mysterious and spooky

В расписании Сонхва всегда было время для детей. Для него не было важно, что двое из них не были биологически его детьми. Хонджун обзавелся ими еще до встречи со своим нынешним партнером, тогда Сонхва было всего пятнадцать, и о существовании семьи Ким он даже и не слышал. Однако Сан и Минги были его детьми, без разницы, кровными или нет, и он старался проводить с ними один вечер каждую неделю. Минги достались понедельники, потому что в эти дни у него не было занятий в университете. Время от времени и у Юнхо выпадали свободные вечера понедельника, тогда он присоединялся к ним, и Сонхва всей душой обожал второго бету. Эти двое встречались уже два года, и Сонхва ждал, когда они объявят о помолвке (он был абсолютно уверен в том, что совсем скоро Минги заговорит об этом на семейном ужине). Обычно они ужинали вдвоем или втроем (Сонхва готовил, однако Минги и Юнхо были прекрасными помощниками) и заканчивали вечер на улице, глядя в небо и разговаривая обо всем на свете. Минги всегда нравилось слушать о жизни Сонхва до того, как он присоединился к семье. Ночи вторника были зарезервированы для их дворецкого и давнего друга семьи, Гонхи, и они с Сонхва были главными сплетниками всего поместья. Гонхи не часто выходил из дома из-за своей внешности — красно-голубые глаза в сочетании с ненормально бледной кожей пугали людей, но он был сыном дворецкого, пост которого буквально передавался по наследству в семье Ким, и вырос он вместе с Хонджуном (по крайней мере так думал Сонхва, но Гонхи мог быть и гораздо старше, чем можно было представить). Их совместные вечера обычно сводились к тому, что Гонхи садился за рояль, а Сонхва начинал петь, пока остальные члены семьи появлялись в комнате, порой начиная танцевать под чарующую музыку. Драгоценный средний ребенок Сан забрал себе вечер среды, потому что он был средним ребенком, и ему нравилась середина недели. Он не был обделен заботой и вниманием, ни в коем случае, он просто обожал ласку. Сонхва в нем души не чаял, усаживаясь на диван в малой гостиной и устраиваясь рядом с альфой, что обычно сворачивался калачиком в его руках, словно он снова был маленьким ребенком. Как правило, они молчали, только Сонхва тихо напевал что-то и поглаживал сына по волосам, но иногда Сан мог начать говорить обо всем, что приходило ему в голову. В последнее время он все чаще говорил про бету по имени Уен, за которым он ухаживал, и о том, что хочет попросить его провести с ним предстоящий гон. Сонхва был счастлив наблюдать за своим чудесным сыном, который делал шаги навстречу человеку, которого так любил. Как правило, вечера четверга были свободными, во время них Сонхва обычно работал над разными проектами, которые были у него в разработке. Последнее время он все чаще занимался садоводством с милым юношей по имени Чхве Чонхо, которого Хонджун привел в их поместье. С помощью найденного в семейной библиотеке Ким гримуара они усердно работали над гибридом черного тюльпана и розы, который должен расцветать исключительно при свете полной луны. Сонхва также использовал свободные вечера четверга, чтобы стать ближе к духам семьи, которая так тепло приняла его в свои ряды. По пятницам проходили семейные ужины. Хонджун сидел во главе стола, Сонхва по правую руку от него, Минги – слева, в то время как Сан и Есан не имели фиксированного места, меняясь ими. Гонхи часто присоединялся к общему застолью, однако в последнее время по пятничным вечерам он пропадал на свиданиях с прелестным учителем танцев, которого ему представил Сонхва пару месяцев назад. Чонхо тоже частенько присоединялся к ним, но даже после нескольких месяцев, прошедших с момента, как Хонджун взял его своим помощником, он чувствовал себя не в своей тарелке рядом с семьей Ким. Поэтому он появлялся, чтобы взять себе еду, и снова исчезал в своей комнате, чтобы заняться домашним заданием. После чудесного ужина, который готовили либо дома, либо заказывали навынос (доставка все еще была чем-то новеньким для Хонджуна, но ему слишком нравилась индийская еда, со специями которой Сонхва все еще не мог поладить), семейство отправлялось на задний двор на прекрасную прогулку по лесу, которая завершалась на местном кладбище, где под светом луны проводился сеанс связи с духами семьи. Субботние вечера были отданы Хонджуну, который назначал свидания своему мужу каждую субботу с тех пор, как начал официально ухаживать за семнадцатилетним Сонхва, который пошел против воли своих родителей (они пытались выдать его замуж за богатого альфу с хорошей репутацией, но Сонхва был категорически против этого). Иногда пара выбиралась в город и наслаждалась обществом друг друга в ресторане, но чаще всего Хонджун забирал Сонхва на крышу своего прекрасного поместья, где завлекал мужа в медленный танец под музыку, всплывавшую у него в голове, шептал на ухо приятные комплименты и брал его прямо там, на крыше, вспоминая их первый раз. Вечера воскресенья, последнего дня недели, были посвящены его малышу. У Сонхва был один родной ребенок, настоящее чудо, учитывая проблемы бет с фертильностью и количество процедур, которые им нужно пройти, прежде чем они смогут выносить ребенка без проблем. Врачи называли их ребенка подарком, а Сонхва был просто счастлив иметь собственного ребенка. Минги и Сан были невероятными, но он всегда мечтал забеременеть, и вот, наконец, его мечта сбылась. После тяжелой беременности, большую часть которой Сонхва провел в постели (был период, в который он был настолько истощен и ослаблен, что Хонджун сомневался, что его супруг выживет), в поместье Ким родился самый младший член семьи — Есан. Он был крошечным и болезненным, много раз в детстве семья всерьёз опасалась, что он окончательно зачахнет, но, когда у него наступила первая течка, он расцвел чудесным черным цветком георгина. Сам родившись в воскресенье, Сонхва решил, что вечер этого дня будет принадлежать Есану. Обычно они просто проводили время вместе в одной из комнат, после чего Есан медленно перебирался в объятия к своей матери, где и засыпал, прижавшись к Сонхва. Уже десять месяцев минуло с последнего появления Есана на воскресном вечере с Сонхва. Сонхва не хотел быть чрезмерно опекающим родителем — ему хватило собственной семьи, и он не хотел становится похожим на своих родителей после всего, через что ему пришлось пройти. Впрочем, его беспокойство было вполне понятно; Есан был более бледным и отрешенным, чем обычно, и избегал как мог своих родителей и братьев. Сонхва уже десять месяцев не видел улыбку своего малыша, и это разрывало его сердце. – Любовь моя, в последние несколько недель ты все чаще погружен в свои мысли, – голос Хонджуна вывел его из раздумий, и Сонхва с тихим вздохом повернул голову в сторону мужа. Его руку подняли с перил балкона, а к спине прижалось столь знакомое теплое тело. Сонхва легко улыбнулся, когда знакомые губы осыпали поцелуями его руку вплоть до брачного клейма, расположившегося за ухом, над запаховой железой. – Что столь очевидно беспокоит тебя, раз даже предвкушение нашей совместной ночи не может отвлечь тебя? Сонхва замолчал на мгновение, прикрыв глаза и задумавшись, а после развернулся в объятиях Хонджуна и прижался своим лбом к чужому. Он поднес их соединенные руки к губам, чтобы поцеловать костяшки пальцев альфы, и, распахнув свои голубые глаза, посмотрел на мужа с грустной улыбкой, играющей на его полных, покрытых алой помадой губах. – Это Есан... – признался Сонхва и, не сдержав тяжелого вздоха, отвел взгляд в сторону. – Он стал более хмурым в последнее время — боюсь, наш мальчик почти завял. Его чудесная бледная кожа потеряла свой цвет, его скулы стали более заметны, а прелестные черные волосы потеряли свой былой блеск. И вот уже более десяти месяцев он не присоединяется ко мне на наших воскресных вечерах, не говоря даже и слова об этом. Хонджун... Я так сильно боюсь, что его беспокоит что-то в разы серьезнее первого года в университете. Что могло случиться, о чем он не может нам рассказать? Он почувствовал, как на его глазах начали наворачиваться слезы, стоило ему встретиться взглядом с Хонджуном; его нижняя губа задрожала при одной только мысли о том, что его маленький мальчик переживал что-то столь серьезное, что даже не мог поделиться этим с ним. Хонджун, как сильный альфа, скользнул рукой по талии Сонхва и притянул его к себе, наклонив голову и ласково прижавшись губами ко лбу беты в попытке успокоить его. – Я тоже это заметил, – Хонджун нахмурился и поднял их сцепленные руки, большим пальцем проведя по мокрым щекам мужа (когда он начал плакать? Он даже не мог вспомнить этот момент). – Он перестал появляться на наших субботних ужинах, не хочет участвовать в спиритических сеансах. Гонхи упоминал, что уже как несколько месяцев почти каждое утро ему слышно, как Есана тошнит. Он больше не приходит ко мне в кабинет. В конце концов, у меня не было возможности пофехтовать с ним уже почти год! – Считаешь, он в беде? – тихо спросил Сонхва. Его глаза печально блеснули, когда он увидел, с какой заботой и беспокойством в темном взгляде смотрит на него муж. – Думаешь, он скрывает от нас что-то серьезное? Я имею в виду... Что, если он хочет уйти из семьи? – Не говори так, звезда моя, – отпустив Сонхва, Хонджун покачал головой и переложил обе ладони с талии ему на щеки, целуя в нос в утешительном жесте. – Он придет к нам, как только будет готов. Мы должны верить в это, хорошо? Сонхва кивнул, прижимаясь к мужу, и позволил увести себя в неспешном ритме вальса, который вскоре закончился на кровати совершенно иным видом танца, полного страсти.

