So Long Tonight

Туббо переворачивается на кровати, утыкаясь лицом в подушку, в то время как окно рядом с его кроватью отзывается стуком дождя. Прямо под его ухом лежит телефон, из которого звучат звуки мягкого голоса. Голоса Ранбу. Глубокий, но успокаивающий голос, который напевает мелодию какого-то лофи ритма, играющего на заднем плане их звонка. Вместе с пением слышатся звуки набора текста на клавиатуре, и, несмотря на то, что Ранбу наоборот был человеком довольно спокойным, писал он достаточно агрессивно. Туббо любит слушать, как он делает домашнее задание, иногда считая овец во время его пауз между словами и промежутками, когда он пьет воду. Это вовсе не жутко. Сегодня тихий вечер четверга, по крайней мере для Ранбу. Для Туббо, кто живет неподалеку от океана, на улице хлещет дождь, оставляя потоки воды на окне рядом с его кроватью. Время от времени он наблюдает, как падает еще одна капля, прежде чем ее сносит внезапный поток ветра. Для Туббо сегодня утро пятницы. Точнее, два часа ночи в пятницу. На самом деле, его глаза жаждут закрыться, ухватиться за последние рывки сна, которые захватывают его с головой, но его желания важнее. Точнее, его желание поговорить с Ранбу. Поэтому он наклоняет голову ближе к камере, его рука подтягивает одеяло с пчелами ближе к шее. Ранбу все еще напевает себе под нос, что он редко делает в тишине их звонков, обычно начиная подпевать только в середине их стримов или когда они вместе слушают музыку. Туббо прочищает горло, съеживаясь, когда оно немного покалывает: «Бу?» Он сказал это тихо и совсем мимолетно. Туббо вздрагивает, как будто боится, что Ранбу не услышит его. Вместо этого бормотание Ранбу прерывается, и он отвечает тихим голосом: — Туббо? Ты еще не спишь? Он зевает, даже кивает, но понимает, что Ранбу этого не видит. На мгновение он позволяет себе окунуться в теплоту слов другого мальчика, прежде чем улыбнуться. — Не получается уснуть. — В конечном счете, его выдает зевок. Он чертыхается у себя в голове. Ранбу, очевидно, улавливает это, так как сразу же начинает суетиться вокруг мальчика. — Ты зеваешь. Иди спать, Туббо. О боже, он такой милый. Хотя Туббо и не видит его лица, и плевать, что камера Ранбу отключена, наоборот, он может представить себе этот обеспокоенный взгляд из их регулярных звонков. Когда его брови опускаются, а глаза становятся немного больше, на лице появляется явное беспокойство. Туббо хихикает. — Но я хочу поболтать с тобой, — начинает Туббо, тут же заикаясь от того, как многозначительно это могло прозвучать, — Ну… почему бы и нет, здоровяк? Прежний набор текста теперь полностью остановился, прежде чем на другом конце провода послышалось шарканье. Раздаются скрипы, звуки выключения компьютера, а затем, наконец, ткань задевает микрофон, создавая громкий звук, и Туббо отшатывается от телефона. — Ну. Я сейчас в постели, так что мы можем поговорить, да? — Ранбу отвечает, его голос теперь звучит ближе, более лично и более низко, чем при обычном разговоре. От него по спине Туббо пробегают мурашки. Это так интимно, так скрытно. — И мы тоже можем спать вместе. Мы будем спать во время звонка, Ранбу? Ранбу напевает в ответ. — Хм, возможно. Ну да, да, мы вполне можем это сделать. — Улыбка расплывается на лице Туббо, и он утыкается лицом в подушку. Ему требуется несколько секунд, прежде чем он сможет контролировать прилив румянца, который распространился по его щекам, прежде чем он решается ответить. — Хорошо, но ты должен будешь поддерживать разговор. Я устал, я сегодня делал это на твоем стриме. — отвечает он, и это действительно имеет смысл. Как всегда, у Ранбу был еще один стрим, где он просто копался в шахтах, и