Я ангел твой и твой я грех

      Настоящее время.       Было ли то чудом, или же последствием слияния сил, но Айви могла с уверенностью сказать, что её буквально переполняла энергия. Тело гудело и пробирало от множества сильных импульсов. Элмерс дышала полной грудью, словно кислород насыщал нутро новыми приливами мощи. Девушка с изумительной проворностью сумела избежать множества нападок врагов, маневрируя меж столпившейся кучей бессмертных и отражая наносимые удары. Природа Неры напитала тело небывалым потенциалом, она чувствовала каждую незначительную вибрацию воздуха вокруг, моментально реагируя и нанося контратаки. И эта нечеловеческая дикость внушала больше уверенности, нежели страха. Она так увлеклась сражением, что почти затерялась в этих чувствах.       Удерживая воинов на некотором расстоянии от прикованного ангела, овладевая всем их вниманием, девушка по умолчанию никого не подпускала к мужу, давая тому время на регенерацию. Пока что возможности освободить его не было, так как количество противников с каждой минутой росло, пополняясь новыми подкреплениями небесных стражников.       Толпа, до этого лишь рокочущая недовольствами, теперь вступила в противодействие. Словно этот незначительный жест неповиновения колыхнул что-то в душе каждого, задел больную ссадину, вынуждая, наконец, подать голос и отстоять своё право, пробудил в них сокрытую от реальности отвагу. Приверженцы мнения невиновности Эрагона воспылали духом, более не оставаясь в стороне.       А между тем, наблюдая за всем творящимся внизу, Шепфа подошёл ближе к краю и крепко сжал холодный металл ограды. И хватка эта становилась всё крепче - сталь так и грозилась прогнуться под властью длинных пальцев. Лишь теперь он взглянул вокруг, как толпа беснуется ещё больше. И в глазах, наполненных горечью разочарования, отразилось то, как его дети, его создания совсем перестали слышать, упоённые разыгравшимися страстями, поддавшиеся веянию чужого мнения. И это разбивало сердце, окончательно и бесповоротно меняя дальнейшие планы.       Сглотнув тугой ком в горле, мужчина очень тяжело вздохнул, словно ему что-то давило на грудную клетку всё это время. Вздох тот был преисполнен тягостью и отстранённостью. Встреча взглядом с Эрагоном была лишь вопросом времени. И боль от предательства до сих пор неумолимо давила на виски, оседая ядовитой кислотой на языке. Мальчик, которого создатель готов был назвать сыном, неожиданно стал причиной адской головной боли. Всех доказательств, приведённых советом, было более, чем достаточно для того, чтобы стереть имя Эрагона раз и навсегда с уст всех живых существ, запретить даже малейшее упоминание о нём - настолько сильно Шепфа был сражён низменным поступком подопечного. Однако отчего же душа так тревожилась за непокорное создание? И отчего этот предатель так смиренно спокоен, словно и не виноват ни в чём?       Шепфа сжал изгородь сильнее, вспоминая доклад Торендо о попытках вывести упрямца на разговор. Но Эрагон не оправдывался, не пытался объясниться, словно и впрямь ему нечего было сказать. Тогда отчего же зерно противоречий так глубоко проросло в сознании того, кто должен был всё знать и видеть?       Ещё и эта бунтарка, это порождение двух разномастных рас. То, как ведёт себя, как смело заявляет о себе… Это похоже на насмешку над всеми законами мироздания. И как же зла та ирония, по которой судьба одарила дикарку столь миловидным лицом, сильно напоминающим обличие Магнолии. Неужели для него это стало новым испытанием? Сердце рвалось на части от разрушительного сомнения, но мужчина не собирался поддаваться на уловки. Его дочь давно мертва, её кровью напитались сады Рая. И в тех местах растут бессмертные розы, неумолимо напоминающие о прекрасной деве, что готова была пасть жертвой во имя этой глупой любви...       Шепфа с тоской прикрыл глаза, слушая воссоздавшийся вокруг хаос. Мир страдал и оплакивал лучшие времена, а беспорядки внушали тот страх, что переживали бессмертные во время войны между ангелами и демонами. Брат не слышал брата, поддаваясь эмоциям и низменным желаниям. Прикрываясь под масками благодетели, они творили ужаснейшие вещи, так отчего же смертные не будут вести себя также, если даже бессмертные, что должны были стать примером для подражания, подвержены обыкновенным безнравственным порокам?       И с чего он думал, что справится со всем в одиночку? Почему возомнил себя создателем всего?       "Ложь постепенно становится правдой, если искренне веришь в неё, и внушаешь подобное окружению".       И как же это просто - сделать из первородного греха обыкновенную мелочь, переиначив и провозгласив «Секретом». Он не обманывал, они не обманывали – лишь немного недоговаривали… Так кто же в этом виноват?       Неумолимо терзали ум создателя мысли о том, как наверняка криво насмехался над ним брат Шепфамалум, даже из своей бесконечной темницы наблюдающий за каждый неверным шагом, за каждым неуверенным действием. Жаждущий конца всему миру, ждущий своего триумфального и непомерно пафосного возвращения. Рано или поздно это произойдёт, ведь битва зла и добра вечная, ей нет конца и края. Она была, есть и будет.       С тяжёлым сердцем Шепфа принял своё очередное решение. Отнимать жизни было не его стезей, не его однозначно. От того горькая слеза и проложила себе путь по щеке, срываясь в свободное падение, а затем утопая в просторах светлых одежд. Надтреснутое состояние создателя в тот же миг отразилось на природе - по небу поползли кучные чёрные тучи из-за поднявшегося сильного вихря. Намечалось что-то ужасное, чего боялось всё естество этого мира.       "Если одна, лишь одна лишняя жизнь, наконец, оборвётся, тогда судьба многих будет спасена. Мир будет спасён".       Потянувшись к посоху, Шепфа в последний раз взглянул на Эрагона. В тот роковой момент они пересеклись взглядами. Неведение создателя и впрямь говорило о слепоте, которую упоминал бывший верховный серафим. Однако, к сожалению, многие вещи раскрываются слишком поздно, когда пути назад уже нет и не будет, а сотворённое воротить уже не удастся.       Эрагону стало всё понятно без лишних слов. Эти полные тоски и отречения глаза сказали ему куда больше, чем могли вымолвить уста. И мгновенный сигнал об опасности окончательно привёл ангела в чувства. До этого находящийся в некой степени прострации из-за потери крови и нанесённых увечий, мужчина встрепенулся, взирая на жену, которая в пылу боя не упускала ни единого удара, до последнего отвлекая от него чужое внимание.       Крик мужчины потонул в гуле сотен чужих голосов, но до Айви он всё же донёсся краткими непонятными отголосками. Словно красная нить, сплетающая судьбы двух бессмертных, натянулась до предела, до едва ощутимой режущей боли впиваясь в кожу, дёрнув и вынудив Элмерс осечься. Девушка в яростном запале обернулась, обращая взор на супруга. И знакомая картина обожгла подсознание узнаванием, сковавшим жаром всё тело.       «Чёрные клубы затягивали и без того тёмное небо, пожирая когда-то светлые голубые оттенки, словно наливаясь свинцом. Где-то под тяжёлой гладью могучих чернеющих великанов расползались множеством изворотливых змей проблески молний. И с каждым новым броским и совсем не плавным движением небо разражалось адским грохотом. Словно всё бытие мира скопилось на этом участке, чтобы проследить за происходящим.       Поднялся сильный ветер, вторя погоде, хлеща свидетелей по лицу и поднимая пыль с земли. Обрушенные стихиями узорные расколотые колоны были как будто разбросаны непослушным баловнем судьбы с неимоверной силой в разные части острова. Арена, когда-то служившая площадкой для крылоборства, была вспахана, словно по ней прометались гиганты. Где-то виднелись обвалы острова, внизу зияли дыры в облаках, ведущих в жестокий и бескомпромиссный мир смертных.       Посреди этих развалин сгорбившись на коленях сидел ангел. Его когда-то дорогие одеяния были разорваны в клочья, они обрывками свисали с округлых сильных плеч. Пропитанная насквозь кровью, одежда налипала на светлую, практически белую кожу, местами грязную из-за осевшей грязи и пыли. Всё мужское рельефное тело истерзано глубокими ранами, а взгляд его почти безумен.       Стоило ангелу поднять глаза на мучителей, можно было ужаснуться. Это взгляд потерявшего всякую веру и надежду бессмертного. Когда-то статный и великодушный Эрагон, являвшийся подобием безупречности, стоит на сбитых в кровь коленях, распятый цепями, сдерживающими его руки. Светлые волосы растрёпаны и взлохмачены. Глаза приобрели почти такую же черноту, как и небо, сгущающееся над его головой.       – Вы сами погубили всё, что не Вы создали! – сорвалось с его разбитых уст в тот момент, когда глаза засияли адским нетерпением. – Я отказываюсь помогать Вам, так как Вы сами стали глухи и слепы пред теми, кто так громко звал!       Его пробирала дрожь, но Эрагон въедался ядовитым взглядом в невидимого собеседника, держа прямо спину, из которой торчало два потускневших обрубка, когда-то бывшими золотыми крыльями одного из величайших серафимов. Рана от вырванных крыльев уже почти не кровоточила. Вся спина его окрасилась в ярко алый оттенок. Тело его била агония, но Эрагон продолжал испепелять взглядом собеседника».       Помнил ли Эрагон сон маленькой девочки, который мог настолько сильно напугать её, что солёные слёзы в тот миг лились из детских глаз непрерывным потоком? Открытая площадка, ограждённая высокими заборами. Сборище из всей свиты Цитадели. Не было сомнений в том, что на такое представление прибежит все и каждый. Разломленные повсюду колонны от столкновения бессмертных, разруха. А самое главное – затягивающие небо тучи, вдалеке которых метались отблесками первые всполохи молнии.       А дальше всё время мира словно замерло на мгновение, а затем потянулось, как в замедленной съёмке. Могучая кисть потянулась за посохом, сухо и твёрдо обхватили древко длинные пальцы. Взмах - первый раскат грома и метнувшие искры молнии, словно предвещающие ужасный исход сей картины. Воплотившееся в копьё орудие замерцало острым наконечником при вспышке молнии. Неистово грохочущая толпа, воспротивившаяся гнёту стражников, поддавшаяся всеобщему безумию.       И взгляды супругов сплелись, каждый понял, что происходит и что за этим последует. Как множество раз говорил Элиан: будущее невозможно исправить. Он видел его, знал его, но мог лишь сторонним хладнокровным наблюдателем отсчитывать каждую новую оборванную жизнь – горькая участь сосланного в Чистилище некогда способного, подающего надежды провидца.       Свист, с которым рассекло копьё пространство, под новый оглушающий залп, разверзающий небеса яркой вспышкой. И боль, искромётная боль, пробивающая грудную клетку, дробящая в мелкие осколки рёбра. Словно кости не были так крепки, как казалось, а все ткани, окутывающие их – и вовсе пластилин, сквозь который игла пройдёт беспрепятственно. А боль… Она была несоизмерима ни с чем. Любой бы наверняка предпочёл умереть на месте в ту же секунду, нежели чувствовать всё то, что чувствовало бессмертное на первый взгляд тело.       