Это случилось вечером среды. В ту ночь дом был полностью свободен — Хонджун и Гонхи отправились на одну из своих охотничьих экскурсий, Минги и Юнхо устроили себе свидание, а Есан был в университете на поздней лабораторной; таким образом в доме остались лишь Сонхва и Сан. С самого начала вечера Сан скрутился калачиком в объятиях Сонхва, просто желая подольше насладиться тишиной, и бета был только рад предоставить ему такую возможность. После очередного безрадостного воскресенья, закончившегося тем, что Сонхва, в попытках не расплакаться, заснул, он нуждался в утешении, которое давали ему объятия его ребенка. – Мама? – тихо спросил Сан, его нежный голос пронзил тишину гостиной. Сонхва лишь одобрительно хмыкнул, давая понять, что слушает альфу, и запустил пальцы в копну его темных волос. – Я... Что случилось с Есани? Пальцы Сонхва на мгновение замерли в волосах Сана, прежде чем он перевел дыхание и задумался над вопросом. Безусловно, не он один знал, что что-то не так, но он предполагал, что хотя бы дети что-то знают об этом. Минги был молчаливым, но заботливым братом по отношение к Есану, в то время как Сан относился к нему так же трепетно, как к Уену или своему плюшевому щенку Шиберу. Если бы о происходящем кому-то и было известно, то только Сану. Однако он ничего не знал. – Если бы я знал, малыш, – тихо прошептал Сонхва, его собственное сердце болело при одной лишь мысли о том, что его малыш переживает что-то, чем не может поделиться с ними. – Я не хочу давить на него, я никогда не хочу навязываться никому из моих любимых малышей, но он меня очень пугает. – Он выглядит таким грустным, – судорожно сглотнув, произнес Сан и поднял голову, чтобы посмотреть на Сонхва. Его глаза приобрели глубокий фиолетовый оттенок, отражая эмоции, которые он испытывал в данный момент, и сердце Сонхва оборвалось, стоило ему услышать эти слова. – Он все реже и реже бывает дома, но я не знаю, куда он ходит. Последнее, что я слышал, дядя Гонхи говорил, что он бродит где-то посреди ночи, но передвигается с трудом. Но дядя Гонхи еще сказал, что ему строго-настрого приказали ничего не говорить, так что... Мама, я скучаю по нашему Есани. Сонхва очень хотел сказать Сану, что все будет хорошо, что Есан просто переживает сложный жизненный период и скоро вернется к ним, что ему просто нужно время. Но бета сам не был уверен в этом. Это было совсем не похоже на Есана — вот так просто отстраниться. Хонджун и Сонхва приложили максимум усилий, чтобы все в семье чувствовали себя одинаково любимыми, чтобы все могли придти друг к другу и поговорить о чем угодно. Однако прежде чем он успел открыть рот, чтобы успокоить альфу в своих объятиях, двойные двери в передней части поместья с грохотом распахнулись, и шум начавшейся бури стал еще громче. Сонхва и Сан одновременно посмотрели друг на друга, прежде чем альфа подорвался и помог бете подняться на ноги. Схватив со стены фехтовальные мечи, они направились в парадный коридор, чтобы посмотреть, в чем дело. Тусклый свет люстры мог осветить очень немногое, и Сонхва, глубоко вздохнув, решительно шагнул на свет. В дверях поместья стояла насквозь промокшая фигура, одетая во все черное, вода безостановочными потоками текла с ее одежды на ковер, но бета остановился, стоило ему услышать звон меча позади себя. Сан уже бежал вперед, к человеку, что медленно покачнулся и начал падать вперед, и только после того, как альфа оказался на коленях на полу с обмякшим человеком на руках, Сонхва понял, что это был его ребенок, Есан, дрожащий и крепко прижимающийся к Сану. – Мама, что-то не так! – воскликнул Сан, обернувшись, чтобы посмотреть на Сонхва, и это вывело бету из ступора. Он отбросил меч и, подобрав концы своего длинного платья, кинулся вперед, чтобы опуститься на колени рядом с Есаном, бледно-голубые глаза окинули его взглядом, и бета нахмурился. – Что-то определенно не так, – Сонхва кивнул в знак согласия, заметив, что омега смотрит на них с испугом в глазах. Его сердце вновь сжалось от боли за младшего ребенка, когда он провел рукой по лбу Есана, но тот только вздрогнул и отшатнулся от него с хныканьем. – Пожалуйста, не ненавидьте меня, - сдавленно прошептал Есан, глядя то на Сана, то на Сонхва, и только когда Сонхва глубоко вдохнул, он уловил разницу. Бета мгновенно растаял, на его губах заиграла нежная улыбка, и он с осторожностью погладил длинные темные волосы Есана. – Я бы никогда не стал, солнышко. Думаю, нам нужно отнести тебя в постель немедленно, – мягко предложил Сонхва, посмотрев на Сана, и альфа кивнул, прежде чем подхватить Есана на руки и подняться самому. – Сани, отнеси его в гостевую спальню в конце коридора. Потом будет легче убираться, если мы не хотим выбрасывать его любимые простыни. – Что происходит, мама? – спросил Сан, прижав брата к груди, и последовал за Сонхва по коридору, не обращая внимания на то, что двери поместья были по-прежнему распахнуты — у них были более насущные заботы, и никто не стал бы вламываться в их поместье, стоящее посреди леса на огромном холме, возвышающемся над городом. – У твоего брата схватки.

Остальные члены семьи появлялись по очереди, в то время как Сонхва оставался в спальне с Есаном, а Сан был отослан из комнаты за несколькими необходимыми вещами, после чего решил остаться, так как не мог спокойно смотреть на то, как его младший брат корчится от боли. Слышать крики в усадьбе не было в новинку ни для кого из них, но совсем другое дело, когда это были крики младшего члена семьи. Минги и Юнхо прибыли первыми, явно готовые подняться в комнату Минги и порезвиться, но как только они почувствовали запах страдающего омеги, ни один из них не смог отойти от передней комнаты, где обосновался Сан. Следом прибыли Хонджун и Гонхи, которые, едва успев убрать удачно добытую дичь, чтобы она не испортилась, присоединились к детям в парадной комнате. Уен в этот вечер был занят на парах, но попросил Сана держать его в курсе событий, а Чонхо взял на себя обязанность принести всем еды, чтобы они не голодали, и всем оставалось только ждать. Все стало понятно, когда, едва наступил ведьмин час, по всему дому раздался пронзительный детский плач, и в комнате не осталось ни одного равнодушного человека. Никто не предполагал такого развития событий, и все понимали, что им понадобится больше информации, но ребенок в семье Ким — это всегда благословение предков, и они были счастливы принять еще одну душу в свои теплые объятия. Когда через минуту раздался второй вопль, все с удивлением посмотрели друг на друга. Казалось, прошло уже несколько часов после первых криков, когда Сонхва, наконец, вошел в комнату, ничуть не вспотев и даже не испортив любимое платье. Хонджун с сияющими от возбуждения глазами тут же заключил бету в объятия и осыпал поцелуями его лицо, пока палец не прижался к его губам. – Есан в порядке, он уснул, – сообщил всем Сонхва, и все дружно выдохнули, услышав хорошие новости. – Мы не успели толком поговорить, но у меня такое чувство, что его стремление отдалиться от нас связано с тем, что он держал свое положение в секрете. – Разве дети могут быть поводом для стыда? – с любопытством спросил Минги, и Гонхи хмыкнул в знак согласия, когда Юнхо аккуратно погладил альфу по спине. – Боюсь, что... обстоятельства зачатия — это то, чего он стыдится больше всего, – тихо признался Сонхва, и в комнате воцарилась тишина, пока все вдумывались в эти слова. В голове у всех пронеслось множество теорий, но первым не выдержал Чонхо, сделав шаг к Сонхва. – Вы же не хотите сказать, что его... изнасиловали? – Чонхо едва успел вымолвить последнее слово, как сам чуть не упал, Сану пришлось шагнуть вперед, чтобы поймать младшего альфу и прижать его к себе, качая головой. – Мой дорогой, конечно, нет... – Эта правда, папа, – от двери гостиной раздался новый голос, и все повернулись к дверному проему. Есан был бледен и закутан в черный домашний халат — один из любимых халатов Сонхва, когда тот нуждался в утешении. В руках у него было два свертка, и он оглядывал лица, собравшиеся в комнате. – Вы знаете меня, я романтик. Я бы не стал заниматься сексом, пока не нашел бы того единственного, своего человека, даже если бы я с кем-то встречался. У меня было десять месяцев, чтобы привыкнуть к тому, что у меня был момент слабости, и это не произойдёт снова. После этого все замолчали, обдумывая слова Есана, а затем вперед вышел Гонхи. Когда он общался с членами семьи по отдельности, он мог говорить без умолку, но когда они были все вместе, он предпочитал молчать, потому что они выросли вместе с ним, и ему не нужно было говорить, чтобы быть понятым. Есан смотрел на него широко раскрытыми глазами, пока их давний дворецкий и дядя шел к нему, и только когда высокий мужчина поцеловал его в лоб и притянул к себе, омега позволил себе тихо заплакать. Это словно прорвало плотину, и остальные члены семьи бросились вперед, чтобы обнять Есана. Он окунулся в утешительные ароматы своей семьи, прежде чем тихо прочистить горло и поднять свертки в своих руках с небольшой улыбкой на губах. – Хотите познакомиться с ними?

У Есана были близнецы, мальчики, которых он назвал Донмен и Дончжу. У них были одинаковые бледно-голубые глаза, как у матери, темные локоны на макушке, и они уже были проказниками, как и положено членам семьи Ким. Чонхо не часто удавалось наблюдать за близнецами, поскольку обычно он подрабатывал или занимался в библиотеке университета, но это был один из тех редких будних дней, когда он находился в гостиной поместья, Гонхи негромко играл на большом органе, не мешая ему просматривать учебник. Пока Донмен, свернувшись калачиком, спал у альфы на коленях, Дончжу уже ползал по маленькому игровому уголку, который Чонхо соорудил для него. Хонджун заверил его, что для детей их семьи нормально брать в руки опасное оружие, разбросанное повсюду в поместье, но Чонхо все еще не привык видеть трехмесячного ребенка, который держал арбалет с большей ловкостью, чем он сам, поэтому ему нравилось устраивать для них небольшую площадку для игр. Как он выяснил, Дончжу обычно бродил вокруг, а Донмен просто отвлекался на блестящие вещи, вроде браслетов, которые любил носить Сонхва или украшения на нарядах Уена. – Они же не доставляют тебе хлопот? – спросил Сонхва, медленно заходя в комнату. Чонхо поднял глаза от учебника и улыбнулся в знак приветствия. Покачав головой, он указал на подушку рядом с собой на диване, и Сонхва грациозно сел рядом с ним, а затем наклонился и подхватил Дончжу с улыбкой на губах. – Не думаю, что смогу привыкнуть к виду ребенка, держащего нож, – со смехом признался Чонхо, на что Сонхва тихо рассмеялся, прижавшись поцелуем к щеке Дончжу, а затем позволил ребенку подтянуться и схватить ожерелье, висящее у него на шее. – Скоро ты перестанешь задаваться вопросами о том, что происходит в поместье, – Сонхва вопросительно вскинул бровь, глядя на Чонхо, и молодой альфа почувствовал, как его щеки буквально вспыхнули, прежде чем он отвернулся. Он понятия не имел, с чего так раскраснелся. Вместо этого альфа сосредоточился на спящем ребенке у себя на коленях, и нежно погладил щечку Донмена. – Такой видный альфа, как ты, да и не ухаживает ни за кем? Теперь он и правда покраснел. – А, я... – пробормотал Чонхо, но тут же замолк, стоило Есану войти в комнату. Внимание альфы мгновенно переключилось на изящную фигуру омеги, наблюдая, как тот приблизился к ним с легкой улыбкой на губах. Есан почти мгновенно сбросил набранный во время беременности (и успешно скрываемый от семьи) вес, и за это время к его бледным скулам и сверкающим голубым глазам вернулся былой цвет. После того, как он признался во всем семье и вернулся к своим регулярным воскресным свиданиям с Сонхва, он понял, что нет смысла зацикливаться на событии, которое уже произошло и прошло. Ему был дан такой замечательный подарок после ужасного момента, и хотя он знал, что, если они когда-нибудь снова пересекутся, он убьет альфу, воспользовавшегося им, Есан был благодарен за то, что в его жизни появились его малыши. – Они были хорошими мальчиками, не так ли, Чони? – спросил Есан своим глубоким, тихим голосом, и Чонхо мог лишь кивнуть, глядя, как омега опустился на колени рядом с ним. Есан наклонился ближе, поцеловал пухлые щечки Донмена, чтобы тот проснулся, и тут же притянул малыша со сладковатым запахом молока к себе, чтобы обнять и прижать своего сына поближе. – Конечно же были, Есан, – подтвердил Чонхо, уже жалея об утраченном тепле на своих коленях, и вернул улыбку Есану, что улыбнулся ему, прежде чем встать обратно на ноги. – Ужин почти готов. Папа снова захотел индийской еды, так что мы заказали еще кучу всего, потому что Юнхо и Уен присоединятся сегодня к нам, – сообщил Есан, глядя на Чонхо, и, переместив вес с одной ноги на другую, сделал вид, что не видит, как Донмен сейчас играет с зажигалкой на журнальном столике (когда он успел за нее схватиться?). – Присоединишься к нам? – Безусловно, – Чонхо даже не раздумывал, получив в ответ ослепительную улыбку со стороны Есана. Омега кивнул ему и Сонхва, после чего вышел из гостиной и направился в столовую. Чонхо проводил его взглядом, пока не раздался чей-то смешок, и Сонхва вопросительно изогнул бровь, глядя на Дончжу, радостно лепетавшего у него на коленях. – Теперь я вижу, почему ты ни за кем не ухаживаешь, – Сонхва туманно заметил, похлопав Чонхо по бедру, после чего встал с радостным Дончжу на руках. – Только будь осторожнее с Минги и Саном, хорошо? Они очень заботятся о своем младшем брате, не говоря уже о том, что Гонхи — практически его третий родитель. Чонхо шумно сглотнул, стоило бете уйти, и быстро привел в порядок свои школьные вещи, чтобы присоединиться ко всем в столовой на ужин.

