себя всю одежду. От неудачного тонального крема чесалась кожа и хотелось поскорее помыться. И лишь после душа Гречкин обнаружил, что забыл взять с собой и полотенце, и сменную одежду. Чертыхаясь, он прошлёпал босыми ступнями до коридора, когда в двери начал поворачиваться ключ. Парень сначала застыл как олень перед светом фар, а потом, вспомнив о коробочке, которую он оставил на кухне, ломанулся туда. Что конкретно он хотел сделать, Кирилл и сам себе объяснить не мог. — Кир, я дома, — Дима легко шагнул в глубь квартиры и, смяв задники кроссов, снял обувь. С кухни слышалось подозрительное шебуршание, в коридоре были отпечатки мокрых ног, а Гречкин никак не показывал своё присутствие дома, — Что-то случилось? Дубин насторожился. Последнее время Кирилл вёл себя немного странно, но Дима списывал это на то, что Гречкину тяжело отвыкнуть от богатой вольготной жизни. Он держался лучше, чем парень думал, но иногда резьбу у него срывало. Как минимум он постоянно огрызался на Юлю, которая правда могла быть иногда чересчур настырной, пытаясь вызнать секреты его отца. — Привет, как работа? — Кирилл оказался на кухне. Абсолютно голый. С охапкой роз в руках. Несколько цветков он явно не смог поднять со стола, поэтому теперь буквально удерживал их своей пятой точкой, прислонившись к столу. Ещё один цветок вываливался из букета, и Гречкин старался удержать его хотя бы языком, смешно скосив глаза к переносице. Хотя картина в целом не выглядела смешной. Она выглядела крайне горячо. У Кирилла были восхитительно длинные ноги, тонкая талия, сильные руки и манящий разворот плеч. Даже глуповатые татуировки ничего не портили, а лишь добавляли шарма. Диме нравилось исследовать их губами. В последнее время он редко их видел из-за большого количества тонального крема, которым стал пользоваться Гречкин. На фоне всего этого великолепия Дубин даже не обратил внимания на то, что в руках у парня розы. Среди всех цветов Дима не любил эти сильнее всего. Ещё в далеком детстве он узнал, что такое аллергия на цветы, когда опухает лицо, течёт их носа, а глаза жутко чешутся и слезятся. — Решил вот устроить тебе сюрприз. Маленький, — Кирилл чувствует себя немного глупо. Стебли, на которых он буквально сидит, неприятно царапают кожу. Коробочка в зажатом кулаке буквально становится мокрой, потому что парень не успел вытереться. — Сюрприз получился, — Дима улыбается и шагает вперёд, чтобы поцеловать своего любимого парня, — Ты очень красив. Хочу тебя нарисовать, как тех французских девушек. — Я хотел с тобой поговорить, — Гречкин выпалил это прежде, чем мозг смог обработать информацию. — Это такой важный разговор, что его надо проводить голышом? — Дима улыбается, подходя ближе и совсем не обращая внимания на то, что глаза начинают чесаться. — Не совсем. Просто ты неожиданно пришёл, и я не успел, — Кирилл старается не оправдываться, переминаясь с ноги на ногу, но всё равно непроизвольно это делает. Решив, что в омут надо кидаться с головой, он резко выкидывает вперёд руку с коробочкой, буквально впечатывая её в грудь Дубина, — Выходи за меня! Дима ошарашенно распахивает глаза и медленно переводит взгляд на руку с коробочкой. Она закрыта, а рука, которая её держит, слегка трясётся. Накрыв руку Кирилла своей, Дубин разжимает чужие пальцы и достаёт коробочку. Его мозг еще не до конца понимает, что только что ему сделали предложение. Кольцо на бархатной подушечке достаточно старое, согретое множеством прикосновений. Не похожа на те ужасно дорогие безделушки, которые обычно встречаются в ювелирных магазинах. Молчание затягивается. Гречкин откровенно начинает нервничать. Роняет ещё пару цветов из рук, пытается как-то ими прикрыться и мысленно желает провалиться под