Айви и раньше приходилось видеть кровь. Так какого же она всё-таки цвета? Раньше это был отдалённый ненужный вопрос, ведь на самом деле этот красный багряный оттенок снился ей в мучительных кошмарах. Ей никогда не было интересно, что чувствует человек за мгновения до гибели… Что он испытывает, о чём сожалеет… Ведь это слишком страшно...       Элмерс замерла и как будто окаменела, пронзаемая дикой неутолимой болью, разливающейся по всему телу. Поначалу она даже не поняла, что произошло – стало резко и невыносимо тяжело дышать и даже просто стоять на ногах. Стоило лишь опустить лицо, чтобы взглянуть на торчащее с левой стороны окровавленное остриё, как всё обрело свои места. Она и не знала, что у неё такая багровая горячая кровь – та заструилась вниз по животу, обжигая кожу адским жаром даже сквозь плотную напитываемую влагой ткань. Словно не в силах поверить в то, что это не обман зрения она постаралась прикоснуться к холодному оружию, но тело сковывал такой дикий спазм, что любое даже незначительное движение распространяло мириады болевых импульсов.       Вдох, выдох… Вдох… и она сплёвывает кровь, уже ощущая, как хлюпает пробитое лёгкое. Как сердце тихонько замирает, отбивая свои последние удары. Как нехорошо незримые силы запрещают сделать желанный вздох, обрекая на гибель. Как жизнь утекает так несправедливо скоро…       Былой запал энергичности иссякает, словно река во время засухи. Ноги не слушаются, не поддаются, как и всё остальное тело. Падая на колени, она морщится от не прекращаемой агонии, приносящей ей практически очевидное желание, чтобы всё побыстрее закончилось. Айви ошеломлённо смотрит в глаза Эрагона, словно до сих пор оставаясь под влиянием кошмара из детства. А может быть это он и есть? Может быть всё, что она пережила – это очередной страшный сон? Она через мгновение проснётся, а неутихающая боль тут же оставит её, а Эрагон обнимет и скажет, что всё это глупости и лишь плод воображения? Практически сразу накрывает тоска по мужским тёплым ладоням, согревающим озябшие плечи.       Её взгляд по-детски невинный и полный скорби. Она уже знает, что это реальность, реальность, к которой они шли вместе рука об руку. Айви улыбается, проронив первые слёзы, ведь осознаёт, что и так прожила больше дозволенного и предрекаемого Ванессой.       Звон цепей разверзает возникающую тишь, но Эрагон не может дотянуться до неё, кандалы врезаются в запястья до крови. Глаза его дикие, практически неузнаваемо посветлевшие, в них отражается истекающее кровью тело.       Гул толпы отошёл на задний план, когда в ушах ангела стоял лишь шум и грохот собственного сердца. Накренившись до предела, он ощущал, как вместе с проливающейся кровью Айви, его сердце начинает замирать, испуская сквозь рваные раны остатки жизни.       Элмерс окончательно теряла контроль над телом. Падая на землю, она последние мгновения преданно смотрела на Эрагона, не пытаясь что-либо сказать.       Не будет драматичной речи и грустной музыки, не будет добрых слов, адресованных только возлюбленному, ведь она захлёбывается кровью, не в силах сделать больше ни одного вздоха. Всё, чего она хотела сейчас - это подойти к нему ближе и погладить по щеке, утешить и попросить, чтобы не казнился столь сильно. Ведь Эрагон, который обычно не поддавался собственным эмоциям, теперь не напоминал каменное изваяние - мужское лицо сменяло множество тревожных эмоций, что ему было столь неприсуще. А ей бы так хотелось напоследок увидеть добрую заботливую улыбку, которая была главным оружием против всех её печалей. Или услышать этот глубокий бархатистый смех, который обволакивал душу благоговейным теплом всякий раз, когда ей приходилось его слышать.       Из глаз потекли последние горькие жгучие слёзы, и Айви прошептала ему одними лишь губами «прости». А потом глаза застыли безжизненными стекляшками, переставая излучать тёплое свечение. Пустые кукольные очи так и были сосредоточены на единственном объекте, но более девушку ничего не тревожило. И в этот момент всё внутри бывшего серафима опустилось. Он смотрел на бездыханное тело, не в силах поверить жестокой правде.       В голове всё билось и пульсировало, мужчина балансировал на грани срыва. Шум извне возобновился новой волной, а затем как будто пошёл рябью и жуткими помехами. Он искажённо исчезал с пронзающей голову болью.       Эрагон пытался проморгаться, ошарашенно наблюдая за тем, как с каждым прикрытием век пейзажи видоизменяются, а картинка плывёт. Былые крики толпы уже где-то далеко, их уже и нет. Но зато хорошо слышно природу: как неподалёку журчит извилистый ручеёк, как ветер зарывается в листву, во всю шелестя зелёными кустарниками, срывая с роз бархатистые лепестки.       Открывая глаза, мужчина узнал сады Рая, где он бывал от силы пару раз, не столь часто желая посещать данное место. Ведь попади сюда лишь раз и возвращаться в суровую реальность уже не хотелось.       Озорной смех, слышный, как тот самый свежий ручеек. И светлые волосы, прекрасными локонами ниспадающие вниз по спине. Девушка кружилась с лёгкой улыбкой на устах, прикрывая глаза и морща веснушчатый нос от солнышка, подставляя лицо свежему ветру. Красивая, облачённая в простенькое воздушное платье. Она как будто явилась воплощением самого прекрасного, что могло родиться в чудесном месте.       – Кто она? - задался вопросом Эрагон, хотя и подозревал, что здесь некому дать ответы на его вопросы.       – Это Магнолия. Моя первая и единственная любовь. - Отстранённо прозвучал ответ, а рядом с Эрагоном присел со скучающим видом Отто. Кажется, он даже не взглянул на ошеломлённого ангела, неотрывно наблюдая за кружащейся в непонятном танце девушкой. Взгляд юноши источал восхищение с нотками тихой грусти. И, казалось, что он мог наблюдать за ней вечность.       Очередной порыв ветра подхватил лёгкие полы платья, распушив его, из-за чего юная особа ещё звонче рассмеялась, придерживая юбку, чтобы та не задралась выше позволительного. И несмотря на царящую непосредственную атмосферу, тревога не покидала сердца наблюдателя. И не зря.       Картинка вновь содрогнулась, пошла рябью, замерцала. Словно произошла какая-то внешняя ошибка и проекция, в которую попал Эрагон, изменила внесённые настройки. Отто сжал ладони в кулаки, опуская взор, словно смотреть дальше у него не было сил. Пробирающая дрожь заметно всколыхнула жилистое тело в странных светлых одеждах, обрамлённых птичьими перьями.       – А теперь смотри ты... - шепнули пересохшие от волнения бледные губы. Отто вцепился в подбородок собеседника, вынуждая взглянуть не картинку вновь.       Вместо Магнолии по зелёной поляне кружилась Айви. То же платье, тот же венок в волосах, её смех, родной и знакомый ему голос. То, какой она была раньше, ещё не сломленной горем и страданиями. Горящие глаза, сияние которых поблекло уже давным-давно. Эрагон где-то в глубине своей души всегда винил себя за то, что отчасти стал причиной, по которой девичьи глаза больше не сияли, как прежде. Но здесь она хотя бы была жива.       – Ты не уберёг её так же, как я не уберёг Магнолию. - Опостыло пробормотали безжизненные уста. Пальцы больно сдавливали кожу, но Эрагон не обращал на это внимания, не отрывая взгляда с супруги.       Пение птиц резко смолкло, а царящая вокруг атмосфера уже показалась пустой обманкой. Картина замерла, как будто время остановилось. Не слышно более ни звона ручья, ни голоса Айви. Пустая однообразная картина-картонка, толкни которую, и она рухнет на пол.       Эрагон, не понимая, что происходит, начал озираться вокруг себя, не замечая более подавленного Отто, который исчез вместе со всеми красками данной иллюзии. Эрагон, как и прежде, не способный двинуться с места, мог лишь оглядываться. И когда увидел светловолосую красавицу вновь после резкого исчезновения - тело обдало ледяной стужей.       Девушка распласталась на траве с застывшими в глазах слезами. И новые помехи то показывали отречённый вид Магнолии, то на её месте появлялась мёртвая Айви. Обе глядели на него с печальным выражением лица. А рядом, возвышаясь над бездыханным телом, стояла Нера, отбрасывающая в сторону пустующий сосуд. Капли недопитой жидкости отравляли почву - трава желтела, а после чернела, цветы вяли...       Нера равнодушно осматривала плоды своей работы, мягко поглаживая обвивающую блестящим телом кожу небольшой змеи. Её отсутствующий взгляд прошёлся по Эрагону, а затем она отмахнулась от него, словно от назойливого насекомого.       Эрагона резко отшвырнуло в реальность, как будто всё это время ему и впрямь приходилось быть в другом измерении. И столь жестокий поступок вывел мужчину из себя окончательно. Его словно приложили по голове чем-то увесистым. Тяжело отдышавшись, он вновь дезориентировано посмотрел вокруг, возвращаясь к площади, на которой толпились бессмертные. Картинки реальности и иллюзий переплетались между собой, показывая ему то одно, то другое, не позволяя до конца прийти в чувства. Но одно меж бесконечно сменяющихся картинок понятно раз и навсегда: Айви не шевелится, лежит, запрокинув к нему голову. Не верится, что она покинула этот мир навсегда.       – Она была опасна для этого мира. И получила по заслугам. Грязная кровь остаётся грязной вне зависимости от ситуации. – Подошёл к опустошённому ангелу Торендо. Отчего-то былой маниакальной улыбки не играло на безупречном лице – в его глазах плескалось нечто странное, чего обычно серафим себе не позволял.       "Одна из обвиняемых мертва. Остался Эрагон. Найти маленькую девочку не составит труда. Увы, её ждёт та же участь". - Мысли Торендо практически обрели явь, предугадать их последовательность не столь сложно.       Шепфа же стоял неподвижной скалой. Его удар был точен и лаконичен. Он завершил предрешённое быстро и без промедлений, подчищая одним ловким манёвром ошибки своих подопечных. И теперь, когда одна из помех устранена, стоило бы закончить весь этот фарс. Тогда возможно и толпа уймётся.       Эрагон смотрел на Айви невидящим взором. Всё вокруг меркло и плыло, вновь замедляясь и исчезая.       – Не волнуйся, я сейчас... - прошептали пересохшие губы в пустоту.       Зажмурившись, мужчина потянулся к ней что есть силы - цепи натужно зазвенели, скукоживаясь, но не пуская ангела к супруге. Мышцы напрягались до предела, связки готовы были разорваться в любую секунду. Сквозь боль он приближался, выкручивая себе руки.       А в голове билась лишь единственная мысль: «Не уберёг! Не спас!». Горечи добавляли слова Отто, произнесённые во время своеобразного транса, где он, наконец, смог увидеть возлюбленную своего предка. И легче не становилось, ситуация обретала всё более ужасный поворот.       