Узы

      Джун бежала с товарищами, пока Норитоши не дал команде знак остановиться.       — Здесь расходимся, — коротко изрёк он. — Дальше ждём сигнал от Момо. Или того, кто найдёт сосуд раньше.       — Что вы задумали? — выпалила Джун на одном дыхании.       — Для тебя задача та же, — отрезал Камо, и Омори сжала зубы, сдерживая рвущиеся наружу возражения.       Потому что на самом деле она не могла сказать ничего существенного. Помогать не собиралась, пытаться отговорить — не имело смысла. Оставалось только ждать, невзирая на жгучее желание вмешаться.       «Меня это не касается», — убеждала себя Джун, огибая заросли и силясь не оборачиваться. «Не касается».       Одной рукой она вытащила катану, в другой сжала нож. Раз уж она всё равно здесь, стоило хоть как-то развлечься с проклятиями. Можно считать, то было ей вместо пробежки, помогавшей избавить голову от тревожного клубка мыслей. А в данный момент черепную коробку так и норовило разорвать изнутри. Омори находила это в некоторой степени забавным. Будь она обычным человеком, сейчас, быть может, поспособствовала бы появлению нового проклятия. К счастью, проклятая энергия в её теле исключала такой вариант.       К счастью?       Как знать… При таком раскладе за ней никогда бы не прислали Юсуке. И тогда, возможно, Джун была бы мертва. Как её мать.       Только вот Омори сомневалась, что Юсуке пришёл именно за ней. Скорей всего, то было лишь стечение обстоятельств. Шаман выполнял свою работу: изгонял проклятие. И обнаружил ребёнка с проклятой энергией. За всё время Джун не решилась спросить, как всё было на самом деле. А зря, ведь теперь её вообще лишили возможности узнать правду.       Впереди раздался стрекочущий вопль:       — Куда ты идёшь?!       Омори вскинула голову. В паре шагов от неё с крыши пристройки спустилась мухоловка. Только проклятие смотрело вовсе не на Джун и обращалось не к ней — напротив, за проклятым духом, стоял Панда.       — Эй! — окликнула Джун, надеясь отвлечь соперника, и замахнулась. — Пригнись-ка на минутку.       Уловка не сработала — Панда подпрыгнул и лёгким движением лапы изгнал мухоловку. Джун не рискнула промахнуться и попасть ему в глаз. Она знала, что не причинит вреда проклятому трупу, но хорошенькую мордашку портить не хотела.       — Опусти нож, — попросил Панда.       — Ты отбираешь мои очки.       — Таковы правила.       Джун бегло оглянулась, ища пути к отступлению.       — Слушай, мы же можем притвориться, что не видели друг друга?       Панда, как ей показалось, — сложно было читать что-то по его звериной морде — задумался.       — Так директор Гакуганджи приказал убить Итадори?       От растерянности Джун на миг потеряла дар речи. Ей не хотелось говорить об этом. Не хотелось ничего отвечать. И уж тем более — строить из себя благодетельницу, которая попыталась предотвратить убийство. Потому что она прекрасно понимала, что не сделала ничего существенного.       — Мы здесь вроде не болтать собрались, — одёрнула Омори и встала в стойку.       Но, даже несмотря на готовность, увернулась от удара лишь в последний момент. Не теряя времени, она сманеврировала и метнула нож, который вошёл точно меж глаз противника. К чёрту сентиментальность.       — Не очень эффективно, — прокомментировал Панда.       Джун пожала плечами.       — Буду благодарна, если вернёшь.       Вытащив лезвие, Панда вогнал его в кору ближайшего дерева. Омори не успела издать разочарованного вздоха, как её снова атаковали, не дав опомниться. Ей удалось только выставить перед собой катану с энергетическим щитом, но и то не спасло её от ударной силы: Джун отлетела назад и еле удержалась на ногах, чуть не завалившись на спину. Удары мощных лап посыпались градом, так что Джун едва успевала уворачиваться, не имея возможности перейти в наступление. Один раз она сумела замахнуться катаной, но Панда выбил оружие у неё из рук, оставив ни с чем.       «Вот же… проклятье!»       — Может, поговорим? — внезапно предложил он. — Что на самом деле происходит?       Джун отступила на несколько шагов, выигрывая себе время и собирая проклятую энергию в сжатые кулаки.       — Понятия не имею, — фыркнула она в ответ. — Не жди, что я выложу тебе планы сенсея — сама их не знаю. В любом случае ни в чьём убийстве я участвовать не собираюсь.       — Это похвально.       Панда, кажется, приготовился снова пойти в наступление. Джун, молясь на удачу, в невероятно скоростном режиме прокрутила в уме все свои возможности не вылететь из игры в следующие несколько секунд. Фортуна решила пойти навстречу: за спиной Омори прогремел выстрел. Заряд пролетел в какой-то паре сантиметров от её уха — и Панда рухнул на землю.       — Мехамару-кун! — Джун не потрудилась скрыть своего облегчения, послав сокурснику благодарный взгляд.       — Займись тем, о чём договаривались, — сказал он. — Куклу возьму на себя.       Джун быстро кивнула, собрала свои клинки, которых её позорно лишили, и умчалась, не дожидаясь, пока Панда проснётся. Что ж, сейчас очко явно было не в её пользу. Стоило теперь как-то компенсировать: найти хоть одно проклятие. То и дело озираясь, Омори двигалась в темпе обычной пробежке, как когда наматывала круги на стадионе киотского колледжа. Это успокаивало и помогало немного собраться.       И всё равно избавиться от ощущения, будто за ней неотрывно следят, было не так легко. Конечно, очевидно, что за участниками наблюдают, но Джун напрягало не это, а потенциально возлагаемые на неё ожидания. Думает ли Гакуганджи, что она сломается под мнимым давлением и поступит так, как нужно ему?       Чёрта с два. Да и кто сказал, что её участие настолько необходимо. В конце концов, Омори не входила в число выдающихся студентов, соответственно, было бы на что рассчитывать. Она еле избежала вылета из состязания в первые несколько минут!       Вскоре Джун заметила, как в кустах промелькнула чья-то чёрная шкура, и остановилась. «Не похоже на проклятие», — подумала она и осторожно проследовала за существом. Вокруг словно не было ни души. Тихо, подозрительно тихо. Омори невольно задумалась, где находятся сейчас все остальные. Может, команды уже завязали ожесточённую схватку за жизнь Итадори, а она бродит тут, не способная примкнуть ни к тем, ни к другим. Стоило ли отыскать Касуми?       Заметив впереди силуэт, Джун замерла, едва дыша. Невероятное везение, вполне в её стиле: в нескольких шагах впереди стоял Инумаки. Естественно, он её заметил. Или ему подсказало то существо. В общем-то, сейчас это мало волновало Омори, которая, едва успев подумать, накрыла уши ладонями.       «Май, ты гений!»       Инумаки, если и был удивлён, в лице не изменился. Джун попятилась, сгорая от стыда. Подумать только, она снова пытается убежать. И — вполне ожидаемо — ей вновь не дали просто уйти.       