– Как прошла неделя? – начал Хонджун, дождавшись, пока все разместились за столом. Сам альфа уже увлеченно поглощал еду, разрезая курицу в своей тарелке на несколько кусочков и отправляя ее в рот. – Давайте начнем с другого конца стола в этот раз, с Гонхи. Все повернулись к дворецкому, поедающему свои креветки, пока Донмен радостно лепетал на коленях Есана и играл со столовым ножом. Гонхи прервался, прежде чем положить в рот еще кусочек и только потом хмыкнул, сразу возвращаясь к еде. – Великолепно! Я рад, что ваше свидание с Хвануном прошлой ночью прошло замечательно! – радостно воскликнул Хонджун, все дружно зашумели в знак одобрения, а дворецкий нервно заерзал на своем месте от такого внимания. – Уени, ты следующий. – Сегодня утром я завершил картину, для которой использовал новые краски, – сказал Уен с довольной ухмылкой и взволнованно кивнул, откинувшись на Сана рядом с ним. – Я не очень люблю акварель, но решил, почему бы не попробовать что-нибудь новенькое? Думаю, у меня отлично получилось запечатлеть озеро в долине где-то в получасе езды отсюда. Я принесу картину завтра, чтобы показать вам ее. – Уверен, она будет прекрасно смотреться в библиотеке над камином, Ени, – Сонхва ободряюще улыбнулся, его бледно-голубые глаза заискрились при взгляде на другого бету. – У тебя всегда получаются потрясающие картины, мы можем обсудить их стоимость на нашей прогулке позже. – Вы всегда так добры ко мне, – Уен покраснел, когда Сан поцеловал его в щеку, а Хонджун тихо усмехнулся, покачав головой. – Ты член семьи, Уени, а мы всегда поддерживаем друг друга, – сказал Хонджун, скользнув большим пальцем по руке Сонхва и целуя костяшки его пальцев. – Что насчет тебя, Юнхо? Какие-нибудь новости из университета? – Вообще-то, у меня есть кое-что новенькое, думаю, вам всем очень понравится, – начал Юнхо с заметным румянцем на щеках. Есан поднял глаза с места, на котором кормил Дончжу, так как за столом воцарилась полная тишина. Минги, сидящий рядом с Юнхо, взял его за руку и улыбнулся, глаза омеги расширились, когда он понял, что происходит. – Вчера вечером у нас было свидание, на котором я сделал Юнхо предложение руки и сердца, – гордо заявил Минги. В столовой раздалось несколько взволнованных возгласов, когда Юнхо сжал руку альфы, а затем поднял свою левую, чтобы ее было видно всем. Есан узнал одну из реликвий семьи Ким на руке беты, он понимал, что альфа должен любить своего избранника очень сильно, чтобы пойти в хранилище и предложить ему одно из фамильных колец. – И я сказал да, потому что я люблю Минги и хочу провести остаток своей жизни с ним, – закончил Юнхо, хихикая, когда Минги наклонился ближе, чтобы зацеловать его пухлую щеку. Сердце Есана растаяло, когда Гонхи потянулся, чтобы ласково потрепать Юнхо по плечу. Оглянувшись, омега увидел, что его мама прослезился, пока Хонджун целовал его в щеку в очень похожей манере. – Для меня будет огромной честью присоединиться к семье Ким. Вы все приняли наши отношения, несмотря на то, что я бета, а Минги альфа, и мы оба мужчины. – Мы с большим удовольствием примем тебя к нам, Юнхо, – мягко сказал Сонхва, протягивая руку через стол, и Юнхо вложил свою в руку старшего беты. – Ты делаешь нашего нашего сына счастливым, точно так же, как Уен делает Сана. Тебе всегда найдется место у нас. – Мне не терпится приступить к планированию свадьбы, – возбуждено произнес Хонджун, продолжая есть курицу, и Есан хихикнул от радости на лице отца, наблюдая за Юнхо рядом с ним. – Я так рад за вас, ребята, – заговорил Чонхо, когда стол успокоился, и все продолжили есть. Есан взглянул широко раскрытыми голубыми глазами на альфу, сидящего напротив него. – Вы все заслуживаете такого счастья. Я надеюсь, что когда-нибудь у меня будут такие же отношения, как у вас. В этот момент Чонхо посмотрел на Есана, а затем снова опустил взгляд на близнецов у себя на коленях. Он тоже этого хотел.