Айви доверяла ему больше, чем себе, поверила. Всегда оставалась подле него, всегда надеялась на лучшее, пускай порой слишком сильно погружалась в пучину отчаянья. В голове прошёлся весь тот путь от маленькой девочки с ободранными коленями и локтями в саду Адама и Евы до взрослой и смелой женщины, подарившей ему стимул к жизни. Она не заслужила подобной смерти, не заслужила всего того, что пережила.       Эрагон силился достичь своей цели, не слушая уже ни того, что говорил Торендо, ни того, что доносилось из уст толпы. Всё ушло на задний план, оставляя его наедине с болью утраты. Жизнь и судьба слишком несправедливы, но уповать на обратное он не стремился.       Покрытый многовековой пеленой мудрости, он должен был по обыденности подставить вторую щёку. Но не в этот раз. Он слишком много терял, слишком многое пережил. И теперь, когда у него отняли самое дорогое – он не собирается вновь простить и забыть.       Мир поблек, теряя краски, но Эрагон больше не походил на разбитое раненое животное. Он что есть мочи тянулся к Айви, когда суставы грозились выскочить, а мышцы опасно затрещали.       – Не глупи! Разве ты можешь хоть что-нибудь изменить?! - гаркнул Торендо, выводимый из себя упрямством оппонента. - Она мертва! Прими это и смирись!       Дикий крик, похожий на рык, издал бывший серафим, а всплеск энергии, обволакивающий тело бессмертного, взорвался яркой вспышкой. Не пощадила эта сила никого – сбила с ног всех, кто находился в ближайшем радиусе действия. Ещё свежие раны на спине разверзлись новой болью, а затем на поверхность вырвалось шесть огромных золотых крыльев. Драгоценные магические наручи лопнули, рассыпаясь жалкими осколками, освобождая руки мужчины.       Шокированные свидетели происходящего даже не шелохнулись, в то время как ангел подошёл к жене. От него исходил божественный тёплый свет, что сильно выделяло серафима среди всего этого мрачного окружения. Айви не шелохнулась в его руках. Выдернув из груди древко, Эрагон прижал девушку к себе.       На землю наконец упали первые капли дождя, после очередной вспышки молнии. Но ангел не шевелился, словно врастая в землю. Он обнимал Элмерс, притягивая к своей груди. Никто не решался подойти.       Шепфа, глядя на всё это с не меньшим шоком, махнул стражникам и те двинулись на ангела. Нужно было сделать всё быстро и безболезненно, коль уж обернулось подобным образом. Однако новые крылья Эрагона ни на шутку удивили даже самого создателя. Чистота души мужчины говорила сама за себя, тогда ситуация с предательством становится ещё более непонятной.       Пару окружили, и ангелы сужали оцепление, чтобы Эрагон не мог скрыться. Но даже дураку стало бы понятно, что бежать и прятаться он не намерен.        – Шутки закончились. – Заговорил Торендо, направляя на него меч. Он до сих пор чувствовал излишнюю нервозность из-за столь спонтанных событий, которые могли пошатнуть решение владыки.       Бывший серафим даже не отреагировал на небрежно брошенную фразу.       – Это было благословением! У него вновь появились крылья! - закричал народ.       – Порочный душой не мог вновь обрести золотые крылья! - послышались новые крики.       – Оставьте серафима в покое! Это произвол!       – Почему вы продолжаете попытки его убить?!       – Вы сами убийцы! Истязаете невиновных!       Со всех сторон посыпались крики и возмущения, толпа вновь воспротивилась и загудела. Поднялся хаос.       В тот же момент перед Торендо возникла новая фигура - Мелани, облачённая в тёмные доспехи, заградила собой своего друга, обнажая клинок. Откуда она взялась и как пробралась сюда - неизвестно.       – Разве ты не видишь, на кого меч направляешь? Он чище всех вас вместе взятых! - сцедила сквозь зубы дьяволица, будучи на полном готове отражать любые атаки.       Следом за ней подтянулись и другие демоны, оцепляющие небесную стражу в круг. И намерения у них были весьма серьёзные.       – Отойди в сторону! Или ты не слышала приказа создателя? - рыкнул предводитель ангелов, напряжённо поглядывая на немалое количество противников. - Вас всех ждёт смерть за отступничество и неповиновение! Защищаете преступника?!       Эрагон и впрямь был необыкновенным. Всем издавна было известно, насколько сильно ангелы и демоны недолюбливали друг друга. Многие решения верховного совета Цитадели были не по нраву тёмной стороне бессмертия. И что же теперь? Несмотря на всё, что происходило, эти воплощения греховности встали на защиту уважаемого ангела, пошли наперекор всем законам и даже самого Шепфа.       – Мне известно, что он не мой создатель, как и всех демонов этого мира. - Мелани вздёрнула брови, саркастично улыбаясь, - А ещё прекрасно понимаю, насколько профессионально вы сфабриковали все доказательства вины Эрагона. Так сильно мешал вам своей правильностью?       – Да ты ж грязная... - Торендо напал на неё, теряя терпение. И это было сигналом для остальных. В воздухе зазвенела сталь, ангелы и демоны схлестнулись в смертельной схватке. Так что если даже кто-то и хотел исполнить волю Шепфа, у него бы точно этого не вышло - приходилось постоянно отбиваться от наступающих демонов. Мелани привела достаточно бессмертных, чтобы оборвать весь этот порочный круг. Неизвестно, что она пообещала им, но мотивация была весьма ощутима - никто не подпускал ангелов к Эрагону.       