Омори ойкнула, когда заклинатель рванулся к ней навстречу и подсёк, заставив рухнуть на колени. Она уклонилась от последующего удара, перекатилась и встала, едва не позволив себя задеть. Инумаки явно хотел преодолеть её нелепую защиту и воспользоваться проклятой речью, потому целился в первую очередь по рукам. Тогда, решила Джун, надо пустить в ход ноги. Поймав баланс, она нанесла удар с разворота, целясь в бедро противника. Заклинатель пошатнулся, но не упал. Омори ударила снова и поступила опрометчиво: Инумаки схватил её за голень и дёрнул. «Слишком медленно!» — голосом Юсуке прогремело на задворках сознания. Джун не успела сгруппироваться и ударилась головой. Охнув, она прижала ладонь ко лбу.       Свою ошибку Омори поняла, лишь когда её сладким дурманом накрыло: «Спи». «Проклятье», — подумала Джун и отключилась.       Юсуке не первый раз убивал человека. И не первый — своими руками. Но всё равно, когда тело консультанта повалилось марионеткой, которой обрезали ниточки, Юсуке почувствовал подкатившую к горлу тошноту. Поднял голову, не желая смотреть на труп, и прищурился, глядя на растекающееся над колледжем полотно завесы.       — Эх, оставил бы мне возможность добить, чего уж так прицельно…       Ему на плечо легла бледная рука. Юсуке незамедлительно скинул её, не скрывая раздражения.       — Займись делом, Шигемо. Это не развлечение.       — Как раз наоборот.       Юсуке сжал челюсти и обернулся к Харуте, одарив его тяжёлым взором исподлобья. Тот мгновенно попятился и залепетал:       — Ладно-ладно, уйду я, чего так страшно смотреть. Как будто сейчас прикончишь.       «Ещё надави, и я действительно это сделаю». Однако Шигемо лишь боязливо скользнул взглядом по убитому человеку и поторопился убраться как можно скорее.       Юсуке выдохнул и направился в сторону знаменитого хранилища токийского колледжа. Нужно было украсть артефакты и при этом успеть уследить за общим положением дел. На случай, если ему придётся вмешаться. А произойти такого не должно.       Он прекрасно знал, Джун находилась совсем неподалёку. Нельзя было с ней столкнуться, но если она окажется в опасности… Оберегать её было одной из его основных задач. Однако мысли об Омори приводили его к неуместным, абсолютно недозволимым сомнениям. Именно это осознание пугало больше всего.       Когда-то он сам студентом приезжал на фестиваль в Токио. Почти одиннадцать лет назад — иногда даже казалось, что это произошло в прошлой жизни. Пусть воспоминания никогда не были для него якорем, отвращение узлом тянуло в животе. Он предавал самого себя. Юсуке тонул в мерзкой вязкой массе, из которой невозможно выбраться. Он приводил маленькую Джун в эти стены, а теперь…       — Всё готово.       Махито, озорно щурясь, поманил Юсуке за собой.       Её укачивало, и Джун не могла понять, это земля под ногами ходуном ходит или голова кружится. Хмурясь, Омори брела, лавируя в серой дымке, и старательно прислушивалась. Так тихо. Так странно.       Разве она не была на фестивале всего несколько минут назад? Куда делись тропы, зелень, небо, в конце концов? Джун остановилась и потёрла веки кулаками. Не нравилось ей это, слишком подозрительно.       Откуда-то издалека протяжно позвал чей-то голос. Джун обернулась и никого не увидела. Завертела головой, прислушалась. Зов повторился, но Омори так и не поняла, откуда он шёл. Казалось — сразу и отовсюду, постепенно сужаясь кольцом, давя на виски. Джун. Джун. Джун, Джун, Цуру.       Омори распахнула глаза. Над ней, стрекоча и щёлкая челюстями, нависло жукообразное нечто. Джун вскрикнула и дёрнулась, но проклятие прижало её к земле длинной крепкой лапой и наклонилось ниже.       — Отвали! — вскрикнула Омори и пнула его ногой.       Это не помогло: другой лапой проклятье вцепилось ей в лодыжку. К горлу подкатил ком отвращения. Джун выхватила нож и отрезала отвратительному существу конечность. То закряхтело и забилось в конвульсиях, оставляя Омори время подняться на ноги и принять устойчивое положение.       — Спасибо, что разбудил, — выдохнула она. — Но поблажек не будет, чудовище.       Щёлкнув челюстями, «жук» устремился ей навстречу. Джун знала, что делать. Даже если оно и было второго ранга, проклятие такой формы не представляло для Омори особых сложностей. Пришлось немного покрутиться, однако Джун довольно быстро расправилась с оппонентом и приосанилась, довольная проделанной работой.       — Полагаю, кому-то теперь придётся пересмотреть своё отношение к моей пригодности, — пробормотала она себе под нос, предвкушая общую реакцию: наверняка же никто не верил, что она правда настигнет главную цель всего забега. Хотя она прекрасно понимала — гордиться ей нечем. Все остальные были слишком сосредоточены на задании директора, да и сама Омори столкнулась с проклятым духом лишь волей случая.       Джун отряхнула форму от налипшей земли, ожидая объявление о конце соревнований. Она даже почувствовала облегчение: если студенты Киото ещё не успели привести в исполнение свой план, то теперь они упустят последнюю возможность. Но ничего так и не произошло. «Может, это не то проклятие», — подумала она и озадаченно огляделась вокруг. Поблизости не слышалось никаких звуков. Похоже, на ближайшие несколько метров Джун была одна.       Настороженно прислушиваясь, она наугад зашагала в выбранном направлении. Закралось предчувствие: что-то пошло не так. Джун попыталась набрать Касуми. После нескольких долгих гудков отозвался лишь бездушный автоответчик, и сердце заколотилось быстрее. Омори начала переживать по-настоящему.       Ощущения пришли раньше всего. Почувствовав знакомое покалывание на запястье и тревожный комочек страха в груди, Джун ускорила шаг, почти пустилась бегом. Итадори был рядом, похоже, ещё живой. Но, возможно, ненадолго. Наплевав на чувство страха перед Двуликим, Омори понеслась напролом, запоздало осознав, что впереди слышатся звуки битвы. Что действительно важно, не похожие на сражение студентов.       Она едва не замерла в ступоре, когда уловила совсем рядом огромное скопление проклятой энергии. След от другого проклятия, не Двуликого. Итадори — нет, Сукуна — тоже был где-то рядом, но Омори не могла просто уйти. Что-то не так. Случилось нечто плохое. Нельзя тратить время, если, возможно, прямо сейчас кому-то нужна её помощь. Не долго думая, Джун выбежала на перелесок, оказавшись по щиколотку в ручье, и обнаружила себя напротив огромного проклятого духа.       «Какого…»       — В сторону! — оглушил её знакомый голос, и Джун наконец пришла в себя.       Перед ней выросла фигура парня, которого она узнала незамедлительно.       — Фушигуро-кун!       Он сейчас закрыл её от удара?       Приготовившись к бою, Джун поравнялась с ним. Мегуми сложил руки, намереваясь призвать шикигами, но вдруг рухнул на колени, закашлявшись кровью. Омори в ужасе уставилась на торчащий из его живота побег.       «Плохо дело», — поняла Джун. На лице Мегуми отразилась титаническая решимость, он без сомнений будет сражаться, даже если его сейчас в буквальном смысле разорвёт изнутри. Готовый продолжать, несмотря ни на что, он снова поднялся. И буквально за секунду до непоправимого Омори остановила его движением руки.       — Подожди. Я тоже кое-что могу.       