Туббо был там в качестве фонового развлечения. Он пел песни, неловко флиртовал или просто поднимал случайные темы, чтобы скрыть свои неудобные, голые чувства по поводу всего этого. Ранбу только усмехается в ответ, и сердце Туббо воспламеняется. Шмыгнув носом, он вытаскивает руку из под одеяла и щелкает на «Переключиться на фейстайм?», перед тем, как прикусить свою губу. — Ты не против? — Да, да, конечно. Сразу после этого на его звонок отвечают, и вызов переключается на полноэкранную камеру. В углу-собственное лицо Туббо, а точнее только часть его розовых щек и правое ухо, изображение мутное и неясное из-за приглушенного света в спальне. Он на мгновение задумывается о том, были ли его щеки от природы розовыми, или это Ранбу заставил их стать такими. Как раз говоря о Ранбу, он был так же неясен. Он был во весь экран телефона Туббо, но он мог видеть только его каштановые волосы (необычно пушистые, как и всегда, Туббо хотел потрогать их) и его губы. Туббо сглотнул, нервный смех вырвался из его груди, когда Ранбу ответил ему тем же. — Привет. — сказал парень, и его камера дернулась, повернувшись к его лицу, его глаза, наконец, появились в поле зрения, и Туббо опрокинулся, наконец-то расслабляясь. Свет Ранбу все еще горел, этот чёртов дьявол использовал яркий белый свет, так как он постоянно утверждал в одном из их споров, что белый лучше для зрения, чем какой-нибудь желтый. Его глаза были ясными, слишком серыми, слишком глубокими. Его ресницы были длинными, а глаза выглядели усталыми. Туббо хотелось погрузиться в них. — Привет, — ответил он, — У тебя усталый вид. Ранбу фыркает, смеясь, прежде чем закатить свой единственный глаз, который не закрывала чёлка. — Тебе не следует со мной разговаривать, ты звучишь так, будто собираешься заснуть в любую секунду. - Ранбу парирует, но Туббо просто издевается над ним в ответ, когда они не переставая смеются, уже начиная задыхаться. Туббо наконец зевает, решив расслабиться, оставаясь на ночь с Ранбу, который добровольно согласился составить ему компанию. — Ладно, — зевок, — Бу, ты должен продолжать говорить, хорошо? Ранбу спокойно мычит в ответ, и Туббо вдруг начинает волноваться, что не услышал часть его слов, так как они молчат в течение следующих нескольких минут. Наконец Ранбу напоминает о себе: — О мой бог, мы разговариваем уже около двенадцати часов. Туббо требуется некоторое время, чтобы полностью осознать это. Тот факт, что он может проводить с ним часы напролёт. Ему просто не хочется уходить. Независимо от того, как долго это может продолжаться, он определенно признает, что не хочет прекращать с ним разговаривать. Туббо просто шепчет: «Господи, здоровяк.» Камера по-прежнему направлена ему в лицо, поэтому вместо этого он прижимает ее к стене рядом с собой, где его легче увидеть практически в полный рост, но зарывается в одеяло. Благодаря своим неудобным наушникам, тем самым, которые он презирает носить в любой другой день, он все еще слышит тихий голос Ранбу. Часто между ними возникает спокойная тишина. Всякий раз, когда нет ничего, чем можно наполнить разговор, атмосфера становится уютной. Однако Ранбу, похоже, это не очень нравится, так как он имеет тенденцию прорезать тишину странными звуками, что сделал и сейчас. Он опять что-то напевает, и Туббо кусает губу, когда смотрит, как Ранбу покидает вызов фейстайм, и его камера становится размытой.  — Вернись, я тебя не вижу. — Он пододвигается ближе к стене, в конечном счете, становясь ближе к камере. Ранбу немедленно отвечает: — Одну минуту, мне кто-то написал. Внутри Туббо зарождается озорная идея, возможность подразнить этого парня до чертиков. — Ух ты, Ранбу, не могу поверить. Переписываешься с кем-то еще, пока разговариваешь со своим мужем? Настало время еще одного развода? Почти в следующую секунду Ранбу начинает лепетать и возвращается к звонку, его камера трясется, когда Туббо начинает хихикать. — Честно говоря, это было не очень приятно. Туббо хихикает еще громче. Они продолжают болтать, рассуждая обо всем, что приходит на ум, и Туббо все больше и больше желает, чтобы Ранбу не был настолько далеко. Они смеются над каким-то глупым фактом о рыбе, который Ранбу преподнес как урок для Туббо, окончательно заставляя его задыхаться от смеха. — Хей, ты ведь можешь приплыть сюда, понимаешь? — говорит Туббо, в конце предложения его голос немного искажается, это трудно уловить, не прислушиваясь. Но не для Ранбу, он привык это делать. — Э-э, ты имеешь в виду Великобританию? — он смеется над этим, Туббо видит, как его лицо немного двигается, прежде чем он успокаивается. — Да, знаешь, просто приплыви сюда. — Туббо пытается объяснить, — Разве это не гениальный план? Просто схвати первый попавшийся поплавок, Бу. Ранбу фыркает на это, ерзая на своей кровати. — Знаешь… Я так и не научился плавать. — Что? Вообще? — Он повернулся в постели, хихикая. — Вообще. — прошептал он в ответ. Что-то настолько интимное, находящееся только между ними, заставило сердце Туббо встрепенуться в очередной раз. Он закрыл глаза, прекрасно зная, что Ранбу может видеть его отсюда. Зная, что он видел, как Туббо отчаянно зажмурился, с ясным пониманием того, что если он увидит пушистые волосы Ранбу или его розовые потрескавшиеся губы, или, черт возьми, его чистую кожу, он разрыдается. Но Ранбу никогда не перестанет давить на слабые точки. — Туббо? — тихо спрашивает он, снова переходя на тихий шепот, и названный парень чувствует, что его принижает его лучший друг. Но он не отзывается, а остается упрямым, уткнувшись лицом в одеяло. Однако внезапно приходит осознание, что он один. Независимо от того, сколько часов они проводят вместе в звонке, независимо от того, сколько раз в день Туббо зовёт Ранбу, смеется, бессвязно бормочет, его здесь нет. И это больно. В то самое время, когда он верит, что нашел свою вторую половинку, человека, который готов исследовать все уголки его сердца и продолжать любить его до бесконечности, он оказывается за тысячу миль от него, за океанами. И все же он борется со своей безответной любовью, с этим жгучим ощущением, которое пожирает его изнутри каждый раз, когда он слышит смех Ранбу, каждый раз, когда Ранбу разговаривает с ним так, будто он безумно счастлив. Каждый раз, когда Ранбу изо всех сил пытается объяснить и перевести какую-нибудь шутку из «Офиса» на человеческий язык. Каждый раз Ранбу проявляет к нему терпение, которое не проявляют многие. Именно Ранбу слушает все, о чём он говорит и не упускает ни единой детали. — Знаешь, — начинает Туббо, его голос дрожит, как никогда, он даже сглатывает в конце, чтобы взять себя в руки, — я очень, очень хочу, чтобы ты был здесь. Обычно он не такой. Конечно, он не говорил импульсивно, он склонен болтать как наедине, так и на публике, но он явно не из тех, кто выпаливает такие сентиментальные вещи. Однако, если бы Туббо без необходимости выпалил все свои чувства к Ранбу, он бы никогда не услышал, как сильно он хочет его поцеловать. — Да? Я тоже. — его мысли прерывает другой дрожащий голос. Туббо на мгновение задумывается. Ох, чёрт возьми. — Послушай, хорошо? Я очень хочу, чтобы ты приехал сюда. Меня больше не волнует, что ты такой гигант, такой гигантский! Такой слендермен… Я не знаю, о мой бог, мне просто грустно, что ты не можешь приехать сюда. — Туббо изо всех сил пытается объяснить то, о чем думает, даже не