землю. — Ты не согласен? — тихо спрашивает Кирилл, когда они уже пару минут стоят друг напротив друга и молчат. — Конечно же… АПЧХИ! — в одно мгновение Дима начинает дико чихать, пугая Гречкина настолько, что он роняет из рук все цветы, и они осыпаются на пол. У Дубина красное лицо и какие-то воспалённые глаза. Это пугает Кирилла. — Я что-то не то сделал? Ты плачешь? — он ощущает себя клиническим идиотом. Не то чтобы он им не был, но тогда это был скорее образ баловня судьбы. Сейчас же он находится в полной растерянности. — АПЧХИ! — Дима чихает снова и снова, прижимая к себе коробочку. Лишь через пару минут он находит в себе силы прохрипеть, — Аллергия. На розы. Таблетки в сумке. Кирилл в костюме Адама кидается в коридор, где лежит бездонный рюкзак Дубина. Иногда было такое ощущение, что он туда вполне может засунуть огромный мольберт и все свои краски, которые занимают половину всех горизонтальных поверхностей в квартире. Гречкину кажется, что он ищет эти таблетки бесконечно долго. Когда искомый блистер наконец-то попадает в руки, он несётся обратно на кухню, чуть не сбив колченогий табурет, который они использовали вместо подставки для зонтиков. Пока Дима пьёт таблетки, Кирилл собирает по кухне все розы и едва не уходит голым к мусоропроводу. В последнюю секунду он додумывается накинуть на себя плащ парня, который так кстати висит в коридоре. Тапочки самого Кирилла также стоят там, и он не шлепаёт голыми ногами по грязному полу подъезда. Когда он возвращается, Дима уже не чихает и не чешет глаза. Они все ещё воспалённые и слегка слезятся, но, по крайней мере, таблетки уже подействовали. В руках он крутит старое кольцо, словно боится примерить его. — Если ты не согласен, то я не расстроюсь, — неубедительно врёт Кирилл, останавливаясь в паре шагов от Димы, — Я вот тебя чуть не убил. Пойму, если ты откажешься. — Ты же не знал. Да и твой внешний вид отвлёк меня слишком сильно, чтобы я заметил розы, — Дима солнечно улыбается, и Кирилл чувствует непреодолимую тягу его поцеловать, — Конечно же я согласен. И согласен был ещё тогда, когда ты выглядел как мажор Кирилл Гречкин, а не как обычный парень Кирилл, который умудряется сжечь яичницу и поёт в души песни Бритни Спирс. — Я хотел быть лучше для тебя, — голос Гречкина тих и глух. — Ты и так лучший для меня. Я люблю тебя. И твои глупые татуировки тоже. — Конечно я рад, что ты учишься и работаешь, стараешься дружить с моими друзьями и всё такое. Но если бы ты мне не нравился таким, какой ты есть, то я бы не стал с тобой встречаться, — Дима выглядит невероятно взросло и прекрасно. Он совсем не похож на суетливого стажёра, который подобно щенку скакал вокруг Грома. В их паре именно Дима сознательный взрослый, а Кирилл ребёнок, который считает, что любовь надо заслуживать. — Я боялся, что ты меня разлюбишь рано или поздно из-за того, какой я. — Тогда бы это случилось гораздо раньше. Я люблю тебя за то, что ты — это ты. Точка. И никогда не разлюблю тебя за это, — Дима обнимает Кирилла, и у того буквально падает камень с души. Ему хочется радостно кричать и смеяться, бегая по квартире. В эту секунду ему кажется, что он обрёл истинное счастье. То счастье, о котором ему когда-то рассказывала мама в детстве. — И я тебя люблю. — Но за то, что ты снял грилзы, я тебе благодарен. Они царапались, когда… — ДИМА!!! — Прости, прости. Не хотел разрушить момент. Они ведь правда выглядели не очень. — Я подарю тебе пару штук, чтобы ты померил. — В отделе будут в шоке. И как французскую танцовщицу я тебя всё-таки нарисую. Если, конечно, смогу так долго смотреть, не имея возможности прикоснуться. — Обещаю лежать смирно. Хотя бы минут пять точно. — Ловлю на слове. КОНЕЦ (но для них только начало)