Маки, в одиночку вступившая в неравный бой с духом, довольно быстро оказалась повержена. Джун понимала, что и сама не продержится долго, потому возлагала все надежды на скорую подмогу. Она ведь чувствовала. «Давай, Итадори. Поторопись».       Омори не считала себя глупой. Не считала ленивой. Но и воздушных замков не строила. Юсуке был одним из первоклассных шаманов и, взгляни он сейчас на свою подопечную, наверное, разочаровался бы в ней. Джун было далеко до него. Возможно, не опусти она руки, её состояние как шамана могло быть лучше. Но, независимо от этого, тело помнило, тело двигалось, хоть и потеряло сноровку и расторопность.       Джун атаковала. Промахнулась и закрылась от ответной атаки, чуть не потеряв катану. Нырнула под корень, надеясь освободить Маки, и, вложив в нож столько проклятой энергии, сколько могла, вонзила его в кору. Синий огонёк запульсировал и вспыхнул, как пороховая бочка. Джун отшатнулась, едва удержав в руках нож, и ошарашенно уставилась на обрубок деревянного щупальца. «Что за…» То было очень кстати, но откуда в ней столько силы?       Слова проклятия были непонятны, но их смысл ясен: «Ты раздражаешь. И совершенно не умеешь пользоваться своими способностями. Но скоро ты освободишься, как и природа». Джун попыталась увернуться, но поздно. Новый отросток обхватил её, сдавив так, что внутренности, кажется, должны были превратиться в кашу. Омори слабо вскрикнула. Неужели всё? По телу прошла вибрация, и Джун отчаянно ухватилась за это ощущение. Она не имеет право сдаваться, не сейчас! Проклятая энергия словно сама рвалась наружу, и Омори отпустила — новая вспышка разорвала обвивающий Джун кольцом отросток. Омори упала и закашлялась, прижав руку к животу.       Голова кружилась, и не от того, что Джун пару секунд назад норовили раздавить в лепёшку. Её будто окутал кокон проклятой силы, он давил со всех сторон, и тело не выдерживало. Омори схватилась за голову: паника подбиралась всё ближе и когтями впивалась в грудь. Больно. Больно физически и душевно — но почему?       И всё же Омори глубоко вдохнула, собрала все оставшиеся силы и встала. Колени дрожали, но накрывший её адреналин притупил болевые ощущения. Если дать выход переполняющей её энергии, станет легче. Как тогда в детстве. Она боялась того, что таилось внутри, а магия копилась и рвалась наружу. Тогда Юсуке дал её нож. Сейчас нужно нечто покрупнее.       — Проклятой техникой я, может, и не владею, — хрипло прошептала она, — но зато умею импровизировать.       Джун подалась вперёд и прижала обе ладони к песчаному дну. Почва под ногами дрогнула, а потом земля, как подорванная, взлетела на воздух в нескольких местах. Омори встала и отшатнулась, сознание начало мутнеть, и перед глазами поплыло. «Пожалуйста, не надо, мне нельзя», — взмолилась она, теряя опору. Но вместо столкновения с землёй, Джун ощутила, как её подхватили чьи-то тёплые крепкие руки. Омори подняла глаза, едва успев разглядеть лицо спасителя, после чего нить натянулась до предела и оборвалась. Джун потеряла сознание.       Голова гудела, но дышать стало легче. Джун пошарила рукой по простыням, беспорядочно пытаясь отыскать что-то, и очень отчётливо ощутила, как на неё смотрят. Это помогло прийти в себя быстрее. Джун открыла глаза, щурясь, и приподнялась на локтях.       — Джун-чан! Как ты себя чувствуешь? — тревожно протараторила Касуми, наклоняясь ближе.       — Паршиво, — Омори застонала и упала обратно на подушку.       — Болит что-то?       — Ага. Всё тело ломит.       — Я… я могу позвать врача.       — Не надо, — Джун рывком села и тут же пожалела об этом: в голове словно взорвалась стеклянная лампочка. К слову о взрывах… — Что вообще произошло?       Мива смутилась.       — Ты потеряла сознание, и Нишимии-сан с Пандой пришлось тащить на себе тебя и ещё нескольких раненых. Честно говоря, я сама не так много видела. Сначала Маки-сан отобрала у меня катану, а потом Инумаки-кун… в общем, я всё время проспала. Даже звонка твоего не слышала, прости, Джун-чан.       — Не думай об этом, — отмахнулась Омори, сканируя взглядом комнату. Вот лежит её катана, но… — Я тоже столкнулась с Инумаки. Если бы не проклятие, так бы, наверное, и спала.       — Мелкое проклятие? — уточнила Касуми.       — Второго ранга, — Джун попыталась слезть с кровати, но стоило ей выпрямиться, голова закружилась.       Омори машинально ухватила Миву за плечо, и та беспокойно спросила:       — Джун-чан, куда ты? Может, тебе стоит полежать ещё немного?       Джун нахмурилась.       — Нож.       — А?       — Я нож потеряла. Нужно его найти.       — Ох, прости, — Мива вскочила со стула и выдвинула ящик прикроватной тумбочки. — Держи. Мне его Итадори передал.       Джун приняла клинок из рук подруги. Кажется, теперь Омори вспомнила всё до последней мелочи. И точно была уверена, что видела Итадори Юджи перед обмороком. В груди ёкнуло, и Джун поджала губы.       — А… как он?       — Итадори-кун? В порядке. Я слышала, они с Тодо-семпаем достойно держали оборону. А потом Сатору Годжо со всем разобрался!       При упоминании кумира Касуми засветилась ярче ночного Токио. Джун, ничего не ответив, любовно погладила нож и осмотрела лезвие. Обнаружился небольшой скол с трещиной, тянущейся от края почти до рукояти. Омори досадливо цокнула языком, убирая оружие в ножны. Конечно, могло быть и хуже, но…       В дверь постучались. Никто и рта раскрыть не успел, как в палату уверенным шагом вошла Хибана-сенсей. Первой мыслью Джун было пошутить о том, что Хибана даже не дождалась ответа, но все слова внезапно застряли в горле.       — Вижу, вы обе на ногах и вполне неплохо выглядите, — констатировала Кохэку. — Как самочувствие?       — Лучше некуда, — насколько могла бодро сообщила Омори, а Мива рядом с ней активно закивала головой.       — Касуми, — обратилась Хибана, — я могу попросить тебя оставить нас на пару минут?       Мива снова кивнула и пулей вылетела за дверь. Джун с трудом воздержалась от разочарованного вздоха. Последнее, чего ей сейчас хотелось, это отвечать на каверзные вопросы сенсея и говорить о произошедшем. Но, само собой, это было неизбежно. Отстреляться — и забыть; возможно, так даже лучше.       — Сенсей, скажите сразу, это допрос? — Омори решила сходу взять ситуацию в свои руки.       Естественно, привычное лукавство ученицы не сбило Кохэку с толку. Хибана посмотрела на неё, как показалось Джун, с пониманием, и спокойно попросила:       — Джун, присядь.       Омори послушно опустилась на кровать, а Кохэку — напротив неё, на стул, где несколькими минутами ранее сидела Касуми.       — Теперь расскажи мне всё по порядку. Не торопись. У нас есть время.       Джун растерялась, но не подала виду.       — Что конкретно вы имеете в виду, сенсей?       Кохэку осталась невозмутима. Она сложила руки на коленях и пояснила:       — Что произошло перед тем, как ты упала в обморок?       