И в такой обстановке едва ли кто-то мог заметить, как немного дрогнули пальцы предполагаемого мертвеца. Как тонкая струйка воздуха ворвалась в пробитое лёгкое. Свечение ангела обволакивало супругу, словно по волшебству затягивая рваную огромную рану на груди, которую прикрывала ладонь серафима. Отключаясь от всего остального мира, он был сосредоточен только на Элмерс, пускай делал это и неосознанно. Как по волшебству, на руку сверху легла прохладная ладонь Отто, невидимого для остальных. И он сощурил глаза, подбадривая Эрагона улыбкой.       Лишь когда Айви вздрогнула и резко распахнула глаза, мужчина вздрогнул от неожиданности. Она жадно вдохнула и разразилась диким криком то ли боли, то ли истерики. До этого люто бьющиеся в противостоянии бессмертные шарахнулись в стороны, никак не ожидая подобного поворота. Ведь буквально пару минут назад девушка лежала бездыханным телом, не подавая признаков жизни. Даже Мелани, воплощающая собой истинную невпечатлительную натуру, замерла в шоке.       Озверевшие глаза Айви блуждали по окружению, а девушка продолжала мучительно кричать, порываясь отвергнуть родные объятья, царапая разодранную ткань на месте, где до этого зияла сквозная рана. И лишь когда Эрагон вновь притянул к себе её мечущееся тело, она немного начала приходить в себя, успокаиваясь.       – Айви, не знаю, каким чудом, но всё хорошо. – Подавлял истерику девушки мужчина, чувствуя дрожь во всём теле, и не только её.       Убаюкивающий тон немного сглаживал углы, утешал. Но всё длилось несколько секунд, пока Айви не увидела застывшего на своём месте Шепфа. Был ли он напуган или шокирован? Испытывал ли хоть крупицу каких-либо эмоций? Неизвестно. Одно только стало понятно – Айви мгновенно переменилась в лице. Глаза налились кровью, а на лице взыграли желваки.       – Сколько ещё мы будем терпеть это?! Сколько раз он убьёт нас снова?! – взорвалась яростью девушка, отчуждённо отталкивая объятья мужчины лишь для того, чтобы вцепиться в грудки пыльной одежды. Свирепая, не терпящая более никаких компромиссов, девушка готова была разнести всё и всех в пух и прах.       Абсолютно холодный, неимоверно ледяной взор обдал Эрагона безразличием и разочарованием. И лишь теперь, когда тон женского голоса приобрёл нетипичные довольно звонкие нотки, он заметил изменения и в её внешности. Лик Айви Элмерс угасал, стирался, преображая лицо в нечто более миловидное и кукольное, до боли знакомое.       С сожалением он прикоснулся к любимому лицу той, кто потерял себя, растворившись в другом человеке.       – Что же ты наделала… безрассудная… - прошептал он, не отпуская удерживающих его рук. Перед ним была отнюдь не Айви Элмерс, а совершенно иная личность, преисполненная праведным гневом.       – Так и будешь сидеть?! Так и будет дальше терпеть, как тебе вырывают крылья?! Я почти умерла, понимаешь?! Конец был близок… Он снова пытался убить меня, Отто!       Все шокировано умолкли, ведь девушка обращалась к Эрагону чужим именем, не прекращая вырываться из его рук. Женский крик, словно не подобравший свои тональность и тембр, постоянно сменялся, делаясь то слишком звонким, то непомерно низким. Но он однозначно затрагивал глубинные струны души - наполненный отчаяньем и страхом вперемешку с гневом. Она походила на раненого зверя, что метался по клетке, в панике пытающийся решить: напасть первой или ждать удара извне, защищаясь.       – И ты снова отняла её у меня. Магнолия умерла по твоей вине. А теперь и Айви!       Поток ветра, взъерошивший волосы, словно огладил Эрагона по лицу, ласково и заботливо, не царапая кожи поднимаемым с земли песком. Он смотрел на Неру в оболочке его жены, которая продолжала безучастно глядеть на него. Это, пожалуй, самый ужасный момент в его жизни. Неужели всё так и закончится? Неужели её больше не будет в его жизни? Это слишком жестоко - возрадоваться исцелению, а потом столкнуться с суровой реальностью, в которой Айви Элмерс больше не существует.       Нера же стихла, словно бы слова брата её огорчили на мгновение. Но чёрствое сердце не откликнулось, и она ловко оттолкнула чужие касания, как нечто неприятное.       Царящий повсюду хаос приостановился, все с замиранием наблюдали за происходящим, словно это должно было решить ход истории. Очевидцы не могли поверить в то, что карающая длань Шепфа ослабла и не несла прежней силы и могущества. Он стоял неподвижной скалой, молча взирая на свои создания с высоты помоста.       Девушка с трудом поднялась на ноги, по мере начала каждого нового движения толпа отмирала и начинала дышать. Стражники, всё это время не спускающие глаз с предполагаемых преступников, напряжённо сжимали своё оружие. Их также страшила истина, какую они не видывали ранее. Ещё никогда мертвец не вставал, а здесь произошло настоящее чудо.       Короткий взгляд Неры на копьё, и грудь в тот же миг напомнила об испытываемой боли.       – Если так глуп, я поведаю тебе, братец, истину. Древко это не я воткнула в грудь твоей возлюбленной. – Она ловко поддела лежащее на земле копьё носком сапога, резкий движением подкидывая его и перехватывая в воздухе во время разворота.       Ангелы бросились скопом, желая предпринять хоть какие-то методы устранения опасности. Ведь взмах, который девушка сделала, предполагал подъём копья почти в самое небо. И не сложно догадаться, какую цель Нера преследовала. Посмотрев на создателя, она криво улыбнулась.       – Взять её! Не позволить... - чёткое командование Торендо резко оборвалось из-за волны вибрации, прокатившейся по земле и сбившей ангелов и демонов с ног. И это лишь от одного резкого топота ноги девушки... Ограждения и верхние сооружения невольно дрогнули от такого резкого толчка, как при землетрясении. Толпа, всё это время сопротивляющаяся страже, рухнула наземь как по инерции.       Несмотря на изначально предполагаемую траекторию, в последнюю минуту девушка развернулась, и древко ловко отправилось в другую сторону. Находящийся в противоположной части площадки Торендо едва успел откатиться в сторону. Копьё, что метило точно в голову, разбилось в мелкие щепки о ещё стоящую полу разрушенную колонну, едва не пробив в ней брешь.       – Какого?... – но он не успел закончить, замечая на себе взор карминово красных очей. У Айви были другие глаза, более живые и яркие. Эти же зловещие стекляшки нагоняли ужас.       – Теряю сноровку. Но ничего, я тебя собственноручно задушу. – Спокойно ответила ему злоумышленница, хотя взор вернулся к другой личности, которую она считала изначальной целью. Девушка не сводила с него пристального взора. Улыбка ушла, оставляя в покое неприязненное выражение лица.       – Что-то ты непривычно молчалив, дедуля. - Пренебрежительно бросила она в сторону создателя, вздёрнув бровь. - Не спеши уходить. У меня есть для тебя подарок.       Девушка буквально прошипела последние слова, пристально наблюдая за каждой новой реакцией Шепфа. Занося за голову руку и провоцируя новый приступ агрессии со стороны бессмертных, девушка усмехнулась. Прикосновения к тыльной стороне шеи показались мягкими, но под натиском острых когтей плоть издала неприятные рвущиеся звуки, после чего последовало омерзительное хлюпанье.       – Да что же это творится такое?! – паниковали женщины, вновь прикрывая заплаканные глаза, а мужчины брезгливо отворачивалась. Множество возгласов призывали остановиться, но Нера с абсолютным безразличием копошилась в чужой плоти, явно выискивая что-то.       И лишь один из многих решился остановить весь этот кошмар. Вознося меч, Торендо побежал на неё, готовый вновь оборвать жизнь непрошеной гостьи. Но девушка выставила в сторону свободную руку, воздушным потоком сметая его прочь, чтобы не мешал. Все с ужасом охали и ахали, когда из растерзанной самолично плоти она вытащила шероховатый неприглядный камень. За ним лениво и вязко тянулись кровавые сгустки. Демонстрируя его божеству, она с отвращением произнесла:       – Ради этого дерьма ты позволил повергнуть свой мир в хаос. Ради этой безделушки ты готов казнить невиновного, убить непричастных. Так забирай же его и подавись! – Она, размахнувшись, швырнула камень, и на этот раз в Шепфа.       Публика окаменела и едва не осыпалась пеплом от такого дерзновения со стороны умершей и восставшей вновь бессмертной. Кровавый комок послушно метил в цель, набирая скорость. И в самый последний момент, у самого лица Шепфа, его перехватила дрогнувшая от натиска ладонь Невила, чудеснейшим образом оказавшегося подле создателя. Багряные ошмётки испачкали полы одеяний Шепфа, но тот даже не шелохнулся. Последние несколько минут с момента пробуждения бывшего мертвеца, он не двигался совсем.       – Нера, прекрати это безобразие! Сейчас же! – Строго и назидательно провозгласил мужчина, дрожащей от перенапряжения рукой пряча пойманный предмет под плащом. С лица девушки схлынула вся спесь, когда она побледнела от присутствия мужчины. Словно пристыжённое дитя, она яростно мотнула головой, отрицая всякую возможность компромисса. Более того, она как будто была оскорблена подобным требованием со стороны наставника.       – Нера, ты не должна идти этим путём. Ты ничего не сможешь доказать лишь насилием! – напомнил о себе Эрагон, протягивая ей руку. – Давай уйдём отсюда вместе, как ты того и хотела. Помнишь?       – Ничего ты не понимаешь! Не понимал и не поймёшь! Или снова хочешь запереть в той темнице? Нет уж! – она отмахнулась от его попытки приблизиться, отбрасывая свой окровавленный плащ в сторону. И в последний раз взглянув на ошеломлённого и подавленного Эрагона, взмыла ввысь, да так быстро, что бросившиеся за ней следом ангелы не смогли понять, куда она улетела.       Всё это походило на какое-то массовое помешательство. И кружащие вокруг стражники разделились под командованием Торендо, отправляясь на поиски беглянки.       – Она не могла уйти далеко. Быстро отправляйтесь следом! – командовал мужчина, придерживаясь за больной бок, пропитавший одежду кровью. Кажется, разлетевшееся в клочья копьё всё же немного зацепило его, вонзаясь в плоть острыми деревянными осколками.       Шепфа тем временем осмотрелся вокруг, поднимая руку и вынуждая всех замолчать. Эффект был моментальным - бессмертные стихли.       – Дети мои, пускай груз чужих грехов не обременяет ваши души. Отправляйтесь домой и обдумайте произошедшее. Каждый может извлечь из сегодняшних событий урок. Виновные обязательно будут наказаны. – Но несмотря на то, что каждый услышал его волю, многие продолжали нерешительно топтаться на месте, поглядывая на место недавней бойни. Как теперь объяснить всё это народу - неизвестно, создателю понадобится время, чтобы всё обдумать.       И тем не менее народ начали разгонять, чтобы площадь освобождалась. А последние неохотно, но всё же поплелись, не зная, чего ожидать в будущем.       