Сан и Уен с радостью забрали близнецов у Есана, едва закончился ужин, и устремились на прогулку по лесу, чтобы поиграть в прятки в команде из двух человек. Уен не очень удачно выбрал Донмена в свою команду, так как он был самым шумным из них, но Сан притворялся, что найти их в переплетении ветвей леса поместья было нелегко, пока Дончжу хихикал рядом. Минги и Юнхо шли за ними, Сонхва пристроился рядом с Юнхо, беты обсуждали возможные свадебные планы и то, кого из членов семьи они пригласят, а кого нет (в списке "не приглашать" пока никого не было, но всегда находился кто-то, кто закатывал истерику, если оказывался в одной комнате с другим). Хонджун шел чуть позади них с ласковой улыбкой на губах (или он смотрел вниз и оценивал зад Сонхва, оба варианта были возможны). Есан шел позади всех вместе с Чонхо, они с удовольствием молчали, пока шли по лесу под светом растущего полумесяца. Омеге хотелось поговорить с Чонхо, узнать его лучше, чем сейчас, но, как назло, в голову не шло ничего путного. Удивительно, но теперь, когда он не прятался вдали от семьи, он чувствовал себя взволнованным рядом с этим альфой, даже когда тот просто смотрел на него или слегка улыбался в знак приветствия. – Так как тебе живется здесь в поместье? – повернувшись, чтобы посмотреть на Чонхо, Есан решил начать с наиболее подходящей темы для разговора. Альфа, казалось, был поражен этим вопросом, но быстро справился с удивлением, чтобы ответить. – Ну... Ты знаешь, что я не являюсь членом семьи Ким, так что для меня это был несомненный шок, когда я только переехал, – Чонхо кивнул вперед, и Есан, переведя взгляд туда, куда указывал альфа, увидел родителей, уже шедших вместе и держащихся за руки. Хонджун смотрел на Сонхва так, словно он — вся его вселенная. – Знаешь, мои родители никогда не были такими. Они любили друг друга, но часто ссорились из-за выбранной мной профессии и моего представления в качестве альфы. Ни один из них не был альфой, они были бета-парой, так что для них это было очень тяжело. Я думаю, они были просто потрясены тем, что стали родителями. – Я не знаком ни с какими другими родителями, кроме любящих друг друга, – признался Есан, облизнув губы, и с улыбкой посмотрел на Чонхо. – С того дня, когда мама и папа сошлись... Я всегда хотел такие же отношений, как у них. Омега говорил чистую правду. С самого рождения он видел, с какой любовью эти двое относятся друг к другу. Разумеется, Сонхва уделял время каждому из своих сыновей, но в том, что его брак и партнерство с Хонджуном продлились так долго, было нечто совершенно восхитительное. Бета покинул родной дом всего лишь в семнадцать лет и отправился навстречу новому, недовольный тем, что могли предложить ему "нормальные" люди, и наткнулся на поместье Ким. Во время грозы поместье озарил яркий свет молнии, и Сонхва понял, что именно здесь ему суждено быть. Он отвергал все ухаживания Хонджуна, пока ему не исполнилось восемнадцать лет, тогда бета сам начал ухаживать, не желая, чтобы им помыкал альфа. Они безумно влюбились друг в друга, и Хонджун с огромной радостью сделал ему предложение и перешел к следующему этапу отношений. В те времена, ухаживания длились долго, а они довольно быстро перешли к этому партнерства. И с появлением Есана их любовь только укрепилась. Есану нравилось слушать историю о том, как его родители полюбили друг друга и сошлись, и он видел, с какой страстью и любовью они относились друг к другу и по сей день. Хонджун всегда был не прочь освежить их свадебные клятвы, прося об этом Сонхва каждый год, и часто после этого их нельзя было найти нигде в поместье, так как они прятались в спальню и предавались любовным утехам всю ночь напролет. Есан всегда мечтал, о том, как кто-то придет за ним и вот так просто увлечет за собой, но он все еще боялся выходить из дома. Он мечтал, чтобы его единственный и неповторимый спутник жизни, как и Сонхва, пришел в поместье семьи Ким и нашел свой дом здесь и в его сердце, но пока этого не произошло. Однако, глядя на Чонхо, Есан задумывался, не слишком ли он медлителен. – Видеть двух искренне влюбленных людей — это так прекрасно, – согласился Чонхо с искренней радостью, отразившейся на его лице, повернулся, чтобы посмотреть на Есана с улыбкой на губах, и вдруг остановился. Омега прошел еще немного, прежде чем понял, что Чонхо больше нет рядом с ним, и обернулся, широко распахнутыми глазами глядя на альфу. Чонхо присел на корточки рядом с большой черной кошкой, вышедшей ему навстречу, и протянул руку, чтобы дать кошке обнюхать ее. Есан почти сказал вслух, что эта конкретная кошка любит всех кусать и царапать, однако животное просто потерлось мордочкой о протянутую руку, и подвинулось ближе, пытаясь забрать на руки к Чонхо. – Я никогда не видел, чтобы эта кошка так тепло относилась к кому-то, – Есан изумленно выдохнул, когда альфа с легкостью подхватил животное на руки и, прижав его к груди, вновь двинулся в ногу с омегой. – Даже с близнецами она не ведет себя так покладисто. – Правда? Она ведь такая милая, – с тихим смехом сказал Чонхо, почесывая кошечку за ушком, а Есан в каком-то оцепенении шел рядом с альфой, пока они добирались до семейного кладбища. – Она постоянно приходит ко мне в комнату, когда я не могу заснуть. Она будто знает, что мне не хватает домашнего животного. Кошка тихо мяукнула в ответ, а Чонхо только ласково поглаживал ее. Есан наблюдал за ними с легкой улыбкой на губах, сам он пересел на скамейку в центре кладбища, подальше от остальных членов семьи. Присмотревшись, он увидел, что на этот раз Минги и Юнхо были заняты близнецами: оба сидели на коленях у Минги, пока Юнхо обнимал жениха со спины. Уен был прижат к большому дубу в центре кладбища, Сан уже вовсю ласкал его шею, пока бета цеплялся за него. Хонджун и Сонхва нежились в объятиях друг друга, раскачиваясь между надгробиями под собственную музыку, альфа вновь смотрел на своего мужа так, словно тот был целым его миром. Есан тоже хотел, чтобы на него смотрели так. – Думаю, я назову тебя Авророй, – Чонхо ласково обратился к кошке на своих руках, а та лишь громко мяукнула в ответ, после чего выпрыгнула из его рук и скрылась в ночной тьме. Вместо того, чтобы отправиться за ней, Чонхо пересел на скамейку к Есану, и омега улыбнулся самому себе, глядя на свои руки, сложенные на коленях. – Тебе правда не кажется странным, что все мы... уникальны? – тихо спросил Есан и повернулся, глядя на сидящего рядом с ним Чонхо пронзительными голубыми глазами. – Моя мама выращивает растения, которые без проблем могут убить тебя; мой папа может неожиданно напасть на тебя с фехтовальным мечом и будет рассчитывать на то, что ты дашь отпор; Сани будет использовать тебя в качестве тренажера для метания ножей; Минги может внезапно схватить тебя для спарринга. Даже я люблю играть с огнем, а близнецы уже семь раз находили семейный арбалет с тех пор, как родились в январе. Ничего из этого тебя не удивляет? – Поначалу все так и было, – кивнул Чонхо, повернувшись, чтобы видеть Есана, и омега завороженно смотрел в серьезные глаза напротив. – Это всего лишь семейная причуда, и я правда почувствовал себя здесь как дома. Вы все принимаете меня с радостью, хотя я и не являюсь членом семьи в официальном статусе, а близнецы ни разу не попали в меня из арбалета за те несколько раз, что я видел их с ним. – Просто я все время боюсь, что однажды ты оставишь нас, – едва слышно прошептал Есан, опустив взгляд на свои ладони, и удивленно моргнул, увидев, как чужая загорелая рука скользнула поверх его сцепленных ладоней. Омега медленно поднял голову, чтобы рассмотреть Чонхо, и альфа слабо улыбнулся, придвинувшись ближе. – Обещания могут ничего не стоить, но послушай мое, – мягко приказал Чонхо, не вкладывая никакой реальной силы в свои слова, но вызывая у внутренней омеги Есана желание оголить шею в знак покорности. – Я никогда не покину эту семью. Никогда. Я нашел свое место здесь, рядом с каждым из вас. Когда твой отец привел меня сюда, я обрел то, что даже не подозревал, что искал. И я не собираюсь расставаться с этим. Есан прикусил губу, глядя на их руки и удивляясь тому, насколько кожа Чонхо на фоне его выглядела темнее, чем была в действительности. Он осторожно перевернул свою руку, пока их ладони не оказались соединены. В ответ Чонхо осторожно переплел их пальцы, и омега мягко улыбнулся ему, осторожно наклоняясь вбок, чтобы прижаться к альфе. – Мне остается только верить твоим словам, не так ли? – спросил Есан с легкой улыбкой, и глаза Чонхо загорелись одновременно с его кивком.

В этом году день рождения Сонхва пришелся на пятницу, потому семейный ужин проходил чуть иначе, чем обычно. Самому Сонхва строго-настрого запретили что-либо трогать на кухне, полностью полагаясь на брата Хонджуна и его мужа, который обещали позаботиться обо всем. – Дорогой, я тебе обещаю, что Енджо ничего не будет трогать, – заверил бету Сохо, уже надевший розовый фартук, и в четвертый раз за вечер вывел Сонхва из кухни. На его губах играла довольная широкая улыбка. – Я сказал ему прихватить Хонджуна и отправиться в кабинет, чтобы освежить свои навыки фехтования. Почему бы тебе не провести время с Гонхи и Хвануном? Они мне пообещали, что сбегут ради быстрого перепихона не раньше десерта. Сонхва только и успел, что рассмеяться над его словами, прежде чем Есан прошел мимо него в направлении кухни с накрытой корзиной в руках. Бета потянулся, чтобы привлечь омегу к себе, и затянул его в свои объятия. – Мама, я должен помочь тете! – рассмеялся Есан, позволяя матери прижаться к нему. Сонхва негромко заскулил, но в конце концов выпустил ребенка из своих объятий. – Прости, это всего лишь... не каждый год тебе исполняется сорок лет, и тут я увидел тебя и осознал, что время просто... пролетело, – признался Сонхва, слабо улыбаясь, и потянулся, чтобы поправить волосы Есана, после чего вышел из кухни, сдерживая слезы. Малая гостиная была единственным свободным местом в поместье, так как члены семьи продолжали прибывать на его день рождения, и он использовал это непродолжительное время своего одиночества, чтобы подумать о годах, которые привели его к тому, что он имел сейчас. Ему едва исполнилось восемнадцать, как он попросил у Хонджуна разрешения ухаживать за ним, и тот был в полном восторге. Менее чем через полгода они уже стали официальными партнерами, с метками, а не успело ему исполниться и девятнадцати, как Сонхва узнал, что носит под сердцем их сына. Губы, прижавшиеся к его руке, вывели бету из раздумий, и он нежно улыбнулся, чувствуя, как те же губы прочертили дорожку из поцелуев вверх по его руке и прижались мягким, откровенным поцелуем к нежной коже на чувствительной шее. Сонхва откинул голову чуть в сторону, стоило родным губам смениться зубами, терзающими загорелую кожу, и бета позволил себе негромко застонать, когда кожу на его шее засосали, оставляя синяк. – Cara mia, моя прелестная любовь, сегодня твой день рождения, – нежно прошептал ему на ухо Хонджун, покусывая мочку этого самого уха, а Сонхва потянулся к нему, чтобы запустить пальцы в волосы своего альфы, пока мужчина продолжал целовать его нежную кожу. – У меня уже есть для тебя подарок, но я хотел бы, чтобы ты сам сказал мне, что хочешь получить в этом году. Назови что угодно, душа моя, и ты получишь это. – Что ты ответишь, если я захочу еще одного ребенка? – спросил Сонхва, зная, что они оба остановились на трех, но ему нравилось играть в эту игру каждый год. В тот же миг он задрожал, ощутив рычание Хонджуна на своей шее, а альфа заскользил обеими руками по его стройной фигуре, лишь раззадоривая бету. – Тогда я буду вязать тебя каждую ночь, буду давать тебе свой узел, как только ты попросишь этого, так много раз, сколько потребуется, чтобы твой живот стал круглым от нашего ребенка в нем, – хрипло прошептал Хонджун, и бета судорожно сглотнул при одной только мысли об этом. – Что еще? – Может быть, нам стоит обновить наши клятвы в этом году? – дразняще усмехнулся Сонхва и, задохнувшись, рассмеялся, когда Хонджун прижался к его бедру, давая ощутить сполна свое возбуждение. Альфа всегда заводился, стоило его мужу перейти на романтический лад, и Сонхва наслаждался тем, что мог с легкостью контролировать своего мужа даже спустя столько времени. – Только лучшее для моего возлюбленного, – промурлыкал Хонджун, прижимаясь к его шее, и Сонхва невольно задрожал от того, как задралось его платье, давая альфе возможность прижаться к его ягодицам без малейшей преграды. – Уверен, что Есан будет часами работать над самым прелестным и невероятным платьем для тебя, а Минги и Сан с удовольствием отправятся на охоту за самым большим существом для праздничного пира. – А если бы я захотел целый мир? – спросил Сонхва, содрогаясь от того, как он уже потек для своего альфы. Он потянулся за спину, чтобы высвободить член Хонджуна из штанов, и альфа зарычал, прежде чем толкнуться в своего бету. – Тогда я отправлюсь в могилу, но отдам тебе весь мир до последнего кусочка, – Хонджун застонал, снова прикусывая брачную метку Сонхва, оба проигнорировали стук в двери гостиной, когда альфа потянул мужа за собой и усадил к себе на колени. – Cara mia, ты же знаешь, что я сделаю ради тебя все, что угодно. – Ты уже сделал это, mon cheri, – выдохнул Сонхва, поворачиваясь лицом к Хонджуну и приникая к его губам, тихо поскуливая в его рот, пока альфа делал всю работу, толкаясь в него. Ему было наплевать на то, что во время ужина от него сильно будет пахнуть сексом, он знал, что это сойдет ему с рук, ведь это был его день рождения. – Все и даже чуть больше, ты подарил мне идеальную жизнь, идеальную семью, и я не могу просить от тебя большего, только лишь твое сердце в своих руках. – Я обещаю тебе, когда я умру, ты будешь первым, кто вырежет его из моей груди, – Хонджун оставил очередной укус на линии челюсти своего мужа, чувствуя, как его узел становился все больше, и Сонхва резко опустился на член альфы, чтобы он вошел в него полностью. – Все, что ты пожелаешь, будет твоим. Я весь принадлежу тебе. Когда Хонджун застонал, изливаясь, Сонхва задрожал от ощущения наполненности, и прижался к своему альфе, ожидая, пока спадет узел. Ему нравился секс с мужем, даже если они были одеты в праздничные наряды для дальнейшего торжества, то, с какой любовью Хонджун прижимался к его метке на шее, заставляло его сердце трепетать, как тогда, когда альфа впервые представился и поцеловал его костяшки пальцев. – С тобой это всегда будто впервые, – тихо пробормотал Хонджун, уткнувшись ему в плечо, и Сонхва слабо рассмеялся, кивнув в знак согласия. – Я всегда чувствую себя молодым девятнадцатилетним парнем в твоих объятиях, – с улыбкой согласился Сонхва и потерся носом о макушку Хонджуна, когда тот прижал его к себе. – Ты не позволяешь мне стареть, любовь моя. – Ты — воплощение молодости, cara mia, – Хонджун запротестовал, нахмурившись, на что бета просто рассмеялся, прежде чем в дверь снова постучали. – Мы выйдем через минуту! – воскликнул Сонхва, и Хонджун тихо вздохнул, прежде чем выскользнуть из беты с одобрительным вздохом на губах. Он помог Сонхва подняться на ноги и аккуратно поправил его платье, после чего привел в порядок себя, придав им обоим более презентабельный вид ради остальных членов семьи, проделавших весь этот путь ради дня рождения матриарха семьи. – Как и всегда, ты выглядишь просто потрясающе, мой дорогой, – ласково произнес Хонджун, снова целуя костяшки пальцев мужа. Их взгляды встретились поверх его ладони, прежде чем Сонхва отвел глаза в сторону с легким румянцем на щеках. Как и в первый раз.

