А она взяла и вышила его мечту на полотне

      Ладно. Признаю. Сглупила. Не надо было экспериментировать. Каюсь, хорошо?       Я попыталась сделать глубокий вдох, чтобы хоть немного успокоиться, но ожидаемо, ничего не вышло.       Ох, да бросьте! Вот откуда мне было знать, что сделав всего каких-то жалких два шага от кровавой лужицы меня затянет в какое-то тёмное пространство, в котором мне даже мизинчиком пошевелить трудно!       Это что, кара Божья? Но за что?! Сколько себя помню – всегда была приличной кроткой девочкой. Никому не хамила, не грубила, бабушек через дорогу переводила, кошек бездомных с заднего двора кормила, мусор исключительно в мусорное ведро относила. Поэтому повторяю свой вопрос: «За что мне все эти испытания?»! Напоминаю, что это меня чуть ли не с пелёнок изводили, недолюбливали, хорошо хоть до рукоприкладства никто не доводил, однако от этого не легче! За сим, какого, я извиняюсь, хрена?!       Так, секундочку, а чего это я такая эмоциональная? Ещё ж не так давно была как удав спокойна настолько, что меня даже собственные внутренности, будь они тогда там, скорее всего не впечатлили, а сейчас что? Откуда столь внезапный вброс адреналина? Ой, вот зря вспомнила про свои последние мгновенья на земле. Что-то меня мутит…       «Меня мутит?» - стоило этой мысли промелькнуть в моём сознании, как в голове что-то щёлкнуло, и в тот же момент я непроизвольно начала анализировать, сосредоточившись на своих ощущениях. Хотя сделать это было неимоверно трудно. Каждый раз, когда я пыталась думать о чем-то сложнее чем «2+2=4» мой разум, как будто застилала пелена, через которую не пробиться, и я отключалась. Тем не менее, времени на адаптацию у меня было предостаточно, пусть точную цифру я и не назову.       Адреналин - предвестник начинающейся паники. Чувство тошноты из-за неприятной картины собственной кончины. Странная неприятная теснота, мешающая разогнуться и выпрямиться в полный рост. И одно единственное приятное ощущение – тепло, исходящее, казалось бы отовсюду. Оно не было обжигающим, как, например, пламя костра, по ощущениям скорее чем-то напоминает ванну с горячей водой, в которую можно окунуться с головой. М-м, пожалуй, это даже приятно. Ещё бы возможность открыть глаза и убедиться, что я не в адский котлах отмокаю, и было бы чудесно. Но это же не главное, верно? Как там было? «Я чувствую - значит, я живу», правильно ведь?       Не знаю точно, сколько прошло времени, но предаваясь этим бесполезным думам, нацеленных на моё моральное успокоение и осознание того, что я вполне себе могу быть жива и здорова (хотя что первое, что второе пока что под сомнением), меня слегка занесло, поэтому далеко не сразу подметила, как что-то поменялось.       Всё началось с едва уловимой тряски, за ней последовало ощущение, словно меня положили под пресс. Долгое время, у меня было чувство, что кто-то или что-то желает меня расплющить, но, как оказалось, это было не самое страшное. Вскоре ощущения вновь сменилось и меня стало… Я даже не знаю как описать, как будто то ли выталкивать куда-то, то ли наоборот засасывать. Меня постепенно толкало куда-то вниз или вверх, без понятия. Было ясно лишь одно - это больно. Поэтому, разумеется, ничего кроме дичайшей паники подобные процессы у меня не вызвали.       Нет-нет-нет, я предпочту остаться в этом тёпленьком местечке, даже не имея понятия, где конкретно нахожусь, чем вновь окажусь непонятно где! Оставьте меня в покое уже! Хоть раз за долгие шестнадцать лет, каждый день из которых казался мне медленной пыткой, можно мне немножко побыть в тишине, чтобы меня не трогали, ничего не требовали, просто... отстаньте!       Однако как бы я не сопротивлялась, не желая покидать своё новое пристанище, не смотря на своё «удобство», дарившее мне не только тепло, но и чувство необъяснимой безопасности, никто не собирался меня слушать.       Бесполезно. Даже пытаться не стоило. Кого вообще интересует моё мнение? Как обычно.       Давление стало ещё сильнее, а затем всё резко прекратилось, наступила тишина, кожу объяло холодом, захотелось поморщиться, вот только ощущение резкой боли не позволило мне сделать этого, вырывая из моего рта громкий вскрик.       