MamoUsaWeek2021

      Сейлор Мун бесшумно скользнула в открытое окно. Она даже не запуталась в занавеске, как это бывало во все прошлые разы, и шагнула в комнату, стараясь ступать как можно тише. В квартире было достаточно темно, Сейлор Мун еле разбирала очертания предметов, но упрямо двигалась вперёд по уже заученному маршруту. Она шла осторожно и медленно, но упрямо. Однако уверенности в ней не было никакой.       Теперь, спустя столько времени, ей казалось, что провести подруг и не выдать своих намерений им, порой бывавшим слишком дотошными и беспокойными, было самой лёгкой задачей.       Сейлор Мун сделала ещё несколько осторожных шагов и замерла прямо на пороге.       Он сидел на диване, в главной комнате, в одной неподвижной позе. Смокинга и плаща на нём уже не было, верхние пуговицы рубашки расстёгнуты, виден участок его оголённой кожи. Откинутая на спинку дивана голова и спадающие вниз волосы открывали его обманчиво казавшееся безмятежным лицо — Сейлор Мун знала, что ей только казалось. С закрытыми глазами он выглядел спящим, и пусть совершенно не шевелился, на самом деле вовсе не спал: в какой-то момент его выдали его губы, поползшие вверх и исказившие мужское лицо в хитрой ухмылке.       Конечно, он знал, что она тут, с самого начала.       Это произошло несколько недель назад, почти сразу после событий той роковой ночи. Усаги снились кошмары, она кричала и плакала по ночам, мучаемая нескончаемым потоком воспоминаний. Она была готова воспрянуть духом, вновь увидев Мамору, однако её сердце почти рухнуло, когда его атаки обрушились против них. Усаги вняла советам подруг и приняла решение бороться за благополучие Земли, даже если это означало бороться против него. Однако червячок надежды упорно не желал покидать сердце Усаги, а потому, сама того не замечая, она начала проводить долгие часы за автоматами в «короне», вовсе не для того, чтобы побить очередной рекорд.       Усаги сама не знала, на что надеялась. Она чувствовала себя ужасно глупо и подавлено и постоянно повторяла про себя, что этим никак не исправит ситуацию — никакого чуда не произойдёт. И она почти была готова сдаться, собирая свои вещи и выключая игру, когда двери кафе разъехались, пропуская внутрь очередного клиента. Они бы даже не встретились, если бы Усаги не подняла глаза.       Мамору огляделся вокруг и поймал на себе её взгляд. Они стояли неподвижно, просто смотрели друг на друга, и в глазах Усаги выступили слёзы. Она даже не смогла сделать шаг к нему навстречу, побоявшись, что точно упадёт на дрожащих от радости ногах. Впрочем, вся охота пропала в тот же миг, и Усаги рвано выдохнула, чуть не всхлипывая: глаза Мамору сверкнули неприятным холодом, а губы сложились в усмешку на лице. Никакого Мамору не было — напротив Усаги стоял Эндимион.       С тех пор прошло достаточно времени. Усаги была удивлена всего двум вещам: почему Эндимион не прикончил её прямо там, на месте, и почему не сделал этого во все те многочисленные разы, в которые у него была такая возможность. Несмотря на превосходящее количество, иной раз Усаги была убеждена, что, прибегни Эндимион к какой-нибудь незамысловатой хитрости, он и один смог бы разобраться со всеми пятью воительницами во время их битвы. Он мог даже не убивать их — хотя бы отобрать серебряный кристалл, ведь несмотря на всю мощь, его сила не была способна сломить пропитанного тьмой Мамору.       Усаги также несколько раз задумывалась — правда, только в самом начале, — почему так и не рассказала подругам о той встрече в «Короне». Эндимион не держал, не угрожал и не манипулировал ею. Он просто смотрел и улыбался, наблюдая за тем, как осознание медленно прогоняет с девичьего лица последние крупицы радости, а после подошёл ближе, произнося, как ни в чём не бывало: «Хей, Оданго-атама, я вижу, ты очень рада меня видеть.»       