Есан хлопал вместе со всеми, пока Сонхва задувал свечи на праздничном торте. Он задорно рассмеялся, когда Сан затянул его в объятия и покрыл поцелуями всю его щеку. Омега прильнул к старшему брату и засмеялся еще сильнее, а Уен прижался к нему с другой стороны. Донмен и Дончжу на коленях у Есана тоже захихикали, подхватывая всеобщее настроение, и прижались друг к другу покрепче. – С днем рождения, мама! – восторженно выкрикнул Минги со своего места рядом с бетой, в честь своего дня рождения Сонхва расположился во главе стола. Он потянулся к сыну, чтобы в шутку ущипнуть его за щеку, одновременно с этим Хонджун с нескрываемой нежностью оставил поцелуй на противоположной щеке Сонхва, а после объявил, что все могут приступать к ужину. – В этом году у нас целых два грандиозных дня рождения, и твой уже совсем скоро, – заговорил Сан, расположившись рядом с Есаном после того, как они с Уеном наконец выпустили младшего из своих объятий. Омега негромко фыркнул, потянувшись за молоком для близнецов, устроившихся у него на коленях. – Серьезный юбилей, двадцать лет. Что чувствуешь по этому поводу? – Страшновато, – Есан рассмеялся, когда Дончжу первым ухватился за бутылочку с молоком, а Донмен захныкал, но остался терпеливо ждать, позволив младшему близнецу поесть первым. – Возможно в этом году я попробую вернуться в университет, просто чтобы закрыть некоторые предметы. – Ты знаешь, что не обязан делать это, если тебе не хочется, – мягко сказал Уен, проходясь пальцами по шелковистым темным волосам Есана, пока тот наслаждался своей едой. Домашняя корейская еда всегда особенно ценилась в семье, а Сохо лучше всех умел ее готовить. – Ты через многое прошел, пока был в университете в прошлом году. Никто из нас не хочет, чтобы ты возвращался туда, если это может привести тебя в такое же эмоциональное состояние. – Я знаю, – с тихим вздохом сказал Есан, позволив Сану забрать Дончжу из своих рук, чтобы альфа мог помочь малышу срыгнуть после еды. Он сам взял вторую бутылочку со стола и перехватил Донмена поудобнее, нежно целуя малыша в макушку, чтобы покормить уже его. – Чонхо предложил мне прогуляться с ним по кампусу университета, провести экскурсию. Думаю, что все будет в порядке, посмотрим, что из этого выйдет. – Чонхо предложил пройтись с тобой? – Уен вопросительно изогнул бровь, глядя на Ёсана с растущей ухмылкой, и щеки омеги вспыхнули красным, когда он покачал головой. – Не понимаю, о чем ты говоришь, – отмахнулся от беты Есан, переведя взгляд на Донмена, и парочка рядом с ним разразилась задорным смехом. – Он просто очень дружелюбен, и это крайне мило с его стороны. – Он хороший человек, – сказал Сан, усаживая Дончжу на свои колени, и сам взял палочки, чтобы взять кусочек самгепсаля и положить его на свою тарелку. Ребенок на его руках с интересом наблюдал за тем, как Сан взял кусочек салата, добавил сверху немного кимчи и риса, а после, положив самгепсаль сверху, запихнул это все в рот. – Он также хороший альфа. – Я знаю это, – Есан со вздохом поставил бутылочку на место, взял Донмена на руки и забрал полотенце с плеча Сана, чтобы срыгнуть малыша после еды. Как только он закончил, омега вернул близнеца обратно к себе на колени и погладил его по голове, глядя на Чонхо через стол: альфа был увлечен разговором с Енджо о его специальности и планах на будущую карьеру. – Он действительно прекрасный человек, и его партнеру очень повезет с ним. – К тому же он очень хорошо общается с близнецами, – кивнул Уен, и Есан, оглянувшись, увидел, как Дончжу полз по столу, радостно лепеча, в попытке добраться до Чонхо, сидящего напротив Сана. Альфа даже не оторвался от своего разговора, подхватил Дончжу, прежде чем он успел доползти до гриля, и прижал его к себе, поцеловав в щеку. – Просто подумай об этом. Думаю, он может сделать тебя по-настоящему счастливым. – Только не говори об этом Минги, пока он сам не додумается, иначе он будет использовать Чонхо не просто как цель для метания яблок, – Сан выразительно поднял бровь и наклонился к Есану, указывая на брата. Как по команде, Минги поднял голову и помахал им обоим рукой, широко улыбаясь. Есан хихикнул, пошевелив пальцами в ответном жесте. – Ты знаешь, что он, как и я, сильно опекает тебя, только он более медлителен, когда дело касается каких-то выводов. – С чего ты взял, что что-то вообще произойдет? – тихо спросил Есан, пытаясь согнать румянец с щек, пока никто его не заметил (в основном это касалось Хонджуна, Сонхва и Минги, что были крайне любопытными и сразу бы спросили, что у младшего на уме). – Может он просто очень учтивый. – Просто вежливый, конечно, – Уен похлопал Есана по плечу, и, когда бета снова начал ворковать над Донменом на его коленях, он снова взглянул на Чонхо. Альфа наблюдал за ним с легкой улыбкой на губах, и его глаза загорелись, стоило ему заметить, что омега смотрит на него. Взяв маленькую ручку Дончжу, он помахал вместе с малышом Есану, на что тот прыснул со смеху и застенчиво отвел взгляд. Чонхо всего лишь был вежливым, не более того.

Чонхо нервно прочистил горло, прежде чем постучать в закрытую дверь кабинета Хонджуна, лихорадочно потирая руки. После празднования дня рождения Сонхва он долго обдумывал свои слова, прежде чем набрался смелости подойти к патриарху семьи и попросить его о разрешении начать ухаживать за его младшим сыном. – Войдите! – раздался голос Хонджуна, и, тяжело сглотнув, Чонхо вошел в кабинет. Он на мгновение замешкался, увидев Сана и Минги, сидящих перед столом главы семьи, и посмотрел на них широко раскрытыми глазами, после чего прочистил горло и постарался выпрямиться в присутствии остальных альф. – Чонхо, рад видеть тебя здесь, – сказал Минги, вопросительно изгибая бровь, и Чонхо только кивнул, осознавая, что он был самым молодым альфой в комнате среди присутствующих. – Разве у тебя сейчас нет пар? – Я пропустил их, – кивнув, констатировал Чонхо и закрыл за собой дверь, отрезая себе все пути к отступлению, сбежать сейчас уже не получилось бы. – Я... я хотел бы обсудить кое-что с Хонджуном, но вы двое так же будете заинтересованы в данном разговоре. – Что ты хотел со мной обсудить, Чонхо? – на удивление мягко спросил Хонджун, присаживаясь на край своего стола и глядя на младшего альфу с улыбкой. Чонхо бросил взгляд на Сана и увидел, как тот ободряюще улыбнулся ему, вероятно, догадавшись о чем будет идти речь. Альфа глубоко вдохнул и посмотрел на собравшихся в комнате людей широко раскрытыми глазами. – Я прошу вашего разрешения на ухаживания за Есаном, – с усилием произнес Чонхо и выпрямился, стоило в кабинете воцариться полной тишине. Минги отложил в сторону нож, с которым возился все это время, Сан прекратил постукивать пальцами по подлокотнику кресла, на котором сидел, а Хонджун перестал дергать ногой и с легким удивлением взглянул на молодого альфу. – С тех пор, как он стал более открытым с семьей, я осознал, что мой альфа испытывает определенную симпатию к его омеге, словно они являются идеальной парой. Более того, у меня появился шанс узнать Есана и его светлую душу, и я влюбился в него. Я осведомлен, что не являюсь идеальным для семьи, но мне хотелось бы получить шанс и доказать, что я могу стать лучшей парой для него. Трое альф замолчали на некоторое время, Хонджун переводил взгляд с Минги на Сана, а затем снова на Чонхо, и младший альфа нервно выдохнул в надежде, когда Сан встал первым. – Ты хороший человек, Чонхо, и хороший альфа, – мягко произнес Сан и подошел к Чонхо, останавливаясь перед ним с широкой улыбкой, а затем притянул младшего к себе и заключил в крепкие объятия. – Если уж кто и будет ухаживать за Есани, я бы предпочел, чтобы этим человеком был ты. Я уверен, что ты отнесешься к нему должным образом, Чони. – Спасибо, Сан, – тихо сказал Чонхо, рассмеявшись от дружеских объятий, прежде чем Сан отстранился. Пока они обнимались, со своего места поднялся Минги, и Чонхо тяжело вздохнул, стоило Сану отойти в сторону, чтобы пропустить вперед своего близнеца. – Минги, я знаю, что ты очень заботишься о Есани и хочешь для него только лучшего, я готов доказать... – Я уже знаю, что ты всегда будешь относится к нему достойно, – прервал его Минги, глядя на младшего альфу суженными глазами, и Чонхо кивнул, не отводя от собеседника взгляда. – Ты готов стать отцом для близнецов? – Безусловно, – с нежностью прошептал Чонхо, его губы растянулись в улыбке при одной только мысли о Дончжу и Донмене. Он обожал обниматься с ними, и чаще всего они втроем засыпали вместе, уютно устроившись на диване в гостиной. – Я люблю их и хочу помочь Есану воспитать их, как своих. – Ты и так знаешь, что я выслежу тебя, если ты навредишь ему, поэтому я даже не буду тебе угрожать, – сказал Минги с растущей улыбкой на лице и шагнул вперед, чтобы притянуть Чонхо к себе и заключить его в крепкие объятия. Младший альфа рассмеялся, крепче прижавшись к Минги, и похлопал его по спине, прежде чем отстраниться. Когда Сан и Минги вернулись обратно на свои места, остался только Хонджун, пристально смотревший на Чонхо чуть суженными глазами. Младший альфа, глубоко вздохнув, выпрямился без единого следа улыбки на лице, закусив губу. – Как я могу стать таким же, как вы? – нервно спросил Чонхо, сжав руки в кулаки, когда патриарх семьи шагнул к нему с сияющими глазами. – Как я могу стать таким... обходительным? – Очаруй его, – ответил Хонджун, озорно сверкнув глазами, и усмехнулся. – Поклоняйся ему. Позволь ему почувствовать себя так, словно он — самое невероятное существо в мире. – Он такой и есть, – честно признался Чонхо, его сердце забилось сильнее при виде остановившегося перед ним Хонджуна. Альфа едва не упал на подкосившихся от облегчения ногах, стоило главе семьи радостно хлопнуть его по плечам. – Тогда добро пожаловать в Семью, Чонхо.