Вот тогда-то и настал момент, когда я смогла, наконец, открыть глаза.       И сразу же их закрыла!       Яркий свет резанул по чувствительным глазам, заставляя инстинктивно зажмуриться и поберечь зрение.       Первой мыслью была догадка, что я каким-то чудом выжила и сейчас в больнице. Но ей было суждено разбиться в дребезги, когда я уловила едва различимые, словно шли из под толщи воды, голоса. Судя по звучанию, женские. Это вполне могли быть врачи или медсёстры, вот только не думаю, что кто-либо из них мог спокойно поднять мою тушку в 43 кг, какими бы сильными они ни были, а судя по ощущениям меня сейчас куда-то именно что несли. Это ощущение невесомости было мне неизвестным, чужеродным, неприятным, но я не могла ему сопротивляться, не имея возможности двигаться. Поэтому я приняла решение просто пустить всё на самотёк.       Тем не менее, желание проверить и убедиться во всём самолично никуда не испарилось, вот только памятуя прошлый опыт, вновь открывать глазки я не спешила. Вместо этого прислушалась. Вот только, и это оказалось тщетно. Ведь смысл того, о чём говорили эти женщины, а судя по голосам их было всего двое: один явно принадлежал даме в возрасте, другой же был тонким, прерывистым, словно его обладательница только-только пробежала марафон, а сейчас старается отдышаться, был мне не понятен. И ладно бы, до меня доходили лишь отрывки фраз, так нет же, язык, на котором они общались, был стопроцентно иностранным. Что-что, а родную русскую речь, я узнаю даже в полуобморочном состоянии!       Что-то сомневаюсь, что меня отправили за границу ради операции. Думай, голова, думай! Так как тело по-прежнему не имеет возможности двигаться, голова – моя последняя надежда!       Но вот на что?       Эх, ладно, была не была!       Спустя несколько минут, хотя может и больше, безрезультатных дум, я вновь решила предпринять попытку разлепить свои прекрасны очи и хотя бы так оценить ситуацию, которая пока что не внушает оптимизма.       Осуществить задуманное оказалось не так-то просто как в первый раз. Глаза ощущались слипшимися, ресницы словно примёрзли друг к другу как во время зимы. Но мы русские к подобным казусам и вывертам погоды привыкшие! Как-то раз я потопала в школу при -30 градусах, потому что воспитатели посчитали мороз не достаточной причиной для отсутствия на уроках. И ничего, живая, как и те двое несчастных, которым не повезло проторчать двадцать минут в моём обществе, пока нас не отпустили по домам. Значит, и сейчас прорвусь! Кстати, а ведь уже не так холодно как раньше, и если подумать довольно мягонько. Странно, но меня отчего-то начало клонить в сон. Неужели непроизвольно расслабилась?       Я бы с радостью окунулась в сладкие объятия Морфея, позволив ему унести меня к сахарным облакам и розовым поняшкам с развивающейся радужной гривой, но в этот момент мне поспешили напомнить, что день потрясений и необычных ощущений ещё не окончен, наоборот, в самом разгаре! А если конкретнее, кто-то очень настойчиво пытался просунуть что-то округлое и гладкое в мой рот. Боже, всё-таки оставаться столь долго наедине со своими мыслями – это пугающе, вот уже и пошлятина какая-то в голову лезет!       Я, как могла, билась за своё достоинство и крепко сжимала губы, однако этого кого-то извне подобный расклад не устраивал от слова совсем. Поэтому спустя минуту я ощутила давление на щеках, заставляющее мой ротик открыться и обхватить нечто круглое и тёплое губами. В тот же момент я раскрыла ещё одну странность сегодняшнего дня, или вечера, сиё мне не ведомо, у меня присутствуют сосательный рефлекс! А ведь от сосок детей в первые годы жизни отучают или даже раньше, по младшим воспитанникам знаю! Погодите-ка…       Нет-нет-нет-нет-нет…!       Стоило по горлу потечь тёплой жидкости с молочным привкусом, как мои глаза распахнулись от осознания…       И вот спустя ещё несколько минут в небольшом, но уютном домике в шесть татами у окраины деревни в двух шагах от широко раскинувшегося леса, раздался оглушительный, первый плач новорождённого дитя.       Клан Сенджу пополнился ещё одним маленьким человечком.