Тогда Усаги ничего не смогла ему ответить. Она боялась, что расплачется прямо там, на месте, и очень не хотела, чтобы он видел её слёзы. Усаги убежала так быстро, как только смогла, однако этот побег не принёс ей ничего хорошего — остаток вечера и весь следующий день она провела в задумчивом молчании, а изнутри её пожирали тревога и сомнения. Наверное, именно поэтому Усаги и рискнула, после очередной битвы погнавшись следом за исчезающим Эндимионом, стараясь не думать о том, что выскажут ей, когда узнают, остальные воительницы, если, конечно, ей будет суждено увидеть их вновь.       За прошедшие три недели Усаги встречалась и расставалась с подругами немыслимое количество раз. И во всякий из них она вспоминала ту самую ночь, когда оказалась в его квартире впервые. Тогда всю дорогу она понимала, что поступает невероятно глупо, а когда ввалилась в его окно, неуклюже споткнувшись о собственную ногу и встретив на себе его надменный и хитрый взгляд, почувствовала себя самым жалким существом на земле. Эндимион поднял её с колен и перехватил так, что у Сейлор Мун не было и возможности на сопротивление. Она почти всхлипнула, представляя себе, как он срывает её брошь и забирает серебряный кристалл.       Впрочем, с тех пор она бывала у него ещё множество раз, а брошь, как и жезл с серебряным кристаллом всё ещё оставались при ней.       — Я полагаю, мне давно пора перестать удивляться твоим визитам. А тебе перестать питать иллюзии, если ты считаешь, что из тебя когда-нибудь смог бы получиться хороший шпион.       Сейлор Мун вздрогнула от звука его голоса и напряглась ещё сильнее. Она знала, наблюдая за его гадко искажёнными губами, что вот сейчас Эндимион обязательно сказанёт нечто подобное, но наконец услышать его голос стало неожиданностью. Нахальный, насмехающийся, но тихий, спокойный.       Усаги не успела ничего сказать — Эндимион всё же приподнял голову и уставился в стену напротив. Его действия почти всегда было невозможно предугадать, рядом с ним Усаги даже боялась лишний раз шевелиться. О том, что он говорил, Сейлор Мун старалась не думать — она почему-то была уверена, что колкость в его словах была вовсе не частью тьмы, а характера, оставшегося в Эндимионе от противного мальчишки. Благодаря ему Усаги всё ещё убеждала себя, что Эндимион и Бака-Мамору — один и тот же человек.       Спустя какое-то время Эндимион всё же повернул голову в сторону воительницы, и она, поймав на себе этот испытующий взгляд, захотела отвести глаза. Но, даже понимая, что в этом ей никто не препятствовал, не смогла заставить себя не смотреть на него.       — Каждый вечер, раз за разом, ты возвращаешься сюда, Сейлор Мун, — сказал Эндимион.       Усаги сглотнула комок в горле, наблюдая за тем, как Эндимион поднимается со своего места. Здесь, в темноте его квартиры, он казался ей ещё выше, и Сейлор Мун чувствовала себя несуразно маленькой и почти беззащитной. Впрочем, несмотря на своё положение, она уже давно не чувствовала себя в опасности рядом с ним.       — Ты приходишь сюда и думаешь, что никакой опасности в этом нет. Ты приходишь и, несмотря на это, спрашиваешь себя, почему до сих пор жива. Почему я позволяю тебе уходить так же свободно, как и врываться сюда, совершенно бесцеремонно, опрометчиво и весьма неуклюже. Ты негодуешь, почему каждый раз, уходя, серебряный кристалл остаётся при тебе, хоть мы оба понимаем, что мне не стоит труда забрать его. Я ожидаю тебя, каждый раз, даже если мы не виделись днём, и ты приходишь, уже не задумываясь ни о том, как это опасно, ни о том, имеет ли это какой-то смысл.       