Подарки начали появляться ночью тридцатого апреля, известную как Вальпургиева Ночь. Есан обнаружил подарок только около трёх часов ночи, вернувшись в свою спальню после долгого дня. Донмена и Дончжу на ночь забрали Хванун с Гонхи, так как обычно Гонхи не отмечал подобные праздники с семьей, а Хванун уже давно горел желанием посидеть с близнецами в попытке убедить сопротивляющегося Гонхи задуматься о создании собственной семьи. Юнхо и Минги отправились в свою комнату около полуночи, вслед за ними через час ушли Хонджун с Сонхва. Лишь Сан в компании Уена всего ещё резвились на семейном кладбище в лесу, когда Есан решил отправиться к себе в комнату. На подушке его ждала чёрная подарочная коробка, которую Есан с трудом заставил себя не открывать сразу же. Только переодевшись из платья в вечернюю сорочку, омега присел на край кровати, окунувшись в мягкость постельного белья на секунду, и аккуратно взял коробку в руки. Он с осторожностью повертел ее в руках, прежде чем приоткрыть крышку и заглянуть внутри. С его губ слетел судорожный вздох, стоило ему увидеть содержимое коробки. Лежащий внутри браслет искрился в лунном свете, проникающим сквозь окна, и, взяв его в руку, Есан понял, что украшение было сплошь усыпано сверкающими бриллиантами. Омега невольно ахнул, вставая с кровати, и подставил браслет под нежные лучи месяца. Его сердце забилось чаще, в то время как он со всей осторожностью старался застегнуть застежку на украшении, чтобы надеть его на запястье. Однако сделать это самому было не так просто, и в какой-то момент Есан разочарованно засопел, когда его рука в очередной раз дрогнула и соскочила с маленькой застежки на браслете. Спустя пару секунд в дверь спальни тихо постучали, негромкие три удара, заставившие Есана отвлечься от своего занятия и перевести взгляд с браслета на дверь. Недолго думая, он направился к двери. Бледно-голубые глаза широко раскрылись, стоило ему увидеть ночного визитера, коим оказался никто иной, как Чонхо. – Ты открыл его, – тихо заметил Чонхо, и Есан взглянул на браслет, который так и держал в руке, а после снова на альфу перед собой. Он заметил, что Чонхо смотрел на него с легкой улыбкой на губах, потому поднял запястье с браслетом, распахнув глаза. – Поможешь мне надеть его? – тихо спросил Есан, нервно облизнув губы, на что Чонхо кивнул и, не раздумывая, шагнул ближе к омеге. Мгновенно атмосфера между ними изменилась, словно становясь тяжелее под воздействием смешенных феромонов альфы и омеги, от набора которых у Есана затрепетали ресницы. Чонхо осторожно потянулся к Есану, беря браслет в обе руки, аккуратно застегнул его на тонком запястье, а затем взял руку омеги в свою. Есан наблюдал, не отрываясь, как Чонхо поднес его руку к губам, нежно поцеловал костяшки пальцев, и на мгновение уткнулся носом в раскрытую ладонь. – Он волшебно смотрится на твоем запястье, – едва слышно сказал Чонхо, поднимая взгляд на омегу напротив и глядя ему в глаза. Сердце Есана таяло от такого взгляда альфы, направленного на него. Словно Есан был единственной и неповторимой вещью в мире, которая имела значение для него. – Ты проделал прекрасную работу, выбирая его, – прошептал Есан, не желая упускать момент, на что Чонхо улыбнулся и медленно шагнул назад, увеличивая расстояние между ними. Дышать сразу стало легче, но появилось ощущение нехватки чего-то, стоило Чонхо направиться обратно по коридору, удаляясь от комнаты омеги, что смотрел ему вслед, прежде чем медленно закрыть дверь спальни. Если он и вспоминал этот момент и их напряженный зрительный контакт, пока доводил себя пальцами до оргазма, то никто не узнает об этом, кроме него самого и света первой четверти луны.

Каждый следующий вечер пятницы на его кровати появлялся новый подарок. В один вечер к браслету были подобраны серьги, на следующей неделе — кольцо, а в один вечер — красивое кроваво-красное платье по его точным меркам. Есан еще не примерял его, желая дождаться бала в честь своего дня рождения, чтобы почувствовать ткань на своей коже. Чонхо все больше помогал ему с близнецами, всегда готовый подхватить их на руки и расцеловать так, как Есану и не снилось. Дончжу всегда радовался, когда видел Чонхо, радостно лепетал и просился на руки, а Донмен просто обожал получать поцелуи от кого бы то ни было, поэтому всегда был рад, когда его баловали так, как это делал Чонхо. Есан был безмерно счастлив, и эти перемены были очевидны. Сонхва был так рад видеть изменения в своем ребенке, даже если он не был уверен в том, что послужило причиной для них, а Минги и Сан всегда провожали Есана понимающими взглядами, когда он появлялся на их семейных ужинах в новом подарке, который Чонхо купил специально для него. Ни один из подарков не принадлежал огромной коллекции семьи Ким, так что Чонхо, несомненно, покупал их специально для Есана, и при мысли об этом сердце омеги начинало бешено колотиться в груди. Чонхо всегда ждал Есана, чтобы прогуляться в его компании по лесу, а после неизменно провожал омегу до его спальни, нежно целуя костяшки пальцев перед прощанием. Альфа действовал неспешно, что очень ценил Есан, но он признавался себе, что мечтает почувствовать губы Чонхо на своих, когда они сольются в страстном поцелуе, как альфа будет осыпать поцелуями его горло и шею, входя в его тело, как он будет растягивать его на своем члене, вгоняя узел как можно глубже... Пятнадцатое июня выпало на понедельник, и пусть Минги был расстроен тому, что его вечер с Сонхва пришлось отменить, он был в предвкушении грандиозного праздника, который был запланирован в честь его младшего брата. В семье Ким каждое двадцатилетие праздновалось с большим размахом. Минги с Саном по сей день помнили то сумасшествие, произошедшее на их дне рождения с участием всех членов семьи в поместье, и ни на секунду не сомневались, что это празднование будет таким же. Когда Сонхва официально стал частью семьи, все были безумно рады за Хонджуна, нашедшего любовь всей своей жизни. Двадцатый день рождения Сонхва совпал с его беременностью Есаном, родившегося спустя несколько месяцев, поэтому вся семья с нетерпением ждала праздника Есана. Все семейство собралось в центральном зале, напротив лестницы, людей оказалось настолько много, что часть из них даже стояла на улице. Сан и Уен вызвались забрать детей к себе на весь вечер, чтобы ничто не мешало Есану наслаждаться собственным праздником, Сонхва, в свою очередь, взял на себя обязанность подготовить Есана к празднованию. – Это прекрасное платье, Есани, – невзначай упомянул Сонхва, помогаю сыну одеться после того, как с прической и макияжем было покончено. Видеть именинника в чем-то, отличным от черного, было непривычно, но Есан мечтал надеть это платье с тех самых пор, как Чонхо подарил его, и сейчас была идеальная возможность. – Не думаю, что видел его до этого. – Это... это подарок, – застенчиво пробормотал Есан и улыбнулся своему отражению, чувствуя, как краснеют его щеки. Он застегнул браслет на запястье и убедился, что кольца на его пальцах в порядке, после чего снова посмотрел на Сонхва в зеркало. Бета понимающе улыбался, заканчивая с украшением на голове омеги, что взглянул на себя и улыбнулся вновь. Его губы накрасили черной помадой, оттеняющей красный цвет его платья, а волосы оставили спадать свободными волнами до середины спины. На голове красовалось бриллиантовое украшение, напоминающее диадему, а браслет и кольца, подаренные Чонхо, лишь дополняли картину. Для придания ему потустороннего вида бледно-голубые глаза подчеркнули темными тенями, а платье словно обтекало каждый изгиб его тела. Есан даже набрался смелости и надел черное кружевное белье на случай, если у него хватит смелости продолжить ночь в компании Чонхо, а под платье он решил надеть простые черные конверсы, чтобы обеспечить себе комфорт на всю ночь. – От человека, который тебе очень нравится, не так ли? – негромко поинтересовался Сонхва, прежде чем нежно поцеловать сына в щеку. – О, солнце мое, ты выглядишь просто волшебно. Тот, кому повезло ухаживать за тобой и дарить такие подарки, самый настоящий счастливчик. – Ты правда так думаешь, мам? – Есан пристально глядел на стоящего позади Сонхва. – Я... он мне очень нравится. Я хочу быть с ним до конца своих дней. – Вы посмотрите на моих мальчиков, – воскликнул Хонджун, появившись на пороге комнаты. Есан повернулся к нему и одарил отца радостной улыбкой темных губ. – Ты только посмотри на себя, Есани, как же выросло мое чудо! Есан не сдержал заливистого смеха, когда Хонджун расцеловал его щеки, и протянул руку отцу, что мгновенно прижал его к себе. Сонхва разгладил последние складки на спине сына и кивнул мужу, после чего тот вывел омегу из комнаты к главной лестнице. В доме царила настоящая суматоха, которая тут же стихла, стоило только Гонхи громко рыкнуть, и Есан почувствовал, как пустилось в пляс его сердце при виде любимых людей. – Ким Есан, мой драгоценный младший сын, сегодня празднует своем двадцатилетие! – торжественно провозгласил Хонджун, стоя рядом с мужем и сыном на вершине лестницы. Присутствующие разразились громкими аплодисментами, после чего затихли, чтобы дать ему возможность продолжить речь. – Мы все наблюдали за ним, как из маленького, стеснительного малыша, он превратился в красивого и взрослого омегу, которым он является сегодня. Давайте же отпразднуем день рождения моего младшего сына роскошным пиром и балом! Сонхва кивнул Есану и, взяв омегу под руку, повел его вниз по широкой лестнице к ожидающим именинника членам семьи. Есан не удержался и прижался покрепче к матери с легкой улыбкой на губах, которая померкла, стоило ему заметить стоящего почти напротив лестницы Чонхо (пусть он и спрятался за Минги и Саном, он все еще был здесь). Альфа не мог оторвать глаз от омеги, пока тот шел по лестнице, равно как и Есан смотрел на Чонхо, не отрываясь. Даже Минги и Сан, расцеловавшие брата в щеки, прежде чем уйти в большой зал, не смогли отвлечь его от разглядывания Чонхо. – Ты выглядишь просто потрясающе, – с нежностью прошептал Чонхо, беря руки Есана в свои, и омега, совсем позабыв об окружающих, заливисто рассмеялся, чувствуя легкие поцелуи на костяшках пальцев. – Ты сам выглядишь весьма недурно, – Есан подтрунивал над ним, улыбаясь все шире и шире, и на мгновение посмотрел в сторону, где стоял Сонхва, понимающе изогнувший бровь, прежде чем Хонджун увлек его за собой на празднование. Вскоре около лестницы остались стоять лишь они вдвоем, и омега с улыбкой взглянул на Чонхо. Есан лукавил, отвечая на комплимент, ведь в своем костюме альфа выглядел просто роскошно. Чонхо не разделял любовь к готической эстетике, которой придерживалось большинство членов семьи, тем не менее надел черный костюм, который дополнил такой же черной рубашкой и галстуком. На черном пиджаке ярко выделялся узор в виде паутины, вышитый блестящими нитками, а красные волосы были убраны назад, открывая лоб. На лице Чонхо не было ни грамма макияжа, но он и не нуждался в нем, чтобы выглядеть как самый привлекательный мужчина в мире. – Не так уж и плохо, говоришь? – тихо спросил Чонхо и притянул Есана ближе к себе за талию, прежде чем оставить нежный поцелуй на его щеке. Омега судорожно вздохнул и аккуратно прижался к сильной груди Чонхо, положив одну руку ему на грудь, и посмотрел на него сверху. – Не так уж и плохо, – подтвердил Есан и нежно улыбнулся, глядя на Чонхо, прежде чем Хванун и Сохо, появившись из неоткуда, увели его в зал к семье.

