Неожиданный фактор

      В присутствии столь властной во всех смыслах делегации у дверей камеры «Объекта два» Кунице было не по себе. Его непосредственный начальник сам по себе умел нагнать жути, а тут столько не менее, а то и более впечатляющих людей разом — и тебе Хокаге, и главный мозголом Конохи, и Шикару Нара, доверенное лицо Хокаге и нынешний стратег деревни, собственной персоной — когда только успел прибыть, и, конечно, господин Итадо. Так много высокопоставленных шиноби Конохи и один ребенок. В глазах Хино все это выглядело диким и неправильным, но всё, что он мог — отчитаться о проделанной работе и ждать дальнейших указаний.        Когда Куница отворил перед высокими гостями двери, Минато впервые увидел ту, которая одним своим присутствием в корне изменила события, произошедшие после рождения Наруто. Намиказе не раз анализировал события той ночи и мог с уверенностью сказать, что если бы не это дитя, то всё произошло бы иначе. С высокой долей вероятности куда более трагично. И Минато до сих пор не определился, как относится к этому ребенку, а прочитанный на ходу отчет, предоставленный подчиненным господина Итадо, ничуть не облегчал ему задачу. Скорее вносил еще больше сумятицы в мысли.       Четвертый  Хокаге решительно вошел в открытую дверь, чуть отступив вправо, давай возможность втиснуться в маленькую камеру остальным, и замешкался, не зная, что делать дальше. В дальнем углу камеры на расстеленном футоне сидел маленький ребенок и абсолютно безучастно оглядывал постепенно заполнявших помещение мужчин. Такое поведение можно было бы списать на шок, если бы девочка не провела в означенном помещении почти трое суток. И все это время, судя по отчету, она была совершенно спокойна. Обычные дети так себя не ведут, это Минато мог сказать с уверенностью, и как подступиться к столь своеобразному гостю он придумать не мог. Но ребенок сам решил его проблему, еще раз оглядев мужчин, когда они зашли, и на этот раз у Намиказе сложилось впечатление, что их взвесили, измерили и… сочли неинтересными. Дальнейшие слова девочки это только подтвердили. — Не Господин. Не второй. Уходите. — И этот странный ребенок вернулся к своему занятию — рисованию кандзи на футоне. Мужчины переглянулись, без слов понимая, что им только что выдали информацию. У ребенка был кто-то, кого окружающие именуют столь вежливо. Не каждый человек удостаивается такой чести. — А что ты делаешь? — Шикару решил взять беседу в свои руки, подходя к девочке и садясь на корточки перед ней, чтобы лица были на одном уровне. После долгой, очень долгой паузы и двух дописанных символов дитя все же ответила. — Жду. — Господина? — Господина. — Легкий утвердительный кивок. — А кто твой господин? Может быть, я помогу его найти или мы подождем вместе?       Девочка наконец подняла голову от футона и посмотрела прямо на Шикару. Но посмотрела так, как на него давно уже никто не смотрел — словно перед ней человек, который совершенно не понимает, о чем он говорит. — Господин. — Сказано было столь безапелляционно, словно это утверждение объясняло все устройство миру самому распоследнему идиоту. На дальнейшие попытки заговорить ребенок не реагировал и наблюдавший на всем этим Иноза просто вырубил ребенка легким ударом. — Что? — На озадаченные взгляды товарищей Яманака лишь пожал плечами. — Проще работать со спящим сознанием, нежели когда кто-то бодрствует. Тем более у детей, — не откладывая в долгий ящик Иноза осторожно опустил руки на голову девочки, погружаясь в ее сознание.         Через какое-то время Иноза вновь открыл глаза и выглядел при этом озадаченным. — Такое структурированное сознание не у каждого взрослого можно встретить. — Подробнее, будь любезен. — Решил уточнить молчавший доселе господин Итадо. —  Каждый разум уникален и, по сути своей, похож на лабиринт. Порой это хаотические спирали с нагромождением образов, порой коридоры кривых зеркал или рёкан с онсэнами и сложность работы заключается в том, чтобы найти во всем этом нужные образы и распутать ту часть сознания, что их хранит. Как клубок ниток. Каждая наша мысль, каждое желание и воспоминание зашифрованы в какой-то образ и лишь найдя нужный можно вытащить на свет желаемое и посмотреть. У детей сознание мягкое и пластичное, они впитывают все как губка воду и если описывать как это зачастую выглядит, то рекомендую представить себе мешанину из цветной каши, игрушек, кунаев, кусочков неба, а сверху уронить шоколадный торт, который стекает искрящейся глазурью.       