Дождь прекратился окончательно, знатно напитав почву влагой. Но грузные тучи продолжали угрюмо нависать над столицей, пока не собираясь давать воли свету. Погода словно отождествляла творящийся хаос, предугадывая возникшую угрозу.       Шепфа и Невил молча стояли в паре шагов друг от друга, молча размышляя каждый о своём. Создатель обратил взор на кровавые следы, оставшиеся на одежде укоризненным напоминанием об ошибках прошлого. Все кошмары начинали сбываться, обретать плоть и кровь в лице возродившихся Неры и Отто. Не увидев всё своими глазами, он вряд ли бы поверил в достоверность этой истины, явно бы усомнившись в её подлинности. Ведь он самолично стёр их из этого мира, но по какой-то невиданной причине они вновь способны дышать.       – Тебе не стоило так безрассудно бросаться на передовую, сын мой. – Благодарно обратился Шепфа уже к стоящему рядом Невилу, явно желая разбавить горечь последних событий отвлечённой темой. Но не успел найти подходящей, как собеседник огорошил своим ответом.       – А я сделал это не ради Вас, создатель. – Абсолютно обескуражил творца серафим, жестом показывая на смятённую толпу размашистым движением. – Это было сделано ради них. Я не смог сберечь своих детей, позволил сотворить с ними столь ужасные вещи, ведь был слишком слаб и беззащитен пред Вами. Так хотя бы попытаюсь сохранить мир и спокойствие на время среди бессмертных, созданных Вами и вашим братом. В память о на́шей создательнице.       Что-то в этом отречённом взгляде напоминало мужчине о прошлом, буквально веяло им. И он внимательней всмотрелся в знакомые черты. Может быть он и впрямь стал так слеп, что не видел очевидного? Не разглядел в приближённых предателей.       – Так ты смог выжить… - узнавание пришло само собой, когда Шепфа заметил золочёное марево, разлившееся в очах собеседника. Мужчина разочарованно обронил эту фразу, устало переводя взор куда-то в небеса.       – О нет, создатель. - Поспешил утешить неспокойное сердце владыки Невил, - Вашей любви хватило для того, чтобы я не выжил. Но Ваша же милость позволила мне переродиться. И переродиться моим детям. И если бо́льшая часть наша больше не жаждет возмездия, то сказать подобное за Неру я не в силах.       Шепфа обернулся к мужчине, оглядев его более внимательным взором. Но это ничего не изменило, не внесло ясности. Из-под капюшона серафима показались каштановые волнистые волосы, выбившиеся из собранного хвоста.       – Слишком самоуверенно ты решил раскрыть мне своё лицо, Шут. – Произнесённое прозвище не звучало, как какой-то приятный титул, нет. Тон голоса Шепфа всегда звучал мягко и успокаивающе, но в этот раз былого умиротворения не поступило. «Шут» прозвучало подобно оскорблению, но носитель этого бывшего звания ничуть не оскорбился, даже слегка улыбнулся.       – Хотите предать забвению меня и моё имя? Оставьте до лучших времён. Ведь угрозу, созданную вашими руками и надвигающуюся в одной из самых опасных персон, можем отразить только я и мои сыновья. Потом же мы уйдём и Вы больше никогда о нас не услышите.       Шепфа замолчал, словно обдумывая слова мужчины. И чем дольше молчание продлевалось, тем страшнее атмосфера накалялась среди бессмертных. Ещё чуть-чуть и молнии заискрят между ними.       – Отпустите моего сына Отто. - Требовательный тон серафима оскорбил достоинство Шепфа, но он не подал вида.       Если бы не капюшон, Невил был уверен, что увидел бы разразившееся на лице создателя возмущение. Одни из самых ненавистных ему личностей, были подле него столько времени, а он даже не смог узнать об этом. Подобное фиаско могло разозлить творца пуще прежнего, но мужчина выдержал паузу, после чего спокойно кивнул.       – Освободить Эрагона. - Велел он страже, после обращаясь к собеседнику, - Но его свобода будет длиться ровно до того момента, пока вы не разберётесь с возникшей проблемой. После я решу, как с вами поступить. Нарушители должны понести заслуженное наказание.       Шепфа развернулся и двинулся прочь.       Невил же, не дожидаясь момента, когда он уйдёт, спрыгнул с ограждения наземь, уходя в сторону ангелов, помогающих Эрагону подняться. Обессиленное тело едва не рухнуло на землю, но Шут вовремя подстраховал его, перехватывая под локоть и помогая встать. Эрагон смотрел вдаль. Туда, куда улетела Айви.       – Тебе нужно отдохнуть, Эрагон. У нас слишком много работы. - Оповестил его мужчина, вежливым жестом убирая с лица товарища набившиеся светлые волосы, чтобы ничего ему не мешало.       Рядом поспешно оказалась Мелани, страхуя друга по другую сторону и перекидывая его свободную руку через плечо. Он выдохся и потерял слишком много сил.       – Какого хрена сейчас это было? Что с Айви и как она выжила? – засыпала вопросами друга женщина, но Эрагон не особо охотно отвечал, находясь в сознании из последних сил.       – Я тебе всё расскажу, но позже… Когда угомонится голова… - со сбросом градуса накала ситуации, силы как-то автоматически покинули серафима. И мужчина удержался лишь за счёт поддержки друзей. Его обмякшее тело поволокли прочь отсюда. А лютующий народ постепенно разбрёлся в стороны.       Теперь это стало главным обсуждением в городе.       Нужно было подготовиться к возвращению Неры. От неё можно ожидать всего, что угодно, ведь силы сестры превосходили в совокупности все способности трёх братьев. Даже Имир не был уверен в том, что сможет остановить её, а потому нужен был надёжный план.