Извернуться тут было никак нельзя, и для Джун оставалось лишь два варианта: соврать или сказать правду. Приуменьшить что-то в той истории было довольно сложно. Смутные догадки о том, почему всё произошло таким образом, тревожным комом скручивались внутри и не давали покоя. Омори хотелось поделиться, — очень хотелось — но отчего-то она не чувствовала себя свободно. Не знала, может ли по-настоящему довериться Хибане.       Джун не хотела стать для окружающих «опасной».       — Ничего примечательного, — отмахнулась она. — Я пыталась помочь остановить то страшное проклятие, а потом мои внутренности чуть не превратили в кашу.       — И всё?       — Ага.       Ответ Омори, в целом, не был ложью, но она знала, что легко не отделается. Проницательности у сенсея хватало, да и, вероятно, раз Хибана спрашивала, значит, уже что-то знала. И ждала от Джун подтверждения и подробностей.       Кохэку помолчала, раздумывая.       — Послушай, Джун.       Омори вздрогнула. Она ожидала, что Хибана смягчится и попытается построить более доверительную атмосферу, поэтому приготовилась противостоять этой хитрости. Но голос Хибаны стал лишь твёрже, взгляд — суровее. Как плетью ударила.       — Ты вольна поступать, как посчитаешь правильным, но если промолчишь сейчас — никто не сможет тебе помочь.       — Вы же сами говорили, что я должна полагаться только на себя!       Джун правда не собиралась поддаваться импульсам, однако обида взяла верх. На мгновение Омори запнулась, испугавшись собственного порыва. Только внутри порвалась больная мозоль, и Джун решилась идти до конца:       — Вы сначала ругаете меня за неумение работать в команде, потом утверждаете, что я обязана полагаться на себя одну. Вы противоречите себе сами, сенсей.       Секунды показались целой вечностью. Ожидание ответа стало почти мучительным: Хибана прожигала её взглядом, и Джун упорно заставляла себя поддерживать зрительный контакт, до боли впиваясь ногтями в ладони.       — Ты разочаровываешь меня, Омори. Ведёшь себя, как ребёнок.       Джун окаменела. Будто её сковали невидимые железные цепи и пригвоздили к месту, лишая возможности двинуться.       — Ты проводишь чёткую грань там, где её нет. Цепляешься за слова и ударяешься в крайности, которых не существует. А я раз за разом пытаюсь до тебя донести — доверяй, но будь настороже. Раздели груз там, где это уместно, потому что одному человеку на своих плечах мироздание не удержать. Но и помни, что твою жизнь за тебя никто не проживёт. И цепляться за кого-то в надежде, что он проведёт тебя за руку и расставит всё на свои места — наивно и совершенно бессмысленно. Обдумай, пожалуйста. А когда успокоишься — попробуем поговорить ещё раз.       Омори показалось, что Хибана специально помедлила, давая ей возможность что-то сказать в свою защиту. Но, когда дверь за сенсеем еле слышно закрылась, Джун поняла: последнее, что нужно Кохэку — её оправдания.       Омори должна стать той, кого можно назвать «взрослым человеком». Наверное, в том и причина, почему её оставили одну.       — Джун-чан, что-то случилось?       — А?.. Нет, всё хорошо, — Джун моргнула несколько раз, быстро утёрла глаза и широко улыбнулась. — Где сейчас остальные? Кто ещё… пострадал?       Фушигуро и Маки — это те, кого она видела, но если то проклятие было не одно, то наверняка и раненных больше. Омори надеялась, что ошибается, в некоторой степени даже не желая знать правду. И всё же чувствовала себя обязанной спросить.       — О, ну, — Мива задумалась. — Фушигуро и Маки. Камо сильно досталось. А ещё Инумаки. Но Нишимия-сан сказала, что они все будут в порядке. Камо-сан оклемался раньше всех.       Джун кивнула и бросила взгляд за окно. Так солнечно и спокойно — будто никакой бойни не было. Природе плевать: в её масштабах не изменилось совершенно ничего.       — Давай прогуляемся, — предложила Омори и встала, не дожидаясь ответа.       — Но, Джун-чан, — Мива поспешила её догнать. — Ты точно нормально себя чувствуешь?       — Да-да. Пошли скорее, не хочу больше тут сидеть.       Несмотря на собственные заверения, Джун не до конца пришла в себя. Стоило ей всего немного пройти по пустому коридору больничного крыла, как слабость во всём теле дала о себе знать. Омори вздохнула. «Ладно, может быть, я немного поторопилась», — решила она, но не подала виду. Возвращаться и сидеть в четырёх стенах не хотелось. Джун была уверена, что гораздо быстрее восстановится, если просто пройдётся на свежем воздухе.       Снаружи дышалось легче, Джун действительно ощутила прилив сил. Они с Касуми неспешным шагом направились вдоль окон корпуса, и Джун снова почувствовала его. Сейчас это не произошло неожиданно, не вызвало тревогу или панику, а скорее лишнюю волну усталости. Джун приняла присутствие Двуликого почти равнодушно, но всё же машинально завертела головой, ища источник.       Вдруг раздвижные двери рядом с ними распахнулась, и из них выскочил Итадори. Джун и Касуми синхронно отпрянули, но Юджи, удирая в противоположную сторону, их даже не заметил.       — Я, конечно, благодарен тебе, но отстань от меня! Я был не в себе! — на ходу орал он.       — Что ты такое говоришь? Мы были близки со средней школы! — кричал Аой ему вслед.       — Они, — Мива растерянно обернулась к подруге, — знают друг друга со средней школы?       — Очень вряд ли, — хмыкнула Джун. — Больше похоже на то, что Тодо-семпай стукнулся головой. Хотя не уверена, что удар по голове способен сделать его безумнее, чем он есть.       В любом случае небылицы семпая были последним, что волновало сейчас Джун. Что действительно важно: почему она заметила близость Сукуны, только когда они подошли так близко? Раньше это происходило куда раньше. Неужели её слабость сказалась и на этом? Или вся эта связь как-то зависела от активности Короля проклятий?       А ведь Хибана предлагала свою помощь. Может, у неё уже имелись ответы на эти вопросы или она помогла бы Джун разобраться, признайся та честно в происходящем. Но как ни велик был соблазн поделиться, она не могла. Хибана расскажет Гакуганджи. Директору, который, посчитав Итадори опасным, приказал своим студентам его убить. Всё это до сих пор не укладывалось у Омори в голове.       — Эй, вы там. Чего стоите?       Рыжая девчонка, что была с Фушигуро ещё в день визита директора Гакуганджи по вопросам фестиваля, смотрела хмуро и несколько угрожающе. Джун ухмыльнулась. Кугисаки, да. Милая особо.       Омори, не долго думая, шагнула в палату. Мива за её спиной растерянно потопталась на месте и не решилась войти следом, явно чувствуя себя не в своей тарелке.       — Смотрю, они подружились? — Джун кивнула головой в сторону умчавшихся в неизвестность Итадори и Тодо.       — Это вашу гориллу надо спрашивать, — буркнула Нобара, отводя глаза. — У того парня точно не все дома.       Джун пересеклась взглядом с Фушигуро. Он тоже выглядел весьма мрачно, но скорее устало, чем недовольно. В целом, казался вполне себе ничего, и от этого Джун испытала прилив облегчения.       — Как самочувствие? — поинтересовалась она.       — Нормально, — коротко отозвался он.       Кугисаки фыркнула:       — Ты две минуты назад жаловался, что кусок пиццы не переваришь.       