– Мама, ты точно можешь взять Дончжу и Донмена на ночь? – тихо спросил Есан, когда семья начала расходится по лесу и кладбищу, чтобы продолжить празднование. – Я знаю, насколько вы с папой любите проводить время наедине. – Малыш, не каждый день нашему младшему сыну исполняется двадцать лет, – с нежностью произнес Сонхва, подняв голову, и погладил Есана по щеке, а затем снова посмотрел на спящего Донмена. – К тому же, мне показалось, что есть один альфа, желающий завладеть твоим вниманием на этот вечер. А твой отец в состоянии держать руки при себе хотя бы одну ночь. Есан состроил недовольную рожицу, но не смог сдержать смех на словах родителя, и уже застенчиво кивнул, нервно переводя дыхание. Он не был уверен, что дело зайдет дальше поцелуя в щеку, но надеялся, что растущее напряжение между ними разрешится этой ночью. – Как ты думаешь, мам, не слишком ли я тороплю события? – прошептал омега, целуя Донмена в лобик, не забывая медленно покачивать на руках Дончжу, чтобы тот поскорее заснул. – Ведь... он ухаживает за мной не так уже и долго. – Дай-ка я кое-что тебе расскажу, Есани, – Сонхва осторожно уложил Донмена в кроватку, перенесенную в его спальню, а после забрал Дончжу к себе, медленно укачивая его. – Ты и сам знаешь, что мы с твоим отцом только полгода ухаживали друг за другом, прежде чем я согласился на брак с ним, это мы уже рассказывали. Однако я никогда не упоминал, что именно после третьего подарка я провел с ним ночь. – Ты сделал что? – Есан недоуменно моргнул, услышав слова Сонхва, на что бета только тихо рассмеялся и притянул сына к себе, все так же укачивая Дончжу. – Он подарил мне кулон, который я и сейчас ношу довольно часто, – с улыбкой пояснил Сонхва, коснувшись бриллиантового украшения у своего горла, и сердце Есана растаяло при мысли о памятной вещице, которая останется с ним на всю жизнь. – Я не мог надеть его самостоятельно, поэтому пошел к твоему отцу за помощью. За одним последовало другое, и... На следующее утро я проснулся в его объятиях со стойким пониманием того, что хочу провести с ним всю свою жизнь. – Это так мило, мам, – Есан с улыбкой прижался к Сонхва, чтобы поцеловать его в щеку, бета бережно уложил Дончжу в кроватку рядом с его близнецом, после чего нежно обнял сына. – Если следующий шаг кажется тебе правильным, малыш, то делай его, – тихо прошептал Сонхва, обнимая сына и целуя его в щеку несколько раз, прежде чем отпустить. – А теперь беги за своим альфой, пока Енхун не попытался развести его на секс вчетвером с двумя его партнерами. – Боже, ты совершенно прав, – со смехом сказал Есан, отстраняясь и наклоняясь, чтобы поцеловать обоих близнецов, после чего двинулся обратно в бальный зал, так как вечеринка уже заканчивалась. Омега прошел мимо весело смеющихся Минги и Юнхо, которые скользнули в спальню альфы, и Есан заулыбался про себя их счастью, когда заметил кольцо на пальце Юнхо. Спустившись по двойной лестнице, он увидел, как Сан и Уен скрылись в гостиной и прикрыли двери, на что он только покачал головой. Чонхо и правда был обнаружен в банкетном зале в тесной компании Енхуна, они танцевали в центре зала под звуки легкого вальса, исполняемого призрачным оркестром. Есан спокойно дождался окончания вальса, и в ту же секунду, когда Енхун отстранился от него, Чонхо посмотрел в сторону омеги. – Могу ли я подарить вам этот танец? – с улыбкой осведомился Есан, приблизившись к Чонхо, и подал ему свою руку, улыбаясь лишь ярче. Альфа просто кивнул и вложил свою руку в руку Есана, выводя его в центр зала, в то время как оркестр начал играть танго. Есан совсем позабыл, насколько чувственным может быть танго, ведь он брал уроки танцев, когда ему было пятнадцать лет и он еще находился на грани своей первой течки, но он помнил, как нужно прижиматься к партнеру. Чонхо легко повел в танце, выпрямив спину и прижавшись грудью к Есану, и омега не верил, что сможет быть очарованным им еще больше, чем сейчас. Освещение померкло исключительно ради этих мгновений, поместье чувствовало, что они находятся на пороге чего-то большего, и в этот момент весь зал освободился специально для них двоих. С загорелой кожей и алыми волосами, оттеняющими лицо, взгляд Чонхо казался более жгучим, чем обычно, что стало особенно заметно, когда он закружил Есана в танце, а после сделал шаг назад, обходя его по кругу. Есан протянул руку к Чонхо, и альфа взял ее в свою, а затем наклонился, чтобы расцеловать его запястье, а затем, не отрывая глаз от омеги, подняться поцелуями вверх по его руке. Внезапно Есан вскинул руку, чтобы приостановить поцелуи, и игриво погладил Чонхо по щеке, а затем прижался к нему, чтобы продолжить кружиться по всему залу. Есан вновь выпорхнул из его рук и мягко вздохнул, облизывая накрашенные черным губы, а Чонхо потемневшими глазами наблюдал за тем, как омега выхватил меч у одного из ходячих доспехов и взмахнул им в знак того, что готов начать дуэль. Не растерявшись, Чонхо вскинул руку и поймал одну из шпаг, которые Гонхи приготовил специально для этого, предполагая, что в какой-то момент этой ночи дуэль непременно состоится. – Будь готов проиграть, Чонхо, – с ехидной усмешкой на губах бросил Есан, готовясь к бою. Чонхо в ответ лишь сдержано кивнул головой и усмехнулся. – Я готов к поражению. Однако я не планирую сдаваться без боя.