зная, что это за чувства. Возможно это просто привязанность, или лёгкая влюбленность, которую Туббо мог вполне оставить на потом. — Я просто, — в этот момент он слегка повышает голос, его тон заглушает раскаты грома, который, не стесняясь, шумит снаружи, — Блять, я просто хочу, чтобы мы могли что-то с этим сделать! — В этот момент его голос затихает, энтузиазм и гнев по отношению к самому себе угасают в тот момент, когда он видит, как опускаются глаза Ранбу. Хотя камера дерьмового качества, и Ранбу не купит другую, легко заметить, что тот явно расстроился. Горький привкус остается у него на языке, и он делает глубокий вдох. — Мне очень жаль, Ранбу. Я не имел в виду это- Молчание звенит между ними, пока Ранбу не подает голос: — Я тоже хочу тебя видеть, Туббо. Туббо кивает вместе со словами, к этому времени он уже удобно устроился в куче своих одеял, и единственное, что выглядывает — это его голова и глаза, которые отчаянно пытаются избежать встречи со взглядом парня в телефоне напротив. — Я хочу смотреть с тобой фильмы в каком-нибудь кинотеатре, который почти опустел или закрыт, потому что ты этого хочешь. Я хочу поплавать с тобой в океане, как бы я не ненавидел глубину. Я хочу пойти с тобой в «Теско» и сделать дурацкий видеоблог, — Он делает паузу, — я хочу встать рядом с тобой и сравнить наш рост и наши руки, — он тихо смеется над этим, — я хочу сделать с тобой кулинарный стрим и научить тебя готовить американские панкейки, я хочу… Боже, у меня в голове так много всего, что я хочу сделать вместе с тобой. Туббо делает глубокий вдох, его разум заполняют картины, где они с Ранбу занимаются всеми этими делами, вместе улыбаясь, держась за руки, и это заставляет его тихо хихикать. -Да? Это правда? — Туббо интересуется, практически шепча. И Ранбу кивает в ответ на его слова. — Для этого и нужен брак, верно? — риторически спрашивает Ранбу, но Туббо все еще чувствует склонность ответить в какой-то саркастической манере, но решает не делать этого. — Да, это брак. — на мгновение он действительно задумывается об этом. И, если честно, он был бы не прочь выйти замуж за Ранбу. Он бы не возражал против многих вещей, если бы это было связано с Ранбу. Через несколько мгновений он, наконец, смотрит в камеру, осмеливаясь встретиться взглядами. И Ранбу смотрит на него. Оба его глаза смотрят прямо сейчас, своим спокойным, нежным взглядом. Его чёлка все еще спадает на лицо и такая же длинная, как всегда, он безумно хочет провести по ней руками. Не говоря уже о том, как мягко он выглядит в целом, как мягко он смотрит на Туббо. Туббо на минуту смущается, а затем улыбается. Протянув руку вперед, он кладет телефон рядом с собой, рядом с подушкой, как и в прошлый раз. Он все еще слышит, как Ранбу о чем-то бормочет, и сам что-то бормочет в ответ. — Знаешь, Бу. Когда я увижу тебя, я высоко прыгну. А ты должен будешь поймать меня, понял? — спросил Туббо, уже зная ответ. — О боже, я должен буду поймать тебя? — Он рассмеялся своим характерным хриплым смехом, как и всегда, и Туббо подхватил его. Они хихикают, продолжая говорить друг с другом, иногда флиртуя, прежде чем сонливость, наконец, берет верх над Туббо. Эмоции, которые он испытывал раньше, угасли в его голове, заставляя его поддаться сладкому сонному забвению. А ещё у него был голос Ранбу. Возможно, голос любви всей его жизни, находившийся совсем рядом, под ухом, что-то напевая. Это кажется завораживающим, но таким реальным. Они определённо справятся с этим. И даже если Ранбу уставился на Туббо сразу же, после того как он заснул, слушая его размеренное дыхание; даже если он прошептал «Спокойной ночи, Тоби» — это то, что должно остаться в тайне.