Фушигуро пропустил её колкость мимо ушей и добавил:       — Ты уже на ногах, Омори-сан.       — А, ну, — Джун пожала плечами, — рёбра мне починили, а остальное так — ерунда.       Конечно, не ерунда, но окружающим об этом знать не стоило. Втягивать кого-то со стороны в происходящее с ней было бессмысленно и ненадёжно. Джун понятия не имела, насколько всё серьёзно и опасно для окружающих людей и неё самой. Первостепенная задача — разобраться и понять. Или вернуться в Киото и никогда не вспоминать о том, что случилось на этом фестивале. Если не никогда, то до фестиваля в будущем году как минимум. А там уже действовать по ситуации.       Фушигуро её словам не поверил. Джун не могла сказать точно, как поняла это, но определённо почувствовала. Ей не нравилась чужая проницательность, и Омори избегала людей, которые видели больше, чем она хотела показать. Видимо, потому она и поладила с Мивой.       — Ладно, — прервала неловкую паузу Джун и махнула рукой, — нам пора. Ещё увидимся, да?       Омори не стала дожидаться ответа, но успела заметить, как Кугисаки поджала губы.       Если бы Юсуке ещё поддерживал с ней связь, помог бы он разобраться во всём этом? Сдал бы директору или скрыл ото всех? Может, ему бы Джун выговорилась сполна. Но факт оставался фактом: он выбросил её, как нерадивую кошку, дерущую дорогую мебель. Возможно, роль наставника — даже вернее сказать — старшего брата его тяготила. Джун никогда этого не замечала и расшибла лоб о собственные ожидания, однажды выросшие перед ней железобетонной стеной. Но как бы там ни было, Омори не могла отделаться от мысли, что рядом с Юсуке всё было бы по-другому. И сейчас она наверняка не испытывала бы такое острое одиночество.       — Джун-чан, а что всё-таки произошло на фестивале?       От Мивы подобного вопроса Омори не ждала. Казалось, Касуми должна была удовлетворить общая информация без подробностей, но, похоже, Мива и сама начала что-то подозревать.       — Ничего такого, не бери в голову. Всего лишь пришлось немножко поднапрячься.       Возможно, звучало не слишком убедительно, но Касуми больше ничего не спросила.       До следующего дня студенты распоряжались оставшимся свободным временем самостоятельно. Прогулявшись ещё немного, Касуми и Джун вернулись в свою комнату в общежитии. Хибана со своими подопечными не связывалась, только Утахиме сообщила в общем чате, что завтра в одиннадцать все участники ожидаются на общее собрание.       Когда подобралась ночь, Мива, несмотря на обеспеченный ей днём Инумаки «тихий час», уснула в момент. Омори же проворочалась добрые минут сорок и села. Какой бы она ни чувствовала себя утомлённой и измученной, сон не шёл. Сидя в темноте, Джун монотонными движениями поглаживала надтреснутое лезвие, то и дело касаясь кончиками пальцев скола на острие. Теперь ей следовало обращаться с ножом ещё бережнее, иначе он расколется окончательно. От мысли о том, что любимое оружие может развалиться у неё в руках, у Джун защипало в носу. Казалось, если она потеряет его, у неё ничего не останется.       Злясь на собственную сентиментальность, Джун потёрла нос и откинулась обратно на расстеленные на полу простыни. Чутьё подсказывало, что завтрашний день тоже выдастся непростым. Стоило собраться.       Завтрак Джун проспала. Мива принесла порцию Омори в комнату и разбудила подругу за час до общего собрания. Джун искренне поблагодарила её, но еду затолкала в себя с огромным трудом. Не меньших усилий стоило заставить себя пойти на общий сбор, игнорируя первый порыв пропустить его и узнать всё от Касуми. В конце концов, это было важно. И лучше своими собственными ушами услышать, что же на самом деле вчера произошло. Нападение проклятых духов на колледж дело не такое уж обыденное.       Джун и Касуми пришли одними из первых, встретив в зале только Май и Момо. Последние о чём-то переговаривались, но, заметив товарищей, замолчали. Май надменно вскинула подбородок и заявила:       — Знаешь, Омори, я даже не удивлена, что ты грохнулась в обморок. Признайся уже честно, что это твоя фишка.       — Привет, Май, — Джун решительно прошагала к ней и остановилась напротив. — Я тоже рада, что с тобой всё в порядке.       — Конечно, я же не беру на себя противников, которых не потяну.       — На твоём месте я бы…       — Ну не начинайте, пожалуйста, — Мива отчаянно вцепилась в Омори, оттаскивая её в сторону, но от перепалки их спасло появление Тодо и Камо.       Последний равнодушно констатировал:       — Опять ругаетесь.       — Да так, дурачимся, — Джун быстро показала Май язык, насладившись тем, как та в ответ скривила губы, и ретировалась к диванчику напротив.       — Это насколько рутина для нашего колледжа, что я начну переживать, если вы перестанете так делать, — пробормотала Момо себе под нос.       Вскоре подтянулись токийские студенты. Джун старалась не пялиться на них слишком откровенно, но никак не могла перестать украдкой бросать взгляды на Итадори. Каково ему находиться в комнате, полной людей, которые пытались его убить? Джун отдавала себе отчёт, что Юджи, скорей всего, уже свыкся с тем, чем грозил ему ярлык сосуда, но всё продолжала представлять себя на его месте. У неё друзей-то особо не была, а если бы появилось ещё и столько врагов сразу… Далеко не самое приятное чувство. А этот парень не казался ни напряжённых, ни разозлившимся, ни напуганным.       Казался самым обычным школьником, пришедшим на посиделки своего клуба. В оккультном мире такой характер дорогого стоил. А сохранить его — и того сложнее.       — Все собрались? Отлично.       Джун перевела внимание на вошедших в помещение Сатору и Кохэку. Хибана-сенсей сохраняла молчание и застыла за плечом Годжо неподвижной статуей, негласно вручая ему право слова.       — Вы здесь, чтобы обсудить дальнейший сценарий Обмена. Понимаю, вам интересно, что это было за нападение. Хибана-сенсей сейчас всё расскажет.       Кохэку стрельнула в него грозным взглядом, но не стала спорить и заговорила:       — Некие заклинатели вступили в сговор с проклятиями особого класса. Нападение на колледж произошло исключительно ради артефактов, которые здесь хранятся. Тем не менее, эта шайка никого не пощадила. Пострадали работники колледжа, не просто пострадали — погибли. После снятия завесы враг отступил. Но им удалось унести с собой то, за чем они пришли.       Внутри у Омори похолодело. Выходит, жертвы куда более серьёзные, чем она представляла. Кто-то из консультантов и помощников токийской школы сегодня лишился жизни. Наверняка эти люди чувствовали себя в безопасности на работе, в окружении шаманов. Наверняка никто из них не представлял, что подобное могло произойти.       Почему это произошло?       Голос Годжо звучал на фоне белым шумом. А Джун думала, что не станет работать шаманом ни за что на свете. Потому что ни один шаман не способен сделать достаточно.       — Кроме того…       В этом момент Мива беспокойно ткнула Омори в бок, заставляя её вернуться в реальность: Годжо смотрел на них.       — Кое-кто из киотской команды всё-таки добрался до проклятия второго ранга, я прав?       Джун моргнула, приходя в себя, и пожала плечами с видимым равнодушием.       — Это вышло случайно. Оно напало на меня, пока я спала, что мне оставалось?       Со стороны послышался приглушённый смешок.       — Значит, — Сатору с интересом наклонил голову, — предлагаешь не засчитывать?       Джун кивнула. Настаивать на победе в забеге нечестно по отношению к каждому, кто в тот момент сражался с настоящей угрозой. Да и команда Киото была куда более сосредоточена на устранении Итадори, чем на самом соревновании. Так что победы в том раунде не заслуживал никто. Да и какой смысл в глупых играх, когда рядом погибали люди.       Конечно, это понимали все, поэтому оспаривать решение не стали. Годжо ответ, несомненно, устроил, а по лицу Хибаны, как обычно, ничего нельзя было понять. Собственно, после своей холодной роботизированной речи Кохэку отстранённо смотрела перед собой, никак не комментируя происходящее.       Годжо не стал зацикливаться и продолжил:       — Так и что вы решаете? Продолжать будем?       — Даже не знаю, что сказать, — нахмурившись, пробормотал Итадори.       — Очевидно, что мы продолжим, — уверенно заявил Тодо, и Джун стиснула зубы, сдерживая раздражение. Этот туголобый!..       — Почему же? — поинтересовался Годжо.       — Во-первых, оплакивать погибших имеют право только те, кто был с ними знаком. Нам нельзя в это вмешиваться. Во-вторых, когда рядом с нами умирают люди, это лишь повод стать сильнее. Мы становимся сильнее, накапливая опыт. Горечь поражения и наслаждение победой ведут наc к росту. Важно само наличие результатов. В-третьих, если ты чувствуешь, что не смог выложиться на полную, это будет грызть тебя до самой смерти.       Годжо хмыкнул.       — Тебе вообще сколько лет?       — Тодо, оказывается, очень надёжен, — шепнула Касуми.       — Наверное, — пряча глаза, пробубнила Джун.       Её раздражала напыщенная уверенность Аоя, но едва ли Омори решилась отрицать правоту семпая. Хотя с последним утверждением могла и поспорить. Уж она точно из-за поражения или отмены фестиваля переживать не станет: ни победы, ни проигрыши, ни бесценный опыт того не стоили. Однако пришлось отдать Тодо должное. Благодаря его словам приободрились остальные присутствующие.       Фушигуро коротко известил, что согласен, а Кугисаки привычно поддела:       — Мы всё равно победим.       Потрёпанный Камо нехотя озвучил:       — Звучит глупо, но он прав.       — Нет возражений, — поддержал Панда.       Маки спросила:       — Будем разыгрывать пары для боёв один на один?       Джун навострила уши. Кто бы ни оказался её противником, каждый из токийской шестёрки казался на порядок сильнее. Кроме, возможно, Кугисаки Нобары, но и то лишь в теории. На что на самом деле способна самоуверенная первокурсница, ещё предстояло выяснить.       — В этом году никак индивидуальных боёв.       …или нет. Джун с интересом наклонилась вперёд, в то время как Годжо протянул Итадори небольшую коробочку для выбора следующего соревнования. Юджи так старательно принялся в ней копаться, словно надеялся найти не клочок бумажки, а редкое сокровище. И пока он в замешательстве разглядывал иероглифы, оказался зажат между директорами колледжей.       — А?!       — Бейсбол?!       Застигнутый врасплох Юджи едва не подскочил на месте, а Джун не сдержала довольной ухмылки, глядя на крайне недовольное лицо Гакуганджи.       — Нет, — уверял Масамичи, — я точно писал «индивидуальные бои».       — Годжо-о!..       — Знаешь, — шепнула Джун, обращаясь к Касуми, — а мне всё-таки нравится их сенсей.       Студенты вышли на свежий воздух и начали разбредаться в разные стороны. Джун и Касуми поплелись куда-то, вероятно, в направлении общежития. Омори не была уверена. Она шла, раздумывая о нападении и его причинах, пока Мива не обратила её внимание на себя.       — Ты умеешь играть?       — А?       — Играть в бейсбол?       — Не-а. А ты?       — Не особо. Зато правила знаю.       — Почти уверена, что там надо бегать и ловить мяч. Думаю, с этим я справлюсь, — фыркнула Джун, ожидая, что Касуми развеселят её слова, но та отчего-то посерьёзнела ещё больше.       — М-м, Джун-чан…       — Что? — улыбка сползла с лица Омори, когда она поняла на что — точнее, кого — смотрит Мива.       К ним направлялся Итадори. Джун тяжело вздохнула: только этого ей сейчас не хватало.       — Омори-сан!       Мива быстро ретировалась куда-то, а Джун ничего не оставалось, кроме как натянуть дружелюбную улыбку.       — Итадори-кун. Слышала, вы с Тодо вдвоём одолели то проклятие. Впечатляет.       На самом деле она лицемерила. Победа парней нисколько не впечатляла, а вот напрягала — очень сильно. Но Юджи ожидаемо не уловил в её словах никакой фальши и легковерно смутился.       — Да, вы ведь нам помогли. Ты там такое устроила — как будто землетрясение! Как ты себя чувствуешь?       — Вполне неплохо. Всего-то стоило немного поспать — и уже как новенькая.       — Да? Здорово, — с облегчением выдохнул Юджи, ещё сильнее озадачив Джун. Казалось, парнишка совершенно искренне переживал за её здоровье. — Вообще-то, я хотел сказать спасибо.       — За что? — чересчур эмоционально воскликнула она и тут же попыталась сгладить свою оплошность, добавив тише и спокойнее. — Я ничего не сделала.       Неужели ей правда удалось нанести серьёзный урон тому проклятию? Она не видела результатов своей работы, так что это могло быть и правдой. Но факт оставался фактом: никаких её усилий не хватило на то, чтобы обратить врага в бегство. Об окончательном уничтожении и говорить не имело смысла.       — Твоё предупреждение. Мы перестроили свою тактику и смогли избежать бóльших проблем.       Вот он о чём.       — А если… Ты не думал, что это могла быть ловушка?       — Я — нет. Ты кажешься хорошим человеком.       Значит, он сразу ей поверил. Так просто. На слово. Джун понимала, что должна радоваться этому, ведь ради того она к нему и подошла. Но в голове никак не утихал диссонанс: сама она никогда не доверилась бы кому-то настолько легко. Даже в подобной ситуации. Омори была уверена, что, например, друзья Итадори — Кугисаки и Фушигуро — сомневались в её словах до последнего. Однако решили не рисковать жизнью товарища, который и без того едва восстал из мёртвых.       — Ладно, — выдохнула она. — Я поступила, как посчитала нужным. И заботилась не о тебе, а о своей совести, ясно?       — Да, конечно, я и не думал, что… Всё равно спасибо.       Джун поджала губы и кивнула. Что ж, её совесть действительно была чиста. Юджи остался жив, и Омори больше не придётся с ним связываться. Если, конечно, её снова не попытаются втянуть в охоту за сосудом Двуликого.       — Не за что. Я пойду, хорошо?       — Конечно, — он лучезарно улыбнулся. — Удачи на игре!       Теперь смутилась уже Омори. Не желая, чтобы Юджи это заметил, она отвернулась и махнула рукой, бросив на ходу:       — Тебе того же. Не забывай смотреть по сторонам.       