Руки Есана нестерпимо дрожали, прижимая голову Чонхо ближе, он зарывался пальцами в красные волосы, пока альфа ласкал его шею. Омега был прижат спиной к двери в спальне Чонхо, и едва он прикрыл ее за ними, как альфа приник губами к линии его челюсти, цепляя зубами мочку уха. – Твой запах сводит меня с ума, Есани, – Чонхо застонал, сжимая обеими руками тонкую талию Есана, и омега тихо заскулил в ответ, дернув Чонхо за волосы на себя, заставляя его подняться наверх. Чонхо последовал молчаливому приказу и прильнул к губам напротив в страстном поцелуе, прикусывая чужую нижнюю губу и ловя вырвавшийся у Есана стон наслаждения. Платье лишь мешало Есану обхватить талию Чонхо обеими ногами, и тогда он потянулся рукой вниз, стараясь поднять подол как можно выше. Альфа заметил это даже во время поцелуя и скользнул языком в рот Есана, пока его руки заскользили по чужим бедрам, помогая задрать юбку платья, и вскоре он подхватил омегу на руки. – Могу я снять твое платье? – тяжело дыша, спросил Чонхо, и Есан, не теряя времени, утвердительно кивнул, подтвердив, что все в порядке и это уже давно стоило сделать. Чонхо скользнул к нему за спину и медленно потянул молнию вниз, откинув мешающиеся волосы в сторону, чтобы оставить несколько легких поцелуев у основания шеи. Есан облегченно вздохнул, почувствовав, как платье соскользнуло с его плеч, и выпутался из мешающейся ткани, с точностью отмечая момент, когда Чонхо заметил кружевное белье, которое он решил надеть под платье. – Наслаждаешься видом? – Есан вопросительно выгнул бровь, резко разворачиваясь, чтобы снять с себя конверсы, после чего растянулся на матрасе, чтобы Чонхо мог его осмотреть. Он был полностью обнажен, за исключением украшений и черных кружевных трусиков, которые он решил надеть, что были уже насквозь мокрые от его возбуждения. Его темные волосы рассыпались по подушке, а бриллианты все так же сверкали на бледной коже, и Есан знал, что выглядел совершенно бесподобно. – Ты — самое невероятное в своей красоте создание, которое я когда-либо имел честь наблюдать, – завороженно прошептал Чонхо, медленно расстегивая рубашку и снимая галстук. Не тратя ни секунды больше, он скинул с себя пиджак вместе с рубашкой и опустился на колени между раздвинутых ног Есана. – Я знал, что обладаю невероятной удачей, еще в тот день, когда ты принял мой первый подарок, но теперь я еще раз убедился, что должен быть благодарен своим предкам за то, что они позволили моей судьбе переплестись с твоей. – Вижу, ты взял несколько уроков у моего отца, – с наигранным удивлением произнес Есан, невольно задохнувшись от рук на своих бедрах, держащих их раздвинутыми под взглядом Чонхо. – Именно так он разговаривает с мамой. – Ты достоин того, чтобы с тобой разговаривали точно так же, – Чонхо зарычал, наклоняясь, чтобы провести губами по внутренней стороне бедер Есана, медленно продвигаясь к тому месту, где тот хотел видеть альфу сейчас. – Ты — дар этого мира, любовь моя, и я готов убить любого, лишь бы иметь возможность быть рядом с тобой. – Так убей, Чонхо, – взмолился Есан, вскинув бедра, и Чонхо негромко выругался, и, наконец, двинулся вперед, чтобы полакомиться своим призом. Первое прикосновение горячего языка к чувствительной коже заставило Есана задрожать, и он сорвался на громкий стон, когда губы Чонхо обхватили его клитор через трусики и стали нежно посасывать его. Омега потянулся вниз, чтобы запустить пальцы в волосы Чонхо, но резко вцепился в них, когда альфа спустился языком чуть ниже, прежде чем отстраниться. – Могу я снять их? – мягко спросил Чонхо, проходясь кончиками пальцев по фарфоровым бедрам Есана, чтобы подцепить его трусики, ожидая лишь кивка со стороны омеги, который тут же приподнял бедра, будто боясь, что Чонхо передумает. Альфа довольно усмехнулся и потянул ткань вниз по безупречным ногам, и Есан едва успел откинуть белье в сторону, как Чонхо уже снова навис над ним. Не теряя времени, Чонхо нырнул между бедер Есана, жадно слизывая каждую каплю нескончаемой смазки, хлынувшую из омеги. Еще никогда в жизни Есан не испытывал такого наслаждения, как сейчас, хватая Чонхо за затылок и прижимая его еще ближе к своему клитеру. Ему приходилось сражаться с острым желанием свести бедра, дабы не раздавить голову альфы, но что-то ему подсказывало, что Чонхо, вероятно, будет наслаждаться последними мгновениями своей жизни, если все-таки задохнется. Есан не удержался и прикрыл глаза, чувствуя, как Чонхо скользнул в него пальцем. Его разум разрывался между наслаждением, которое ему дарил любимый альфа, и паникой из-за того, что случилось с ним год назад. Он глубоко вдохнул, сразу ощущая чистый и насыщенный мускусный запах Чонхо, и все-таки заставил себя открыть глаза, и взглянуть вниз, где меж его бедер расположился альфа, что в приливе страсти и нежности терся носом о его клитор, пока его язык и палец двигались в тандеме внутри него. Его бедра уже и так неконтролируемо дрожали, но второй палец, проникший в него, заставил Есана громко взвыть, напрочь вышибая переживания о том, что его могут услышать все члены семьи, которые еще не проснулись. – Чонхо, еще, прошу, – Есан заметался по постели, вскидывая бедра в попытке углубить проникновение, на что Чонхо только хмыкнул и наигранно медленно прошелся кончиком языка по требующему внимания клитеру Есана. Он согнул оба пальца внутри него, словно подзывая поближе, и омега смог пережить лишь одно прикосновение к самой чувствительной точке внутри, прежде чем выгнуться в спине, хватая воздух черными от помады губами, пока перед его зажмуренными глазами проносились красочные галактики и сверхновые. Когда он пришел в себя, Чонхо тяжело дышал, опаляя горячим дыханием его шею, пока его ладонь двигалась между ними, и Есан смог лишь приподнять бедра, когда альфа обильно кончил на его бедра. Он закусил губу, чувствуя капли спермы между ног, и низ живота снова свело от возбуждения, прежде чем альфа с рыком рухнул на него сверху. – Ты идеален, Есани, просто потрясающ, – нежно прошептал ему на ухо Чонхо, пока переворачивал их на бок, дамы омега под ним не задохнулся. Его губы не покидали шею партнера, оставляя на ней все новые засосы, чтобы успокоить внутреннюю потребность альфы пометить своего избранника, и Есан позволил себе насладиться чужим вниманием, улыбаясь про себя.

– Так значит твой день рождения прошел просто отлично, – поинтересовался Уен, подходя к Есан спустя почти неделю после знаменательного события, когда омега как раз собирался отправиться на поиски Сонхва для их совместного вечера. Хонджун забрал близнецов с собой, чтобы у них была возможность как следует поупражняться с семейным арбалетом перед празднованием их первого дня рождения, Чонхо же был в библиотеке университета, заканчивая работу над проектом. – Я слышал, что в конце вечеринки ты оказался в чужой спальне. – О нет, замолчи, – зашипел Есан, сузив глаза, и запахнул свой черный шелковый халат поплотнее, оглядываясь по сторонам, а затем посмотрел на Уена уже с застенчивой улыбкой на губах. – Ну и что с того, что я оказался в чужой спальне? В конце концов, за мной ухаживают, если ты позабыл. – Ты никому ничего даже не говорил, – Уен рассмеялся, радостно хлопая в ладоши. – Но да, Сани рассказал мне. Ты кажешься намного счастливее в последнее время, и это замечательно, что твоя улыбка снова освещает эти тусклые коридоры, когда ты проходишь по ним. – Кстати, говоря о Сане, где он? – поинтересовался Есан, озираясь по сторонам, не видя своего брата рядом с бетой, хотя они были почти неразлучны. – О, он с Минги на чердаке, – Уен кивнул куда-то вверх, закатив глаза, и обнял Есана за плечи, уводя его в сторону столовой. – У Минги новый электрический стул, и он хотел опробовать его на Сане. Он будет так возбужден после этого, это состояние идеально подходит для секса, но ты, конечно, и сам все об этом знаешь, не так ли? – Мы даже ничего такого не делали! – пробормотал Есан, прижимаясь к боку Уена, и взглянул на него широко раскрытыми глазами, не сдержав судорожного вздоха. – Я имею в виду... ничего такого. Он просто разложил меня на кровати и... Почему я вообще тебе это рассказываю? – Потому что ты мне доверяешь, Есани, – Уен поцеловал омегу в висок, крепко прижимая к себе, пока они не остановились в коридоре. Бета развернул Есана к себе лицом и положил ему руки на плечи, не переставая улыбаться. – Мы — семья, пусть твой брат еще не сделал мне предложение, потому что, будем откровенны, твой отец сильно расстроится, если по итогу предложение буду делать я. Так вот что я хочу сказать, даже если вы не дошли до чего-то большего, а он просто отлизал тебе так, что у тебя снесло голову. Он относится к тебе так же, как твой отец к твоей маме, каждый раз, когда ты входишь в комнату, он смотрит на тебя так, словно ты — весь его мир. Тебе лучше забрать его себе, хорошо? – Заберу, обещаю, – Есан глубоко вздохнул, с улыбкой глядя на Уена, прежде чем податься вперед и обнять за талию. Уен на это радостно заурчал и обнял омегу в ответ, пока их не прервал громкий голос, зовущий бету по имени. Едва Есан успел отстраниться, как на них налетел Сан, хватая Уена за запястье и утаскивая своего избранника за собой в спальню. Посмотрев вслед сладкой парочке, омега лишь покачал головой и направился в сторону столовой, где поприветствовал маму поцелуем в щеку, после чего присел за стол, ожидая шикарного ужина, что готовил Сонхва.

Сан нежно поглаживал спящего рядом с ним бету по щеке, слегка жмурясь от пробивающегося сквозь черные шторы солнечного света. Фиолетовые глаза пробежались по загорелой коже Уена, замерев на секунду на приоткрытых губах, и альфа коснулся собственных, слегка припухших после поцелуев. – Только посмотрите на него, – голосом, полным чистого восторга, прошептал Сан. – Я бы умер за него. Убил бы любого, если потребуется. Все ради него, невероятно. Уен заворочался, что-то бормоча, медленно просыпаясь, и Сан позволил себе скользнуть рукой чуть ниже, обнимая его за талию, когда бета свернулся калачиком и уткнулся носом в шею возлюбленного, словно пытаясь окунуться в чужой запах полностью. Наконец Уен распахнул глаза, чуть опухшие после сна, и Сан заулыбался, облизнувшись и поигрывая колечком в нижней губе. – Ты чем-то недоволен, дорогой? – мягко спросил Сан, нежно поглаживая черными от чернил пальцами обнаженную талию своего возлюбленного, и розовые губы Уена медленно растянулись в любящей ухмылке. – О да, – Уен подмигнул альфе, невольно облизнувшись, когда его взгляд упал на все еще распухшие губы Сана. – Совершенно точно недоволен. Сан одобрительно рыкнул, тут же наклоняясь к Уену, чтобы впиться в его губы грязным, развязным поцелуем, и уже спустя секунду бета податливо приоткрыл рот, позволяя чужом языку проникнуть внутрь. С его губ раздался тихий стон, когда поцелуй стал еще более страстным, и он потянулся навстречу к Сану, обнимая его за шею, прижимаясь крепче в секунду, когда альфа перевернул их на кровати и оказался между ног Уена. – Сани, солнце мое, – Уен протяжно застонал, стоило альфе прижаться к его заднице, и тут же откинул голову назад, позволяя Сану пройтись языком по и так покрытой засосами шее. – Il me perce comme un poignard. – О, Ени, так это же французский, – удивленно выдохнул Сан, присаживаясь на колени между разведенных ног, его пальцы скользнули под пояс боксеров Уена, чтобы снять их и отбросить на пол. – Сан, – заговорил Уен, и альфа замер в ту же секунду. Сан взял руки Уена в свои и потерся носом о костяшки пальцев, распахнув свои фиолетовые глаза. – Querida? – мягко спросил Сан, мгновенно опомнившись после своего почти безумного состояния, и Уен слегка ухмыльнулся, сжимая его руки. – Прошлой ночью ты словно был не в себе, – почти урча, заговорил Уен со спокойным видом, нежно проводя большими пальцами по коже Сана. Свет из окна отражался в его глазах, словно он был белокурой красавицей на киноэкране в золотую эру Голливуда. – Ты был подобен отчаянно бьющемуся в клетке демону. Ты напугал меня... Сделай это снова. Сан самодовольно ухмыльнулся при этих словах и тут же наклонился, чтобы жадно поцеловать Уена, снова проникая в него и вжимая его руки в матрас, чтобы оттрахать его как следует, до потери памяти.