Минато попробовал представить и поморщился. Наблюдавший за ним Иноза по-доброму усмехнулся. — Потому детское сознание особенно опасно. Затягивает в это как в болото и потом сложно осознать себя и вынырнуть. — Так что с девочкой? —  Итадо знал, что перебивать не очень-то вежливо, но общий принцип работы мозголомов он прекрасно знал, кое-что даже умел и ему куда интереснее было узнать, чем ещё девочка отличается от стандартных детей, ибо она вся была одной сплошной загадкой — ни имени, ни откуда взялась, ни того, как преодолела барьеры в строго охраняемой пещере известно не было. — О, у нее вместо привычного хаоса огромный коридор со стеллажами. Каждый разделен на секции и легко можно найти нужное. Впрочем, — мужчина мгновение задумался, потирая короткую светлую бородку, — возможно, это следствие того, что в жизни ребенка было не так уж много событий.       Шикару вопросительно вскинул бровь, побуждая друга продолжать. — Из того, что я смог увидеть, ребенок рос в какой-то лаборатории, вероятно подземной, из окружения у девочки было только два человека, а доступных для перемещения локаций я насчитал порядка шести. Наиболее яркие образы у чего-то типа оранжереи, ее, я так понимаю, спальни и чьего-то рабочего кабинета. Спальня, кстати, не сильно-то отличается от нынешней камеры, возможно, поэтому ребенок не сильно переживал, ведь обстановка похожа на привычную.       При словах Инозы у Минато сжалось сердце. Он знал, что это не самые страшные вещи, которые могли случится с ребенком в их жестоком мире, но все равно искренне переживал. Тем более, что перед этим конкретным ребенком он чувствовал себя обязанным и осознавать, что четырехлетняя девочка, скорее всего, была для кого-то подопытной было крайне неприятно. — Портреты двоих из окружения? — Итадо Микагэ был уже стар, по меркам шиноби, естественно, а оттого куда более черств душой и не позволял неприятным открытиям мешать работе. — Не смогу. И это самое интересное, — Иноза действительно выглядел заинтересованным, в то время как Шикару и Микагэ были совершенно не рады услышанному. — Либо с сознанием девочки кто-то поработал до меня, либо у них нет лиц. Совсем. Но, — призывно воздетый вверх палец  прервал грядущий поток вопросов, — я не вижу никаких следов ментального воздействия.       Воцарилась недолгая пауза, во время которой каждый размышлял о сказанном, пока ее не прервал хмурый Нара. — А ты можешь посмотреть, как ребенок воспринял нас? — Видя некоторое непонимание на лицах товарищей Шикару пришлось развить свою мысль. — Если Иноза говорит, что ментальных воздействий не замечает, но в сознании ребенка лица люде не запечатлелись, возможно, это просто особенности восприятия. Вы же видели, как она отреагировала на пятерых здоровых мужиков — оглядела и забыла, мы очень быстро стали не интересны девочке. — Мысль. — Довольно изрёк Яманака и приступил к эксперименту, довольно быстро вернувшись в реальность. — Потрясающе! Кто бы мог подумать, что однажды увижу себя обезличенным болванчиком. Шика, ты был чертовски прав. — Иноза всегда был очень эмоциональным человеком, когда мог себе это позволить и сейчас, в кругу друзей, не сдерживал свой темперамент, захваченный увлекательным открытием. — Я слышал о подобных феноменах, но сам сталкиваюсь с этим впервые. И я еще раз посмотрел воспоминания девочки, один из людей в них имеет более четкий образ, полагаю, это и есть таинственный господин. — Плохо, что нельзя опознать хоть кого-то, — Итадо задумчиво пожевал губу и продолжил, — А что насчет ее появления? Ребенок знает, как она очутилась там, где очутилась? — Не знает. Из последних воспоминаний, до попадания к нам, у нее оранжерея, танцующие стены, темнота и боль. Нужно посмотреть по сводкам, вдруг где-то было землетрясение и мы сможем определить район предполагаемой лаборатории. Оттуда уже будет немного проще. — Ну… Если мы более-менее разобрались с ситуацией, то остался последний вопрос — что делать с ребенком? Шинода сказал, что нее довольно хорошо развита система циркуляции чакры и общее физическое состояние тоже более, чем в норме, если не считать травму. — У Микагэ было целых два варианта действий: ликвидировать «Объект два», пока она не выросла в большую проблему или отдать в приют и под грамотным надзором воспитать ещё одного шиноби-сироту.  И ему хотелось в очередной раз убедиться, что следующее поколение шиноби Листа, которое в первую очередь представлял нынешний Хокаге, выросло куда более милосердным, чем был он сам.