Казалось, можно было расслабиться, ведь индивидуальные бои отменены. Утахиме предоставила студентам свободу действий, но Хибана всё равно посчитала необходимым собрать учеников вместе и несколько раз проговорить правила игры.       Поскольку её почти никто не слушал, Кохэку всё же махнула рукой и ограничилась просьбой отнестись к игре серьёзнее. Уличив момент, Джун догнала сенсея, когда та вышла из комнаты, и сказала:       — Я не могу участвовать.       — Причина?       — Плохо себя чувствую.       Хибана остановилась.       — Хочешь сказать, до завтра тебе лучше не станет?       — Честно, не знаю, — Джун притворно вздохнула. — Во всём теле слабость, голова иногда кружится, тошнит…       — Омори, хватит мне зубы заговаривать.       Джун замолчала и приготовилась к раунду, вероятно, коротких и тщетных дебатов. Она решилась до последнего держаться своей лжи, пусть даже самой от себя противно, но если она ещё раз столкнётся с Итадори, её организм точно не выдержит. При каждом контакте с энергией Сукуны её качало из стороны в сторону. То сильнее приложит, то легче, то вообще едва затронет, но всякий раз оставалось мерзкое чувство какой-то безысходности. Будто было в этой связи нечто большое и ни капли от неё самой не зависящее. Омори не могла признаться во всём Хибане или кому-то ещё, пока не будет уверена, почему подобное происходит.       — Поступай, как хочешь.       — Правда? То есть… Спасибо, Хибана-сенсей. Я уверена, через пару дней снова буду полна сил и энергии.       — Не сомневаюсь. — Сенсей смирила её взглядом и добавила: — Раз тебе так нездоровиться, возвращайся в медпункт.       Джун активно закивала головой, боясь спугнуть сговорчивость Кохэку и надеясь, что теперь её точно оставят в покое. Руки чесались прямо сейчас броситься проверять свои теории, но Хибана не торопилась уходить.       — Омори, прямо сейчас.       — А, вот как. Хорошо. Хорошо, я иду.       И поплелась в сторону больничного крыла. Однако ожидаемо до него не пошла. Вместо этого Джун сделала крюк вокруг колледжа, добралась до спортивного поля, на котором завтра утром должна была состояться игра, и вернулась в окрестности зелёного массива, где ранее проходили командные соревнования. Убедившись, что за ней никто не следует и никого нет поблизости, она положила на землю катану и нож. Возникшее в голове предположение немало её беспокоило, но, прежде, чем поделиться им с кем-то, Джун обязана была проверить сама.       Призвав к ладоням проклятую энергию, Омори позволила себе вдоволь прочувствовать её, усиливая давление, доводя его до покалывания в кончиках пальцев и неприятного зуда в ладошках. Опустившись на одно колено, Джун поднесла руку к земле и застыла в таком положении, не решаясь коснуться. Травинки щекотали кожу. Губы Омори дрогнули, роняя напряжённый выдох.       Она попыталась реабилитировать в памяти те ощущения, которые испытала во время битвы с особым рангом. Тогда Джун на подсознательном уровне знала, что сможет сделать то, что сделала, но теперь при ней остались лишь грузные сомнения и паранойя. Конечно, рано расписываться в том, что она крепко влипла, но пока фрагменты паззла не утешали. И всё-таки, чтобы собрать его полностью, надо было что-то делать. Поэтому Джун, не оставив себе возможности передумать, вдавила ладонь в землю с такой силой, словно почва могла в любую секунду разверзнуться под ней и помешать планам — отчасти такой сценарий представлялся более утешительным. Джун направила вниз весь поток проклятой энергии, всё, до чего могла дотянуться, из каждого уголка и каждой клеточки тела.       Ничего не произошло. Она ощутила лишь слабый толчок и лёгкую вибрацию, но не более того. Никаких сгустков энергии и взрывов почвы. Пусто. В эту секунду Джун почти успела решить, что всё произошедшее вчера ей померещилось или представилось в более масштабном виде, чем было на самом деле. Однако незамедлительно вспомнились слова Итадори: «Как будто землетрясение». Значит, она помнила всё верно.       — Так и знала, что не получится, — пробормотала Джун себе под нос и встала, отряхиваясь. — Глупо.       Особенно остро ей сейчас захотелось домой. У Омори не складывалось с оккультизмом, но киотский колледж был единственным местом, откликающимся в её сознании на слово «дом». К каждому, кто учился, работал и преподавал там, она испытывала болезненную привязанность. А произошедшее на фестивале делало её ещё большим аутсайдером, чем она себя считала. Оттого Джун практически готова была заплакать, уже не первый раз за эти дни. Но «практически» не считается, поэтому она поморгала, потёрла нос, глубоко вздохнула и поплелась обратно к корпусу общежития. Разводить сырость было не в её интересах.       Фестиваль продолжился. Посвежевшие и понемногу пришедшие в себя студенты собрались для игры на спортивном поле. Кохэку не знала точно, где находилась в этот момент Джун, но была уверена, что не в госпитале. Свою воспитанницу Хибана видела насквозь. Неумение Джун по-настоящему скрывать что-либо Кохэку находила одновременно и даром, и проклятием.       Хибане хотела бы уметь найти подход к каждому ученику, но, увы, на всех у неё был один метод. Тот, в котором она была уверена. Чтобы не повторились ошибки прошлого. Но, видя на распутье ребёнка, которого так легко сейчас было заманить не на ту сторону, она терялась. Терялась и не знала, как дальше поступить, что говорить и делать. Позиция директора серьёзно усложняла ситуацию, и, похоже, настало время попросить о помощи.       — Ты бы поменьше их провоцировал, — прокомментировала Хибана, едва заметно качнув головой в сторону лавки, где сидели Гакуганджи и Масамичи. — А то глаза намеренно мозолишь. Чего ты этим добиваешься?       — Не драматизируй, — отмахнулся Годжо, — не то станешь занудой, как они.       Кохэку подавила желание закатить глаза.       — Вот трагедия.       — Так о чём ты хотела меня попросить?       — Давай немного отойдём.       Под отдаляющиеся крики детей, они ушли на достаточное расстояние, чтобы их диалог нельзя было подслушать.       — Я… — Хибана вдруг поняла, как тяжело даются слова. — Это касается моей студентки. Омори Джун.       — А, та девочка, которая поладила с Итадори Юджи-куном.       Вся тяжесть мгновенно испарилась. Кохэку одарила Сатору убийственно суровым взглядом, будто надеялась задавить мнимым авторитетом. Но для Годжо Сатору авторитетов не существовало. И если слова старейшин не имели для него никакого веса, то мнение бывшей однокурсницы — пыль на ветру. По всему было видно, что он наслаждался сложившейся ситуацией. А Кохэку от этого чувствовала себя ещё более беспомощной.       — Она не думает о последствиях. Делает хуже себе и окружающим.       — Ты считаешь, правильным решение было казнить Юджи-куна сразу?       — Я ничего не считаю, Годжо, — она повернулась к нему всем корпусом, уверенно и твёрдо, своим видом выражая непоколебимость собственных суждений. — Мы живём в обществе, в котором на нас возложена огромная ответственность. Законы и правила не брались из воздуха. Они создавались опытом, шлифовались им же и сейчас существуют ради всеобщей безопасности. Сможешь ли ты ручаться за последствия того, что спас этому мальчику жизнь?       — Ты по-прежнему пытаешься всё контролировать, но это невозможно. Ни одно решение не гарантирует тебе единственный вариант будущего.       — На вопрос ответь.       — Нет.       — Это твой ответ?       Он улыбнулся.       — Да.       — Тогда какого, прости, демона ты всё это затеял?       — А как бы ты поступила на моём месте?       — Согласно закону, — отрезала Кохэку. — И ты это прекрасно знаешь, Годжо.       Последовавшая за этими словами пауза тянулась целую вечность. От ответа Сатору у Кохэку и вовсе перехватило дыхание.       — Так можно и подумать, ты обвиняешь меня в том, что я не способен вынести смертный приговор из-за личных симпатий.       — Я не…       — Послушай, ты знаешь, что ждёт Юджи. Я не спас его от казни, только дал отсрочку. На которую он сам согласился.       — Никто не хочет умирать.       — Но есть те, кто готов это сделать.       Кохэку не знала, чем возразить. Она не хотела идти наперекор из принципа, пусть нечто внутри неё намеревалось сопротивляться до конца. Рациональная часть всегда была сильнее и сейчас говорила, что в словах Сатору был смысл. Поэтому Кохэку просто кивнула. В конце концов, в глубине души она понимала: если вдруг связь Джун и Сукуны подтвердится и посчитается угрозой обществу, Хибана сама до последнего попытается сделать всё, чтобы спасти Омори. Так же, как она сделала бы этого для любого своего студента.       — Так что там с твоей ученицей?       Да, точно.       — Мне нужно, чтобы ты помог мне проверить кое-что. Это касается её проклятой энергии. Есть подозрение, что силы Омори напрямую связаны с Сукуной.       Годжо настороженно поинтересовался:       — Откуда такие выводы?       — Мне кажется, её опекун и Гакуганджи давно догадываются об этом, хотя со мной это, конечно, не обсуждалось. Когда я пыталась выяснить у Аой Тодо, что произошло во время сражения с особым рангом, он сказал что-то вроде: «Та нелюдимая девчонка совсем чокнутая — скрывать свой потенциал. Неудивительно, что она такая скучная». В общем… Она совершила невероятно огромный для себя выброс проклятой энергии. И подобного за ней не замечалось ни разу. Может, конечно, Цуру знает больше. Но к нему не обратиться, а я хочу понять, верно моё предположение или нет.       — Снова Цуру, а? Да ты помешалась на этом парне.       — Даже не начинай.       Годжо наклонился к ней ближе и лукаво проговорил, понизив тон:       — Не волнуйся, я не стану копаться в твоей личной жизни.       — Да-да, придумывай дальше, — равнодушно отозвалась Кохэку. — Так что, поможешь?       После того, как старательно она избегала Сатору, вторая просьба о помощи за такой короткий срок спазмом сдавила горло, но других вариантов не было. Хибана больше никому не доверяла, как ему. А в одиночку разобраться не могла. Приходилось мириться с обстоятельствами, которые, в общем-то, начинали казаться не такими ужасными.       — Ох, уговорила! — Годжо театрально махнул рукой.       — Не паясничай.       — Не хмурься. А что тебе сама Омори говорит?       Хибана замялась.       — Ничего.       — Не задались переговоры?       — Не нагнетай. Мы не очень ладим.       Сатору ухмыльнулся.       — Если ты всегда ходишь с таким лицом, то неудивительно.       — Ой, прости. Я забыла, что дети любят клоунов, — Кохэку щёлкнула пальцами у него перед носом. — Ты вот отлично справляешься.       Годжо рассмеялся, и Хибана с трудом заставила себя отвести взгляд от его лица. Фигуры соревнующихся студентов маячили на стадионе, ветер доносил до слуха коллег неразборчивые крики молодых шаманов. Тревога в груди Кохэку всё не унималась.       — Итак, придётся позаимствовать вашу студентку. Старик-то отпустит?       — Не волнуйся об этом, — машинально отозвалась она, хотя понимала, что вопрос был задан скорее с иронией. — Только попробую ещё раз разговорить Омори. Я тебе напишу.       На том и сошлись. Кохэку вернулась в комнату для гостей и довольно скоро получила кроткую смс-ку от Иори: «Токийский победил».       — Засада, — устало пробурчала Кохэку себе под нос, раздумывая, как приободрить проигравших.       Однако студенты совершенно не выглядели обеспокоенными поражением. Похоже, всем и без того впечатлений хватило. Кроме разве что…       — Касуми, — окликнула Хибана, — подойди на минутку.       Мива вздрогнула и нехотя поплелась навстречу.       — В чём дело?       — Простите, сенсей?       Как и всегда, всё надо брать в свои руки.       — Послушай. Поражение тоже ведёт нас к росту, каким бы жестоким оно ни было. Не опускай нос перед ним, а держи голову гордо.       Мива смутилась и мельком бросила взгляд через плечо, убеждаясь, что никто не подслушивает.       — Я проспала нападение и не оказалась полезной даже в бейсболе. Сенсей, я настолько неспособная?       Кохэку не сказала бы, что вопрос поставил её в тупик, но пара секунд для размышлений всё же понадобилась. Хибана всегда старалась быть внимательной к своим ученикам и довольно быстро научилась замечать, где проседают их способности. Что заставляет чувствовать неуверенность, от чего они тормозят или пятятся. Пожалуй, она видела, что у Касуми страдает самооценка, но забыла о долге учителя, слишком загрузив себя заботами о древних артефактах, подозрительной семье и девчонке, с которой не было ни секунды покоя.       Мива молчание сенсея расценила по-своему.       — Ах, простите, глупости болтаю! — рассмеялась она. — Думаю, мне стоит больше тренироваться.       — Касуми, — спокойно, но твёрдо одёрнула Кохэку. — Ты — шаман. И ты справляешься, но не хочешь этого замечать. У тебя ещё будет шанс проявить свои сильные стороны. Возможно, некоторых пределов тебе не одолеть, но твоя польза всё ещё остаётся уникальной. И где-то незаменимой. Понимаешь, о чём я?       Мива кивнула несколько раз для пущей убедительности.       — Замечательно.       Хибана подняла голову и встретилась взглядом с только что вошедшей Омори. Та глуповато улыбнулась и махнула рукой. Кохэку жест проигнорировала.       — Сенсей, я пойду?       Кохэку кивнула. Она помнила, что обещала Годжо ещё раз обсудить с Джун ситуацию, но не могла представить, как сделать это, не натолкнувшись снова на волну упрямого сопротивления. Быть педагогом иногда становилось до боли невыносимым.       И вдруг на пороге появился директор Гакуганджи. Он кивком подозвал Кохэку, не привлекая внимания учеников, и Хибана еле сдержала разочарованный вздох. «Очень вы вовремя».       — Сенсей, — спросила она, когда они удалились от лишних ушей и глаз, — что-то случилось?       Пару мгновений он молчал. А потом произнёс то, чего Кохэку никак не ожидала.       — Я поговорил с Ягой. Сошлись на том, что в сложившейся ситуации сосуд пока трогать не стоит. Мальчик может пригодиться. Ещё, — он сделал паузу, словно раздумывая, как преподнести следующие слова, — я перевожу Омори Джун в токийский колледж. Через пару дней она уже будет учиться здесь.