Он подошёл совсем близко, неестественно высоко возвышаясь над замершей Сейлор Мун, и, коснувшись пальцами её подбородка, заставил посмотреть ему прямо в глаза. Она выдохнула, встретившись с ним взглядами, её глаза расширились. Эндимион не спешил продолжать, а Усаги казалось, что ещё немного, и ожидание изведёт её.       Эндимион усмехнулся, наверняка прочитав всё это в её взгляде, но не позволил отстраниться, а наоборот, будто сам наклонился ещё ближе.       — А какой смысл, Усаги? Зачем ты продолжаешь приходить сюда каждую ночь?       Сейлор Мун вздрогнула, услышав своё имя. Эндимион не избавился от своей ухмылки на лице, однако произнёс её имя с таким придыханием, что Усаги готова была поверить ему, чтобы он ни сказал.       — Я…       Усаги хотела спросить у него то же самое, получить ответы на все те вопросы, которые Эндимион будто достал из её головы и наконец произнёс вслух. Но понимала, что за себя-то он наверняка всё знает, а значит, находясь на его территории, у неё не было и шанса.       Сейлор Мун не знала, что и сказать. Эндимион наблюдал за ней какое-то время, а потом усмехнулся и произнёс:       — Сними трансформацию, Усаги.       — Что?       — Сними трансформацию, ты слышала. — Его пальцы всё еще касались её подбородка, не позволяя опустить голову. — Неужели боишься меня, Усаги? Ты делала это так много раз, прямо здесь, а сейчас, когда я задал такой простой вопрос, вдруг вспомнила, что значит осторожность?       Она моргнула пару раз, прежде чем отменить превращение. Усаги задышала прерывистее и чаще, однако Эндимион, вопреки её ожиданиям, даже не коснулся броши. Он лишь одобрительно кивнул и легко, почти невесомо, провёл большим пальцем по её нижней губе.       — А теперь Усаги, скажи мне, зачем ты здесь.       Усаги действительно попыталась задуматься над этим вопросом, однако ничего придумать так и не смогла. Она уже давно поняла, что избавить Мамору от тьмы будет не так просто, поэтому вряд ли приходила сюда именно за этим.       Эндимион снова усмехнулся.       — Чего ты хочешь от меня, Усаги?       — Я… Я не знаю.       — О нет, ты прекрасно знаешь.       Во взгляде Усаги мелькнула тревога. Её руки безвольно висели вдоль тела, ноги разве что не дрожали, но она всё ещё стояла сама. Даже Эндимион никак не удерживал её, она бы могла вырваться, если бы захотела. Могла бы не отвечать на его странные вопросы, не думать об этом и не краснеть перед ним. Но Усаги чувствовала, что по-другому просто не могла.       — Я…       — Скажи это, — повторил Эндимион. — Ну же, что ты хочешь, чтобы я сделал?       — Я хочу… — Усаги запнулась, почувствовав, что задыхается, когда Эндимион снова провёл пальцем вдоль нижней губы. — Хочу, чтобы ты поцеловал меня.       Усаги вспыхнула, когда наконец произнесла вслух. Ей должно было быть стыдно за свои слова и мысли, но под настойчивым взглядом синих глаз она знала, что не могла не сказать этого.       Усаги думала, что это какая-то ловушка. Эндимион уже смутил и сбил её с толку, когда только начал говорить. Она была так беззащитна перед ним, её ничего не стоило убить прямо сейчас, она бы не стала сопротивляться.       Но вместо этого Усаги почувствовала его дыхание на своих губах, а после и поцелуй, о котором сама попросила. Вопреки его тьме, его холодным пальцам на её коже и его ледяному взгляду, губы у Эндимиона оказались невероятно горячими.       Он целовал её долго, сначала осторожно, привыкая, а потом почти безумно, сминая своими губами её. Его рука спустилась ниже, придерживая голову Усаги, а её взметнулась вверх, поднимаясь вдоль плеча и сминая в пальцах рубашку. Эндимион придержал Усаги второй рукой, когда ноги её совсем подкосились, а когда он отстранился, Усаги почти жалобно застонала.       — Итак, — выдыхая, произнёс Эндимион. — Я поцеловал тебя. Что дальше?       Усаги, ещё не пришедшая в себя, подумала, что окончательно спятила. Она всё же вскинула голову, чтобы посмотреть на него снова, но, казалось, Эндимион действительно произнёс это вслух и ждал ответа.       Теперь Усаги по крайней мере была рада возможности уткнуться в мужскую грудь и больше не смотреть в его глаза, но Эндимион быстро это исправил.       — Я не знаю, — повторила громче Усаги.       — Всё ты знаешь, — сказал он.       Усаги опустила взгляд и сильнее сжала ткань на его плече.       Эндимион только хмыкнул.       — Хорошо, Оданго, я дам тебе ещё один шанс.       И он снова поцеловал её, глубже и чувственее, будто стараясь выжечь из их лёгких весь кислород. Когда он отстранился, Усаги застонала ещё больше и сильнее вцепилась в его рубашку, будто готовясь и вовсе порвать. Она хотела даже вернуться в прежнее положение и подалась вперёд, но Эндимион не позволил ей этого сделать.       — Скажи чего ты хочешь, Усаги. Иначе всё это прекратится.       Усаги представлялось невозможным произнести вслух то, о чём просил её Эндимион. Но и прекращать то, что происходило между ними, ей тоже не хотелось. И Эндимион знал это. Как знал и то, что так смущалась сказать Усаги. Несмотря на всё, он терпеливо ждал, смотрел на неё, изучал, но не торопил с ответом. Потому что они проходили через это каждый чёртов раз подряд. И всякий раз ему стоило больших усилий не прижать Усаги к стене прямо так, безо всякого признания, потому что её тело, в отличие от неё самой, уже давно сказало всё.       Эндимион почти начал отстраняться, когда Усаги, растеряв былой запал, что-то тихо прошептала, почти с отчаянием смотря в его глаза. Ему пришлось даже наклониться, чтобы расслышать…       — Я не хочу уходить отсюда, — наконец сказала Усаги. — Я хочу остаться здесь, с тобой.       Усаги боялась, что это ей только показалось, однако она услышала, как выдохнул, в облегчение, Эндимион. Это действительно было чем-то невероятным, ведь он будто только и ждал от неё этих слов, всё это время, а теперь, когда она произнесла их вслух…       Только сейчас Усаги заметила, что с лица Эндимиона окончательно стёрлась злобная ухмылка. Он смотрел серьёзно, теперь Усаги почему-то была уверена, что если до этого Эндимион мог даже издеваться над ней, то сейчас он не был настроен шутить. И он не сделает ей ничего плохого — об этом говорили уже его глаза, продолжающие оставаться отстранёнными, но уже не ледяными.       Когда он поцеловал её снова, уже не задавая никаких вопросов, Усаги показалось, что Эндимион и сам забыл, что они вроде как были врагами. Его нежные, почти отчаянные поцелуи заскользили вниз и Усаги снова поняла, что задыхается. Она готова была довериться ему, прямо сейчас, несмотря на то, что он всё ещё был тёмным, потому что где-то в глубине души знала, что он не способен причинить ей боль.       Готовясь умереть ещё тогда, на руках пробудившейся Серенити, Мамору поклялся, что даже если в его сердце поселится тьма, он никогда не забудет Усаги и сделает всё, чтобы её защитить. Он никогда не коснётся её, пока Усаги сама того не позволит, не причинит ей боль, даже если придётся умереть самому. Мамору поклялся плачущей Серенити, что никогда не оставит её и вечно будет бороться с этой тьмой.       И теперь, наблюдая за ней, доверчиво прижимающейся к нему и целующей не менее отчаянно, он знал, что она была в безопасности. А значит он исполнил своё обещание, и Усаги знала об этом. Пусть и не догадываясь, что он тоже обо всём знал.